 |
| Официальный сайт Сергея Глазьева | М. Кудрявцев, С. Миронин, Р. Скорынин | 11.03.2005 |
До сих пор доказательством краха столыпинской реформы считалось сокращение выходов из общины или укреплений участков. Однако даже в 1915 г. продолжалось интенсивное землеустройство, превысившее по числу дворов выход из общины в 13 раз. Подсчёт всех домохозяйств, охваченных реформой, показывает, что спада реформы на втором этапе (1910−1914 гг.) не было. На 1 января 1916 г. количество дворов, организованных в порядке единоличного и группового землеустройства, соотносилось как 59,4 и 40,6% (Рогалина 2001). По данным Центрального Статистического Комитета МВД с издания указа 9 ноября 1906 г. по 1 мая 1915 г. по 40 губерниям Европейской России общее число домохозяев, укрепивших землю в личную собственность, составило 1 992 387. А всего заявило требований о закреплении земли в собственность 2 736 172 домохозяев. 30% общинников пожелали выделиться, 22,1% выделились (Сборник 1913).
Доля общинного землевладения во всей площади крестьянских земель (167,5 млн. десятин) составила на 1 января 1915 г. чуть более 50%, в то время как на начало 1905 г. она составляла 62% (Сборник 1913). Эти цифры свидетельствуют, что капиталистические хозяева «переварили» помещика, и начали «переварить» ожесточенно сопротивляющуюся общину. На 100 продавцов приходилось 95,6 покупателей — новых собственников. Следовательно, земля, переходила не кулакам и спекулянтам, а трудовому семейному хозяйству, не применявшему наёмный труд. При этом чрезмерной концентрации земельного фонда не происходило, ведь по указу 1906 г. один домохозяин не мог владеть участком свыше шести указных наделов.
С 1907 до начала 1916 г. в Европейской России возможностью получить землю воспользовались 2 миллиона общинных крестьянских дворов. Кроме того, ещё 470 тысяч домохозяев закрепили за собой участки в так называемых «беспередельных» общинах. За 1907−1914 годы из общины вышло 2,5 млн. домохозяев, или 28% от 9,2 млн. общинников и примерно ¼ общего количества крестьянских дворов. Заявлений же о выходе было подано 3,4 млн., или 35%. Определённого срока реформы не предусматривалось. Если реформа была рассчитана на 20 лет, то она шла вполне по плану. Правда, в 1914 году количество выходов упало до 98 тысяч, а в 1915 году — до 35 тысяч. Но следует учесть, что это уже были годы войны. Меньше чем за десять лет всего в Европейской России закрепило землю в личную собственность около 24% всех крестьянских дворов — меньшинство, но далеко не ничтожное, и это делалось добровольно. Где община была нежизненна — она распалась. Где была жизненна — сохранилась.
Столыпинская реформа, даже будучи отчасти блокированной, за неполных 5 лет дала результат в постепенном отказе от общинной организации землепользования и ликвидации помещичьего паразитизма. Площади посевов выросли за годы реформы на 10,5 млн. дес. (на 14%). Усилилась распашка целины в Сибири и Казахстане (кое-где создавая острые национальные проблемы и массовый угон скота в Китай). В 1911—1915 гг. по сравнению с 1901—1905 гг. производство пшеницы выросло на 12%, ржи — на 7,4%, овса — на 6,6% и ячменя — на целых 33%.
Тем не менее, реформа не смогла быстро переломить негативные тенденции перенаселения в развитии сельского хозяйства России, а только сдержала их. (Что не отменяет того факта, что без проведения реформы было бы ещё хуже — сидеть сложа руки было нельзя.) В целом среднегодовая урожайность крестьянских полей продолжала расти даже более медленными темпами, чем до столыпинской реформы, после 1861 года. В 80-х — 5,1 ц. (рост на 8%), в 90-х — 5,9 ц. (рост на 15%), 1901−1910 — 6,3 ц. (рост на 7%); в 1914 году, следующем после урожайного 1913, по данным Кожинова, урожайность пшеницы составила 6,7 ц. Прирост за 4 года в 6,3%, то есть 1,5% в год. Если бы тенденция оставалась той же, то к 1920 году урожайность бы повысилась на 16% и достигла бы 7,8 ц. Рост урожайности за 1906−1915 годы составил 14%, хотя средние урожаи хлебов оставались ещё низкими: от 6,7 ц. с га пшеницы до 12,1 ц. с га кукурузы.
