От редакции: В нынешнем марте исполнилось 400 лет проведения Покаянного Всероссийского Земского Собора 1607 года, созванного Царем Василием Шуйским при участии Святителя Иова и Священномученика Ермогена, Патриархов Московских и всея Руси. Этому событию была посвящена церковно-общественная научная конференция в городе Старица — на родине Святителя Иова. Конференция проходила в городском Русском культурном центре под покровительством игумена Ермогена, настоятеля Старицкого Свято-Успенского монастыря. В подготовке и проведении конференции принимали участие отец Ермоген, иеромонах Ефрем (Красовский), доктор филологических наук, профессор Александр Михайлович Камчатнов, ведущий радио «Радонеж», иконописец Виктор Александрович Саулкин, историк Павел Геннадиевич Петин, журналист Леонид Евгеньевич Болотин, писатель Андрей Юрьевич Хвалин. Некоторые участники конференции предоставили свои выступления для эксклюзивной публикации на «Русской Линии».
 |
| Павел Геннадиевич Петин |
Изучение отечественной политической истории, так необходимое для осмысления настоящего и будущего России, невозможно без усвоения духовного аспекта нашего отдаленного и недавнего прошлого. Наиболее ясное понимание этой простой методологической истины для меня как исследователя пришло во время моей учебы в аспирантуре истфака СПбГУ, когда я одновременно трудился в 1993—1995 годах в качестве научного консультанта в пресс-службе блаженной памяти Владыки Иоанна (Снычева), Митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского. Сугубо светский подход к минувшему в изложении любого исторического материала всегда порождает те или иные конъюнктурные веяния, связанные с политической злобой дня, в которую вольно или невольно погружен исследователь. Какая тут историческая достоверность?! Выше головы не прыгнешь!
Но выход есть. Нужно обращаться к духовному вектору державной судьбы России во всей хронологии: от зарождения нашего Отечества к грядущим грозным испытаниям последних времен. Тогда становится ясен сам надмiрный смысл существования Земли Русской, цель ее бытия как «подножия БОЖЬЕГО Престола» (Святой Праведный Иоанн Кронштадтский).
Именно такой взгляд на историческую науку, именно такой единственно надежный метод познания прошлого я открыл для себя во время моего скромного сотрудничества с приснопамятным Всероссийским Старцем. Пожалуй, это главный урок в моей научной карьере как историка, урок который, увы, трудно получить будущему специалисту на университетских занятиях.
С тех пор, когда я сталкивался с относительно новой для меня темой, первым делом обращался к историческим трудам Владыки Иоанна. Так было и в тот раз, когда научно-исследовательской службе ООД «Россия Православная» в Апреле 1999 года на конференции Движения нашей службе было поручено готовить исторические разработки и вспомогательные материалы к Собору православных мiрян «Всенародное Покаяние», который состоялся 21 Сентября 1999 года.
В книге «Одоление Смуты» и в своем труде-завещании «Русь Соборная» (1995 год) Митрополит Иоанн неоднократно проводит параллель между Смутным временем начала XVII века и Смутной эпохой, наступившей для России в результате февральской революции 1917 года и цареубийства в 1918 году.
В светской историографии и историософии считается общим местом обвинение Царя Бориса Годунова, как основного виновника Смуты. Логика такого суждения опирается на так и недоказанную вину Годунова в убийстве младшего Сына Царя Иоанна Грозного — Царевича Димитрия Угличского. Этот морально-нравственный тезис, лишенный духовной глубины и основательности, вот уже несколько столетий кочует из одного исторического труда в другой. Более того, некоторые светские историки считали, что и первый русский Патриарх Иов косвенно был причастен к сокрытию Борисовой «вины» в Угличском злодеянии, когда во многом по инициативе Святейшего Патриарха боярин Годунов был избран в качестве родоначальника новой Царской Династии на Всероссийском Государственно-Церковном Соборе 1598 года, в чем была принесена соборянами всенародная присяга за себя и за потомков в виде Уложенной грамоты, подписанной всеми грамотными участниками этого самого представительного всероссийского народного собрания за весь XVI век.
