 |
| Русская линия | Сергей Лебедев | 06.02.2008 |
Неизбежное в ближайшее время провозглашение независимости албанского Косово, которое с самоубийственной настойчивостью поддерживает Запад, является не только и не столько правовым или политическим вопросом. На деле речь идет о прецеденте в международном праве, который грозит подорвать весь мировой порядок. Напомним, что косовские албанцы — это не нацменьшинство, а диаспора, то есть иммигрантская община. Фактически это означает, что теперь с полным одобрением международного права пришельцы могут выгнать хозяев с их земли и создать свое общество.
Правда, можно заметить, что в основном пришельцы побеждают только там, где прежние хозяева находятся в расслабленном состоянии, лишены воле к борьбе и не способны оказать сопротивление. Пример Косова все-таки отличается тем, что сербы, несмотря на разлагающее влияние западной культуры, все же сопротивлялись и готовы сражаться за свою землю и далее. Но в странах Запада как раз и отсутствует воля не только к борьбе, но и даже к жизни. Богатые и расслабленные жители Запада предпочитают не служить в армии, не выполнять грязную работу и не иметь много детей, чтобы те не мешали наслаждаться жизнью. Но кто-то должен все же делать ту работу, которую не хотят выполнять пресыщенные аборигены западных стран. И вот на Запад ринулись гастарбайтеры из голодных стран, чаще всего бывших колоний стран Европы. В результате происходит постепенное замещение населения стран, испытывающих демографический кризис и принимающих иммигрантов. Рано или поздно «замещающая» иммиграция приводит к переходу всей полноты экономической, культурной и политической власти в руки пришельцев. Судьба же прежних хозяев, особенно не способных к сопротивлению, печальна. Процесс вытеснения расслабленных хозяев выглядит так: сначала пришельцы начинают робко требовать себе равных прав, затем требование равенства приводит к требованию создания особых преимуществ для них, затем пришлые жители начинают навязывать свои культурные и религиозные предпочтения. Наконец, пришельцы просто выгоняют или превращают в угнетенное меньшинство прежних хозяев.
В настоящее время Европа прошла уже несколько стадий этого процесса. Сначала ведущие страны континента привлекли к себе для выполнения «грязных» работ гастарбайтеров. Затем, по мере того, как иммигрантов становилось в результате продолжающейся иммиграции и высокой рождаемости все больше, (а к началу XXI века в ключевых странах Европы цветные иммигранты и их потомки составляют уже по 15−20% населения, причем в Лондоне, пригородах Парижа, Роттердаме и Антверпене европейцы стали расовым меньшинством), началась «политкорректность» и политика «мультикультурализма». Между тем, именно рассуждение об уважении ко всем культурам является именно свидетельством того, что теперь западные культурные ценности уже отторгаются цветными жителями Европы. Восходящие нации могут широко использовать в технических целях многие достижение других стран, как это делали римляне, усваивая культуру греков, средневековые европейцы, творчески приобретая арабские цифры, математику и переводы Аристотеля с мусульманского Востока, или русские времен Петра Великого, широко пользуясь плодами западноевропейской культуры.
Но «мультикультурализм» как раз и не является творческим использованием достижений иных цивилизаций. Это просто признание того, что западная культура уже не впечатляет многих жителей самого Запада. Словесные рассуждения о «правах меньшинств», «уважения к разнообразию» и прочие трескучие лозунги, которые используют западные политиканы, не могут скрыть того факта, что на Западе просто из нужды пытаются делать добродетель. Под влиянием демографического давления пришлых жителей меняются национальные традиции, кухня, эстетические представления. Случайно ли «Мисс Франция — 2003» стала негритянка, «мисс-Англия- 2005» (заметьте, не «мисс Великобритания») — мусульманка из Ташкента.
Самым же главным показателем упадка Запада является почти полное исчезновение главной основы национальной и культурной идентичности европейца — христианства. Современная Европа, (за отдельными исключениями типа Польши или Ирландии) стала «постхристианским» континентом. Правда, есть исключение в виде США, где почти нет атеистов, и различные конфессии и деноминации играют важнейшую роль в политике. Однако в США нет государствообразующей церкви, и, в сущности, все американцы являются сектантами. Таким образом, США есть исключение, подтверждающее правило.
