 |
| Комсомольская правда | Галина Сапожникова | 17.03.2005 |
И я поняла, что это предел. И что, как бы я ни открещивалась, мне все равно однажды придется писать эту статью, зная, что она гарантированно не понравится ни Москве, ни Таллину. Давайте-ка спокойно разберемся: почему прибалтов подозревают в особой любви к Гитлеру?
Это кадры документальной хроники. Эстонцы радуются: вступлению в СССР…
Что эстонцу хорошо, то русскому смерть?
Итак, что мы конкретно имеем в виду, когда называем Эстонию с Латвией (они всегда идут в паре из-за совершенно одинаковой истории. — Авт.) «профашистскими» странами?Первое: то, что здешние жители чересчур похожи на немцев — не зря их всегда приглашали на роли гитлеровцев в советском кино. Они на самом деле выглядят, как самые настоящие арийцы, но эти претензии скорее следовало бы адресовать немецким баронам, на протяжении семи веков пользовавшимся «правом первой ночи».
Второе: во время второй мировой войны эстонцы и латыши воевали на стороне фашистской Германии. Было дело. Получили потом свои 25 плюс 5, фактически отсидели по 10, после смерти Сталина вернулись в мирную жизнь. Никаким репрессиям больше не подвергались — мне называли даже имя одного председателя колхоза, получившего за ударный труд орден Ленина, но хранившего на чердаке железный гитлеровский крест. То есть солдаты вермахта были прощены даже советской системой.
Третье: в странах Балтии реабилитируется фашизм — по Риге спокойно маршируют легионеры, в Таллине бывшим эсэсовцам вручают награды. На уроках истории детям говорят, что, расстреливая военнопленных, их прадеды мстили за красный произвол. В общем, тихий ужас… Но прежде чем слать грозные ноты, следует разобраться, что за всем этим стоит: нацистская идеология, пропаганда или протестно-подростковая нелюбовь, вбитая в формулу: «Что Балтике хорошо, то России смерть»?
Историческая арифметика
Если я скажу, что за много лет жизни в Эстонии не встретила ни одного фашиста, это будет правдой. Если, наоборот, заявлю, что видела сотни, — это тоже будет правдой. Зависит от того, кого считать фашистом.По данным самых продвинутых эстонских историков, на стороне гитлеровской Германии воевало в два раза больше эстонцев (70 000 человек), чем на стороне советской России (32 000). То есть арифметика такова: из каждого десятка встреченных вами на улицах Таллина эстонских стариков минимум семеро гарантированно являются самыми настоящими фашистами — в том понимании, которое в это слово вкладывает мир.
Веселой игрой — мысленно примерять на каждого из них немецкий мундир — я прекратила заниматься еще лет десять назад. Скучно стало. Это в 90-м году, когда здесь стояли советские войска и ветераны вермахта на волне горбачевской демократии решили устроить слет, это казалось экзотичным. А потом седых солдат с железными крестами вдруг стало гораздо больше, чем стариков с красными звездами. Тот первый эсэсовский слет отменили по очень простой причине: за пару дней до его открытия по поселку ненавязчиво прошла колонна бронетранспортеров, и вопрос о проведении мероприятия отпал сам собой… После того как советские войска из Эстонии вывели, подобных неувязок больше не возникало. Прах командующего 20-й дивизией СС Альфонса Ребане в 1999 году с помпой перезахоронили на самом престижном таллинском кладбище. Школьников начали обучать совсем другой истории: «Добровольцы, вступившие в Эстонский легион, хотели не допустить новой советской оккупации». За 13 с половиной лет возрожденной эстонской независимости выросло уже целое поколение, которое воспринимает этот посыл как догму. А прошлой осенью журналист государственного телевидения Вахур Лаури снял документальный фильм «Солдаты «Мертвой головы», который министерство обороны Эстонии разослало по школам в качестве учебного пособия по военно-патриотическому воспитанию. Главного героя (собирательный образ) автор нарек Альфонсом по аналогии с именем командующего дивизией СС, дабы ни у кого не оставалось сомнений, с кого именно он списан. Через 60 лет после войны этот мифический Альфонс превратился в сентиментального старика, получающего достойную пенсию — не в пример другим, о ветеранах вермахта эстонское государство заботится хорошо.
Забытая мелодия для флейты
…Наблюдаю, как один из героев этого фильма, 80-летний зенитчик Эстонского легиона Кальо Йоост, наливает мне кофе, и внутренне улыбаюсь, представляя глаза своих московских коллег… А в Таллине фактом интервью с бывшим солдатом вермахта никого не удивишь. Разве что деталями: Йоост, например, почти всю войну носил в своем вещмешке флейту. И в перерывах между зенитными залпами, когда немецкие и советские войска стояли по обоим берегам реки Наровы, тихонечко наигрывал мелодии. А с другого, советского, берега ему отвечала гармошка… Вот такой романтичной кажется война в 18 лет.Я, собственно, почему решила его разыскать: этот ветеран с застенчивой улыбкой интеллигента и консерваторским дипломом разительным образом отличался от всех своих собратьев. Ему-то как раз немецкий мундир категорически не шел!