Некоторые историки советской поры даже измышляли такое, будто бы Патриарх Иов уже при Царе Василии Шуйском был накануне смерти вызволен из ссылки — из Старицкого монастыря и его принудили каяться в сокрытии причастности Царя Бориса к убийству Царевича Димитрия. Другие исследователи глухо сообщали о неком «покаянном чине» Патриархов Иова и Гермогена, не вдаваясь в подробности и без ссылок на источники. В этом вопросе необходимо было разобраться.
У Владыки Иоанна (Снычева) в «Руси Соборной» мы находим совершенно иной взгляд на причины Смуты. Он отмечает, что вина Бориса Годунова и Князя Василия Шуйского состояла в том, что убийство Царевича Димитрия не было убедительно дорасследовано:
«Был пущен слух, что в убийстве повинен глава тогдашнего российского правительства боярин Борис Годунов. Чтобы отвести обвинения в предвзятости, Годунов поручил разбор этого дела своему личному недоброжелателю и политическому противнику Князю Василию Шуйскому. Несмотря на очевидные признаки насильственной смерти Царевича, следствие нашло тогда необходимым объявить, что юный Димитрий убился Сам, напоровшись горлом на клинок при игре в «ножички». Это было ложью, с которой, однако, согласились все — как сторонники Годунова, так и его противники: скрыть ужасную правду ради спокойствия Державы казалось тогда наилучшим выходом из создавшего положения. Сам Борис, предусмотрительный и осторожный, в силу очевидных политических выгод предпочел кратчайший путь восстановления государственного спокойствия, не подозревая, что впоследствии никакими силами не сможет уже пресечь дальних результатов злодеяния и опрометчивой «лжи во спасение""1.
Но главной причиной давней Смуты Митрополит Иоанн видит в ином:
«Законный Наследник Отчего Престола, сын Годунова Царевич Феодор Борисович, от природы наделенный обширным умом и поистине Царским миролюбием, мог бы одарить Россию справедливостью и процветанием, если бы Русский Народ и его вожди в лице князей да бояр со смирением приняли этот БОЖИЙ Дар2. Но прискорбное неразумие одних, алчность и властолюбие других, робость и малодушие третьих толкнули общество на путь гибельного своеволия, безчиния и потакания своим разрушительным страстям… Именно цареубийство, совершенное 10 Июня [1605 года], ликвидировало последнее препятствие для безудержного распространения Смуты"3.
Владыка Иоанн поясняет это:
«Не случайно обе величайшие русские смуты (начала XVII-го и начала XX веков) связаны с цареубийством. В первом случае обезумевшая толпа, обманутая самозванцем, вломилась в Кремль, предав законного Государя, сына Бориса Годунова Феодора Борисовича с матерью в руки безсовестных убийц, во втором — у Императора Николая II насилием и ложью было вырвано отречение от Престола, в результате которого полтора года спустя вся Августейшая Семья пала жертвой убийц-изуверов… История Православной Руси в ее высшем, духовном проявлении служит как бы органическим продолжением Священной Истории Нового Завета. Фигура Помазанника БОЖИЯ, Русского Православного Царя есть с этой точки зрения видимый символ признания русским обществом своего промыслительного предназначения, живая печать Завета, олицетворение главенства в русской жизни Заповедей БОЖИИХ над законами человеческими. Отсюда, кстати, и Самодержавный характер Царской Власти — не земной, но Небесной, по слову Писания: Сердце Царя — в руце ГОСПОДА… Куда захочет, ОН направляет Его (Притчи 21: 1). Собственно, цареубийство в духовном понимании есть бунт против БОГА, вызов ЕГО Промыслу, богоборческий порыв сатанинских, темных сил. Грозен глагол БОЖИЙ, предостерегающий дерзких и неразумных: Не прикасайтесь к помазанным МОИМ (Пс. 104: 15). Вольно или невольно, сознательно или несознательно весь народ соучаствует в цареубийстве хотя бы тем, что попускает его, не стремясь загладить страшный грех богоотвержения покаянием и исправлением. И лишь затем, ввергнутый в пучину нестроений и мятежей, в страданиях и скорбях сознает, наконец, свою ошибку. В начале XVII столетия на это потребовалось восемь лет. В ХХ веке — на исходе уже восьмое десятилетие смуты… Смута начала XVII века дает нам хрестоматийный пример того, как народные нестроения и мятежи, омраченные цареубийством, едва не ввергли страну в окончательное и полное разорение, поставив ее на грань гибели и иноземного порабощения. Затем осознанное соборное покаяние в совокупности с соборным же действом по воссозданию державных устоев России — возродили ее буквально из пепла, на три столетия придав государству крепость и величие, о которых, казалось, обезсиленная Русь не могла и мечтать. Возникающие при рассмотрении тех давних событий многочисленные исторические и духовные, нравственно-религиозные параллели могут многое прояснить нам в нынешних проблемах страны…"4
Именно поэтому я решил внимательнее изучить материалы, связанные с «покаянием» Святителя Иова, Патриарха Московского и всея Руси (он был общецерковно прославлен в лике Святых на Поместном Соборе Русской Православной Церкви в 1988 году, а местное почитание в Старице и Москве началось уже вскоре после блаженной кончины Святителя в 1607 году). Обращение за справкой о существе дела к наиболее авторитетной в этом плане «Истории Русской Церкви» Митрополита Макария (Булгакова) открыло совершенно неожиданную картину.