Но когда в обществе нет духовных скреп, то такое общество рассыпается. Вот и сейчас во многих странах Запада уже, в сущности, нет нации, есть только совокупность различных меньшинств — расовых, конфессиональных, и пр., до сексуальных включительно. При этом в сытых и богатых странах Европы даже нет стимула чего-либо менять. Увы, большинство европейцев живет согласно девизу французского короля Людовика XV — «После нас хоть потоп». Зато в жизнь вступает весьма многочисленное и амбициозное молодое поколение цветных граждан, готовое к борьбе за наследство умирающей Европы. Они не идентифицируют себя со страной проживания, равно как и с исторической Родиной, откуда приехали их родители. Это уже новая потенциальная нация.
Но ослепленные мелкими политическими интересами, западные политики предпочитают ничего этого не видеть. И, разумеется, в современной Европе не хотят помнить о том, как возникли и исчезли целые нации из европейцев, живших за пределами Европейского континента. Да, когда-то сами европейцы были яркими пассионариями, открывшие и освоившие все континенты. Многие европейцы расселялись за морями и океанами, создавшие заморскую Европу. Но теперь уже многих стран той заморской Европы нет, как и почти нет там европейцев. Судьба этой второй Европы поучительна. Она может стать как образцом того, что может ждать белого человека в самой Европе, но так же и как пример того, как иногда можно поступать с пришлыми жителями (ведь таковыми и были заморские европейцы). Итак, посмотрим на некоторые исторические примеры…
Конец французского Алжира
Века корсарства наложили отпечаток на менталитет алжирцев. Так, поскольку пиратство было основой всего хозяйства, то земледелие было в полном упадке. Хотя плодородная земля Алжира с благодатным климатом славилась плодородием (ведь именно этот край был житницей всей Римской империи), но к началу XIX века большая часть ее не обрабатывалась. «Чтоб ты землю пахал!» — так звучало самое страшное проклятие у алжирцев. Если пиратский «улов» на море был невелик, в Алжире начинался голод, даже несмотря на хорошую погоду.
В 1830 году Алжир захвачен французами. Точнее, была захвачена столица страны, а сама страна была покорена лишь несколько десятилетий спустя. Отдельные оазисы в Сахаре были завоеваны вообще лишь в начале ХХ века. Алжир был переселенческой колонией, в которую устремились сотни тысяч переселенцев из метрополии. К 1950 году из 9 миллионов жителей Алжира 1 200 тысяч составляли французы. В колонии их называли «пье-нуар» («черноногие»), поскольку они носили, в отличие от туземцев, кожаную обувь. Кроме собственно французов, в состав «черноногих» входили жившие в Алжире итальянцы, испанцы, мальтийцы, бельгийцы, швейцарцы, говорившие на французском языке. Быт и культура «черноногих» имели многие особые черты, весьма серьезно отличавшие их от французов метрополии. Они напоминали американцев Юга США, высоко ценя свое европейское происхождение, полные снисходительного презрения к арабам. Многие «черноногие», вероятно, именно от того, что жили среди мусульман, отличались высокой религиозностью и преданностью католической церкви. Во французский парламент «черноногие» упорно посылали «клерикалов», как на жаргоне светской республики именовались католики. Поскольку за все 132 года французской власти в стране не прекращались боевые действия, то практически все «черноногие» имели оружие и умели им пользоваться. В отличие от декадентствующих французов метрополии, «черноногие» были энергичны, инициативны, религиозны, не боялись риска, имели твердые взгляды, за которые могли отдать жизнь. К 1950-м годам алжирские французы напоминали особую нацию.
Большинство «черноногих» к тому времени проживали в Алжире уже на протяжении 4−5 поколений. Из числа алжирских французов вышло невероятно большое количество деятелей культуры и политики Франции. Самым знаменитым «черноногим» был знаменитый философ и писатель Альбер Камю (1913−1960 гг.). Юридически Алжир не считался колонией, являясь частью Французской республики, составляя несколько ее департаментов.
Но Франция уже с конца ХIХ столетия переживала демографический упадок. Численность населения Франции не менялась на протяжении 60 лет! Понятно, что удержать колонии, коренные обитатели которых сохранили прежний уровень рождаемости, было все сложнее. К тому же уже с 1905 года Франция была светской республикой, причем католицизм в стране, которую когда-то называли «старшей дочерью» римской церковью, стал чуть ли не полузапретной идеологией. Понятно, что уже в ХХ веке французы полностью утратили дух миссионеров и крестоносцев. Для завоеваний и усмирения колоний использовался Иностранный Легион, а также части из завербованных цветных жителей колоний, например, части зуавов (из марокканских горцев), спагов (кавалеристов из североафриканских бедуинов), сенегальских стрелков, которых романтически называли «черной силой» и других. Но эти части не могли сражаться в «серьезных» войнах с хорошо вооруженным и готовым к самопожертвованию противником.
