«Скульптура может обратиться в прошлое, находясь в настоящем и делая посыл в будущее»

Интервью со скульптором, народным художником России Владимиром Александровичем Суровцевым

Недавно известному скульптору Владимиру Александровичу Суровцеву было присвоено звание народного художника России. Владимир Александрович является автором многих памятников по российской истории, установленных не только в нашей стране, но и за рубежом. В связи с присвоением высокого звания Владимир Александрович дал «Русской линия» интервью, в котором рассказал о своей жизни и творчестве.

— Владимир Александрович, в вашем творчестве, как можно судить по вашим памятникам, преобладает патриотическая тематика. С чем это связано?

— С одной стороны, всё очень просто: я принадлежу к первому послевоенному поколению. Буквально с детских лет всё время приходилось быть связанным со следами Второй Мировой войны. Летом нас, детей, вывозили в пионерские лагеря и даже ещё на государственные дачи, в то время, как родители работали. Мы, мальчики и девочки, всё время сталкивались с военными реалиями, мы играли в окопах, в блиндажах, в ДЗОТах и ДОТах, которые были в Подмосковье ещё в очень и очень хорошем состоянии. Можете себе представить: это был 1955−56 год, когда мне было 4−5 лет, то есть война закончилась всего 10 лет назад. Всё это было в хорошем состоянии, свежее. Карманы у мальчишек, моих ровесников, были набиты гильзами, пулеметными лентами, в общем, сплошь военная атрибутика. Помню такой эпизод: мы нашли в лесу бомбу, прикрепили её на крючок и притащили в лагерь, естественно, к корпусу, где находился начальник лагеря, к его ужасу и ужасу всего обслуживающего персонала. На наше счастье бомба была уже разряжена. Это одна сторона дела.

А вторая сторона дела — это и книги, и фильмы, и учителя той поры, все в большей или меньшей степени жили темой войны. Директором нашей школы был генерал-лейтенант танковых войск Корниенко, завуч — капитан первого ранга, многие учителя прошли Великую Отечественную войну. На таком фоне проходило мое детство. Надо сказать, что в советское время военно-патриотическое воспитание было достаточно активным, проводились занятия по гражданской обороне, разные военные игры. Мы застали немного и «Зарницу».

Кроме того, вся моя семья связана с войной. У меня деды воевали, воевал и отец. Отец был добровольцем, в 1941 году он ушел на фронт. Прошел от Москвы через Сталинград до Эльбы. Местом, где мой отец застал окончание войны, оказался немецкий город Шверин. Два года назад мне удалось побывать в этом городе, я воочию увидел то место, где отец закончил воевать, поснимал его, сделал фотографии. На днях, 24 июня, мы отмечали очередную годовщину Парада Победы. Отец принимал участие в этом Параде Победы. С детства помню его ордена. 9 Мая у нас дома всегда гостили ветераны, его фронтовые друзья. Жили мы в ту пору в центре города, на Сретенке, в коммунальной квартире. Всё время, как я помню, у нас кто-то жил, гости спали на раскладушках. Я хорошо помню тех офицеров, которые к нам приезжали, в парадных фуражках, с кортиками.

Так что военная тема стала меня интересовать с «младых ногтей». Так получилось, что я начал очень рано лепить. В нашей коммунальной квартире была печка. Мать, приводя меня с детского сада, чтобы я не путался под ее ногами, сажала меня у печки и давала в руки пластилин, и я таким образом самосовершенствовался. Японцы говорят, что больше всего человека развивает лепка, потом музыка, затем уже и рисование. Вот такие существуют градации. Я являюсь примером такого развития.

— Несмотря на то, что Вы воспитывались в советское время, в вашем творчестве важное место занимает тема Белого движения. Вы создали первый памятник белому генералу в России — памятник белому генералу Сергею Маркову . «Русская линия» подробно писала об установке этого памятника. С чем связано Ваше участие в этом проекте?

