Право говорить с живыми

Наши читатели должны знать о таких подвижниках. Многих из них уже нет этом мире, но они имеют право говорить с живыми, потому что отдали за них свою жизнь. В этом очерке я расскажу о моих погибших друзьях, перед которыми считаю себя в вечном долгу.

Герои информационной войны

Недалеко от МКАДа, на краю Кузьминского лесопарка стоит огромный «Госпиталь № 2 для ветеранов войн». Раньше здесь лечили воевавших на Великой Отечественной, потом стали принимать «ветеранов трудового фронта», наконец, начали реабилитировать искалеченных в Афгане, Чечне и других «горячих точках». Казалось бы, сейчас все ветераны охвачены заботой государства, получают бесплатную медицинскую помощь…

Но почему-то «никому не приходит в голову», что с самого начала перестройки, когда руководство страны предало свой народ и капитулировало перед Западом, в России разгорелась великая битва на информационном фронте, которая продолжается до сих пор. Честные журналисты встали на защиту Отечества, отданного «вождями» на растерзание «победителям». И некоторые мои товарищи получили самые настоящие боевые ранения. Но никто не направил их в госпиталь для ветеранов.

Продажным «журналюгам» начали платить огромные «бабки» за обработку общественного сознания в нужном (Западу) направлении. А те, кто не продал свою душу, стали влачить нищенское существование, но продолжали говорить правду. Вместо «награды» они иногда получали пулю в лоб или нож в спину — другими средствами их невозможно было заставить молчать. Не все ребята погибали, некоторые становились калеками или тяжело больными… не имея средств для лечения. Но государство как будто не замечало их бедственного положения, делая вид, что нет в стране идеологического фронта, а, следовательно — и ветеранов информационной войны.

Искалеченные журналисты были брошены обществом, ради которого пожертвовали здоровьем, материальными благами, личным счастьем. Герои информационной войны умерли в забвении и нищете. Но я верю, что великими страданиями, которые претерпели журналисты ради спасения Отечества, они очистили свои души и получили надежду на вечную жизнь в Царстве Небесном.

Владимир МИХАЙЛОВ

В конце ХХ века его имя было известно многим. Журналист-международник Владимир Михайлов побывал чуть ли не во всех странах планеты в переломные периоды их развития. Вернувшись из одной «горячей точки», он едва успевал отписаться и выдать на страницы центральных газет серию сенсационных материалов, как отправлялся в другое место социального бедствия, где без него, конечно же, не могли обойтись. Работая с ним в «Социалистической индустрии» (потом ее назвали «Рабочей трибуной»), я нередко слушал его потрясающие рассказы о тайнах мировой политики, которые он узнавал на местах кровавых событий. Любовался Володей и гордился, что рядом с ним сражаюсь за правду на информационной войне.

Но после предательства верхов основные российские СМИ были взяты под контроль западными спецслужбами. По их заданию из центральных газет стали выдавливать честных и умных журналистов, заменяя их продажными борзописцами, готовыми порочить Родину и мать родную за «хорошие бабки». Такие правдоискатели, как Владимир Михайлов, стали не нужны.

Последнее разоблачение, которое он успел опубликовать в газетах с большими тиражами, приоткрывало завесу тайны с загадочных убийств премьер-министра Швеции Улафа Пальме и других политических деятелей, которые заботились о благе своего народа, укрепляли мир на Земле и поэтому стали не угодны международной мафии, наживавшейся на войнах, революциях и прочих катастрофах. Версия Владимира Михайлова была поистине сенсационной в лучшем смысле этого слова. Расскажу ее в сокращении.

Далеко не все строители Третьего Рейха были наказаны после разгрома фашистской Германии. Наиболее дальновидные и состоятельные эсэсовцы вовремя спрятались от возмездия в самых глухих районах планеты — в «зеленом аду» Центральной Африки и Южной Америки. Там они создали колонии, где установили свои законы, основанные на «превосходстве арийской расы»: белокожие господа жили в роскоши, занимались интеллектуальным и физическим самосовершенствованием, а на них трудились в поте лица люди с черной, красной и желтой кожей. Их сознание обрабатывали по новейшим технологиям — так, что они на порядок отставали в развитии от своих господ и не могли претендовать на их место. Цветных людей превращали в прямом смысле слова в рабочий скот и пушечное мясо.