И когда в ноябре 1954 года в Алжире началось восстание с целью создания независимой социалистической Алжирской республики, то жители Франции в большинстве своем уже были не готовы сражаться за территориальную целостность страны. Только армия и сами алжирские французы были готовы бороться за Алжир до победного конца. «Альжери франсез»! («Французский Алжир»!) — звучал лозунг последних солдат Французской империи. Но на героев в стране декаданса смотрели с удивлением. Воевавшие в Алжире Жан-Мари Ле Пен и Жак Ширак, при всех своих принципиальных разногласиях друг с другом, в одинаковых выражениях вспоминали, с каким удивлением и презрением смотрели на ветеранов той войны сытые тупые обыватели в Париже. Добровольно отправившиеся на войну, вместо того, чтобы делать «бабло», конечно, могли быть только болванами. Но страна, где большинство жителей думает именно так, не долго протянет.
Алжирская война 1954−1962 годов была одной из самых кровавых войн ХХ века. Причем восставшие арабы отнюдь не были невинными овечками. Уже в первые дни восстания мятежники расстреляли автобус с французским школьниками в городе Бон. В начале 1955 года мятежники практически поголовно вырезали все французское население шахтерского поселка близ Филиппвиля (ныне — Скикда).
Свою программу в отношении европейского населения Алжира мятежники поставили вполне конкретно, что нашло отражение в лозунге: «Гроб или чемодан»! Иначе говоря, всем европейцам предложили выбор между смертью или изгнанием из Алжира. Ни о каких-то там правах «черноногих» речь и не шла.
Самым трагичным было то, что многие французы, в том числе и из числа «черноногих», поддерживали мятежников. Напомним, что Франция 50-х годов, — это страна, где четверть избирателей голосовала за коммунистов, и еще четверть — за прочих левых. Многие французские левые поддерживали алжирских мятежников, считая, что арабы всего — лишь борются против социального угнетения. Более того, многие французские левые, считая, что восстание в Алжире есть начало социалистической революции во Франции, приняли активное участие в вооруженной борьбе против собственной страны. Состоящая в основном из французов алжирская компартия примкнула к мятежникам. Из европейцев состояли многие боевые группы мятежников, особенно в столице колонии.
На поле боя арабы как обычно, потерпели позорное поражение, но все же пришедший к власти в 1958 году генерал де Голль счел нужным дать Алжиру независимость. Генерал цинично, но справедливо, говорил: «У арабов — высокая рождаемость. Это значит, что если Алжир останется французским, то Франция станет арабской. Мне такая перспектива не нравится. Если мы не можем дать Алжиру равенство, то лучше предоставить ему свободу». Однако независимость Алжира означала изгнание из этой страны всех живущих там уже много поколений французов. И поэтому во Франции развернулось упорное, героическое, но безнадежное сопротивление тех, кто продолжал верить в то, что Алжир — это Франция.
В феврале 1960 года алжирские французы подняли восстание против официального Парижа, требуя продолжать борьбу за сохранение Алжира в составе Франции. Восстание потерпело поражение, но борьба за французский Алжир продолжалась. В 1961 году возникла знаменитая Секретная Вооруженная Организация (ОАС), развернувшую вооруженную борьбу уже в самой Франции. Лидеры ОАС все как на подбор, в прошлом были участниками движения Сопротивления (что не помешало официальному Парижу объявить их фашистами). ОАС организовала почти три десятка покушений на де Голля, от рук бойцов ОАС погибли несколько тысяч голлистов, коммунистов и прочих «предателей», а также множество проживающих во Франции арабов. 38 депутатов Национального Собрания (парламента), а также 9 сенаторов, готовых в силу ряда причин, «отпустить» Алжир, были убиты французским патриотами.
