Шедевры на воде

Неизвестные акварели и графика знаменитых живописцев позапрошлого века выставляются в галерее школы акварели Сергея Андрияки. Продолжается масштабный проект знакомства столичного зрителя с шедеврами из региональных музеев. Вслед за калужской, в Москву приехала коллекция Тульского музея изобразительных искусств.

Меняю Москву на Тулу

Виноградов. Кафе ночью

Москва давно уже стала городом-государством. По числу происходящих событий столице нет равных, это данность. Потому, наверное, областные музеи не ждут к себе москвичей, а живут, руководствуясь принципом: если гора не идет к Магомеду, то Магомед идет к горе.

Что-то подобное, на первый взгляд, проходит в школе акварели Сергея Андрияки. Однако этот региональный выставочный проект — в первую очередь обменный. По словам художественного руководителя школы — это взаимовыгодное сотрудничество. «Интересно и музеям и нам, — говорит Сергей Андрияка. — Потому что мы показываем в областях то, что представляет собой наша школа — картины детей, педагогов. А в Москве — фонды областных музеев. Часто встречаются невероятные сокровища, которые никто не видел. А денег у этих музеев нет. Так что они счастливы, когда мы предлагаем бесплатно показать коллекции, оформить их в нашей багетной мастерской, сделать каталог, сделать рекламу».

Еще одна важная роль подобных экспозиций в школьной галерее — обучение. «Для нас самих выставки очень важны, — продолжает Андрияка. — Дети, которые занимаются в нашей школе, должны представлять, что такое акварель. Они учатся на оригиналах».

Мифы и реальность

Суриков. Голова боярышни

В отношении акварельной живописи есть как минимум два стереотипа. Во-первых, миф о том, что она недолговечна. Мол, кислотосодержащая бумага, которая используется художниками, быстро желтеет и разрушается, а краски — выцветают. Второй миф бросает тень на российских акварелистов. Есть мнение, что своей акварельной школой славна скорее Европа, где были великие живописцы, работавшие в самых разных жанрах, а в России школы как таковой не было.

Действительно, с фактами не поспоришь. Долговечность акварельной живописи зависит от многих обстоятельств, и в первую очередь — от красящего вещества и связующих смесей, использованных в красках. Это живопись по мокрой бумаге. Потому «влажность» играет определяющую роль. От сырости клей, входящий в состав краски, загнивает, и краски разрушаются. От света они еще и тускнеют. Отсюда правило — акварель боится влажных и солнечных помещений. Вот и говорят, что настоящая живопись, особенно реалистическая — масляная. Остальное, в том числе акварель, — баловство и несерьезно, для уроков изо в младших классах.

И мало кто знает, что коллекции этюдов и набросков, портретов и пейзажей, выполненных акварелью — огромны, если не сказать безграничны. Экспозиция из фонда тульского музея это наглядно демонстрирует. Конечно, в музеях созданы особые условия, и акварели здесь могут храниться столетиями. Однако, по словам Сергея Андрияки, он видел прекрасно сохранившиеся работы и в солнечных, и во влажных помещениях. Так что предубеждение к акварельной живописи — не более чем стереотип.

Краски не тускнеют, бумага не разрушается и русская акварельная школа ничем не уступает европейской. Это можно назвать девизом нынешней выставки и в целом проекта «шедевры музейных коллекций». Всем известно, что у признанных мастеров — Врубеля и Шишкина, Левитана и Репина, Брюллова и Поленова, Верещагина и Нестерова — остались акварели. Но серьезным творчеством никто эти работы не называл. Их скорее воспринимают как побочный продукт и «рабочий момент», заготовки и пробу кисти. Однако великие, признанные мастера не пренебрегали акварелью, пусть даже в этюдах. И со временем их работы приобретают ценность: мастер на то и мастер, чтобы уметь все. Кроме того, есть талантливые художники, чьи имена незаслуженно забыты за «неоригинальность» избранного направления. Наконец, есть те, кто предпочитал писать акварелью, но не имел специального образования.

Тула веками оружье ковала
Стала похожа сама на ружье,
Слышится звон боевого металла
В древних названиях улиц ее —

Соколов. Охота на зайца

поется в гимне города. Клинки и пушки, самовары и пряники всплывают в памяти при упоминании Тулы. Впрочем, у многих — еще Ясная поляна, Лев Толстой и множество, множество княжеских фамилий.

С этих княжеских фамилий тульский музей и начался. В 1919 году в основу будущего краеведческого музея легли собрания Палаты древностей, образованной еще в 1884 году при Тульской епархии. Позже, фонды пополнялись произведениями из национализированных советской властью дворянских поместий и усадеб. Бобринские, Гагарины, Олсуфьевы, Урусовы — прославленные фамилии.

Собрание музея колоссально. Это и русское, и западноевропейское, и современное искусство. Все, что можно представить — народный костюм и игрушка, майолика и фарфор, иконопись, живопись, а также огромная коллекция графики и акварели, которая собственно и приехала в Москву. Представлены 123 произведения русской акварели и графики. Многие из этих работ никогда не выставлялись и мало известны специалистам. А между тем в нескольких небольших залах собрались, кажется, все самые знаменитые русские живописцы: придворные портретисты (Владимир Гау), передвижники, мирискусники (Билибин, Лансере, Серов, Врубель, Серебрякова), иллюстраторы советской поры (Милашевский). Все вместе они демонстрируют невероятное многообразие жанров и стилей, выбор тем от книжной иллюстрации до портрета, от этюда к большой серьезной картине и законченного архитектурного пейзажа. А временной разброс в сто с лишним лет лишь подчеркивает жизнеспособность и актуальность акварельной техники.

