«Люди с черным нёбом», или Своеобразие «украинского традиционализма»

К проблеме Православия и «украинства»

Недавно попался мне на глаза один доклад (Киев — Новый Иерусалим. К очеркам о киевской градософии (Доклад на IX Международных Успенских Чтениях «Память и надежда: горизонты осмысления и пути осознания», Киево-Печерская Лавра, 27.09.2009)[1], рассуждающий о «киевской идее» и об истории ее развития.

Тема доклада «Киев — Новый Иерусалим» при должном и серьезном подходе очень интересна. Но автор, к сожалению, по какой-то причине оказался «слишком скромен», чтобы нарисовать перед нами грандиозное (сообразно теме) полотно своего исследования, а ограничился лишь самым незначительным наброском. И доклад его никогда бы не сподвиг меня на публичную реакцию, если бы не два момента.

Первый момент — наличие в тексте следующего перечня «мыслителей, ориентированных на традиционные ценности (Г.Федотов, Д. Донцов, С. Геркен-Русова, Ю. Липа)», последние три из которых называются «украинскими традиционалистами».

И второй более важный, что автором доклада является православный епископ Александр (Драбинко), тридцатидвухлетний секретарь (уже более 10 лет!) и викарий (два года) Блаженнейшего Митрополита Киевского и всея Украины Владимира (Сабодана), редактор официального сайта и официального печатного органа Украинской Православной Церкви Московского патриархата, человек весьма влиятельный в формировании повестки дня для нескольких миллионов наших православных собратьев на Украйне.

Тема, поднятая владыкой Александром явно лично переживается им. «Киев остается собой, — пишет он, — и это обязывает нас также проявить верность традиции и заново высказать киевскую идею на различных языках: понятийном языке философии истории, языке национальной культуры и языке богословия. Мы должны популяризировать киевскую идею. Она должна стать основой нового национального сознания».

По епископу Александру (Драбинко) «киевская идея» проделала следующую эволюцию: первый этап (XI-XII век), «когда она была первоначально разработана и сформулирована» (одним из авторов называется митрополит Илларион, автор «Слова о законе и благодати»), второй (XVII век) — «эпоха казацкого барокко, когда ее активно популяризировали церковные иерархи и политические деятели» (называются митрополит Иов Борецкий и митрополит Сильвестр Косов) и третий (XX век) «когда „киевская идея“ становится антитезисом для революционных историософских и социальных доктрин, становясь объектом изучения для мыслителей, ориентированных на традиционные ценности (Г.Федотов, Д. Донцов, С. Геркен-Русова, Ю. Липа)».

Таким образом через строителей Св. Софии киевской и митрополита Иллариона, через киевских митрополитов Иова и Сильвестра, по мысли епископа Александра, «популяризация „киевской идеи“ происходит уже на более массовом уровне… как один из главных элементов идеологического противостояния на оси „Киев-Москва“», такими «украинскими традиционалистами» как «Дмитрий Донцов, Наталия Геркен-Русова и Юрий Липа».

Готов утверждать, что 99,999% населению России эти последние три «украинских традиционалиста» не известны совершенно, несколько большему количеству (незначительно) они известны, по понятным причинам, на Украйне.

Так кто же эти люди помянутые православным епископом добрым словом в ряду весьма уважаемых митрополитов, строителей и благоукрасителей Киева? Можно предположить, что это люди в XX веке засвидетельствовали в своей жизни приверженность Святому Православию, отдав все свои силы на прояснение христианских идеалов каждый в своем служении. И вероятно их служение каким-то образом было связано с Киевом и «киевской идеей».

Поскольку автор не знакомит своих единоверцев с этими «столпами киевской идеи» попробуем сделать это за него.

Начнем с Геркен-Русовой Натальи (1902, Киев — после 1957, Канада) художницы, связанной с театром. Она автор книги «Героичный театр» и различных националистичных статей, в частности с восхвалением Мазепы. Сказать больше сложно, персонаж незначительный. Даже Энциклопедия украинознавства не сочла нужным опубликовать о ней статью. Поэтому брать ее в расчет не будем, это какой-то личный изыск владыки, тем более странный, поскольку по своим религиозным взглядам Геркен-Русова была последовательной теософкой. Но как мы увидим далее, в этих деятелях «киевской идеи» епископа Александра (Драбинко) не смущает не только интеллигентский сатанизм теософии, но и многое другое…

Другие два персонажа «киевскую идею» интерпретировали гораздо «круче» и были настоящие политические ведьмаки.