Фактически в 1961—1962 годах во Франции шла малая гражданская война, в которой обе стороны проявляли упорство и жестокость. Официальные власти голлистской Франции действовали против ОАС самыми беззаконными методами. Пленных оасовцев пытали, заподозренных в связях с организацией спецслужбы убивали без суда и следствия, некоторых руководителей ОАС похищали с территории нейтральных государств. В декадентской стране нашлось на удивление много стойких и фанатичных бойцов за французский Алжир. Многие, если не большинство из них, из них пали в боях с арабскими террористами или с голлистским режимом.
Борьба за французский Алжир кончилась поражением — де Голль «отпустил» Алжир. Почти все французы бежали в метрополию. При этом победившие после всех своих военных поражений арабы и не подумали хоть как-нибудь отблагодарить тех французских левых, которые помогали им в борьбе за независимость всеми средствами. «Черноногих» леваков выкинули в метрополию так же, как и всех прочих французов. ОАС была разгромлена самими спецслужбами Франции. Французская империя ушла в прошлое.
Европейский исход из Египта
Греки появились в Египте еще в VII веке до н.э., когда основали в дельте Нила свою колонию Навкратис. В 332 году до н.э. Египет завоевал Александр Македонский. После этого целую тысячу лет, вплоть до арабского завоевания в 641 году Р. Х., греки правили Египтом. Эта страна и ее столица Александрия стала одним из центров эллинистической культуры. Считается, что на рубеже нашей эры греки составляли 1/5 часть жителей страны. Под влиянием греков сложилась оригинальная коптская христианская культура, родилась коптская письменность, созданная на базе греческого алфавита, заменившая прежнее иероглифическое письмо. При этом не произошла ни «египтизация» греков, ни «эллинизация» египтян. В 451 году произошел этно-конфессиональный раскол в Египте. Большинство коптов не признало решений Халкидонского Собора и создало свою монофизитскую Коптскую церковь. Православные же (на Ближнем Востоке их до сих пор называют мелькитами, то есть «верными императору») и поныне подчинены Александрийскому патриарху. С определенной долей условности можно считать, что копты являются потомками египтян, а египетские православные — греками. Разделение между греками и коптами во многом способствовало победе мусульман.
После арабского завоевания произошла масштабная исламизация и арабизация страны. Многие греки перешли на арабский язык и ассимилировались завоевателями. Так, полностью арабизировались и приняли ислам жители Файюмского оазиса, который ранее был центром греческого сельского населения в стране. Тем не менее, в дельте, благодаря связям по морю, греческое население, во многом арабизированное, но сохранившее православие, сохранилось. Правда, греков было мало — в начале XIX века число православных в Александрийском патриархате составляло 2 тысячи человек. Реально греков было больше, поскольку многие из них скрывали свою религию, чтобы не платить специальный налог на веру — джизию.
В XIX веке Египтом правила албанская династия Мухаммеда Али и его потомков, проводивших политику сближения с Европой. В результате Египет действительно был серьезно модернизирован. Это привело к значительному улучшению жизни египетских христиан — монофизитов-коптов и православных греков. Число греков увеличилось как за счет новой иммиграции из самих греческих земель, так и за счет более высокой, чем у тогдашних мусульман рождаемости. В результате греки вновь стали составлять значительную часть населения Александрии и еще ряда городов в зоне Суэцкого канала. Из греков состояли почти все моряки в морских и речных портах страны. Славились греки также как умелые торговцы, контролируя розничную торговлю страны. Также по уровню благосостояния и образования египетские греки значительно превосходили мусульман. Это обстоятельство приводило к периодическим расправам и погромам мусульман над греками. Многие греки с целью безопасности приобретали подданство различных европейских стран. После того, как в 1882 году Египет был захвачен англичанами, большинство греков стали британскими подданными.
Египетские греки сильно отличались от греков собственно Греции и других греческих земель. В отличие от крестьянской Греции, греки Египта были почти исключительно жителями городов. Многие из них говорили по-арабски, носили фески и бурнусы, но в культурном плане в основном находились под влиянием Франции. Образование в греческих школах было в основном на французском, реже — на английском, языках. Среди греков распространилось французское написание имен (Жорж, Мишель, Антуан). Увы, многие греки перешли к греко-униатской церкви, и даже к «чистым» римским католикам.