Но этого было мало «истинным арийцам». Они не оставляли попыток распространить на другие страны свои «общечеловеческие ценности» и для этого время от времени устраивали политические перевороты, заменяя несговорчивых правителей на покладистых, готовых воплощать идеалы Третьего Рейха. Конечно, у «арийцев» было слишком мало сил — военных и экономических, чтобы повлиять на мировое развитие. Но они компенсировали эту нехватку превосходством в научных разработках.

Именно в колониях «белых братьев» были разработаны суперсовременные методы зомбирования людей, превращавшие их в биороботов, способных совершить любые преступления. Так, в подсознание человека закладывалось… несколько личностей, каждой из которых он становился после определенной команды — слова хозяина, прикосновения его руки, телефонного звонка, и так далее. Будучи одной личностью, человек ничего не помнил о всех других, которые дремали в его подсознании.

Зачем «арийцам» понадобились субъекты с такой «многослойной» психикой? Для политических убийств и террористических актов! Представьте себе: киллера вводят в состояние, в котором он запрограммирован на уничтожение неугодного политика. Спокойно выполнив это задание, он попадает в руки правосудия, но его вовремя «переключают» и делают другой личностью, которая ничего не помнит о совершенном преступлении, и никакие допросы (даже с пристрастием) не могут установить правду. А если следователям все-таки удается найти какие-то улики, то невидимые командиры переводят своего зомби в третье состояние, в котором он запрограммирован на самоубийство. И биоробот послушно отправляется на тот свет, заметая все следы.

Именно такие монстры, по версии Владимира Михайлова, совершили самые громкие политические убийства второй половины ХХ века. Их расследование велось десятки лет, но так и не раскрыло тайну этих преступлений. Как правило, убийц признавали сумасшедшими одиночками, которые… случайно убивали президентов и премьер-министров.

Это журналистское расследование было одним из многих, которые блестяще провел Владимир Михайлов. Раньше ему прощали публикации подобных версий, но эта — кому-то очень не понравилась. Его перестали публиковать, а потом вообще выдворили из родной газеты. Как бы случайно это совпало с резким ухудшением здоровья. У Володи вдруг отнялись ноги, с огромным трудом он мог передвигаться только по своей квартире.

Но он хотел продолжать работать. Друзья купили ему кресло-каталку и компьютер — он получил возможность обслуживать себя (и свою престарелую мать), а главное — печатать статьи. Журналист, который раньше добывал информацию в далеких странах, теперь не мог даже на улицу выйти. Но он внимательно прослушивал информационные программы радио и телевидения, анализировал полученные данные, сравнивал их со сведениями, добытыми в командировках, и делал очень любопытные выводы.

Последним откровением парализованного международника (которое так и не дошло до читателей) стала статья об… этническом оружии. Я был потрясен, когда прочитал этот материал, который мне принес в редакцию на дискете друг Володи (у него не было денег, чтобы оплачивать электронную почту в Интернете). Оказывается, в США, Израиле и Южной Африке уже много лет разрабатывались чудовищные способы уничтожения неугодных людей — на генетический аппарат больших групп населения незаметно воздействовали вредными веществами (например, добавляя их в продукты питания) или излучениями (через телевизоры, компьютеры, мобильники и т. д.) таким образом, чтобы заболевали и умирали только представители одной расы, например, негры, а другая раса (европеоиды) была бы неуязвимой для таких манипуляций. Совершенствование этого метода позволяло прицельно «зачищать» отдельные народы — например, сделать так, чтобы вымерли арабы, а евреи остались бы целы, или русские очистили бы территорию для англосаксов.

Михайлов давно собирал информацию об этническом оружии и помещал небольшие сообщения о ней в малотиражных изданиях. Но в полном виде, с подробной предысторией, анализом современного состояния проблемы и далеко идущими выводами, он выдал ее впервые. Повод, на его взгляд, был очень серьезным: из тюрьмы неожиданно выпустили одного их отцов этнического оружия, который пробыл там много лет. По-видимому, кому-то понадобилось, чтобы он завершил свои исследования. Действительно, время было критическое. Мусульманский мир заволновался, китайцы начали демонстрировать свою силу, негры стали брать реванш за сотни лет работорговли — как их всех угомонить? Это знал создатель этнического оружия и, похоже, ему предоставили возможность для реализации своих людоедских идей.

Володина статья была просто «расстрельной»: за подобные разоблачения убили многих журналистов. И было видно, что он собрался бить во все колокола, предупреждая человечество о чудовищной угрозе, нависшей над отдельными народами и целыми расами. Предупреждая, быть может, ценой своей жизни. Я был восхищен его героизмом и бросился ему помогать… Но, похоже, кто-то старательно «опекал» его творчество, перекрывая все каналы для публикации разоблачительных материалов. Совершенно неожиданно появились непреодолимые преграды для выхода в свет статьи об этническом оружии.