Осенью 1606 года орда бунтовщиков во главе с Иваном Болотниковым совместно с польскими отрядами захватили большую часть Южных, Юго-Западных и Западных русских владений, подошли к Москве и расположились станом в царской вотчине — селе Коломенском.
Митрополит Макарий объясняет, что в виду этой опасности Царь Василий и Патриарх Гермоген решили предпринять не только военные оборонительные меры, но и духовно противодействовать восставшим:
«Желая еще более подействовать на народ в свою пользу, умирить его совесть и успокоить, Царь, посоветовавшись с Патриархом и всем Освященным Собором, приговорил вызвать в Москву бывшего Патриарха Иова, чтобы он простил и разрешил всех православных христиан за совершенные ими нарушения крестного целования и измены, и для этого отправить в Старицу Крутицкого Митрополита Пафнутия с несколькими другими духовными и светскими лицами и Царскую каптану (карету). Гермоген написал Иову послание, умоляя его именем Государя учинить подвиг, приехать в столицу «для Его Государева и земского великого дела»». Иов приехал 14 Февраля 1607 года. И остановился на Троицком подворье. Спустя шесть дней (20 Февраля) в Успенский собор собралось безчисленное множество народа, прибыли и оба Патриарха с другими Святителями и духовенством. Иов стал у Патриаршего Места, а Гермоген, совершив прежде молебное пение, стал на Патриаршем Месте. Тогда все находившиеся во храме христиане с великим плачем и воплем обратились к Иову, просили у него прощения и подали ему челобитную. Гермоген приказал архидиакону взойти на амвон и прочитать челобитную велегласно. В ней православные исповедовались пред своим бывшим Патриархом, как они клялись служить верою и правдою Царю Борису Федоровичу и не принимать вора, называвшегося царевичем Димитрием, и изменили своей присяге, как клялись потом Сыну Бориса Феодору и снова преступили крестное целование, как не послушались его, своего Отца, и присягнули Лжедимитрию, который лютостию отторгнул его, Пастыря, от его словесных овец, а потому умоляли теперь, чтобы Первосвятитель простил и разрешил им все эти преступления и измены, и не им только одним, обитающим в Москве, но и жителям свей России, и тем, которые уже скончались (выделано нами — П.П.). По прочтении этой челобитной Патриархи Иов и Гермоген приказали тому же архидиякону прочесть с амвона разрешительную грамоту, которая наперед была составлена по приезде Иова в Москву, и составлена не от его только лица, но от имени обоих Патриархов и всего Освященного Собора. В грамоте Патриархи Гермоген и Иов со всем Освященным Собором сперва весьма подробно изображали те же самые клятвопреступления и измены русских, потом молили БОГА, чтобы ОН помиловал виновных и простил им согрешения, и приглашали всех к усердной молитве, да подаст ГОСПОДЬ всем мир и любовь, да устроит в Царстве прежнее соединение и да благословит Царя победами над врагами, наконец, по данной от БОГА власти прощали и разрешали всем православным соделанные ими клятвопреступления и измены. Разрешительная грамота возбудила в слушателях слезы радости, все бросались к стопам Иова, просили его благословения, лобызали его десницу, и дряхлый старец, вскоре за тем скончавшийся (19 Июня), убеждал всех, чтобы, получив теперь разрешение, они никогда уже впредь не нарушали Крестного целования"5.