— Я очень благодарен Александру Николаевичу Алекаеву за то, то он пригласил меня принять участие в этом проекте. Александр Николаевич был инициатором и спонсором этого памятника. Это действительно был первый в России памятник, посвященный белому генералу. Поставить памятник было не просто. На каком-то этапе нам даже угрожали за этот памятник, и говорили разные неприятные слова. Серьёзные дядечки-коммунисты грозились сжечь этот памятник. К слову сказать, я сам 25 лет состоял в коммунистической партии и в принципе об этом не жалею. Просто в нашей стране была слишком серьёзная односторонняя агитация и одностороннее понимание истории.

Когда Александр Николаевич предложил мне создать такой памятник, я поначалу засомневался. Сможем ли мы его создать, достойны ли эти люди быть увековеченными. Это всё-таки было около 10 лет назад. Тогда я стал изучать материалы, перечитывать книги Деникина, читать разные статьи и книги, которые тогда издавались. Потом стал изучать историю своей семьи, дед у меня воевал ещё в германскую войну, воевал он у Брусилова и доблестно воевал. Когда он ушел с фронта, разделили землю, он стал подниматься, как и многие крестьяне. Кстати, к 1928 году крестьяне стали собирать 85% довоенного урожая, такого уровня им удалось достичь всего за шесть лет. Нашу семью не обошло и раскулачивание, это трагедия всей семьи. В жизни оказалось всё переплетено: красные — белые, белое — черное.

После того как я стал интересоваться этим материалом, больше стал ездить за рубеж, стал знакомиться с детьми эмигрантов и историей эмиграции, моя оценка Белого движения полярно поменялась. Я понял, как это ни прискорбно, довольно поздно, что и в эмиграции были настоящие русские люди. Я также понял, что как для тех, так и для других разделение на белых и красных, в общем, было трагедией. Когда я стал глубже читать Набокова, особенно его ранние стихи, стихи поэта-эмигранта Савина и многих-многих других, я стал понимать, что правда бывает разная. И мне показалось, что такой памятник нужен нашей стране для того, чтобы было понимание этой величайшей российской трагедии. Эти люди достойны нашей памяти. Если говорить о Маркове, то это герой Русско-японской и Германской войн. Трудно сказать, можно ли его назвать героем Гражданской войне, ведь тогда свои убивали своих…

— К сожалению, большинство Ваших памятников находятся за границей. С чем это связано?

— Сложно сказать, хорошо или плохо для России то, что большинство моих памятников установлено за рубежом. Я плотно сотрудничаю с МИДом России. На днях я в очередной раз встречался с Евгением Максимовичем Примаковым, который возглавлял Министерство иностранных дел, был премьер-министром и по сей день является очень уважаемым человеком в стране. Он проводил праздник «Золотой Меркурий», где отмечал лучших предпринимателей России в разных сферах. Мы с сыном, а мой сын тоже профессиональный скульптор, изготовили приз и медаль для Евгения Максимовича. Эта медаль и этот приз вручается уже шестой год. Сотрудничество с МИДом дает мне очень хорошие контакты со многими нашими выдающимися дипломатами, которые периодически приглашают меня для участия в своих проектах в различных странах.

Как Вы знаете, в западной историографии по сей день бытует расхожее мнение, что в войну выиграли союзники и американцы. Так считает основная масса населения в Европе и в Америке. Поэтому мои памятники, которые удается установить при помощи нашего МИДа, надеюсь, разрушают этот стереотип.

Я назову лишь некоторые из них: памятник «Надежда», посвященный участникам арктических конвоев, а там погибло 30 тысяч наших солдат, матросов, летчиков, ведь немцы потопили сто наших подводных лодок. Но зато обеспечение конвоев дало возможность нашей стране восполнить через закупки у союзников техники, которая смогла в какой-то мере компенсировать потери 1941 года. Я был в Китовом фиорде, откуда отправлялись воинские грузы, и поразился масштабам сделанного в то время. Это же нужно было всё придумать и организовать. Это колоссальнейшая, потрясающая работа. Надо помнить, что Рейкьявик — это весьма посещаемое туристическое место, более того там же в Исландии расположена база НАТО. Таким образом, мы продолжаем нашу монументальную пропаганду, идеологическую, не побоюсь я этого слова, работу на пользу России.