Это происходило в 2003-м году, когда я работал редактором отдела науки в газете «Гудок», имевшей тираж 250 тысяч экземпляров и читавшейся во многих странах мира. Мой отдел имел большой успех в редакции, наши статьи шли на ура, получали высокие оценки и оплачивались двойным гонораром. Но у этой — вдруг появились яростные противники.

Редактор отдела международной информации, полковник каких-то спецслужб (не буду называть имени — пусть его судит совесть), стал мне старательно объяснять, что в статье нет ничего интересного для железнодорожников, которые составляют большинство читателей «Гудка». Да и вообще «эта тема скользкая», существование этнического оружия глубоко засекречено, его нельзя ни доказать, ни опровергнуть… Странная логика: получается, что железнодорожников интересуют только рельсы и шпалы — им не надо знать об опасности, которая угрожает миллиардам людей. Но если о ней ничего не рассказывать в СМИ, она так и останется засекреченной, пока оружие не приведут в действие, уничтожив большую часть человечества.

Мои возражения вызывали у коллеги новые аргументы — еще более бредовые. Он упорно отказывался пропустить статью в печать (по правилам того времени, публикация не могла пройти в «Гудке» без одобрения заведующего профильным отделом). Тогда я обратился за помощью к главному редактору. Раньше он всегда поддерживал меня, я даже считался его любимцем. Но на этот раз он почему-то не стал вмешиваться в наш спор. И мой оппонент воспользовался своим правом не пропустить статью. В результате она так и не была опубликована.

Не мне их судить, тем более сейчас — когда старый коллектив «Гудка» разогнан новой командой, захватившей редакцию полтора года назад и постепенно вышвырнувшей на улицу почти всех гудковцев. Хочу покаяться только в своем грехе: в суете газетной работы я… позабыл о Володе Михайлове.

Позабыл о том, что он уже еле двигался, когда писал свою последнюю статью! Позабыл, каким слабым голосом говорил со мной по телефону, когда просил ее опубликовать! Позабыл, что обещал ему поставить статью в номер, как только появится такая возможность. А она действительно появилась чудесным образом: зав. отделом международной информации неожиданно оскорбил главного — и тот его в одночасье уволил. Теперь никто не мог бы мне помещать опубликовать статью. Но я, грешный, позабыл о ней!

И вспомнил лишь тогда, когда мне сообщили, что Володя умер… О, совесть моя, как тяжело мне жить с тобой, когда я, по сути, предал своего друга. Нисколько не утешает, что сделал это не сознательно, а по забывчивости. Мы не имеем права забывать друзей, которые выручали нас в беде. И до конца жизни нас будет укорять совесть за то, что мы им не помогли. Но эти муки будут во спасение, если мы искренне покаемся — собрав все силы души, отторгнем от нее этот грех.

Слава Богу, сейчас я имею возможность положить начало покаянию — рассказать читателям о подвиге журналиста Владимира Михайлова. Он сознательно шел на страшный риск, публикуя разоблачения чудовищных преступлений мировой «элиты», начавшей планомерное уничтожение миллиардов «лишних людей», которая якобы перенаселили планету. За эти попытки предупредить нас об опасности, помочь нам выжить, он был отстранен от работы и доведен до нищеты. Но это не заставило его пойти на сделку с совестью, писать на менее опасные и более оплачиваемые темы. Владимир Михайлов продолжал вести журналистские расследования самых страшных тайн мировой политики.

И тогда с ним случилась «непонятная» болезнь, которая, казалось бы, должна была его угомонить. Но он продолжал свои попытки помочь читателям, которых очень любил и ради них готов был пожертвовать жизнью… Что ж, ему предоставили такую возможность.

Читателей лишили великого защитника, который десятки лет рассказывал им правду, раскрывал тайны мировой закулисы, пытаясь расстроить ее людоедские планы или хотя бы отсрочить их выполнение. Но этот подвиг самопожертвования дал ему надежду на вечную жизнь в лучшем мире, где нет ужасов, которыми мы окружены.

Похоже, что, забрав к себе лучших людей, которые нас защищали, Господь предоставляет и нам возможность очистить душу страданиями перед переходом в вечность. Прежде всего — очистить от вины перед теми, кому мы не помогли в борьбе за спасение «лишних людей» (в том числе нас с вами) от тотального уничтожения.

