Трофим: Песня для всего народа

Все-таки, несмотря ни на что, мы — поющий народ. Во все времена мы «с песней по жизни шагаем» — для народа в целом (не для отдельных социальных групп и индивидуумов) песня остается главным выражением жизненного опыта, дум, чаяний. Песня — это, если хотите, «философия народа» в определенный период времени.

С этим утверждением, наверное, никто не будет спорить, если речь пойдет о русских народных песнях, о лучших песнях советского времени, о начале демократического времени. А когда говорят о нашем времени, о том что «любит слушать народ», то обычно сокрушаются: «Попса все и всех задушила». Юрий Шевчук недавно сказал, что когда-то он написал песню, которая прозвучала для всех — «Осень», а теперь уже такой песни и быть не может. И добавил (в интервью Питерскому радио на юбилее нашего рок-клуба): «Нет теперь народа, есть потребители».

А вот я хочу поспорить. Есть такая песня. И есть народ, который готов ее воспринять. При чем народ самый разный — от 10 до 60, от школьников до специалистов-стиховедов и музыковедов. Написал ее Сергей Трофимов, называется она просто — «Родина». Впервые я услышала эту песню на новом диске Трофима (такой сценический псевдоним выбрал себе С. Трофимов) «Ностальгия». И сразу подумала — вот оно, слово, которое нужно всем. Потом проверяла на разных людях (давала послушать всем, кто в гости приходил) — на собственном сыне и его друзьях-подростках, на соседях по даче (очень разных по социальному статусу людях), на моих друзьях-эмигрантах из Америки, да всех и не перечислишь.

Потом я увидела, как воспринимает эту песню многотысячная аудитория. 1 декабря Сергей Трофимов приехал в Питер и давал концерт в «Октябрьском». Несмотря на дороговизну билетов четырехтысячный зал был забит до отказа. После того, как прозвучала «Родина» зал разразился самой длинной овацией, и автор получил больше всего цветов, чем за весь концерт.

Предваряя песню, Сергей сказал очень важные слова об истории ее создания. Однажды его дочка решила поговорить с ним по душам, и в этом разговоре выяснилось, что у него 40 летнего и у нее 16 летней совершенно разное ощущение той страны, в которой мы живем. Для того, чтобы объяснить, ей, что против воли своей попала в «поколение пепси» (есть у Трофимова очень точная песня с таким названием) что для нас самое дорогое на земле — что во все времена называлось Родиной, он написал эту песню.

И воспринимают ее как благую весть, как глоток насыщающей душу правды, люди не только разных возрастов и социальных групп, а и люди из разных городов и поселков, где жизнь совсем не такая как в мегаполисах. Потому что Сергей Трофимов очень много гастролирует по всей стране, до Урала и Сибири и поет «Родину».

Теперь настало время процитировать текст (надеюсь, что вы сможете приобрести диск и послушаете ее, а главное дадите своим детям, если и вас заденут за живое эти слова).

Золотые маковки церквей над рекою,
Земляника спелая с парным молоком.
Я бегу по скошенной траве, а надо мною
Небо голубое высоко.
Я еще мальчишка лет пяти,
И радость моя поет,
И счастье мое летит.

Бабушкины сказки про любовь и отвагу,
Где добро и правда белый свет берегут.
Дедовы медали «За Берлин» и «За Прагу»
И весенний праздничный салют.
Знаю, что все вместе мы — Народ!
И счастье мое летит.
И радость моя поет.

Это все мое родное, это где-то в глубине,
Это самое святое, что осталось во мне.
Это нас хранит и лечит, как Господня благодать,
Это то, что не купить и не отнять.

Время равнодушное пройдет по округе,
Вычеркнув родные для меня адреса.
Мы познаем прибыль и расчет, но друг в друге
Перестанем видеть небеса.
И когда мне станет тяжело,
Я снова скажу себе,
Всем временам назло:

Это все мое родное, это где-то в глубине,
Это самое святое, что осталось во мне.
Это нас хранит и лечит, как Господня благодать,
Это то, что не купить и не отнять.

Перед тем, как писать эту статью, я произвела небольшой опрос среди моих православных друзей, — знают ли они такого автора-исполнителя под псевдонимом Трофим. Обзвонила я человек двадцать, и только одна из них (парадоксально, но это была монахиня) сказала, что знает и любит. Все же остальные даже имени такого не слышали.

А ведь Сергей Трофимов в 1990-е можно сказать «поднял знамя», выбитое из рук Игоря Талькова. В то время появились песни по-тальковски (термин самого Талькова) клеймящие пошлость новой жизни, песни, которые скорее можно назвать пьесами (и здесь нужно говорить и о традиции Высоцкого) в которых появляются разнообразные «герои нашего времени» — от братков, тех, кому Трофим дал емкое название «Аристократия помойки», простых работяг, шоферов, нищих, бомжей до офицеров, не потерявших воинской чести, рядовых Афгана и Чечни, верующих матерей, брошенных ветеранов, вообще тех, «в ком совесть поныне чиста».

Большинство из этих песен иронически-хлесткие, порой смешные, на грани «кабацкой лирики», но, даже изображая пошлость современной жизни, поэт (не побоюсь этого слова, хотя сам Сергей утверждает, что он не поэт, а только песенник) напоминает, что «грязь — это только преддверие счастья нового и красоты бытия». За его «видимым миру смехом всегда скрываются невидимые миру слезы».