Население продолжало быстро расти, земли прибавлялось, но в недостаточном темпе, а урожайность зерновых росла медленно. Реформы Столыпина и не снизили роста урожайности, но в целом ежегодный прирост продукции села во время реформ Столыпина упал с 2,4% в 1901—1905 годах до 1,4% в 1909—1913 годах. Отметим, что 1910 и 1911 годы были резко неурожайными, хотя в 1909 г. был получен исключительно богатый урожай и страна вышла на первое место в мире по производству зерна и 30% его экспортировала). Население России: 1885 г. — 71,7 млн., 1897 г. — 81,4 млн., 1914 г. — 103,2 млн. В 1900—1908 общая численность рабочих возрастала ежегодно на 1,7%, что равно естественному приросту населения. Эти цифры показывают, что в первые годы реформы прирост продукции оставался ниже прироста населения. Однако надо учитывать, что в условиях нараставшей аграрной перенаселённости сохранение даже невысокого роста урожайности — большое достижение. По подсчётам С.Н.Прокоповича (1918), чистый прирост производства с 1900 по 1913 г. (без влияния изменения цен) составил в промышленности 62,7%, а в сельском хозяйстве 33,8%. Этот прирост почти целиком падает на 1907−1913 гг. Общий сбор зерновых хлебов, составлявший в 1908—1912 гг., в среднем, 4555 млн. пудов в год, в 1913 г. достиг 5637 млн. пудов, превысив, в частности, сбор 1912 г. на 565 млн. пудов. Превышение это представляется тем более благоприятным, что площадь под посевом хлебов увеличилась в 1913 г. лишь на 4,7% по сравнению с 1912 г. Рос и вывоз сельскохозяйственных продуктов за границу. Заграничный сбыт, например, главных хлебов достиг в 1913 г. 647,8 млн. пудов против 548,4 млн. пудов в 1912 г. (Объяснительная записка). При этом рост производства в сельском хозяйстве происходил главным образом за счёт экстенсивных факторов — значительного увеличения посевных площадей за Уралом и на Юго-Востоке Европейской России и серии урожайных лет.
Чтобы как-то прокормиться, крестьяне продолжали сокращать поголовье скота в своих хозяйствах. В целом, всё это означало ухудшение питания крестьян и сокращение товарности их хозяйств. Но это только часть правды. Падение поголовья скота было гораздо более быстрым до реформы. Если в 1860 году на 100 человек приходилась 41 голова крупного рогатого скота, то в 1900 — 36, а в 1914 — 30. Количество лошадей в расчёте на 100 жителей в европейской части России продолжало падать и сократилось с 23 в 1905 году до 18 в 1910, количество крупного рогатого скота — соответственно с 36 до 26 голов на 100 человек. Спад поголовья овец был и вовсе катастрофическим: 1860 — 88, 1900 — 55, 1914 — 22 голов на 100 человек.
С другой стороны, одновременно с сокращением поголовья скота в 1905—1914 году на 100 жителей, выросли закупка техники, начали появляться удобрения. Самое важное в эти годы — резкое увеличение выпуска сельскохозяйственных машин и орудий русской промышленностью. С 1900 по 1909 год он удвоился. По статистике министерства финансов с 1910 по 1913 год производство машин в России выросло на 7%, а сельскохозяйственного назначения — почти на 40%, что привело к тенденции сокращения импорта сельскохозяйственных машин. Закупалось много и зарубежной техники — например, в 1909 году на 31,8 миллиона рублей. Плуг быстро и почти повсеместно вытеснял соху. Большую помощь русскому крестьянству и переселенцам оказывали широкие мелиоративные работы, в частности в Средней Азии.
Самым же неопровержимым фактом, свидетельствующим о провале столыпинской аграрной политики, считался голод 1911 года, охвативший до 30 миллионов крестьян. Однако при объективном рассмотрении становится очевидным, что сам факт голода в тот год отнюдь не свидетельствует о неудаче реформы. Во-первых, голод был вызван засухой. Голод такого масштаба следовал с той же регулярностью (примерно раз в 10 лет) и раньше: достаточно вспомнить 1891 и 1901 гг. Во-вторых, он не был повсеместным и вовсе не поразил ряд обширных регионов страны. Если урожай проса составил лишь 74 процента от среднего за 1906−1910 годы уровня, то урожай гороха -101, ячменя -104, а урожай кукурузы -120 процентов. Общий сбор зерновых был на 8,6 процента меньше среднего за пятилетие -1906−1910 годы, а урожай картофеля, наоборот, на 3,7 процента больше. Следующий, 1912 год был очень урожайным, также как 1909 и 1910 годы.