Однако Владыка Макарий отмечает:
«Впрочем, эта нравственная мера, на которую в Москве, кажется, весьма много рассчитывали, не на всех произвела желаемое впечатление: по крайней мере спустя два с небольшим месяца 15 000 царских воинов изменили Царю Шуйскому и перешли под Калугою на сторону Болотникова. Гермоген решился тогда употребить меру церковной строгости: он предал проклятию Болотникова и его главнейших соумышленников. Все это происходило, пока еще не явился второй Лжедимитрий, а изменники действовали одним его именем"6.
Несмотря на эту оговорку Архипастыря-историка, которая иному читателю может представиться таковым образом, что соборный Покаянный чин не подействовал вообще, тут надо задуматься о том, в какой степени процессы распада действовали бы в России, если бы такой духовный акт вовсе не был совершен. Да чин не спас Царя Василия от свержения в 1607 году и Москву от польского пленения в 1608—1612 годах. Но было бы само освобождение Москвы и был бы Земский Собор 1613 года со всей последующей славной историей нашей Державы, если бы значительная часть русских людей, составивших потом освободительное ополчение, не были бы свободны «от клятвенных уз» Уложенной грамоты 1598 года и неоднократных «преступлений крестных целований»?!
Не подобная ли нераскаянность является причиной современного бедственного положения Русского Народа, когда он в спасительном таинстве соборного покаяния не получил до сих пор прощения и разрешения от проклятия цареубийства и от клятвенных уз Уложенной грамоты Государственно-Церковного Собора 1613 года?!
В свете этого ясно видно непреходящее значение покаянного чина 1607 года как уникального духовного опыта. Он ценен не только для истории России, но для нашей современности и грядущего Отечества. Именно поэтому должна быть понятна моя радость, когда в «Истории…» Владыки Макария я нашел точную ссылку на старинную публикацию всего свода подлинных документов, связанных с давним событием нашего славного прошлого. Статейный список этих грамот и разрешительной молитвы был опубликован во втором томе «Актов, собранных в библиотеках и архивах Российской Империи Археографическою экспедициею Императорской Академии наук», изданном Высочайше утвержденной комиссией в 1836 году. Они были опубликованы по рукописному «Сборнику грамот Смутного периода» (лл. 335−380), некогда принадлежащего Императорской Публичной Библиотеке.
Сейчас, к сожалению, в Рукописном отделе Публичной библиотеки в Санкт-Петербурге оригинал этого кодекса отыскать не удалось, и пока он не найден, публикация в «Актах археографической экспедиции» служит нам основным источником, хотя мы рассчитываем отыскать и сам оригинал или современный ему список.
Мы хотим предложить вниманию наших читателей эти документы, проясняющие суть вопроса, готовя при этом их научно прокомментированную публикацию. Убежден: уже в ближайшем будущем необходимо вернуть в исторический и научно-богословский оборот этот неотъемлемый элемент нашего национального духовного наследия.
Данный документальный свод состоит из ряда неравновеликих частей. В преамбуле Статейного списка рассказывается о том, как 2 Февраля 1607 года Государь Василий Иоаннович Шуйский повелел «Отцу Своему и Богомольцу Святейшему Ермогену, Патриарху Московскому и всеа Русии, и Митрополитом, и Архиепископом, и Епископом, и архимаритом, и игуменом, быти к Себе Государю, для Своего Государева и земского дела. И Февраля в 3 день, у Государя Царя и Великого Князя Василья Ивановича все Руси Святейший Ермоген, Патриарх Московский и всеа Русии, да с ним Пафнотей Митрополит Сарский и Подонский, да Арсеней Архиепископ Архангельский, и архимариты и игумены были». Этот совет «приговорил послати в Старицу, по прежебывшаго Иева, Патриарха Московского и всеа Русии, Крутицкаго Митрополита Пафнутия» с подобающей свитой. Они везли с собой грамоту Патриарха Гермогена, которая является первым документом данного свода.