Первый в ряду «украинских традиционалистов» поставлен Дмитрий Донцов (30 августа 1883, Мелитополь — 30 марта 1973, Канада), настоящая фамилия, по отцу Шелкоперов.

Дмитро родился в Мелитополе, рано осиротел (отчим был немец) и переехал в Царское село. Учился и окончил в 1907 году юридический факультет Императорского С.-Петербургского университета. В университете становится марксистом и в 1905 году вступает в Украинскую социал-демократическую рабочую партию. После второго ареста в 1908 году в Киеве и отбывания восьми месячного срока выпущен из заключения и эмигрирует в Австро-Венгрию. Там он все более проникается идеями галицких националистов и порывает с УСДРП в 1913 году.

Суть тогдашних его взглядов «лозунг отрыва от России, расторжение любого единения с ней — политический сепаратизм».

Молодого «украинского традиционалиста» замечают в австро-венгерском министерстве иностранных дел и он 4 августа 1914 основывает «Союз освобождения Украины» активно пропагандируя отделение Украйны от России.

«Союз освобождения Украины» писал во время Первой Мировой войны воззвания к турецкому, болгарскому, румынскому, немецкому народам с призывами войны против России. Тогда же Д. Донцов сформулировал и идею о необходимости расчленить Россию, чтобы не дать ей возможность господствовать в мире (брошюра «Украинское государство и война против России»). Союз столь хорошо финансировался немецким правительством, что предлагал даже деньги российским революционерам[2], чтобы с их помощью ослабить военное могущество России.

Вот несколько образчиков его тогдашних устремлений (из воззвания «К общественному мнению Европы»): «Война ведется, чтобы сломить окончательно идею „панмосковитизма“, который нанес неисчислимый вред всей Европе и угрожал ее благосостоянию и культуре… Только свободная, тяготеющая к правительственному союзу Украина могла бы своей обширной территорией, простирающейся от Карпат до Дона и Черного моря, составить для Европы защиту от России, стену, которая навсегда остановила бы расширение царизма и освободила бы славянский мир от вредного влияния панмосковитизма. В полном сознании своей исторической миссии защищать свою древнюю культуру от азиатского варварства московитов Украина всегда была открытым врагом России, и в своих освободительных стремлениях она всегда искала помощи у Запада, особенно у немцев…»[3].

Союз активно вел пропаганду среди русских военнопленных, а Донцов жил, то в Вене, то в Берлине, то в излюбленном месте всех подобных «традиционалистов» в Швейцарии, получая деньги у тамошнего германского посла Г. Ромберга[4].

Будучи безусловным русофобом, Донцов еще во время первой мировой войны видел перед Германией и Австро-Венгрией прекрасное и величавое задание всемирно-исторического значения, как он выражался, сломать мощь России, что не удавалось до той поры лучшим европейским полководцам Европы Карлу XII и Наполеону I[5]. А затем будет «вырезана из тела современной российской Империи» — государство Украйна, которое будет участвовать в «каждой политической комбинации, острие которой будет направлено против России"…[6]

Происходит февральская революция, затем октябрьская. В 1918 году немцы оккупируют Киев, создают марионеточное правительство гетмана Скоропадского. Донцов тут же приезжает в Киев и возглавляет Украинское телеграфное агентство.

После провала „украинского дела“ во всех его вариантах кроме советского, Дмитрий Донцов, покинув навсегда Киев (1919), снова в Швейцарии, затем с 1922 в Польше, где постепенно становится идеологом „украинского интегрального национализма“ определяя во многом идеологию Организации украинских националистов. Наш „украинский традиционалист“ пишет апологетические биографии Муссолини, Гитлера, переводит на украинскую мову муссолиниевскую „Доктрину фашизма“ и гитлеровскую „Мою борьбу“[7].

Вот характеристика Гитлера из донцовского „Вестника“ (N 4, 1936) Гитлер человек „с душой, соразмерной с его трагическим временем, с душой, такой великой, как велики были задачи, стоящие перед Германией“. Видно, что восхищался искренне и как-то однажды даже горестно высказался, что: „как жаль, что Украина не имеет своего Гитлера“[8].

Сама ОУН и ее идеология была таким весьма посредственно сделанным слепком с национал-социалистской партии Германии и идеологией СС, конечно с „украинским“ окрасом. Даже приветствия в ОУН друг друга были идентичны национал-социалистскому. Правда сама организация скорее походила больше на восточноевропейские (румынские, венгерские и т. д.) профашистские партии.