— Вы бы, конечно, не пошли в Эстонский легион, если бы у вас была возможность переписать свою жизнь заново? — расчувствовавшись, спросила я его.
Но с его губ неожиданно срывается резкое немецкое: «Найн!»
— Я бы в любом случае был в рядах тех, кто боролся за свободу Эстонии! — деликатно продолжает он на эстонском.
Знаете, в чем заключается главная «фишка» фильма «Солдаты «Мертвой головы»? В том, что в нем подтверждается следующее: большинство эстонцев, служивших в Waffen-SS, этот свой выбор сделали добровольно! При том, что немцы в исторической перспективе являлись для них куда более ненавидимыми врагами, чем русские, потому как правили целых 700 лет, а мы — только 200. Что же такое должно было с эстонцами произойти, чтобы в 1941-м они так резко поменяли ориентиры? И что с ними происходит сегодня?
Потерявшееся поколение?
С молодежью и стариками-эсэсовцами-то как раз все ясно. Первые являются жертвами пропаганды, вторые оправдывают пройденный путь.Гораздо более интересны те, кому сейчас 30, 40 и 50 и кто в первой части своей жизни верил совсем другой версии истории, а сейчас вдруг кардинально изменил взгляды.
Смотрю видеозапись недавних народных волнений в местечке Лихула и диву даюсь: спокойные, как танки, эстонцы молотят кулаками по пластиковым щитам эстонских же полицейских и громко кричат: «Товарыш! Ты не эстонец, ты — русский!» Полиция, обороняясь, пускает перечный газ…
В конце августа 2004 года здесь установили памятник эстонским солдатам, воевавшим на стороне гитлеровской Германии «против большевизма», как гласит надпись на плите. В угоду Евросоюзу ее малость подкорректировали — до этого планировалось выбить «Павшим за свободную Европу». Маленькое поселковое кладбище успело стать местом паломничества — сюда спешили иностранные туристы, дабы запечатлеть себя на фоне явного исторического недоразумения. Как чувствовали, что спустя 13 дней по приказу премьер-министра Эстонии Юхана Партса памятник снесут. Пришлют под покровом ночи красный кран с русским крановщиком Ласточкиным, несколько полицейских экипажей и… столкнутся с беспрецедентным сопротивлением местного населения. Сейчас опустевшее кладбище украшает деревянная табличка «Здесь был памятник эстонским борцам за свободу», к которому местный люд продолжает нести цветы.
Ходят экскурсии и к другому приметному месту — будущему музею Waffen-SS, который собирается устроить в собственном доме в Пярну сорокатрехлетний бизнесмен Лео Таммиксаар. Владелец самой богатой в Эстонии коллекции эсэсовской амуниции даже водрузил на крышу настоящую зенитную пушку, вывезенную из Германии, — чтобы его дом нельзя было перепутать с другим.
— А вы не боитесь, что какой-нибудь русский ветеран устроит вам теракт? — осторожно поинтересовалась я.
— Вот и хорошо! — обрадовался он. — Вот тогда весь мир и узнает, что такое на самом деле коммунистический террор!
— Но под завалами дома-музея могут оказаться ваши дети!
— А что делать? — Ответ Таммиксаара звучал почти обреченно. — Кто-то же должен пострадать за правду…
Хочет ли за эту правду страдать его жена, мне выяснить не удалось.
Но с чего вдруг целое поколение эстонцев, успевшее побывать в октябрятах и пионерах, развернуло флюгер на 180 градусов?
Наверное, дело не только в том, что этому поколению неожиданно стало стыдно за то, что в детстве оно маршировало под красными флагами. Президенту Эстонии Арнольду Рюйтелю не стыдно же за то, что он был секретарем ЦК! Значит, должна быть какая-то другая причина, простая и ясная, расставляющая все по своим местам.
Чужая война
Дело в том, что эстонцам было абсолютно все равно, на чьей стороне воевать, потому что это была не ИХ война.Когда во времена перестройки начались споры на тему мнимой или истинной балтийской оккупации, Центральное телевидение кормило нас кадрами кинохроники: в 1940 году в Таллин входят советские войска, и народ встречает их цветами. Кинопленку трудно обмануть, как бы нам потом ни пытались доказать, что все эти женщины со счастливыми лицами — работницы и колхозницы, которых привезли из России в качестве массовки. Скорее всего, народная радость все-таки была неподдельной.