Значительно позднее, в историческом, конечно смысле, в Египте появились итальянцы. Собственно, еще до нашей эры в Египте поселялись римляне, но они в основном были образованы на эллинский манер и влились в число местных греков. Настоящее проникновение итальянцев в Египет начинается с эпохи Крестовых походов и начала торговли с Востоком итальянских городских республик. В результате смешения потомков крестоносцев из различных стран Европы, среди которых преобладали итальянцы, с местными женщинами на Ближнем Востоке сложилась своеобразная конфессиональная группа, известная под названием левантийцев (от ит. Levante — Восток). Левантийцы исповедуют католицизм, или были членами различных униатских церквей, говорят на различных арабских диалектах, или по-французски, их быт и культура испытали сильное восточное влияние. Больше всего левантийцы славятся своей предприимчивостью и деловыми качествами.
Собственно итальянцы, в основном из Венеции, селились в торговых факториях в нильской дельте, начиная с XIII века. Конечно, число итальянцев было незначительным, к тому же многие их них были временными жителями, но постепенно итальянец стал более или менее заметным среди жителей Египта. Не случайно на карте Египта стали появляться итальянские названия — Дамиетта, Розетта (по-итальянски — Розочка). Со времени «открытия» Египта в начале XIX века иммиграция итальянцев приняла значительные размеры. Естественный прирост у итальянцев также был очень высоким (в среднем — по 8 детей на семью). К началу ХХ века итальянцы стали самой крупной этнической группой европейцев в Египте. Из них состояла значительная часть рабочего класса и технической интеллигенции страны. В бизнесе итальянцы также имели сильные позиции, хотя немного и уступали грекам.
В 20-х гг. ХХ века европейцев — местных уроженцев и постоянных жителей Египта, было свыше 450 тысяч человек (примерно 60% из них — итальянцы, 30% - греки, остальные — французы, мальтийцы и неопределенные левантийцы) на 12 миллионов всего населения страны. К этому времени в их руках находилось 91% промышленности страны. Но, начиная именно с этой эпохи, начинается подъем арабского национализма, а затем исламского фундаментализма, что напрямую отразилось на европейцах Египта.
В 1952 году власть в стране берут «свободные офицеры» во главе с Г. А.Насером. Он начинает «социалистические» преобразования, которые свелись в значительной степени к конфискации собственности европейцев и методического «выдавливания» их из Египта. Особый размах гонения на европейцев приняли в 1961 году, после «июльских декретов», поставивших европейскую диаспору вне закона. В отличие от Алжира, здесь не убивали европейцев, но делали все, чтобы сделать их жизнь невыносимой. И начался массовый исход европейцев. На рубеже 50−60-х гг. количество европейцев сократилось вдвое. Эмиграция продолжалась и в дальнейшем. Еще в начале 80-х гг. в Египте проживали 275 тысяч европейцев — католиков и 40 тысяч православных греков Элладской церкви. Но в стране, где теперь уже 70 миллионов населения, где в результате подъема исламизма европейцы оказались загнаны в настоящее гетто, причем утратив значительную часть своей собственности, это уже не имеет большого значения. На сегодня мир игнорирует заключительную агонию 23-векового греческого и 8-векового итальянского присутствия в Египте.
Поскольку большинство уехавших из Египта европейцев были британскими подданными и «офранцуженными» в культурном плане, то мало кто их них уехал на «историческую родину». Большое количество египетских европейцев поселилось в Австралии. Часть прибыла в США и ряд стран Европы. Из числа таких беженцев вышли знаменитые певцы Демис Руссос (грек из Александрии) и Далида (итальянка Джильотти). Но их слава совершенно не отразилось на том, что вообще знает средний западный обыватель о конце европейского Египта.
Гибель итальянской Африки
Расположенная напротив Италии эта страна, принадлежащая до 1912 года туркам, стала объектом итальянской экспансии. Уже в конце XIX столетия итальянцы начали активно проникать в Ливию. Интересно, что русский путешественник А. Елисеев, посетивший Ливию в 1880-х гг., не без удивления отмечал, что итальянцев, которых насчитывалось не более 600 человек, контролируют почти всю хозяйственную жизнь этого турецкого владения, успешно опровергая представление об итальянцах как о беззаботных прожигателях жизни. После войны с турками в 1911—1912 гг. Италия присоединила Ливию к себе, и попыталась создать там переселенческую колонию. Хотя война с бедуинами не прекращалась все годы итальянского колониального господства, все же итальянцы действительно создали своего рода заморскую Италию. К 1940 году в Ливии проживало, без учета военных и присланных из Рима чиновников, свыше 140 тысяч итальянских колонистов (при 800-тысячном общем населении страны). 4/5 всех итальянцев проживали в сельской местности и занимались земледелием.