Побуждаемый совестью, я молюсь об упокоении души раба Божия Владимира, погибшего на информационной войне. Но ведь он отдал жизнь за всех нас. Помолитесь же и вы о нем, дорогие наши читатели!

Валерий КОНДАКОВ

Это был гений журналистики, который знал все и мог великолепно писать на любые темы. Экономика, наука, искусство, спорт — все было близко Валерию Кондакову, обо всем он имел свое мнение. Главные редакторы «Комсомольской правды», «Советской России», «Рабочей трибуны» нарочно давали ему «горящие» задания на самую неожиданную тему, к которой никто не знал, как подступиться, но он погружался в нее какими-то неведомыми способами и буквально за одну ночь выдавал на страницы блестящий материал. Заметьте: тогда не было компьютеров, а ночью не работали библиотеки — Валерий Кондаков черпал информацию из своей памяти (он был энциклопедически образован) и в огромном домашнем архиве. А главное — он пропускал ее через сердце и писал так, что его статьи невозможно было читать равнодушно: они вызывали слезы сострадания, праведный гнев, светлую улыбку…

Но чем лучше было читателям, тем хуже становилось писателю, который просто сжигал себя на огне жертвенной любви. Слишком быстро износилось сердце Валерия Кондакова. Во время сильнейшего приступа мы повезли его в Кардиологический центр. По дороге он шутил: если вернется с того света, то напишет репортаж о клинической смерти… Так оно и получилось.

Валерий много суток пролежал в реанимации и несколько раз побывал в состоянии клинической смерти. Вернувшись из больницы домой, он стал писать «репортаж с того света». Но теперь работал над материалом очень долго, потому что в нем переосмысливал всю свою жизнь. Этот журналист, любимый миллионами читателей, многим из которых он помог, а некоторых просто спас от смерти, пользовавшийся уважением во всех коллективах, где работал, в итоге остался… недоволен своей профессиональной деятельностью, которой отдавал всего себя без остатка. Вот как написал об этом сам Валерий Кондаков в своем знаменитом «репортаже»:

«Столько времени, буквально десятилетия, ушли на суету сует. Казалось, так оно и надо: газета живет сегодняшним днем, но стоило ли безраздельно служить ему, если все четыре десятилетия заботы этого дня сплошь и рядом были суетными! Пропагандистские кампании, статьи высоких начальников, надиктованные походя, разоблачение чьих-то политических козней — ну зачем мне это? Верно, за попадание в десятку хвалили, отмечали, давали награды. Буквально перед самой смертью назвали лауреатом премии журналистов. Но не тщеславная ли это игра в языческих божков? Вся-то „радость“ — понесут сверкающие цацки на бархатных подушечках за гробом.

Если что останется на какое-то время после меня, так это радость многодетной семьи из землянки в Задонске, которой я несколько лет пробивал квартиру. Вера в справедливость ребят из Пугачевского училища механизации, которых до моей командировки почем зря лупила и обворовывала администрация, севшая после статьи в газете на скамью подсудимых. Острый конфликт с мздоимцами в Грозненском автохозяйстве, после которого мне грозили по телефону убийством. Статья о дальневосточной мафии, гонорар за которую получил зуботычинами в подъезде собственного дома… Впрочем, это перечисление — тоже тщеславие, наподобие золоченых „корочек“ диплома Союза журналистов. Надо же не регалии считать, а спешить делать добро, пока на то есть силы и возможность».

После этого откровения Валерий оставил суету сует и занялся самым главным — подготовкой к жизни вечной. До клинической смерти он только сочувствовал православию, а после нее стал активно воцерковляться. И понял, что грехов он накопил так много и они столь тяжелы, что изжить их он явно не успеет. Особенно страшной Валерий считал былую связь с экстрасенсами: он рекламировал их в своих очерках и сам пользовался услугами «целителей». По благословению батюшек покаявшийся журналист написал несколько статей, в которых разоблачал этих слуг тьмы, рядящихся в светлые одежды. Он старался чаще исповедоваться и причащаться в храме, вместе с женой много ездил по святым местам… Но, похоже, этого ему казалось мало — ради спасения души он хотел пострадать за веру и Отечество, кровью смыть свои грехи.

После переосмысления своей жизни Валерий Кондаков начал писать такие статьи, на которые кроме него никто не осмеливался. Он докопался до глубинных причин социальной катастрофы, которую устроили в России ее враги. Рассекретил механизмы реализации их замысла, имена заказчиков и исполнителей.