В первые годы своего проведения столыпинская реформа так и не смогла переломить процесс накопления экономически излишнего сельского населения, а следовательно, и обнищания деревни. Несмотря на то, что доля сельского населения в начале XX века несколько снизилась с 87% в 1898 году до 82% в 1913 году, тем не менее, прирост сельского населения был существенно выше скорости отселения крестьян. Абсолютное число сельских жителей продолжало расти, увеличившись за этот период на 22 миллиона человек. Катастрофические масштабы приобрёл процесс абсолютного обнищания крестьянства перенаселённого центра страны. Миграция сельского населения в город в 1908 — 1913 годах не превышала 500 тыс. человек в год.
Казалось бы, тенденции 1908−1913 гг. показывают, что реформы Столыпина едва успевали справиться с нарастанием аграрной перенаселённости, но не могли её существенно убавить. Однако, такая экстраполяция тенденций неправильна, потому что экономика растёт не по линейным законам, а по мере накопления и развития технологии; большие технологические рывки влекут периоды быстрого экономического роста. В первые годы реформ Столыпина у России всё ещё не было средств на массовую машинизацию сельского хозяйства: производительность труда в сельском хозяйстве могла расти за счёт медленного улучшения агротехники и отселения избыточного населения. Но по мере промышленного роста Россия могла сосредоточиться на росте производства сельскохозяйственных машин (а внутреннее производство сельскохозяйственных машин как раз начинало быстро расти!), резко ускорить «раскрестьянивание» за счёт машин, ускорить отток людей из села в город без снижения производства продовольствия, и следовательно, это дало бы «мультипликативный эффект» на промышленный рост! И как раз к 10-м годам в мире накопилась та критическая масса технологий, которая позволила бы России сделать рывок, основанный на машинизации сельского хозяйства! Напомним, что только в 1910 г. появился лёгкий трактор, более подходивший к российским размерам хозяйств. Таким образом, мирный выход России из геополитического тупика был бы возможен, начиная со второй половины 10-х годов, если бы не Первая мировая война.
В процессе столыпинских аграрных преобразований стало ясно, что широкие круги общества враждебно относились к индивидуальным выделам, а в крестьянской среде они привели к глубокому расколу. С учётом недостатков первого периода реформ, связанных с административным нажимом на общину в целях её расслоения, с 1910 г. приоритет был отдан групповому землеустройству, что было зафиксировано в положении о землеустройстве от 29 мая 1911 г. Действие закона распространялось на все земли крестьянского типа как надельные, так и купчие. Кроме того, началось выделение крестьян из беспередельных общин. Впрочем, надо сказать, что реформа, разрушавшая патернализм сельской общины, ухудшала жизнь бедных слоёв крестьянства. Часть из них накапливалась в виде взрывоопасного элемента в деревне, часть — уходила в город. Эти-то крестьяне и послужили социальной базой антиправительственных выступлений 1917 г. Впрочем, если бы не война и Февральский переворот, контроль над ситуацией не был бы утерян.
Были у реформы и отрицательные черты. В силу самой идеологии проводимой Столыпиным аграрной реформы разорялись и покидали деревню, прежде всего, самые бедные и, как правило, безграмотные и неприспособленные к городской жизни люди. Не имеющие какой-либо специальности и надежды её получить, крестьяне страшились чуждой им городской жизни и панически боялись оторваться от земли. В результате в городах стал интенсивно аккумулироваться взрывоопасный контингент нищих, голодных и никому не нужных масс париев, представляющих собой идеальную базу для социальных потрясений и революций. Таким образом, результатом столыпинской реформы явилось увеличение социальной напряжённости как в городе, так и в деревне. Многие говорят, что рано или поздно это должно было привести к социальному взрыву и новой революции. Но это было бы верно только при условии, если бы модернизация сельского хозяйства и промышленности по какой-либо причине не дала эффекта.
В 1917 году Временное правительство постановило прекратить реформу как неудачную. Но была ли реформа неудачной? А это как считать. В отличие от реформ 1861, 1891, 1928 годов она не сопровождалась большими крестьянскими волнениями, резким падением урожайности. Да, был голод 1911 года, но после двух неурожайных лет, и, кроме того, это повторялось и раньше с той же регулярностью: 1891, 1901, 1911. История не знает сослагательного наклонения, но это не значит, что не следует мысленно проводить моделирование различных вариантов. Что было бы, если бы Россия не ввязалась в Первую мировую войну? Учтем, что уже к 1910 году страна забыла о проблемах 1905 -1907 года. Жизнь стала налаживаться. Да, было засилье иностранного капитала, но производство машин непрерывно росло, государственный долг стал уменьшаться. Аграрная реформа не смогла остановить накопления избыточного населения в деревнях Центральной России, но существенно замедлила эту тенденцию, что откладывало аграрную катастрофу на десять-двадцать лет, а этого было достаточно для того, чтобы промышленность начала, наконец, помогать селу.
10.03.2005