Но колонизаторство итальянцев было недолгим. Во время Второй мировой войны, уже в 1943 году Ливия была занята англичанами. После капитуляции Италии многие колонисты бежали из Ливии. Тем не менее, англичане, руководствуясь исключительно прагматическими соображениями, рассчитывая получать выгоду от эксплуатации своего нового владения, сохранили часть земельной собственности за итальянцами. Это можно понять: действительно, созданные за три десятилетия итальянского господства сельскохозяйственные и промышленные предприятия, на которых работали почти исключительно итальянцы, составляли тогда основу экономики страны. Интересно, что на встрече «Большой тройки» в Ялте и Потсдаме, когда шла речь о судьбе бывших итальянских колоний, Черчилль с искренним восхищением отзывался об итальянских поселениях в Ливии.
Итак, в 1943—1969 гг. Ливия фактически стала колонией Великобритании (провозглашение в 1951 году королевства Ливия во главе с королем Идрисом ничего реально не изменило). Ливийские итальянцы стали младшим партнером британцев. Находясь между британской Сциллой и арабской Харибдой, итальянцы постепенно покидали страну. Но королевские власти стремились самыми грубыми средствами оставить итальянцев в стране, ведь именно из них состояли почти все квалифицированные кадры.
В сентябре 1969 года после переворота власть в Ливии перешла к Муамару Каддафи. Этот был и остался до сего дня весьма экстравагантный и явно страдающий манией величия человек. И уже в июле 1970 года Каддафи издал декрет «О возвращении ливийскому народу захваченной у него собственности», в соответствии с которым земли, здания, машины и прочие имущество всех остававшихся к этому времени 25 тысяч итальянцев конфисковывались. Это стало концом итальянского присутствия. Вскоре почти все итальянцы были вынуждены, бросив все, бежать из страны, которую они во многом и сделали своим трудом. Ни «прогрессивное человечество», ни «свободный мир», ни даже сами итальянские политиканы этого не заметили.
Финал португальской Африки
Но достаточно быстро Португалия пришла в кризис. К ХХ веку она была самой отсталой страной Европы, экономически полностью зависимой от Англии. Тем не менее, Португалия владела все еще достаточно обширными колониями — Анголой, Мозамбиком, Португальской Гвинеей (Бисау), островами Зеленого Мыса и Сан-Томе, городом Гоа в Индии, Макао в Китае, частью острова Тимор в Индонезии. Правда, сами эти владения не только не обогащали метрополию, но и напротив, только разоряли ее на содержание колониальной армии и чиновничества. Другое дело, руками португальцев транснациональные корпорации удерживали в повиновение туземных жителей колоний.
В ХХ веке Ангола, берегами которой португальцы владели уже 500 лет, стала переселенческой колонией. К 1970-м годам в Анголе проживало 600 тысяч португальцев и чуть менее мулатов (из 4 700 тысяч всех жителей). Из португальцев состоял весь рабочий класс, средняя буржуазия, интеллигенция и средние слои. Правда, не было среди португальцев Анголы ни крупных капиталистов (те сидели даже не метрополии, а США и странах Западной Европы), ни социальных низов. Белые ангольцы были весьма активными и инициативными людьми. Благодаря их труду и природным богатствам Ангола по промышленному производству обогнала метрополию.
С 1961 года в Анголе шла партизанская война нескольких африканских группировок. Среди них ведущую роль играла коммунистическая организация МПЛА, программа которой предусматривала создание многорасового социалистического государства. Кроме того, были и группировки черных расистов ФНЛА с лозунгом: «Убивай все, что белого цвета», и племенная группировка УНИТА народности овимбунду. Победу одержала МПЛА. После того, как 25 апреля 1974 года португальская армия, которая не выдержала 13 -летнюю войну сразу во всех колониях, свергла диктаторское правительство Каэтану, метрополия была вынуждена предоставить независимость всем колониям.
В Анголе немедленно разгорелась гражданская война, в которую вмешались соседние государства, в результате чего более 90% португальцев бежали из страны. Кстати, лидеры МПЛА, среди которых было много мулатов, действительно не собирались выгонять белых, понимая, что именно они и делают Анголу развитым государством. Но логика событий привела к белому исходу. Так закончилась полутысячелетняя история португальской Африки.