В 1941-м, когда в Таллин входили немцы, радость была еще неподдельнее, и те же самые женщины в тех же крепдешиновых платьях так же махали платочками. Но почему?
Да просто потому, что ровно за неделю до начала войны, 14 июня 1941 года, десятки тысяч эстонцев погрузили в вагоны для скота и увезли в Сибирь. Поэтому гитлеровцев, вошедших в Эстонию всего через несколько недель, местное население восприняло как освободителей: когда дело касается лично тебя и твоей семьи, не до антифашистской как-то, знаете ли, сознательности… Так что утверждение, что эстонцы массово пошли записываться в фашисты для того, чтобы отомстить за своих близких, — абсолютная правда, какой бы циничной она нам ни казалась. Другое дело, что это желание отомстить никак не должно было распространяться на расстрелы евреев в концлагерях или оккупацию Украины, где 20-я эстонская дивизия СС проходила боевое крещение…
Русских предателей, служивших в вермахте, НКВД «отщелкало» сразу после войны. С прибалтами этот номер не прошел — по той простой причине, что истреблять пришлось бы семерых мужчин из каждого десятка! Отсидев свое в лагерях, они вернулись в Эстонию строить коммунизм, и их дети и внуки носили в себе этот семейный секрет ровно до той поры, пока об этом не разрешили говорить вслух. Вот так и получилось, что к правде, которая нам кажется вывернутой наизнанку, эстонское общество было давно готово. Это на самом деле и является ответом на вопрос, почему эстонцы не хотят праздновать с нами День Победы. Как маленькому народу, с которым никогда и никто не считался, им было абсолютно все равно, кто победит в этой войне.
Пастор освящает памятник ветеранам вермахта и говорит всего лишь слово «Аминь». Но, черт возьми, как это похоже на «Зиг Хайль!»
«Что такое фашизм?» — по очереди спрашивала я всех своих эстонских знакомых.
Сообща вывели следующую формулу: «Это когда одна нация чувствует себя умнее и лучше другой и использует для подтверждения этого все доступные методы».
Первую часть к нынешней Эстонии отнести можно, а вторую — нет. Да, нас здесь активно не любят — но при этом не убивают и не ссылают в Сибирь.
Что нам сегодня больше не нравится в наших соседях: современная политическая реальность или их отношение к войне, отличное от нашего? Когда эти два понятия смешивают в одном флаконе, получается какая-то ерунда.
Знаете, сколько процентов эстонцев поддержали своего президента в отказе поехать в Москву на празднование 60-летия Победы? 91! Сделав скидку на пропаганду (фраза «9 мая в Москве будут отмечать установление советской оккупации и красного террора в половине Европы» звучит на здешнем радио, как утренняя молитва. — Авт.), мы должны-таки признать, что история у нас была разной. Эстонцы стыдятся не того, что воевали на стороне Гитлера, а того, что в 1940 году сдались Советскому Союзу без боя. У каждого народа должен быть героический эпос. Так получилось, что за всю свою историю храбрее всего эстонцы сражались против Красной Армии…
Сегодняшний наш шок от их железных крестов — результат того, что все 50 лет совместной жизни мы вели себя, как супруги в неудачном браке, которые, опасаясь разрушить и без того хрупкий союз, стеснялись спросить, кто разбил любимую чашку.
ВЗГЛЯД С 6-го ЭТАЖА
Что лично мне, человеку, интегрированному в обе культуры, не нравится в сегодняшней Эстонии? Передергивание одеяла. Вот, например (реальная история!): бывший эсэсовец рассказывает, как он, отступая из Таллина вместе с немцами, едва не встретился в рукопашной с собственным отцом, который в это же время входил в город со стороны Москвы, в составе Эстонского стрелкового корпуса. Фантастика! Это же готовый киносценарий! Находка для журналиста! Ан нет: ветеран просит убрать строчки про отца, потому что красное прошлое в нынешнем эстонском обществе — дурной тон…Что лично меня не устраивает в сегодняшней России? Мгновенное навешивание ярлыков: право же, из того факта, что в Эстонии снимают фильмы о самом спорном периоде их собственной истории, еще не следует, что на балтийские берега возвращается фашизм.
Смешно: между русскими и немцами никакого противостояния давно нет, ветераны второй мировой вовсю братаются, а на Балтике окоп между ними почему-то растет и растет, хотя по логике давно должен был зарасти бурьяном.
О чем я мечтаю, дописывая эту статью? Чтобы старики, которым осталось жить несколько месяцев или лет и которые сейчас совершенно одинаково утирают слезы, наконец помирились и чтобы флейтист-эсэсовец Кальо Йоост нашел спустя 60 лет того красноармейца-гармониста, который отвечал ему мелодией с другого берега реки.
Но политики почему-то делают все, чтобы они никогда не встретились…