Публикации этих разоблачений в «Рабочей трибуне» произвели эффект разорвавшихся бомб. Читающая публика притихла в изумлении, а потом разразилась восторженными отзывами на статьи. Агенты влияния сильно напряглись. И тогда Валерий Павлович шарахнул по ним еще одной статьей: расследовав теракт на Котляковском кладбище, где от взрыва погибли десятки людей, он показал, на какие преступления идут высокопоставленные бандиты, чтобы удержать власть.

Я хорошо помню появление Кондакова в редакции в день выхода этой статьи. При виде его некоторые коллеги трусливо убегали, другие устремлялись ему навстречу, жали руку, благодарили за честную и смелую работу, но… советовали с этого дня вести себя очень осторожно. «Ходи потише, смотри пониже и молчи, — сказал ему ответсек, — иначе быстро получишь пулю в лоб. Ведь тебя уже предупреждали по телефону и в подъезде…».

Мне посчастливилось работать в одном кабинете с Валерием Павловичем в последние годы его жизни. И, когда в тот памятный день он пришел возбужденный после объяснений с коллегами и начальством, я откровенно ему сказал:

— Валера, но ведь тебя и вправду убьют за такие статьи!

Его ответ поразил меня до глубины души и запомнился на всю жизнь. Он широко раскрыл глаза, по-детски улыбнулся и с каким-то восторгом сказал:

— Я к этому готов!

Как прекрасен был Валерий в этот миг: старый, тяжело больной человек (его под руки приводили в редакцию), у которого ничего в жизни не осталось, кроме работы (первая жена его бросила, единственный сын позабыл, машины, дачи, хорошей квартиры и прочих благ у него сроду не было), готов был принять мученическую смерть ради спасения нашего народа.

Кондаков взошел на вершину журналистики, на которой люди нашей профессии идут на самопожертвование. Здесь журналистика переходит в мученичество. И я видел, что Валерий Павлович стремился к нему: оно давало надежду на спасение души. Он писал «расстрельные» статьи и готовился к принять смерть от наемных убийц… Но Господь не принял его жертвы.

Вторая жена Нина была глубоко верующим человеком. Она больше всех боялась, что Валерия убьют, много молилась о нем, ухаживала за ним, как за маленьким ребенком, и еще успевала подрабатывать курьером. Худенькая, легонькая, Нина чуть ли не на руках носила мужа, который весил раза в два больше ее. Он сильно страдал от боли и слабости (у него был рак на последней стадии). И, похоже, Бог услышал молитвы Нины: вопреки нашим ожиданиям, монструозные «герои» его разоблачительных статей почему-то не тронули автора.

Но он, кажется, был этим не доволен. Валерий не прислушался к советам «ходить тихо, глядеть низко» и продолжал свои дерзкие расследования. В самом конце жизни он начал готовить публикацию о чудовищных преступлениях атомной мафии, которая обладает неограниченным могуществом во всем мире и способна стереть в порошок всех, кто встанет на ее пути… к уничтожению человечества. Готовя конец света, мафия, конечно же, не ведает, что творит, но зато она прекрасно понимает, кто ей мешает.

И вот, в жизни Валерия наступило главное испытание.

— Я собрал все материалы! — радостно сообщил он своей жене (как она потом мне рассказывала). — И завтра напишу статью, которая раскроет тайны атомной мафии!

А на следующий день его не стало. Наверное, он закончил свою статью в мире ином… Для нас с вами это катастрофа: Валерий верил, что его публикация вызовет бурные протесты во всем мире — и рукотворный конец света будет отсрочен. А после смерти Кондакова вряд ли кто-нибудь докопается до корней этого зла и решится предать огласке великую тайну.

Но для Валерия — я в это искренне верю — смерть открыла двери в Царство Небесное. Независимо от того, убрали его мафиози, или он умер по естественным причинам, это потрясающее восхождение к вершине журналистики, постоянная готовность «положить душу свою за други своя», мученичество на работе (в последние годы он писал, испытывая сильную боль), удивительная скромность (всегда приуменьшал личные заслуги, других ставил выше себя), щедрость (львиную долю заработанных денег отдавал в храм и отсылал племянникам, себе оставлял очень мало), милосердие (всем помогал в беде), свидетельствовали о готовности журналиста к жизни вечной.

Очень многие люди любили и любят до сих пор Валерия Павловича Кондакова. Православные молятся о упокоении его души, испытывая радость, чувствуя, что Господь принял ее в Свои обители.

