В Казани вышли в свет материалы конференции «Богословские и светские науки: традиционные и новые взаимосвязи»

В Казани изданы и поступили в продажу в церковных лавках материалы Шестой ежегодной научно-практической конференции «Богословские и светские науки: традиционные и новые взаимосвязи», проходившей в стенах Казанской Духовной Семинарии (КазДС) 6−7 ноября 2006 г., сообщает наш собственный корреспондент в столице Татарстана.

Материалы отпечатаны тиражом пятьсот экземпляров в виде очередного номера семинарского альманаха «Православный Собеседник» — Выпуск 1(14) за 2007 г. — и включают в себя тезисы большинства докладов, сделанных участниками конференции. Следует заметить при этом, что сам альманах, начиная с предыдущего выпуска, издаётся в новом формате, отличающемся большим размером, объёмом текста и усовершенствованным полиграфическим исполнением.

В сборник включены разделы: «Отзывы о конференции», «Пленарное заседание», «Секция богословия и философии», «Секция православной лингвистики», «Секция православной истории», которые предваряет приветственное слово участникам конференции архиепископа Казанского и Татарстанского Анастасия (Меткина). При этом большинство материалов касается вопросов лингвистического свойства, а во втором по объёму историческом разделе традиционно превалирует казанская тематика.

В разделе «Пленарное заседание» помещены тезисы двух докладов весьма отличной друг от друга направленности: заместителя председателя Совета по делам религий при Кабинете министров Татарстана, кандидата исторических наук В.П.Козлова «Государственно-конфессиональные отношения в Республике Татарстан: состояние, особенности» и преподавателя КазДС, кандидата богословия протоиерея Игоря Цветкова «Особенности пунктуации девятого члена символа веры».

Первый из докладов, звучащий скорее как историко-аналитический, нежели «чиновничий», представляет интерес, прежде всего, со статистической и методологической точек зрения. Так, В.П.Козлов, в частности, справедливо отмечает, что до настоящего времени не утвердился ещё «единый подход по терминологическому выражению» отношений государства и религиозных объединений, для которых чаще всего употребляются понятия «государственно-церковные» или «государственно-конфессиональные». При этом автор указывает, что в последнее время по соображениям корректности (учитывающим отсутствие у мусульман, буддистов, иудеев и представителей других религий понятия «церковь»), получило распространение мнение в пользу термина «государственно-конфессиональные отношения». Однако своего собственного заключения на сей счёт В.П.Козлов не даёт. Весьма любопытным и актуальным представляется также его анализ подходов государства и религиозных объединений к практике учреждения координационных государственных органов. Говоря о том, что после упразднения института уполномоченных по делам религий «различными политическими деятелями неоднократно выдвигались предложения о создании нового государственного органа», В.П.Козлов подчёркивает, что РПЦ в данном вопросе «занимает последовательную отрицательную позицию».

Достаточно любопытной для непосвящённой публики являются и приводимые автором статистические данные о деятельности на территории современного Татарстана религиозных организаций, спектр которых для региона, легкомысленно причисляемого СМИ к «мусульманским», оказывается весьма широким. По данным Главного управления Федеральной регистрационной службы по Республике Татарстан на 1 января 2006 г. здесь было зарегистрировано 1357 религиозных организаций, из которых: «1023 мусульманских, 230 православных РПЦ Московского Патриархата, 12 Истинно-православной церкви, 5 старообрядческих (белокриницкого согласия и старопоморского толка), католиков — 2, иудеев — 5, буддистов — 1, протестантских общин различных направлений — 74 (евангельские христиане-баптисты — 4, евангельские христиане — 28, христиане веры евангельской — 18, адвентисты седьмого дня — 13, единая евангелическо-лютеранская церковь России — 4, евангелическо-лютеранская церковь Ингрии — 1, новоапостольская церковь — 1, Свидетели Иеговы — 5), бахаи — 1, кришнаиты (вайшнавы) — 2, Церковь Последнего Завета (виссарионовцы) — 1, ахмадийя — 1″ (за первое полугодие 2006 г. к ним добавились ещё 24 мусульманских, 6 православных и 1 протестантская организации). Вместе с тем, очевидно, что для республики, где татары (то есть основная масса мусульман „по происхождению“) составляют менее половины населения, диспропорция между мусульманскими и остальными (и в первую очередь — православными) организациями является неестественной. В.П.Козлов обращает на это внимание, отмечая, что: „Важной особенностью республики является приблизительно равная численность населяющих её этносов — татар и русских, исторически связанных с двумя ведущими конфессиями — исламом и православием. На основании этого показателя часто делается вывод и о примерно равном соотношении между верующими и православными. Не подвергая сомнению данный тезис, необходимо отметить, что реальный портрет верующих можно создать, лишь имея на руках результаты комплексных социологических исследований. Если же судить по количественным показателям — числу общин, культовых зданий — то напрашивается вывод о более значительной активности мусульман“. Соглашаясь с автором по поводу необходимости социологических исследований, тем не менее, вряд ли можно принять на веру его вывод о том, что мусульмане в Татарстане активнее православных более чем в четыре раза (сей „факт“ вытекает из соотношения численность зарегистрированных организаций). Учитывая политику татарских властей, следует говорить скорее об их скрытом религиозном протекционизме в отношении ислама, нежели о „более значительной активности мусульман“.