Мы также поставили памятник в Париже вместе с министром культуры Александром Сергеевичем Авдеевым, тогда он был послом Российской Федерации во Франции. Памятник установлен в знаменитом аэропорту Ле Бурже, который недавно отмечал своё столетие. Этот памятник посвящен летчикам и техникам полка Нормандия-Неман. В центре Европы стоит памятник нашему Советскому солдату и памятник российско-французской боевой дружбе. Я думаю, это тоже дорогого стоит.

И в самом Париже на знаменитом кладбище Пер-Лашез стоит мой памятник нашим партизанам. Я горжусь этой работой, делал я её вместе с нашими настоящими партизанами, тогда воевавшими. Был такой замечательный человек Николай Озеров, который возглавлял тогда комитет ветеранов. К сожалению, он ушел из жизни. Он считал делом своей жизни сделать этот памятник. Ведь на территории Франции воевало 30 тысяч наших партизан. Фактически две дивизии. Они на себя оттягивали более 10 дивизий Вермахта. Это была колоссальная поддержка нашему Восточному фронту.

Третья моя работа во Франции (я выиграл конкурс Министерства обороны и Министерства культуры Франции) находится на Центральном воинском мемориале в городе Ив-Сен-Мартен, это в ста километрах от Парижа. Там захоронено пять тысяч наших соотечественников, участников движения Сопротивления. В этом движении принимали участие, в том числе, офицеры Белой армии и их дети. Представляете, как переплелась история?! Равно как и в полку Нормандия-Неман были летчики — дети белых эмигрантов. Такая непростая наша история… Я искренне рад, что эти памятники удалось поставить на французской земле. Я, наверное, единственный из российских скульпторов, три работы которого стоят во Франции…

— Насколько нам известно, в Шотландии установлен ваш памятник крейсеру «Варяг»?

— Да, этот памятник мы сделали вместе с сыном Даниилом, который закончил художественный колледж, бывшую Центральную художественную школу, Суриковский институт, творческие мастерские Академии Художеств. Он человек с уникальным образованием, награжден золотой медалью Академии Художеств. Основная работа по памятнику крейсеру «Варяг» была на нем, а я помогал в создании рабочей модели, эскизов и в оргработе. Ведь скульптура — это не только стояние за станком, но и 50% нетворческой работы, организационной. Эта работа требует умения взаимодействовать с архитекторами, скульпторами, администраторами, со строителями, каменщиками, бетонщиками, литейщиками и т. д.

— Расскажите о вашем памятнике Скобелеву, который установлен в Болгарии.

— Для меня это одна из знаковых работ. Я очень рад, что был создан оргкомитет, который по предложению В.В.Путина возглавил Г. С.Полтавченко. В этот комитет входили знаковые люди, три посла в Болгарии, в их числе А.С.Авдеев. Такие люди, как князь А.А.Трубецкой, живущий во Франции, он очень большой патриот, который вместе с Владимиром Михайловичем Гурычевым, предпринимателем из Москвы, на свои средства издали несколько книг, в том числе, посвященных Русско-турецкой войне. Они также ухаживают за могилами русских солдат.

Ю.М.Лужков несколько раз бывал в Болгарии, сейчас часть средств на сохранение и поддержание могил русских солдат выделяет Москва. Москва помогла, в том числе, и с этим памятником, она выделила часть денег. Комиссию от Москвы возглавлял Андрей Львович Байдаков, который сейчас является заместителем мэра. Мы с ним давно сотрудничаем. Создали в Москве несколько знаковых работ: памятник царю Петру I и Лефорту в Лефортово, напротив Лефортовского парка, чугунный прорезной рельеф «Кавалькада», где изображен царь Петр со своими соратниками Меншиковым, фельдмаршалом Шереметевым и Ромодановским.