Достойное продолжение

Шишкин. Горная речка

Прохожу мимо «Базара в Умани», написанного Верейским в 1930 году. Это скорее набросок, сделанный легкими, мелкими штрихами, похожими на попытку расписать перо, в котором засохли чернила. Было ли у него продолжение — не так и важно. Произведение выглядит законченным, пусть в первых штрихах не сразу разберешь рисунок. Но как в детской книге «Волшебный глаз» стоит лучше настроиться, приглядеться, отступить на пару шагов… И вдруг видишь спешащие по делам повозки с товаром, шумную рыночную площадь, запруженную торговцами.

Чуть дальше висит «Портрет жены» Владимира Милашевского. С наброском Верейского ничего общего. На площадке обозрения, под которой раскинулась широкая река и дамба, сидит в кресле женщина. Она в красной шляпке, больше походящей на перевернутую кастрюльку. Ее волосы подстрижены строго по моде и едва видны из-под полей. Белая блузка, ожерелье из больших красных бусин, темная юбка и туфли с тупым мыском. Тридцатые годы не перепутать ни с чем.

А рядом — новый женский портрет и принципиально иная акварель, без лишних прорисованных деталей. Это работа Фонвизина, самого известного акварелиста серебряного века, ученика Клодта. Что здесь цепляет глаз? Удивительная, почти импрессионистическая манера исполнения? Сдержанные пастельные тона и перетекающие друг в друга цвета? Едва уловимая улыбка, как у леонардовской Джоконды? Или задумчивое выражение глаз девушки?

Серебрякова. Автопортрет

Рядом Лансере с этюдом «За колоннами» и Билибин с потрясающими «Павлинами». О чем им спорить? Или «Две бабы» — карандашный набросок Федора Малявина. Смотришь и понимаешь, во что он перерастет. Чуть позже, уже в 1905 году, превратиться в тот самый ярко-красный «Вихрь», который висит теперь в Третьяковке.

Крымские пейзажи поэта и по совместительству художника-самоучки Максимилиана Волошина, написаны в 1925 году. Сюжетно и композиционно просты — степь да горы. Но во всех трех пейзажах удивительно тонко передан, если не сказать поэтизирован свет и воздух. Кто теперь вспоминает, что и поэты бывают художниками?

Я продолжаю плутать по залам. Далее почти нескончаемая череда знаменитых имен. Виноградов с очаровательным «Кафе ночью». Гудит ночной город, светятся огни каруселей и колеса обозрения, звенят хрустальные бокалы и хихикают барышни, сидящие за застеленными белоснежными скатертями столами. Яркие цветовые пятна, в чем-то даже условность. Подойдя поближе, перестаешь понимать — где верх, где низ. На противоположной стене висит картина Клавдия Лебедева «На пристани». Крестьяне с детьми и скарбом ожидают своей участи. Уезжают, или прибыли? Здесь нет никаких условностей и метафоричности, нет неясности в выражениях лиц. Все предельно прорисовано и высказано. Одному больно, другой устал, третий спит, четвертый спорит.

Билиин. Павлины

Максимов с «Невским проспектом XVIII века», по которому гуляют знатные семьи и несутся золоченые кареты. Болотов с «Театральной ложей», претендующей на репортажный материал. Серия портретов, написанных баталистом Василием Верещагиным и Игорем Крамским. Наконец, презабавнейшая «Охота на зайцев» Петра Соколова — крупнейшего русского акварелиста. Гончие преследуют зайца. Серый, прижав уши, несется без устали. Слышно, как охотники кричат: ату его, ату, гикают и наслаждаются охотой.

Великих не разделяли. Алексей Саврасов с пейзажем 1885 года рядом с потрясающим этюдом Левитана «Журавли летят. Разлив» и шишкинскими «Ручьем в лесу» и «Горной речкой». Суриковская «Голова барышни» — этюд к знаменитой картине «Взятие снежного городка» рядом с «Монахиней» Нестерова. В эту русскую компанию затесался итальянец Людвиг Премацци с «Улицей восточного города». Яркий, солнечный, жаркий день. Стараясь держаться в тени домов, по улице плетется ишак, погоняемый стариком. «Маленький архитектурный пейзаж — это настоящая, полноценная живопись», — говорит Сергей Андрияка.

Очень разные художники, абсолютно непохожие полотна, исключительно неповторимая манера и бесконечное множество тем. И при этом — традиционная акварель.

…Выходя из галереи малых залов, прохожу через зал с акварельными полотнами Сергея Андрияки. Достойное продолжение.

Выставка шедевров из коллекции Тульского музея изобразительных искусств проходит в школе акварели Сергея Андрияки по адресу Гороховский переулок, дом 17. Продлиться до 3 апреля.

http://www.pravoslavie.ru/cgi-bin/jurnal.cgi?item=1r550r050322103438