Второй доклад — „Особенности пунктуации девятого члена символа веры“, сделанный протоиереем Игорем Цветковым, как и подобает заявленной проблеме, отличается богословской академичностью и доступен для понимания, главным образом, специалистам. Впрочем, это нисколько не умаляет его значения, а сделанные автором выводы представляют значительный интерес в плане православного учения о Церкви. Основываясь на глубоком анализе источников и сопоставлении различных богословских и философских взглядов, о. Игорь приходит к выводу: „До-количественное, даже до-объединительное Единое отеческого До-бытия в мире бывания выглядит как единственность Одного — Церкви. Мы верим, поэтому, в одну — святую, кафолическую и апостольскую — Церковь, и это и есть то прочтение девятого Члена, которое я хотел предложить“. К слову сказать, в предыдущих выпусках „Православного Собеседника“ была опубликована защищённая в 2000 г. диссертация того же автора „Религиозно-философские взгляды Альберта Швейцера“ (электронные адреса на интернет-сайте КазДС: http://www.kds.eparhia.ru/publishing/sobesednik/twelve/cvetkov/ и http://www.kds.eparhia.ru/publishing/sobesednik/thirteen/cvetkov/).

В раздел сборника „Секция богословия и философии“ включены тезисы докладов Г. И.Жук „Религиозно-догматические корни либерального гуманизма“, Н.Я.Зарецкой „Наука, философия, религия о Боге. Мировоззренческие и методологические основы познания и понимания“, А.В.Климина „Концепции толерантности: от Локка до теорий современности“ и В.И.Курашова „Почему произошёл синтез античной философии и христианской теологии?“. Несмотря на вторичность большинства выводов, сделанных авторами, ряд из них довольно актуальны и заслуживают к себе повышенного внимания. К таковым можно отнести, в частности, рассуждения Г. И.Жук, которая, сравнивая догматы „восточной и западной Церквей“, отмечает, в частности, что „на Востоке превалирует личность, следовательно, доминирует свобода“, а „на Западе превалирует природа, следовательно, благодать доминирует над свободой“. „Либеральные идеи, сформировавшиеся и укрепившиеся законодательно в Западной Европе, — делает вывод автор, — суть выражение протеста тоталитаризму церкви в сфере личности и утверждение концепции свободы на основании, тем не менее, церковного понимания личности как природы. Различие личности и природы, размытое в догматическом учении католицизма, отразилось и на идеологической системе, противостоящей этим догмам“.

В разделе „Секция православной лингвистики“ помещены тезисы докладов А.И.Бовсуновской „Лексиографическая и переводческая деятельность Епифания Славинецкого“, А. Гришина „К проблеме критики текста русского Синодального перевода Священного Писания“, диакона Сергия Кузьмина „Изобразительные особенности канона Иоанну Златоусту на материале древнегреческого, древнеславянского и русского языков“, А. Лунёвой „Словообразовательная синонимия отвлечённых суффиксальных существительных в Остромировом Евангелии“, Ф.Б.Людоговского „Хайретизмы в акафистах святым: структурно-количественная характеристика“, С.И.Меречиной „Анализ аспектуальных и темпоральных форм глагола в произведениях Кирилла Туровского“, О.И.Митрофановой „Сакральное содержание концепта воля в поэтическом языке П.А.Вяземского“, Г. А.Николаева „МЕРИЛО ПРАВЕДНОЕ“ (Заметки о составе памятника)», М.О.Новак «Несколько замечаний о лексике славяно-русского Перенесиса Ефрема Сирина», Г. Ш.Нугмановой «Крест и распятие в поэзии А. Башлачёва», Т.Н.Поповой «Славяно-книжное влияние на русское диалектное словообразование», Е. Турцовой «Символическое наименование лиц в тексте „Путятиной минеи“, А. Цатуряна „История христианского просвещения Армении“ Агатангелоса и шараканы св. Григорию Просветителю», О.В.Чевела «Универсальные приёмы трансформации сакрального текста: фрагменты из 41-го слова Григория Богослова в составе службы Пятидесятницы (на материале Цветной Триоди и Шаракана)» и А.Ю.Чернышёвой «Поучения пословицами и поговорками преподобных Оптинских старцев».