Затем в пояснительном тексте повествуется, что 14 Февраля Святитель Иов прибыл в Москву и Государь разместил его в подворье Свято-Троицкого монастыря в Кремле. Далее рассказывается о заседании 16 Февраля в присутствии Государя и двух Русских Патриархов Церковно-Государственного Собора, который обсуждал существо духовной проблемы нарушения Русским Народом соборных клятв, присяг и крестных целований в течение 1605−1606 годов в результате чего «Царицу Марью и Царевича Федора Московстии народи с царьского престола свергнуша, и на смерть предаша, и много безчиние Святей Церкви учиниша, и воображение Ангелово, иже устроено было на гроб Спасов, раздробиша и позорующе носили по Царьствующему граду Москве; и потом, по вражию действу, приняли на Московское государьство царьствовати злодея и прелестника и разорителя христианския веры, ростригу Гришку Отрепьева, и Крест ему целовали ж, начаялися Царевичу Димитрию: — и в тех бы во всех клятвах и в преступлении Крестнаго целования просити нам милости БОЖИЕЙ и полагая упованье на премилостивыи щедроты ЕГО, и православных всех крестьян Росийского Государьства от толиких клятв разрешити и прощение им и всем нам вкупе подавати, да о том бы всем и грамота нам прощалная и разрешителная изложити. Весь же Святый Собор, презелне сему словеси согласующе, изложиша прощалную грамоту…».
Обширный текст «прощалной грамоты», составленной от лица «прежебывшаго» Святейшего Патриарха Иова и Святейшего Гермогена, Патриарха Московского и всея Руси, состоит из нескольких периодов. В традиции аналогичных документов того времени данная грамота начинается так называемым «богословием», в котором исповедуется догмат о БОЖЕСТВЕННОЙ ПРЕСВЯТОЙ ТРОИЦЕ. Следом относительно кратко (по сравнению, скажем, с Утвержденными грамотами Государственно-Церковных Соборов 1598 и 1613 года) излагается цепочка законопреемственности верховной власти на Руси, начиная с Великого Князя Рюрика, «глаголемый, от колена Августа Кесаря Римскаго», но в этом ряду упоминаются только Великие Князья Святой Равноапостольный Владимiр Креститель, Ярослав Мудрый, Святой Благоверный Александр Невский и Царь Иоанн Грозный, «седьмыйнадесять Црский степень от Великого Князя Владимера». Далее говорится о воцарении Феодора Иоанновича и о том, что второго сына Грозного Государя «Царевича Димитрия на Углече не стало в [70]99 году, прият заклание неповинно от рук изменников своих».
По смерти Царя Феодора грамота повествует об обстоятельствах Всероссийского Государственно-Церковного Собора 1598 года, на котором после многомесячных уговоров соборянами вдовой Царицы Ирины и ее брата правителя Бориса Годунова было принято решение о воцарении Царя Бориса.
«И мы, аз бывый Патриарх Иев, и Митрополиты, и Архиепископы, и Епископы, и архимариты, и игумены, и весь Освященный Собор, в соборной и апостольстей церкви знаменовалися честными и Животворящими Кресты, а бояре и околничие, и дворяне, и приказные всякие люди, и дияки, и гости, и служивые и торговые всякие люди всего Московского государьства, Животворящий Крест целовали, на том, что нам всем Царю Борису Федоровичу, и Царице Его Марье, и Царевичу Федору, и Царевне Ксении, служити верою и правым сердцем, а зла никоторого на них не думати и не изменити ни в чем и во всем правити по тому, как мы единородныя и безсмертныя души свои ему давали и животворящый крест целовали; и две грамоты утвержельныя с великою клятвою о всем о том написавше, и руки свои приложили, и печати свои привесили, и едину положивше в царьских хранилищах, а вторую положивше во святей велицей соборней и апостольстей церкви Пречистыя Богородицы».