А я благодарю Бога за то, что работал рядом с Валерием и был свидетелем его удивительного восхождения к вершине журналистики. Благодаря ему, вопреки попыткам облить ее грязью, она сияла ослепительной белизной. И я с восторгом видел, что люди нашей профессии тоже могут достичь святости — хотя (быть может, он прав) для этого надо претерпеть крестные муки.

Валерий Павлович относился ко мне как к сыну, своему наследнику в журналистике. Он открыл мне много тайн человеческого бытия, которые давали ключ к познанию мира иного. Во многом благодаря ему (а не уговорам батюшек) я не бросил свою профессию: его пример жертвенной любви убедил меня в том, что журналист может спасти свою душу.

Но Валерий показал, что когда человек искренно готов к самопожертвованию, Господь может и не послать ему мученическую смерть. Она становится не обязательной для его спасения. Если душа очищена покаянием, защищена молитвой и постом (самого подвижника и любящих его людей), то он становится неуязвимым для темных сил, которые не могут найти в нем ничего своего.

Кондаков прекрасно знал о том, что недавно назвали «русской защитой» (например, о ней можно прочитать в очень интересной книге Никоса Зерваса «Дети против волшебников»): образно говоря, рыцарь без страха и упрека, который сражается за общее благо, поднимается на такую духовную высоту, что его враги не могут его достать. Они хотели бы растерзать героя, но словно теряют его из виду или забывают о нем. Похоже, что Господь застилает им разум, охраняя праведника. И своей жизнью Валерий доказал, что такая защита вполне возможна.

Это дает всем нам великую надежду: как бы не злобствовали враги России, как бы ни старались ее погубить, они никогда не смогут нас победить, если мы будем жить по Божьм заповедям, брать пример с наших святых и праведников. Я хочу подражать Валерию Кондакову и другим журналистам, которые трудились во славу Божию и отдали жизнь за наше любимое Отечество.

Александр РУДЕНКО

В советское время таких людей называли Героями. Но Александр Руденко совершал свои подвиги в эпоху перестройки, когда лукавые идеологи перевернули вверх ногами традиционные представления о долге и чести. С их точки зрения, напрасно мой друг рисковал жизнью и проливал кровь, защищая интересы России за ее пределами — в Средней Азии. Мол, это раньше здесь были республики СССР — теперь они стали независимыми государствами и пусть сами решают свою судьбу.

Наверное, Александр не стал бы возражать против красивой жизни азиатов, если бы они не строили ее на слезах и крови русскоязычного населения. Будучи полковником российских войск, он пытался установить справедливость. И когда душманы вырезали русскую деревню, он поступал по заветам генерала Ермолова — устраивал показательную казнь бандитов. Ловил их и вешал на столбах для электрических проводов. Александр не пытал пленных, как это любят делать на Востоке, а давал им быстро и достойно умереть в петле.

Но справедливость почему-то не торжествовала, как в былые годы. Запугав русских людей, бандиты вынудили большинство из них бросить свои жилища и выехать в Россию, где они были никому не нужны. Зачистив остатки русских, душманы принялись за своих, выясняя, кто сильнее и главнее. Начались кровавые междоусобицы. Все это очень не нравилось русскому офицеру Александру Руденко, который много лет прослужил в Средней Азии, охраняя мир и покой местных народов. Было видно, что кто-то очень старательно натравливал их друг на друга, и они наивно поддавались на эти провокации.

Не добившись понимания у российского командования, которое, по сути, бросило свои воинские части на произвол судьбы, полковник решил действовать самостоятельно. Он пошел один в логово бандитов. Александр надеялся, что они послушают его совета и прекратят братоубийственную войну, которая обескровливала республики Средней Азии и делала их легкой добычей для американцев. Руденко был опытным разведчиком, который очень хорошо знал этот регион и местные языки. Но, похоже, он был неопытным дипломатом. В ответ на его благородные призывы бандиты насмеялись над наивным русским, избили его и отправили на казнь. Как обычно, они предложили снять нательный крестик и, получив отказ, решили устроить ему смерть, достойную православного христианина.

Его распяли на деревянном кресте, но не прибили гвоздями, а привязали колючей проволокой. По опыту им было известно, что с гвоздей тело может сорваться, а из стальных колючек оно никак не выскочит.

