 |
| Радонеж | 31.03.2005 |
Понятно, что скажут (и уже говорят) записные свободолюбцы. Уже слышны заявления про «неправосудный приговор», про «таганское правосудие» (раньше было «басманное»), потом еще какое-то.), про «дойдем до Страсбурга» и т. д. Еще раньше заявляли, что процесс — политический (хотя какая уж тут политика — хулиганство наглое). Сам, теперь уже «осУжденный», Самодуров в эфире «Эха Москвы» заявил, что вообще «дело решалось, насколько я понимаю, не только в суде и не столько в суде» и тут же пустился в рассказы о том, как его сторонники пытались добиться оправдательного приговора… в администрации президента и у патриарха (?). Это все, конечно, производит впечатление бреда, но нисколько не удивляет.
Слышны, однако, возмущенные голоса и со стороны православных. Про «почему не посадили?», почему не условный срок хотя бы. Да и то сказать, по три с небольшим тысячи у.е. с носа за глумление над Спасителем- наказание, действительно, производящее очень странное впечатление. Ну, во всяком случае, при сравнении с судебным решением, скажем, по недавнему иску одного банка к одной газете, очень сильно банк обидевшей. Тогда газету приговорили к выплате такой умопомрачительной суммы в этих самых «убитых енотах» (у.е.), что вся наша журналистика впала в глубочайшее уныние (на целых несколько дней). А тут — такая мелочь, да еще с директора музея, который Борис Абрамыч (или уже Еленыч) спонсирует.
И совсем уж дико смотрится сообщение о том, что при вынесении приговора были учтены «смягчающие вину подсудимых обстоятельства, в том числе активное участие Ю. Самодурова и Л. Василовской в общественной жизни и правозащитной деятельности». Дико, потому что «активное участие и правозащитная деятельность» в последние годы и состояли в организации кощунств, обещаниях организовать новые кощунства и защите своего права на эту «общественно-полезную», по мнению кощунников, деятельность.
Все так. Но все-таки существенно важным в данном случае является то, что приговор был, и был он обвинительным. Не сказала прокуратура, что нет причин для возбуждения дела, а возбудила, расследовала и обвинительное заключение составила. Не решил суд, что, мол, утритесь, православные, и скажите «спасибо», что самих не засудили, а — признал подсудимых виновными. В уголовно наказуемом деянии. Так что устроитель кощунства в сахаровском центре теперь — уголовник. Это суд засвидетельствовал. А уж найдутся ли в будущем желающие интересоваться мнением уголовника о своих правах — это их личное дело. Найдутся ли желающие (кроме беглого вора, разумеется) «правозащитную» деятельность уголовника спонсировать — тоже не наша проблема. Пока не наша, понятное дело, но, как говорится, будем переживать неприятности по мере их поступления…
Несомненно и то, что некоторое положительное воздействие произнесенный приговор уже произвел. Директор сахаровского центра уже не обещает (как всего пару месяцев назад) новых выставок, и вообще уже не так хорохорится — накануне оглашения приговора суда со скорбной миной сообщил прессе, что если приговор будет обвинительным, то на следующий день будет объявлено имя нового руководителя сахаровского центра (просто «Хамас» какой-то, честное слово…). Неужто и в самом деле боялся, что на зону отправят?
Некоторые заявления г-на Самодурова, однако, не позволяют слишком уж надеяться на положительный эффект от судебного решения. Устроитель кощунства продолжает настаивать (во все том же эфире «Эха Москвы») на том, что выставка самим названием выражала особо трепетное и деликатное отношение к религии и чувствам верующих («Осторожно, религия!» — это, мол, как «Осторожно, дети», чтоб, значит, детей берегли…). Или совершенно восхитительное рассуждение о том, что на выставке «не профанировались, не подвергались издевательствам священные предметы, предметы культа»: «Ни одного предмета культа в выставочном помещении просто не находилось, не находилось ни одного предмета культа…. Были работы Тер-Оганьяна, которые вызвали, действительно, полемику и гнев. Это работы, Тер-Оганьян купил иконы в церковной лавке и превратил их в произведения искусства (и даже известно, как именно „превратил“ — с помощь топора или лобзика — ред.). У меня сейчас нет времени просто это описывать, но в выставочном зале это уже не было иконами, это были произведения искусства. У меня дома тоже есть реликвии, принадлежат бабушке, прабабушке, самой старый псалтырь у меня, 1696 г., в нашей семье передается по наследству, довольно много икон. Я бы, конечно, не дал ни одну из них Тер-Оганьяну для создания произведений искусства (!). Но Тер-Оганьян купил эти иконы, вероятно, в церковной лавке, кажется, они были на картоне, я не держал их в руках. И когда в выставочном зале, это уже не иконы, он просто сделал из них другие произведения, произведения искусства» и т. д. Может, он симулирует помешательство? Так приговор-то уже объявлен, что так париться попусту?
А может и не симулирует: «Это политическое дело. И поэтому, именно поэтому „Эмнисти Интернешнл“ 23 числа выпустила обращение, редчайший случай, в котором сообщила, как говорится, всему миру и нашему президенту, что если мы будем осуждены к реальным срокам лишения свободы, „Эмнисти Интернешнл“ считает нас узниками совести». Действительно, редчайший случай. Бабушкины «реликвии» Тер-Оганьяну он, «конечно, не дал» бы, узник совести…
Между прочим, имя Тер-Оганьяна всплыло тут совершенно неслучайно. В свое время и его православные требовали наказать «за изготовление произведений искусства» из православных икон. Но дело так и сгинуло тогда в недрах прокуратуры — «изготовитель» смылся в Чехию и продолжил «изготовление произведений искусства» там. А ведь если бы по рукам тогда дали, глядишь и не было бы сегодняшнего процесса. Ведь есть и закону, запрещающий «оскорбление религиозных чувств граждан либо осквернение почитаемых ими предметов». Не было только практики его применения. Если теперь практика все-таки будет, если судить и приговаривать будут не только за оскорбление банков, но и за оскорбление веры, за попрание святынь — может быть, это кого-то из «изготовителей произведений искусства» и остановит.
А, может быть, начнет, наконец, задумываться «прогрессивная общественность». Тут дело уже не в этом приговоре, во всяком случае, не только в нем. Не так давно творческая интеллигенции подписывала очередное воззвание в защиту безвинного сидельца за демократию Ходорковского и его прозрачнейшего в мире бизнеса. Не прошло и нескольких дней, как грубая испанская полиция стала хватать некоторых участников отмывания оного бизнеса до состояния полной прозрачности и тащить их в свое испанское узилище. Эдакая вот неприятность… Вскоре после этого не унимающаяся творческая интеллигенция взялась подписывать воззвание в защиту директора политкорректнейшего из музеев Самодурова. Ой, как бы не быть беде…
Редакционный комментарий