Ни о каком бы то ни было «раскаянии» в том, что Патриарх Иов содействовал воцарению Бориса Годунова, как видим, здесь речь не идет. Следом рассказывается о появлении Лжедмитрия I. Далее повествование в грамоте переходит собственно к духовной покаянной теме уже не от имени одного Святителя Иова, но и от Священномученика Гермогена и всего Освященного Собора:
«…Молим скорбными сердцы и плачевными гласы премилостиваго ЦАРЯ Царьствующим и ГОСПОДА Господьствующим, благоусерднаго ВЛАДЫКУ нашего ХРИСТА БОГА, да умилосердится о всех нас, по СВОЕМУ предивному человеколюбию, и да излиет на нас елей милосердия СВОЕГО и явит нам неизледимую причину благоутробия СВОЕГО, и да покажет на нас в последних сих временех БОЖЕСТВЕННЫЯ СВОЯ изрядная чудеса: подаст нам, погрязенным в пучину клятвы, СВОЮ безчисленную милость, прострет нам дародательную СВОЮ Десницу и воздвигнет нас от такия презлейшия клятвы, яко от глубины потопления; и ниспослет нам БОЖЕСТВЕННОЕ решение от сих заклинательных уз и от преступления сего, еже преступихом презелне, в нем же кляхомся; и покрыет нас пресветлым облаком огнезарнаго СВОЕГО БОЖЕСТВА! Да и вас молит наше смирение, благороднии князи, и бояре, и околничие, и дворяне, и приказные люди, и дьяки, и служивые люди, и гости, и торговые люди, и вси православнии християне: подвигнетеся трудолюбезно, постом и молитвою, и чистотою душевною и телесною, и прочими духовными добродетели, и начнем вкупе со всяцем усердием молити в ТРОИЦЫ славимаго ГОСПОДА БОГА, и ПРЕЧИСТУЮ ЕГО БОГОМАТЕРЕ, и великих Чудотворцов Московских Петра и Олексия и Ионы, и новоявленнаго Страстотеръпца ХРИСТОВА Царевича Димитрия, и всех Святых, да тех молитвами подаст нам Премилостивый БОГ всем мир и любовь и радость, и о православной Християнской Вере и о Святых Церквах и о Крестном целовании утвердить в сердцах наших крепость и рачение великое, и Росийское государьство от непотребнаго сего разделения в прежнее благое соединение и мирный союз устроить (выделено нами — П.П.), и подаст Премилостивый ГОСПОДЬ БОГ Государю нашему Царю и Великому Князю Василею Ивановичу всеа Русии на вся враги его победителная, и царьство его миром оградит, и всякия благодати исполнит!»
Сия молитва завершается разрешительной формулой:
«Аз Ермоген, Патриарх Московский и всеа Русии, и аз смиренный Иев, бывый Патриарх царьствующего града Москвы, по данней нам благодати от ПРЕСВЯТОГО и ЖИВОТВОРЯЩЕГО ДУХА и полагаяся на премилостивые щедроты БОЖИЯ, вас вкупе православных християн прощаем и разрешаем в сей век и в будущий, и молим ВЛАДЫКУ нашего и СОДЕТЕЛЯ ХРИСТА БОГА, да подаст всем нам, и вам всем православным християном Царьствующего града Москвы, и всех градов всем православным християном, иже требуют благословения и прощения, и мирное сожитие, и любовь, и радость, и всякия благостыни исполнит вас; а в будущем веце, на Страшнем Суде, да сподобит нас и вас ВЛАДЫКО наш ХРИСТОС БОГ ликостояния со Святыми и Горняго Иеросалима наследие; а вы нас, БОГА ради, такоже простите в нашем заклинании к вам, и что будет кому грубость какову показал, в том во всем простите и милостивне сотворите, да и сами обрящете милость от БОГА в сем веце и в будущем. А милость БОЖИЯ и ПРЕЧИСТЫЯ БОГОРОДИЦЫ, и великих Чудотворцов Петра и Олексия и Ионы, и новоявленнаго Страстотеръпца и Мученика Царевича Дмитрея, и всех Святых молитва, и нашея многогрешныя руки благословение, да есть и будет со всеми вами, православными християны, всегда и во веки, аминь».