Многие из только что описанных песен прозвучали в замечательном документальном фильме С. Роженцова «Прощенное воскресение», — фильме, в котором создан незабываемый портрет «потерянного поколения».

В фильме показано два мира, которые живут рядом на русской земле — мир юродивых, бомжей, и вообще людей, тоскующих по правде и мир сытых, довольных «хозяев жизни».

Одно из самых пронзительных стихотворений-песен процитирую:

ОТЕЦ

Мой отец сошел с ума от невысказанной боли,
Что томила и терзала много лет.
Он все рвался помереть на рассвете в чистом поле,
А врачи лечили алкогольный бред.

Мой отец сошел с ума как-то тихо да по-русски,
Пропивал себя без памяти пять лет.
И крещенная душа становилась тенью тусклой,
И таял, таял, таял Божией лампады свет.

Мой отец — простой мужик, с головою да руками,
На таких держалась русская земля.
Не вписался в эту жизнь, где друг друга рвут клыками,
И седые бесы правят у руля.

Мой отец сошел с ума, видно выболел душою
От того, что правды не было и нет.
А юродивая Русь по ночам истошно воет.
И тает тает, тает Божией лампады свет.
1994 г.

С Игорем Тальковым Сергея Трофимова объединяет боль, как сказано в одном почти юношеском стихотворении: «Ты прости меня, Господи, праведный, // Что на свете живу сгоряча. // Просто рвется душа моя на люди, // Под тяжелый топор палача». Но есть и важное отличие, — Сергей (и это особенно проявляется во время концертов) человек очень веселый. Жизнерадостность, оптимизм льется через край, соединяет людей на концертах Трофима, не дает унывать, даже в крайних случаях. В стихах эта вера в свет, который все равно победит разгулявшуюся тьму, — постоянный лейтмотив: «но где-то там, у смерти на пороге, свеча пасхальная огнем пронзает тьму»; «ведь там, позади грехов, было небо высоким и чистым»; «вон снова говорят, мол, тучи над страною, а это просто небо в облаках»; «Бог обещал нам простить все сполна, когда окончится война»; «будет Пасха светлою, будет нива полною, сын вернется к матушке во святую Русь, православную»; «но когда беда стояла у порога, мы обиды забывали в тот же миг, неслучайно на иконах образ Бога — вечно терпящий и просветленный лик»; «и от желания жить в душе звучит благодать, однажды в мир оброненная Богом»; «к Святой Руси, единственной награде, когда-нибудь, даст Бог, когда-нибудь».

И как «символ веры для нашего времени»:

Но верю я, по весне
Растает лед.
И по свежей борозде
Новый век на Русь придет.
Знаю я,
В этой гибельной стране
Только ради той весны
Мой народ еще живет
Каждый день, как на войне.
1998 г.

Сергей Трофимов — самостоятельный поэт, композитор и исполнитель, но так как православные его в большинстве своем не знают, то опять-таки прибегнем к сравнению с почитаемым многими православными, Игорем Тальковым.

Трофимов, конечно же, более воцерковленный человек, чем Тальков. Недаром он пел в церковном хоре и даже был какое-то время регентом. Многие его тексты о России, о вере, о любви (таких песен, как и у Талькова, у Трофимова очень много) по-настоящему христоцентричны, глубоки, в них события оцениваются с точки зрения вечности, а о любви чаще всего говорится пред лицом Божиим.

Я УЖЕ УСТАЛ

Я уже устал от распада и тлена.
Хочется творить каждый день по весне.
Радугою выкрасить серые стены,
Чтобы белый свет не терялся в окне.
Я хочу любить. Разве это так сложно —
Видеть вместо масок доверчивость лиц.
И тогда, наверное, станет возможно
Научиться жить у деревьев и птиц.

Может я останусь,
Может встречу старость,
Если перестану жить кое-как.
И пойму однажды,
Как же было важно
Сделать к Небу на земле
Первый шаг.

Все-таки весна — это чудо от Бога,
Тайна мирозданья в улыбке Творца.
А земная жизнь — это просто дорога,
Только долгий путь от креста до венца.
И в конце пути ощущенье свободы
От того, что там, где рождается новь,
За меня дурного, над всем небосводом
Тело держат гвозди, а душу — любовь.
1997 г.

В стихах С. Трофимова часто вместо «я» присутствует «мы» или даже, если стоит «я», то это — один из поколения, тот, кто передает в слове общую боль и поиск.

Поиск, движение, причастность к живому пульсу жизни — это, пожалуй, главная характеристика всего, что написал С. Трофимов за последние двадцать лет. Он не стоит на месте, потому что, как сказано в одном из первых стихотворений (1987г.): «А я верю огню» и в то, что «нести крест сегодня за честь».

И именно поэтому в год своего сорокалетия С. Трофимов смог написать «Родину» и даст Бог, напишет еще ни одну песню, которую люди будут слушать со слезами на глазах и спешить поделиться ею с детьми, друзьями и знакомыми.

Спасибо Сергею за питерский концерт, где люди почувствовали себя единой семьей (недаром и пришли на концерт в основном семейные пары с детьми), а в конце концов — единым народом.