Проиллюстрировать же „яркое, разительное содержание“ идеологии ОУН легче всего самими сочинениями Д. Донцова — этаким сочетанием провинциального ницшеанства и выданным „украинскому инициативному меньшинству“ (самим себе) правом на творческое насилие. Этот специфически „украинский“ „аморализм предполагает, — по Д. Донцову, — что носители национальной идеи должны подняться над мещанской, обыденной моралью, к ним нужно подходить с иными моральными мерками. Их мораль предполагает ненависть к врагу, даже если он не сделал им ничего плохого, ненависть к „добрым людям“, которые „добры“, т. к. недостаточно сильны, чтобы стать злыми…“[9] потому, что как он утверждал: „Живут и господствуют только расы, которые не знают сомнений, которые не задумываются над правом на собственное существование за счет слабых“[10].

Настоящий арийский тип, а значит и идеальный „украинский“ подтип Д. Донцов описал в таких красках: „Длинные руки, словно ястребиные когти… глаза круглые, холодные, орлиные… Он страшный и немилосердный, он без долгих колебаний повесит и тебя“[11]. От такой интерпретации „киевской идеи“ о святости о которой говорит епископ Александр (Драбинко) киевские святые рыдают на небесах.

Но вернемся к „украинскому традиционалисту“. Об „Ордене лучших людей“ — УОН: „где господствует, такая исключительность мысли, — Д. Донцов пишет, — где противник называется „апостолом дьявола“, где противопоставляется своя идея чужой, как Бог Люциферу, или как религию „трудового народа“ горстке „эксплуататоров“, там нет разговора о компромиссе, там лишь „демонизм“, огонь, безумие, неистовство… А ко всему этому добавляется чувство собственной непогрешимости“[12]. Какой разнообразный антихристианский набор у „украинского традиционализма“!..

Лучший способ навязать свою волю по Д. Донцову: „сеять ненависть к своим. Ширить раскол и взаимное недоверие. В свою хату вносить раздор“. „Прежде всего, установить ряд догм, ряд правил, ряд аксиом, во всех формах общественной жизни, резко очерченных. Ясно противопоставленных всем другим, бескомпромиссных, утвердить свою правду, единственную и непогрешимую…“[13].

Интересно, что его сочинения периода 1920−1930 годов редактируются им после поражения фашизма, когда он переезжает в Монреаль (Канада). Из них исчезает всякое положительное упоминание о фашизме.

Так, например, из послевоенного переиздания статьи Дмитрия Донцова „Партия или орден“ (первое издание вышло в 1938 году) были вымараны такие перлы: „Нужны спор и раздор, нужны войны и братоубийства для оздоровления больной души нации“, „Молотом вбить… веру и правду во взбаламученные мозги своего общества, без сожаления добивая недоверков“. То же самое мы видим и с главной книгой „Национализм“, во втором издании (1966) слово „фашизм“ аккуратно переправляется на „национализм“.

В статье Д. Донцова „1937“ отмечалось, что „против мистики творца „Коммунистического Манифеста“, против мистики Ленина, Троцкого, Тореса, Блюма, Литвинова, Драгоманова, — восстанет новая мистика, мистика фашизма“. Впоследствии Донцов последнее слово заменил на „национализм“.

В первоначальном варианте статьи „Партия или орден“ (Львов, 1938 г.) „украинский традиционалист“ одобрительно цитировал следующий текст: „Нужны спор и братоубийства… Потому что только с кровью вытечет навоз из больной души Израиля,. чтобы крепкая и здоровая она могла принять Мессию“. При переиздании фраза редактируется. Видимо из-за слишком сильного „миссионерского“ предложения для послевоенных времен?!

И совершенно естественно, что с подобными взглядами, наш „украинский традиционалист“ считал себя европейцем и выдвигал теорию о существовании двух миров „Латино-германского“ (идеального) и „Московско-азиатского“ (низменного), которые постоянно враждуют между собой. В этой конструкции „Украина“ является типичным образцом западноевропейских стран, полностью чуждой византийско-татарской Московии, бывшей, по его мнению, Донцова деспотическою монархиею, в отличие от глубоко проникнутой аристократическо-республиканскими тенденциями Украйны[14].

