Сон о Царе

На второй седмице Великого поста привиделся Фаине Петровне счастливый сон, сюжет которого, при случае, она потом будет не раз пересказывать разным людям.

Дело было так.

После обеда ей захотелось прилечь, и с собой на топчан она прихватила книжечку — сборник воспоминаний о жизни Государя. Книжечку не случайную: день был 2 марта. Прочитала Фаина Петровна немного; сон сморил. Сквозь солёную слезинку засыпания она на часы настенные глянула, стрелки, как объятия вправо раскрытые, пятнадцать показывали. Книжка крышей домика на лице осталась. Фаина Петровна под нею в епархиальном сквере-садике очутилась; всё узнаваемо: фонтан неработающий, цветники, дорожки, только на месте особняка епархиального управления — царский дворец, почему-то сразу поняла — царский: бело-злато-зелёный, с пилястрами, кариатидами, колоннами, шпилями.

По каменным ступеням взошла она на крыльцо и отварила высокие резные двери. В то же миг со всех сторон к ней ринулось множество людей, измождённых, одежда — изодрана, причёски неопрятны, и — главное что очевидно, — люди эти были невероятно голодны. При этом никаких сомнений не вызывало то, что они — царские слуги. К ней не страшно, но как-то просящее, тянулись руки, множество рук, люди хотели есть; просили хоть какой-то еды. Фаина Петровна в первое мгновение переполошилась: как же их всех накормить?! Их так много! Но тут вот к радости своей быстро сообразила: у неё же макароны есть! Макароны!!! Она просеменила в кухню, поставила на плиту таз, наполнила его водой… Она варила макароны, солила, на дуршлаге отбрасывала, пар валил, раскладывала по тарелкам и подавала, варила и подавала, варила и подавала… Вдруг поняла: голые макароны — невкусно! Распахнула кухонный шкаф, тот самый, старинный, который в её молодости стоял в доме её родственницы, жены священника. В шкафу оказалось множество пакетиков, которых она прежде никогда в жизни не видывала, с надписью: «Перепелиный соус». В видении она ясно понимала смысл происходящего. Государь прославлен, а слуги — большинство — забыты. О них никто не молится, а многие-многие из служивших ему, приняли мученическую смерть; поубивали их безвестно по городам и весям за службу их царскую, «царских прислужников»!

С этой мыслью она и увидела Государя, тот проходил мимо трапезной, направляясь из дворца в садик. На нём был защитного цвета френч без погон, но с портупеей, галифе и сапоги начищенные, ярко-чёрные; умилилась: какой он красивый! Увидев её, он проговорил ласково: мне тут нужно одну могилку навестить. Этим он как бы пригласил её следовать за собой. Она, руки о подходящую тряпицу обтерев, ступала по дорожкам садика за ним, к тому месту, где до тридцатых годов стояла при Соборном кладбище небольшая деревянная церковь — Успенская. Теперь в действительности там — за епархиальным сквериком — братская могилка, в которую собирались кости, найденные при строительстве нынешнего Свято-Михайловского собора. В видении её на месте братской могилки имелся открытый стальной люк, какие бывали около магазинов для приёмки товара. Фаина Петровна глянула внутрь, всё пространство было завалено большущими зелёно-полосатыми арбузами. Поблизости стояла скамеечка, на неё Государь и присел. Она знала, обычно он так и сиживал: одну ногу под скамеечку вобрав, а вторую чуть вперед выставив. Фаина Петровна стояла рядом, затаив дыхание, смотрела сбоку, видела лицо его близко, бородку интеллигентную русскую, брови, каждый волосок на голове, обратив внимание, как они красиво расчёсаны. Фаина Петровна перевела взгляд на распахнутый люк. Один арбуз был разрезан, тонкая водянистая слюда аппетитно покрывала красный разрез, чёрные семечки посверкивали. Подумала, вот Государь уйдёт, съем кусочек!

Слушай, — сказал вдруг Царь. Она распрямила плечи и почтительно склонила голову. Государь говорил, а она вбирала в себя его слова, боясь хоть звук упустить. Говорил он долго… Когда Фаина Петровна открыла глаза, стрелки часов ещё шире раскрыли объятья: семнадцать. Прочувствовала: вот счастье, два часа провела с Государем!.. И ничего из того, о чём ей было говорено, не сумела вспомнить. Потом подумала: арбузы красные, кровь мучеников… И с тех пор стала молиться о слугах царских.