Из всего этого многообразия, безусловно, ценных филологических изысканий с «исторической» окраской выделяется доклад Г. Ш.Нугмановой «Крест и распятие в поэзии А. Башлачёва», в котором анализируется христианская составляющая творчества одного из родоначальников и «идолов» русского рока. Несомненной заслугой автора является попытка объективного осмысления проблемы поиска православно-христианских начал в отечественной рок-культуре, приобретающей в последнее время всё больше апологетических черт. Выводы, которые делает Г. Ш.Нугманова в данном отношении представляется весьма обнадёживающими, хотя и не бесспорными. Отмечая, что «увлечение» православием в питерской среде носило характер внешний, не связанный с глубоким осмыслением, с духовной практикой", она, тем не менее, считает что «Башлачёву, пытающемуся обрести истинное основание духовности, был чужд подобный подход». Но и для того, чтобы назвать А.Н.Башлачёва представителем христианской культуры Г. Ш.Нугманова не находит достаточных оснований. «Непонимание Башлачёвым значения Церкви в духовной жизни, разведение Церкви и святости, — заключает она, — нередкое явление для русской интеллигенции, особенно на рубеже XIX — XX вв. […] Однако, несмотря на подобное отношение к Церкви, в поисках „корней“ русского Духа Башлачёв обращается к образу креста и мотиву распятия, связывая с ними значение спасительного страдания: пытаясь основать новую духовность, он раскрывает христианские истоки русской культуры».

Достаточно любопытным и понятным не только для специалистов является и доклад А.Ю.Чернышёвой «Поучения пословицами и поговорками преподобных Оптинских старцев», в котором на примере этого доступного для восприятия любого русского человека «речевого гипержанра императивно-информативного типа» (как наукообразно выражается автор) раскрывается глубинная суть библейских истин. «Терпел Моисей, терпел Елисей, терпел Илия, потерплю и я», «Всякая глава в болезнь, и всякое сердце в печаль», «Сядь пониже, а то угоришь», «Ум хорошо, а два лучше, а три хоть брось», «Я хоть и лежу, да на Бога гляжу», «Бог не попустит, свинья не съест», «Своя воля царя боле», «Вольному воля, а спасённому рай"… При этом каждой фразе — своё место, время и толкование. «Итак, — заключает А.Ю.Чернышёва, — поучения преподобных Оптинских старцев в наиболее доступной для народа форме — посредством пословиц и поговорок — преподают православную науку смирения, подчёркивая контраст мирского и религиозного сознания, необходимость осознанного упования на Божий промысел».

В последний раздел сборника «Секция православной истории» вошли тезисы докладов И.А.Алиева «Об иконе «Молчание», Е.В.Афониной «Преподавание «новых языков» в Казанской духовной академии», Е.А.Бажуры «Требования преподавателей казанской высшей школы к формированию научно-исследовательских навыков студентов (по документам духовной академии и университета)», А.М.Елдашева «Казанский Воскресенский Ново-Иерусалимский монастырь и его некрополь», К.А.Ильиной «Христианская риторика в письмах ректора Казанского университета Г. Б.Никольского», Е.П.Ключевской «Колокола и колокольное дело в Казанском крае во второй половине XVI — XIX веков», А.В.Маркелова «Влияние Казанской духовной академии на духовное становление будущего архиепископа Пахомия (Кедрова)», Ж.В.Петрухиной «Первые годы Соловецкой библиотеки в Казани», И.В.Семененко-Басина «Из истории Астраханской епархии: протоиерей Михаил Константинович Здравомыслов» и П.Г.Чистякова «Почитание местных святынь в российском православии синодального периода».

Большинство из этих докладов носят исследовательский характер, извлекая на свет Божий ранее не известные факты, собранные зачастую буквально по крупицам. Таков, в частности, доклад известного казанского краеведа, специалиста по местным православным некрополям А.М.Елдашева, долгие годы возвращающего из архивного небытия память об известных и обычных людях, чей прах упокоился на местных кладбищах (в большинстве своём разрушенных и поруганных богоборческой властью). Значительный интерес вызывает и рассказ другого краеведа — И.А.Алиева — о малоизвестной даже в кругах верующих чудотворной иконе «Молчание», на которой изображена «Богоматерь с спящим на руках Иисусом, приложившая палец к губам и обратившая взор свой на подходящего Иоанна Крестителя». Много любопытного и полезного можно обнаружить и в других докладах.

Хочется надеяться, что труды участников научно-практической конференции «Богословские и светские науки: традиционные и новые взаимосвязи» будут востребованы не только специалистами в области богословия, философии, филологии и истории, но и широкой православной общественностью.