В Плевне была интереснейшая работа. Основные средства выделил, что показательно, «Росатомэкспорт». Компания сейчас строит под Плевной атомную станцию, это была для них немаловажная акция. Инициатива-то принадлежала В.М.Гурычеву. Мне очень приятно, что болгарская общественность великолепно отнеслась к этому памятнику. Мы показывали эскизы памятника премьер-министру Болгарии Станишеву. А С.М.Миронов, который был на юбилее освобождения Болгарии, сказал очень добрые слова в адрес и памятника, и его авторов. Архитектором нашего проекта, который был открыт в 2007 году, был Виктор Васильевич Пащенко. Я горжусь тем, что болгары несколько раз нам говорили, что «у нас такое ощущение, что этот памятник здесь стоял всегда». Я думаю, что трудно подыскать более высокую оценку.

— Насколько нам известно, сейчас Вы работаете над памятником жертвам Голодомора. Не могли бы Вы немного рассказать об этой работе?

— В прошлом году в МИДе я сделал небольшую свою выставку, на которой были показаны фотографии основных монументов. Как я уже говорил, я с МИДом очень плотно сотрудничаю, дружу уже с четвертым министром иностранных дел. К слову сказать, у меня пять проектов сделано под эгидой нашего бывшего Президента Владимира Путина. На выставке я показал эскизы памятника, над которыми работаю уже почти два года, связанные с темой «Великого голода». Нынешний Президент Дмитрий Медведев очень внимательно осмотрел всю экспозицию, сказал много теплых мне и попросил не делать акцент на слове «голодомор», потому что Украина использует слово «голодомор» для предъявления нам каких-то претензий. Сейчас такое время, когда кому-то хочется погреть руки на этой трагедии. На самом деле это общая беда. Мы с Президентом обсудили эту тему, отметили, что Россия, Украина и Белоруссия были единой страной и трудно разделить нашу нацию и нашу историю. Слишком крепки между нами национальные, родственные, экономические, исторические, культурные связи. В том проекте, который мы делаем с архитектором В.И.Сягиным, на монументе хотим выбить названия тех местностей, которые больше всего пострадали во время голода 20-х — 30-х годов. Это Верхнее и Нижнее Поволжье, Ставрополье, Урал, Сибирь, Дальний Восток, Украина, как часть нашего большого Союза. Мы хотим посредством этого монумента постараться поспособствовать единению наших народов и взаимопониманию. Хотя мне кажется, что на уровне основной массы населения такое единение и понимание, слава Богу, до сих пор существует. И нет той конфронтации, которую нам, к сожалению, навязывают некоторые украинские политики.

— Какой из ваших памятников для Вас самый дорогой и самый любимый?

— Обычно самый близкий и самый дорогой тот, над которым сейчас работаешь или тот, который тебе труднее всего дался. Я люблю памятник Скобелеву, он мне очень по душе, в силу того, что я вхожу в правление Рязанского землячества, а Скобелев, его отец и его мама, которые тоже воевали на болгарской земле, похоронены на рязанской земле, в селе Спасское-Заборово, там в музее есть моя работа, рабочая модель памятника. Очень большая эмоциональная составляющая была в этом проекте.

Очень люблю памятник Барклаю де Толли, который был открыт 31 марта 2007 года в день взятия Парижа. В этот день Император Александр I вручил Барклаю фельдмаршальский жезл. Вообще тема Отечественной войны 1812 года близка по духу, наверное, любому из россиян. Я с детства часто бывал на Бородинском поле. Мне удалось несколько раз объехать поле верхом, в том числе с представителями французского посольства в Москве…

— Благодарим Вас за интервью, уважаемый Владимир Александрович. Позвольте еще раз поздравить Вас с высокой заслуженной наградой и пожелать Вам творческих успехов и многая и благая лета.

С народным художником России В.А.Суровцевым беседовал Андрей Иванов