Переработав в „украинском“ стиле философию немецкого национал-социализма и „консервативной революции“ он развивает идеи о врожденной кастовости населения, существовании в „украинском народе“ — „аристократии“ сплоченной вроде духовно-рыцарского Ордена; внутринациональные расовые типы, которые могут быть сведены в две группы. В первую группу входят типы: „нордийский“ (государственнотворческий), „понтийский“ (атаманский) и „динарский“ (воин-хлебороб), которые можно назвать „лыцарским“[15] типом. Во вторую же группу попадают „остийцы“ или как он их иначе называет Санчо Пансы. По его мнению „Остийцы“, преобладающий тип в „украинской нации“, и они олицетворяют все те качества „безыдейности“ и „не аристократичности“, которые необходимо умертвить в будущей „украинской нации“. Будучи весьма откровенным автором, он пишет: „Чтобы страна наша и мы жили, — Панса должен умереть“[16].

В целом „киевская идея“ в интерпретации этого „украинского традиционалиста“ выглядит в следующем виде: Украйна должна бороться всеми средствами с Россией, будучи авангардом натиска Европы („Латино-германского“ мира), в самой Украйне должны править „новые аристократы-лыцари“, большинство — „остийцы“ (основное население) должны умереть. „Киевская идея“ у Донцова становится синонимом фашизма, национал-социализма, ОУН и т. п. „красотам“ „украинского традиционализма“.

Не менее ярок, чем Донцов и Юрий Липа (1900−1944). Он родился в Одессе (наиболее оголтелые „украинские традиционалисты“, как это не покажется странным для обывателя, рождаются не в Галиции, а на нашем солнечном Юге) в семье основателя тайной украинской организации „Братство тарасовцев“, боровшейся за отделение Малороссии, Новороссии, Крыма и т. п. территорий от Российской Империи.

После революции Ю. Липа был в войсках украинской Директории, затем в эмиграции в Польше. Так он оканчивает Познанский университет медицинский факультет, далее в Школе военных подхорунжих польского войска Ю. Липа получает и военно-медицинскую подготовку. Параллельно занимается прозой и стихами весьма посредственными, но очень украинскими.

Увлечение фашизмом и расизмом Ю. Липы весьма ярко отобразилось в книге „Украинская раса“ сформулировав „своеобразное чувство солидарности с собственной кровью в противопоставлении к чужеземцам“, он определяет украинскую расу, как „клин южной расы между Балтикой и Уралом, клин, который несколько тысяч лет имеет свой собственный характер, свое собственное предназначение и традиции“[17].

Уже в Польше он организовывает общество „Черноморы“, где молодежь готовится бороться за самостийность. Название „Черноморы“ важно для понимания его политического мировоззрения. Ю. Липа во многом теоретически копировал милитаристские устремления Муссолини и итальянского фашизма в их попытке создания новой Римской Империи целью, которой было создание великой державы со Средиземным морем как морем внутренним для Италии. Он мечтал о том, что Украйна захватит черноморские берега, через обладание самыми большими реками, впадающими в Черное море. Этой мечте практически и посвящены все книги этого „украинского традиционалиста“ начиная с „Предназначение Украины“, вышедшей в 1938 году во Львове.

Там он, кстати говорит о любимой всеми „украинскими“ идеологами и о трипольской культуре, и об эллинизме якобы свойственном „украинцам“ (видимо так же близком и владыке Александру), не забываются и „апостольские традиции Киева“.

Развивая свою концепцию он издает следующую книгу в уже оккупированной немцами Варшаве „Черноморская доктрина“ (1940), а затем и атлас „Черноморское пространство“, под эгидой созданного им „Украинского Черноморского института“.

В этой книге он предполагает некое единство всех причерноморских государств. Исходя из которого, Украйна должна создать Союз или конфедерацию черноморских государств, выполнив тем самым некий „завет Митридата“ (имеется ввиду Митридат VI Евпатор, царь Боспорский) бросившего вызов Риму, создав могучую империю. Первую роль в этом союзе Ю. Липа отводит, конечно, Украйне.

Против какого Нового Рима собирается этот Союз черноморских государств вопрос риторический. Конечно против России.

В книге много провинциальной экзотики и болезненных мечтаний. Есть в ней и такая экзотическая задача как перенесение из Стамбула константинопольского православного патриарха на Украйну, чтобы быть первыми и в православном мире.

Завершающей книгой этой своеобразной трилогии „украинского традиционализма“ стала вышедшая во Львове книга, название которое можно вполне угадать, даже не зная, просто по развитию сюжета… Конечно же книга называется „Раздел России“ (1941), собственно зачем же было писать первые две книги если не ради вот этой последней?! Какое может быть предназначение Украйны и черноморской доктрины, без чаемого раздела России?!