К счастью, Александр был небольшого роста и очень худой. Он висел на кресте, как воробей, привязанный за крылья, и не разрывался под тяжестью собственного тела. Но то, что он видел вокруг, терзало его гораздо сильнее, чем боль от стальных колючек. Вот привели молодого парня, крепко привязали его к столбу в сидячем положении, сделали на голове из пластилина нечто подобное тарелке, налили в нее бензин и… подожгли! Предсмертные крики мученика вызвали у бандитов радостный хохот. Позабыв обо всем, Александр рванулся с креста, но повис, от боли потеряв сознание…

Если вы подумали, что полковник умер, то напрасно. Рыцарей без страха и упрека не так-то просто убить. Когда совесть человека чиста, и он идет на самопожертвование ради ближних, в его душе не за что зацепиться слугам тьмы, они чувствуют себя не в праве причинять «клиенту» какой-либо вред — это и есть «русская защита». И тогда к нему приходят на помощь высшие силы.

Как нередко бывает в подобных случаях, к месту казни «случайно» подошел полевой командир, который… лично знал Руденко. Они вместе учились в университете и даже были друзьями, но их развела война. Он приказал снять разведчика, перевязать и отнести к нему в штаб. И когда Александр немного оклемался, поговорил с ним с глазу не глаз. Главарь сказал ему примерно так (я пишу по памяти со слов Руденко — М. Д.).

— Дурак ты, командир! Пришел мирить нас, а нам нужна война. За бугром мы чужие — там нас уничтожат. А здесь мы свои и можем удерживать власть, опираясь на поддержку населения. Поэтому будем защищаться и от русских, и от местных. Иди, дурак, к своим и больше не появляйся мне на глаза…

Так закончилась миротворческая миссия Александра Руденко. Он со своими воинами оказался не нужным ни российскому командованию, ни полевым командирам, ни местному населению, которое, в конечном счете, все-таки становилось на сторону бандитов, предавая русских защитников. В итоге им стало некого защищать, и они вернулись на Родину. Но и здесь оказались никому не нужны.

Герои спецназа, обстрелянные в горячих точках, готовы были защищать свой народ до последней капли крови. Но в России от людей, владеющих боевым искусством, требовалось нечто противоположное — защищать он народа новых русских, ограбивших свою страну. Те, кто отказался служить бандитам, дорвавшимся до власти, становились изгоями у себя на Родине.

Прославившийся в Средней Азии полковник Руденко… годами не мог получить российское гражданство и московскую прописку. Прибывавшие с юга нацмены легко покупали их за взятки. А защитник Отечества, который не пользовался войной для грабежа, приехал на Родину без гроша в кармане и вызывал только презрение у вороватых чиновников. В результате Александр жил в Москве на полулегальном положении, зарабатывая на жизнь публикациями в газетах и журналах.

Конечно, в оболванивающих СМИ не были нужны его разоблачительные материалы о великом предательстве советской элиты, которая отрезала от России бывшие республики и бросила на произвол судьбы 25 миллионов русских, оказавшихся за рубежом. Такие статья могли пройти разве что в «Советской России» или «Патриоте». Даже в «газете социальной защиты трудящихся», как раньше называлась «Рабочая трибуна», материалы Руденко сильно сокращались и выхолащивались. Но я счастлив, что сумел пробить их публикацию хотя бы в таком виде.

Потом «социальная защита» выпала из названия и содержания газеты. Она стала «как все», то есть работать на читателей «немного небритых и немного нетрезвых», как изящно выразился ее бывший главный редактор. А на самом деле «Трибуна» (она уже перестала быть «рабочей») стала классической желтой газетой, которая из нормальных читателей делала небритых и нетрезвых. Когда это произошло, Александра Руденко вообще перестали печатать, как и меня самого. И я ушел в газету «Гудок», которая с 2002 по 2005 год была последним бастионом патриотической центральной прессы, выражающей интересы государства Российского (а не американского).

Возможность служить Отечеству в солидной газете в начале третьего тысячелетия казалась просто невероятной (все остальные центральные газеты занимались оболваниванием и растлением читателей). Это было неожиданностью для меня самого и для Александра Руденко. Мы с радостью стали готовить для публикации разоблачительные статьи. Я успел повоевать на этом информационном фронте. А Саша…

Измучившись в борьбе с чиновниками, которые не давали ему гражданство и прописку, окончательно разочаровавшись в правителях России и хозяевах Москвы, он впал в тяжелую депрессию. И, как это нередко случается в подобных случаях, у него возникла «болезнь лишнего человека» — рак. Мужественный защитник Отечества, мудрый миротворец, талантливый разведчик был раздавлен чудовищным бессердечием российской власти, неспособностью соотечественников помочь ему и самим себе, продажностью современной журналистики, которая раньше воспитывала и защищала свой народ. Он умирал в нищете, на чужой квартире, практически забытый. Его последние статьи вышли в журнале «Инженер» тиражом… 3 тысячи экземпляров. Но такие «маломощные» издания, которые смело несли людям правду, спасали честь российской журналистики и давали ей надежду на возрождение.