Далее в Статейном списке повествуется, что «Февраля в 19 день, по Государеву Цареву и Великого Князя Василья Ивановича всеа Русии указу, Великий Господин Святейший Ермоген, Патриарх Московский и всея Русии, приказал на оба Земские Дворы розослати памяти, чтоб они послали по всем сотням к старостам и к соцким, чтоб они из сотен и из слобод посадские и мастеровые и всякие люди, мужеска полу, были в соборную церковь Пречистыя Богородицы, в Пятницу, Февраля в 20 день, в другом часу дни; и памяти на Земские на оба Дворы посланы». И приводится текст двух памятей — Григорию Федоровичу Образцову и князю Андрею Ивановичу Гундорову, которым было поручено призвать служилых и народных представителей на Соборное моление. После повествуется о порядке совершения самой торжественной службы в Успенском соборе Кремля 20 Февраля. Патриарх Иов прикладывался к чудотворным образам и цельбоносным ракам и после встал у Патриархова Места; а «Ермоген, Патриарх Московский и всеа Русии, учал пети молебная пения; и как Ермоген Патриарх молебная совершил, и стал на своем Патриарше месте; и потом учали гости и торговые и чорные люди всякие у прежебывшаго Иева Патриарха просити прощения с великим плачем и неутешным воплем».
Затем воспроизводится текст, представляющий из себя обобщение устных обращений от народных представителей к Патриарху Иову.
Далее говорится, что гости и торговые люди подали Патриарху Иову «от всенароднаго множества челобитную» «о всем о том всего мiра о прегрешении, клятвы и Крестнаго целования преступлении, молю и прошу прощения и разрешения, понеже, Господине, дана Ти бысть власть вязати и решати от ВЛАДЫКИ всех ХРИСТА, БОГА нашего; якоже бо тогда от Твоея Святыни связани быхом; такоже и ныне от Твоея ж Святыни и разрешитися ищем, да не токмо еже мы живи суще во граде сем, но и о всех православных християнех, иже во всех градех страны сея живущих, да не точию о сих сим прощения и разрешения, но и о тех, иже света сего отшедшая отца и братию нашу, и о тех молим и просим от твоея же разрешитися святыня, и вси равно вкупе, от мала и до велика, во православней вере живущии, вси прощения и разрешения яже на нас клятвы нашея просим». Можно предположить, что данный документ был также сформулирован на Церковно-Государственном Соборе 14 Февраля 1607 года, где составлялась и Прощальная грамота, хотя стилистически они разнятся. Очевидно, в составлении челобитной непосредственно участвовали представительные мiряне.
Далее рассказывается, что Патриарх Гермоген повелел прочесть «велегласно» эту челобитную с амвона своему архидьякону Алимпию. Затем Алимпий же прочел и Прощальную грамоту от имени двух Патриархов и Освященного Собора.
«Христоименитый народ, распространяюще слухи своя слышати надписания в прощалной той грамоте… Множество же народа слышавше в грамоте свое виновное деяние и в сих винах милость и прощение получение, вси неутерпными слезами объяти быша, еже многую клятву и целование Животворящаго Креста преступиша; осмотривше же прилежне, еже на них происшедшее разрешение от клятвенных уз, вси радостию возрадовашася, припадше к стопам Иева Патриарха глаголюще: «во всех сих виновнии, о честный отче! Токмо глаголем прости, прости нас, и подаждь благословение десницы своея, да прочее приимем в душах своих радость велию».
В заключении Патриарх Иов, слыша это, сказал народу: «да приимите благословение ГОСПОДНЕ на главах ваших; впредь же молю вас, да не покуситеся таковая творити, еже крестное целование в чем преступати; велика бо есть сия заповедь…»
«Народ же Московстии вси обещание на ся полагающе, отнюдь впредь таковая дерзати не хотяще».
В свете этого вспоминается историческая параллель между убийством Царицы Марии и Царевича Федора Борисовича и убийством Царской Семьи в 1918 году. Мы, конечно, понимаем, что два года, прошедшие между всенародным преступлением и всенародным покаянием в начале XVII века и восемьдесят восемь с лишком, прошедшие со времени цареубийства 1918 года, как бы придают нынешней духовной ситуации иное качество. Как никак сменилось четыре поколения русских людей. Но вспоминаются слова, что в Покаянном чине 1607 года говорится не только об участниках соборного моления, но о всех людях Русского Царства и прощения просят даже за виновных уже умерших: «иже во всех градех страны сея живущих, да не точию о сих просим прощения и разрешения, но и о тех, иже света сего отшедшая отца и братию нашу, и о тех молим и просим от твоея же разрешитися святыня"… Это означает то, что как нераскаянная вина имеет непреходящее значение, сколько бы поколений не сменилось, так и раскаяние, освященное Таинством Покаяния, когда бы оно не произошло, имеет духовную ценность не только для нас, ныне живущих, не только для наших потомков, но и для наших предков, уже отошедших в мiр иной.