Тут конечно собрано все и демократизация России, и как следствие отделение от нее всех территорий, кроме тех на которых зародилось Московское княжество и прочие „благие“ пожелания. Одновременно с этим в книге муссируются идеи о союзе Украины и Кавказа против России, контроля за „Каспийскими воротами“ (Дагестаном) и создания мусульманского казанского государства „Идель-Урал со столицей в Уфе“ (это уже в русле национал-социалистской доктрины).

Надо сказать, что Ю. Липа был хорошо знаком идеологам Третьего Рейха. Так секретарь Альфреда Розенберга доктор Георг Лейбрандт даже предлагал Юрию Липе возглавить правительство Украины на оккупационных территориях, но наш „украинский традиционалист“ в ситуации 1943 году благоразумно отклонил это предложение…

Можно с определенной долей уверенности говорить, что трилогия Ю. Липы сыграла свою, быть может, скромную, но все же роль в выработке так называемой „Балто-Понтийская доктрины“, т. е. желаемом Западом союзе Украйны, Беларуси и Литвы для сдерживания России в Азии. Вполне возможно, сын польского дипломата З. Бжезинский мог читать книги Ю. Липы, тем более что они переиздавались на Западе после Второй Мировой войны…

Интересно, что Ю. Липа сумел достать своей деятельностью и находящихся под оккупацией поляков, которые в 1943 году в лице польской Армии Крайовой поставили перед ним ультиматум — покинуть пределы Польши. Симптоматично, что поляки называли „украинских националистов“ „людьми с черным нёбом“[18], людьми поглощенными ненавистью к ближним…

Как человек смелый и последовательный, он, конечно, … покинул Польшу и поселился в г. Яворов на Львовщине. Здесь он установил контакт с референтурой пропаганды Краевого Провода ОУН, вел переписку с руководством УПА, писал листовки и оказывал медицинскую помощь в конспиративном лесном госпитале зеленым братьям.

С июля 1944 — Ю. Липа стал инструктором первой Старшинской школы УПА в Карпатах и вошел в состав Украинского главного освободительного совета. Конец этой деятельности в том же году положили офицеры НКВД…

Познакомившись с „отрубной“ деятельностью „украинских традиционалистов“ попробуем вернуться к нашему православному владыке Александру (Драбинко).

Он пишет: „украинские традиционалисты Дмитрий Донцов, Наталия Геркен-Русова и Юрий Липа пытались противопоставить древнюю киевскую историософию революции ее новым идеям. Идеи этих мыслителей противоречивы и окрашены духом времени — в политической философии Донцова и Липы чувствуется влияние тоталитарных идеологий ХХ века, а в философии Геркен-Русовой — новомодной тогда теософии. И хотя их взгляд на проблему оказался существенно уже федотовского, именно украинским традиционалистам удалось обратить внимание на киевскую идею целого поколения“.

Итак, по версии епископа Александра (Драбинко) они всего лишь „пытались противопоставить древнюю киевскую историософию революции ее новым идеям“ и „именно украинским традиционалистам удалось обратить внимание на киевскую идею целого поколения“. Получается очень своеобразный процесс, „клин“ социал-демократической революции „украинские традиционалисты“ пробовали выбить „клином“ национал-социалистическим.

В другом месте он говорит о том что „творцы киевской историософии“, старались показать как идеал Руси — идеал святости, а Киев как город, находящийся в глубочайшей связи с Иерусалимом и что в Киеве „по-особому чувствуется связь с небом“, что „в нем нет той тяжести, которая позже будет ощутима в „Третьем Риме““.

Не знаю какую тяжесть ощущает владыка Александр в отношении к Третьему Риму, но духовная тяжесть от мировоззрения представителей „украинского традиционализма“ очень явственна. Фанатизм, ненависть, кровь, жестокость культивировавшиеся ими в своей личной и общественной деятельности, являют нам идеальный черный набор антихристианских качеств падшего человека — „людей с черным нёбом“, а не граждан Нового Иерусалима.

А святые образы строителей Св. Софии и киевских митрополитов имеют к „украинским традиционалистам“ такое же отношение, как московские святители к Ленину или Троцкому, как великие созидатели к великим разрушителям, или святые праведники к сатанинским антихристам.

В одном прав епископ Александр (Драбинко), когда говорит, что „иерусалимский“ выбор, как он его называет „эта религиозная доминанта… ослабляла волю к государственному строительству“ на Юге Руси, и что именно этот выбор „помог Украине избежать и такого мощного искушения как этатизм. Искушения обменять дарованную Христом свободу в Церкви на рабство государству, искушения „срастворить“ Церковь в обожествленном теле государственности“.