Мне мучительно стыдно, что я не успел напечатать в «Гудке» солидным тиражом разоблачительные статьи Александра Руденко. Я вел себя так, словно мы живем вечно, не спеша готовя к публикации «бомбы» моего коллеги. И не знал о том, что у него открылся скоротечный рак. А он даже не сказал мне об этом (Александр никогда не жаловался на свои «болячки»)…

«Спешите делать добро!» Эти бессмертные слова оставил нам немецкий доктор Федор Петрович Гааз, который работал в России и любил своих пациентов больше, чем многие русские врачи. Сколько раз мы слышали эту фразу, а она все не доходит до нашего сердца. Как много друзей, которые беззаветно служили Отечеству и любили свой народ, нуждались в нашей элементарной помощи — а мы не протянули им руку или сделали это слишком поздно, когда помогать стало некому.

Кому нужны журналисты?

Что ж, теперь моим друзьям не нужна помощь, скорее наоборот. Я верю, что своим служением и самопожертвованием, очистительными страданиями в конце жизни они подготовили душу к жизни вечной и сподобились Царства Небесного. И теперь помогают нам своими молитвами.

Если и вправду есть на Небе мученики и праведники, которые вышли из журналистской среды, то не все потеряно в нашей профессии. И жива надежда, что мы, журналисты, не сменившие «продажную» профессию, не ушедшие в монастырь ради спасения своей души, но продолжающие работать для читателей, все-таки спасемся — если будем твердо идти по пути наших славных предшественников. Таких, как Александр Руденко, Валерий Кондаков, Владимир Михайлов.

Их жизнь может служить примером не только для журналистов. Все три мои друга работали в горячих точках и постоянно рисковали, за каждым из них велась охота. И никого не смогли убить, потому что они обладали «русской защитой» — той, которую имеют самые смелые и добрые люди, их в прямом смысле слова «пуля боится и штык не берет». И никакие американцы, кавказцы, китайцы не смогут нас завоевать, если все мы воспользуемся этой защитой, которую оставили нам в наследство великие предки.

Но мой очерк будет не полным, если я не скажу о последнем уроке, который дали нам журналисты, положившие жизнь за Отечество. Они жили в миру и не были святыми, но по роду своей профессии обращались к читателям с проповедями правды, любви, добра, справедливости. Проповедовали перед миллионами читателей (при советской власти центральные газеты имели такие тиражи)… не будучи воцерковленными людьми. А это очень опасно.

Как объяснил мне старый и мудрый архимандрит Петр, который много лет подвизался в Троице-Сергиевой лавре, безнаказанно проповедовать перед широкими массами могут только архиереи, которые находятся под надежной защитой Матери-Церкви. А те, кто живет в миру и не очистил душу от греховной скверны, своими «проповедями» в СМИ вызывают яростные нападки темных сил, считающих себя вправе причинить страдания грешным «проповедникам».

Это очень похоже на правду. Я не знаю ни одного талантливого журналиста, который был бы счастливым человеком. Наоборот, как правило, это люди глубоко несчастные (с мирской точки зрения). Вот и мои герои не имели личного счастья: у одного вообще не было семьи и детей, другого бросили жена и сын, третий жил на квартире у женщины, на которой не мог жениться, потому что не имел необходимых документов. Да, их любили миллионы читателей, но очень мало кому приходило в голову, что великие защитники и помощники иногда тоже нуждаются в помощи. Наконец, этих журналистов, по сути, предали мы, их друзья, которые имели хорошие зарплаты и могли бы стать благотворителями бедствующих братьев по перу.

И что нам теперь делать? Уходить в монастырь замаливать свои тяжкие грехи (так уже поступили некоторые наши коллеги)? Или занять места погибших на самом опасном участке информационного фронта, чтобы вслед за ними принести себя в жертву Богу и Отечеству? Получить «русскую защиту», но стать самыми несчастными людьми, пойти на великие страдания, чтобы сделать немного счастливее своих читателей?

А может быть, это иллюзия, и наша жертва уже никому не нужна? Может, напрасно наши друзья отдали свою жизнь и зовут нас последовать за ними? Ответьте нам, дорогие читатели! И тогда Бог даст окончательный ответ.