В заключении еще раз хочу обратиться к словам Владыки Иоанна (Снычева):
«Оглядываясь сегодня на русскую историю, можно уверенно сказать: на всех ее крутых поворотах российские народы делали в конечном счете один и тот же выбор в пользу соборного единства. Верую, что так будет и в этот раз. Глубоко ошибается тот, кто думает, будто сейчас, в пору очередной русской смуты, в дни мнимого торжества сил распада и разделения, Русь изменила своё естество, свой характер, свою веру. Пройдет время — может быть, совсем малое — и подлинный выбор России состоится: она вновь вернется к державной соборности, к духовному и государственному единству. Это может произойти и в ином обличии, при ином составе народов Российской Империи, но, с БОЖИЕЙ помощью, обязательно произойдет… В ожидании этого момента, в предвидении его, наряду с духовным подвигом всенародного покаяния в грехах безбожной, безнравственной жизни, мы должны особое внимание уделить соборному опыту державного строительства — опыту противостояния смуте и возрождению страны"7.
В связи с этой идеей и опытом Русской Православной Церкви, о котором нам свидетельствует Покаянный чин Святителей Иова и Гермогена, любопытна точка зрения Владыки Вениамина, Архиепископа Владивостокского и Приморского, выраженная им давно — в связи с опубликованием Священным Синодом Обращения к семьдесят пятой годовщине убийства Царской Семьи 16 Июля 1993 года:
«Мне знакомо это покаянное послание, подписанное членами Синода во главе со Святейшим Патриархом… На мой взгляд, нужно было акт покаяния обставить подобающим образом: подготовить соответствующий чин Богослужения, принести покаяние всенародно, всецерковно. Что касается канонизации Царской Семьи, то, безусловно, Они — Мученики за ХРИСТА, за Русь Святую, достойные прославления. Не в том дело, как лично жил Царь. Он душу Свою положил за Россию, за Православие, за народ. При жизни и после злодейского убийства Государя Императора Николая II Александровича и Его Августейшую Семью всячески стремились оболгать, очернить наши враги. Такова суть любых революций: и прошлых, и «продолжающихся». Без такой сатанинской лжи на Царскую Семью не удалось бы поднять и февральский бунт"8.
Знаменательно, что и сегодня — четырнадцать лет спустя — Владыка Вениамин считает, что общецерковный Соборный чин покаяния все так же необходим России и Русской Православной Церкви. Совсем недавно вопрос об общецерковном покаянии поднял Владыка Диомид, Епископ Анадырский и Чукотский. В свете этих Архипастырских суждении дерзаю надеяться, что идея необходимости нового общецерковного, соборного Покаянного чина становится достоянием всего верующего народа России, и БОГ даст, она найдет свое осуществление в духовной практике Русской Православной Церкви.
Павел Геннадиевич ПЕТИН, историк, старший научный сотрудник Научно-исследовательского центра ООД «Россия Православная»
Апрель 1999 года — Март 2007 года по Р.Х.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Митрополит Иоанн. Русская Симфония. СПб., 1998, с. 377.
2. Имя «Феодор» в переводе с греческого означает «Божий Дар». — П.П.
3. Митрополит Иоанн. Русская Симфония, с. 378.
4. Митрополит Иоанн. Русская Симфония, с. 374−376.
5. Макарий (Булгаков), Митрополит Московский и Коломенский, «История Русской Церкви», том 10, кн. 6, М, 1996, с 91−92.
6. Макарий (Булгаков), Митрополит Московский и Коломенский, «История Русской Церкви», том 10, кн. 6, М, 1996, с 92−93.
7. Митрополит Иоанн. Русская Симфония, с. 353.
8. Епископ Вениамин (Пушкарь). Сила Русского Народа. Владивосток, 1996, с. 16.