Но современный Киев не устоял в этом „иерусалимском“ выборе, его сбили с христианского пути те самые „украинские традиционалисты“. Еще с позапрошлого века, они ожидали когда „Церков-домовина розвалиться…“ на Украйне и „i з-пiд неї встане Україна“, как того чаял Шевченко в тексте „символического, — как утверждает епископ Александр (Драбинко), — для украинской культуры „Кобзаря““.

Нужно ли было добиваться собственной государственности, чтобы впадать в столь глубокие этатистские и националистические искушения, чтобы перенять столь не христианские традиции, столь не характерные старокиевской православной праведности черты и поставить Русский мир на грань уже не только национального и культурного, но и церковного раскола.

Символично, что, по всей видимости, и сам епископ Александр (Драбинко) колеблется между старокиевскими традициями и ее новоукраинскими интерпретациями. Попутно замечу, что на редактируемом им официальном сайте Украинской Православной Церкви Московского Патриархата (orthodox.org.ua.) есть все биографии епископов. Как правило, их биографии начинаются просто, они пишут, что родился, например, в „селі Зашковичі Городоцького району Львівської області в селянській родині“ или уточняют про семью, что мол „Батько — був селянином, православною, благочестивою людиною. Мати — була домогосподаркою, благочестивою жінкою“. Наш же архиерей один из двух (!) архиереев[19] Украинской Православной Церкви Московского патриархата начинает сразу же, с того что он „украинец“. Вот уж где в ограде церковной появляются и эллины, и иудеи…

Закончу пророческими словами Преподобного Лаврентия Черниговского (настоящего наследника „киевской идеи“ святости): „было крещение Руси, а не крещение Украины“, и „Киев без великой России и в отдельности от России немыслим ни в каком и ни в коем случае“[20]. Аминь.

СНОСКИ:
1. Текст доклад на http://orthodox.org.ua/uk/node/5683) и все ссылки на епископа Александра (Драбинко) от туда же.
2. См. Записка об украинском движении за 1914−1916 годы с кратким очерком истории этого движения как сепаратистко-революционного течения среди населения Малороссии. [1916]. С. 35.
3. Записка об украинском движении за 1914−1916 годы… // „Украинская“ болезнь русской нации. М., 2004. С. 123.
4. См. Греков Б.И. Национальный аспект внешней политики Германии в годы первой мировой войны (Лига нерусских народов России) // Первая мировая война. Пролог XX века. С. 426.
5. См. его книгу: Iсторiя розвитку украiнськоi державноi iдеi. Кiев, 1991.С.40.
6. Донцов Д. Iсторiя розвитку украiнськоi державноi iдеi. Киiв, 1991. С. 41.
7. К сожалению разыскать эти творения на „украинской мове“ мне не удалось, но думаю, что впечатление они должны производить не меньшее, чем и Шекспир переведенный на „украинский“ с гамлетовским „Буты чи ни буты ось то заковыка“.
8. Чередниченко В.П. Анатомия предательства. Киев, 1983. С. 53.
9. Донцов Д. Нацiоналiзм. Видання 3-те. Лондон, 1966. С. 286. Первое издание этой работы осуществлено в 1926 году, во Львове.
10. Донцов Д. Нацiоналiзм. 3-е изд. Лондон, 1966. С. 297.
11. Вiсник. 1937. Т. III. С. 579.
12. Донцов Д. Партiя чи орден // Хрестом i мечем. Твори. Торонто, 1967. C. 179.
13. Об’еднання чи роз’еднання // Хрестом i мечем. Твори. 1967. С. 123, 129−130.
14. Донцов Д. Iсторiя розвитку украiнськоi державноi iдеi» Киiв, 1991. С. 36.
15. На «украинской» мове слово «рыцари» пишется как «лыцари». Мне кажется, что по сути текста «лыцари» более уместны.
16. Донцов Д. «Двi лiтератури нашоi доби» Львiв, 1991. С. 153.
17. Липа Ю. Украiнська раса. Варшава, 1937. С. 21−22.
18. Когда выбирали злых собак, то смотрели на цвет нёба, чем оно было чернее, тем собака была злее.
19. Второй «украинец» Александр (Боровик) епископ Александрийский и Светловодский).
20. Поучения пророчества старца Лаврентия Черниговского и его жизнеописание. Москва, 1994. Стр. 153−157.