Смерть белой Родезии
Белых в Родезии было немного: 11 тысяч в 1901 году, 33 тысячи — в 1920, 80 тысяч — в 1945, 210 тысяч — в 1965 году. Максимальной численности белые родезийцы достигли в 1973 году, когда их было 272 тысячи, причем подавляющее большинство из них были местными уроженцами. Негров к этому времени было 6 миллионов.
С 1922 года Родезия была самоуправляемой колонией, в которой власть находилась в руках белых поселенцев. Страна процветала, причем негры, хотя и подвергались дискриминации, имели самый высокий уровень жизни в Тропической Африке.
Между тем распадалась Британская империя. Суровые завоеватели четверти Земного шара, британцы к 60-м годам превратились в упадническое общество, желающее наслаждаться жизнью. Британские колонии одна за одной получали независимость, причем Англию не смущала полная неготовность многих из них к независимому развитию. Объясняя отступление Британии из Африки, зять Уинстона Черчилля Дункан Сэндс, занимавший пост Секретаря по делам Содружества в правительстве Макмиллана, бесхитростно заметил: «Мы, британцы, утратили волю править».
Но у белых родезийцев воля осталась. Избранный в 1964 году премьер-министром колонии лидер партии Родезийский фронт Ян Смит пытался удержать власть белых. Когда же официальный Лондон все же решил предоставит власть черному большинству, то белые под руководством Яна Смита 11 ноября 1965 года провозгласили независимость белой Родезии. Разумеется, весь мир немедленно ополчился против мятежных родезийцев. Вскоре началась партизанская война африканских группировок, поддержанная Москвой и Пекином. Прежняя метрополия делала все, что бы усмирить «зарвавшихся колонистов. И в таких условиях, имея поддержку только одной страны мира — ЮАР, которая, впрочем, также была страной-изгоем, «белое племя» сражалось 15 лет!
Мы не сможем понять суть событий в Родезии в 1965—1980-х гг. без учета такого фактора, как менталитет «белого племени». Родезийцы действительно стали новой маленькой нацией с сильным самосознанием, весьма отличающаяся от унылых лондонских снобов. Даже советские издатели справочника «Зимбабве», выпущенного в 1985 году, то есть еще полностью советско-марксистком по содержанию, все же признавали: «Белому населению Зимбабве присущ ряд социально-психологических черт, отличающих его от существовавших не так давно белых общин в соседних бывших колониях. К числу таких черт относятся, в частности, меньшая бюрократичность, прагматизм, способность к быстрым и энергичным действиям. Состоящее из мелких предпринимателей, провинциальных бизнесменов, инженеров и фермеров, это общество в течение долгого времени было способно обеспечить реальную поддержку политики, проводимой Родезийским фронтом Я.Смита. В условиях мировой изоляции и активных действий борцов за национальное освобождение белые поселенцы продемонстрировали определенную жизнестойкость и до некоторой степени способность к адаптации». Сюда же можно добавить высокую религиозность белых родезийцев. Южноафриканский писатель Стюарт Клути так охарактеризовал символ веры типичного белого того времени: «Он верил в Бога, в свое ружье и в свою плеть».
Но к концу 70-х гг. устали даже железные родезийцы. После всяких дипломатических мероприятий 18 апреля 1980 года страна была провозглашена государством Зимбабве под властью черных. В течение первого же года количество белых в стране сократилось до 120 тысяч человек. Надо заметить, что первоначально черный президент страны Роберт Мугабе, понимая, что с крушением «белого сектора» экономики рухнет и вся экономика Зимбабве, действительно сохранил за белыми часть собственности и предоставил им места во властных структурах. Благодаря этому Зимбабве какое-то время действительно выгодно отличалась от соседей по континенту.
Но все проходит. Постарел Мугабе, развалилась экономика Зимбабве, усилились племенные трения в стране. И вот с 2001 года, проигнорировав мнение собственного Верховного Суда, Мугабе начал сопровождаемую террором экспроприацию земель белых фермеров. Этот «черный передел», как его окрестили журналисты, сопровождается убийствами белых, разграблением их имущества. Последние оставшиеся в живых белые покидают страну, в которой они жили более столетия, и которую, собственно говоря, и создали. Весьма символично, что в конце прошлого года на 89 году жизни умер и Ян Смит. Вместе с ним умерла и белая Родезия.
http://rusk.ru/st.php?idar=105148
Страницы: | 1 | 2 | Следующая >> |
