Неужели неправо учили о Самодержавии инок Филофей, патриархи Гермоген и Филарет и о. Иоанн Кронштадтский

Ответ отцу Андрею Дудченко

Оказавшись в Киеве в день поминовения святых царственных страстотерпцев — государя императора Николая II и его семьи, мы с женой по обыкновению посетили Киево-Печерскую Лавру и, прочтя там объявление о предстоящем крёстном ходе, с радостью приняли в нём участие. Это событие не первый раз вызывает различные, порой противоположные, отголоски православной общественности, но опубликованное на «Русской линии» письмо священника Андрея Дудченко от 24.07.2006 выглядит как-то уж слишком одиозно и вызывает сильное желание на него ответить.

Сразу оговорюсь, что не знаком с о. Андреем, как православный мирянин отношусь с огромным уважением к его сану, в своём письме исхожу только из написанного им. А написанное как раз и вызывает многие размышления.

Во-первых, для автора государь император Николай II чаще всего просто «последний император Николай Романов». Как-то невольно приходят на ум документы времён прихода к власти временщиков периода Февральского переворота. Тогда тоже Всероссийский император превратился в «гражданина Романова».

Затем обращает на себя внимание обвинение царствующей семьи дома Романовых в угнетении православия. Оказывается, «Царская власть на Руси, особенно во время правления Романовых, отнюдь не была „фундаментом благополучного состояния Церкви“». Действительно, вопрос взаимоотношения власти и Церкви на Руси за 300-летний период царствования Дома Романовых сложный и не однозначный. Однако, подобное утверждение — более чем поверхностно и является прямой клеветой на императоров Всероссийских — «блюстителей благочестия», согласно своду Основных законов Российской Империи.

Далее читаем: «…только после отречения которого (имеется ввиду последний император Николай II) от престола Церковь смогла собрать Поместный Собор и возродить патриаршество». Здесь или незнание фактов, которые автор должен был бы знать, писав о таком вопросе, или… Император Николай II был инициатором восстановления патриаршества, более того, предлагал себя на Патриаршее служение, отказавшись от престола в пользу сына. И только саботаж этого предложения императора высшими архиереями — членами Св. Синода, помешал осуществлению этого, о чём сохранились исторические свидетельства.

«Царская же семья приняла смерть не за веру, а по политическим мотивам…», читаем у о. Андрея. Это уж совсем никуда не годится! Даже поверхностное изучение подготовки и обстоятельств убийства Царской Семьи даёт ясно понять, что как организаторы, так и исполнители этого дьявольского деяния видели в нём акт религиозно-мистический, и духовные подоплёки этого убийства были им гораздо более понятны, чем о. Андрею. Политические же мотивы были лишь верхушкой айсберга.

Вообще, письмо о. Андрея полностью идёт в русле официального отношения высшего церковного священноначалия к вопросу о самодержавии, высказанному в т.н. «Основах социальной концепции». Почитать можно, но только как страстотерпцев, не более того, а уж сказать что о предпочтении самодержавия, так это ни в коем случае. Как будто не было почти двух тысяч лет самодержавного царства, Византийского и Русского, не было с таким трудом выработанной и воплощаемой в жизнь идеи о «симфонии властей», о теле и душе государства — о власти царской и священской! Неужели инок Филофей, патриархи Гермоген и Филарет, о. Иоанн Кронштадтский и другие русские пастыри, учившие о Самодержавии, неужели всё это перечёркнуто и забыто?

Ведь Самодержавие — не есть власть светская. Государь — есть помазанник Божий, венчанный на Царство в церковном таинстве. Как же сама Церковь в лице своих высших иерархов отказывается от Богом установленного государственного устройства? Подчёркиваю, что именно в лице высших иерархов. Ведь сама Церковь хранит истину в этом вопросе. Так, огромное множество батюшек и мирян православной Руси пошли на прямое исповедничество и мученичество за Царя в годы последней смуты и гражданской войны. Да и теперь, работы по этому вопросу православных пастырей XX-го века — митрополита Иоанна (Снычева) и архиепископа Серафима (Соболева) почитаются православными русскими людьми намного больше, чем сухие построения «Основ социальной концепции», свидетельством чему и являются подобные крестные ходы.

Что могло руководить высшими архиереями, членами Святейшего Синода Русской Православной Церкви, — первыми (!) по всей Руси признавшими государственный переворот Февраля, отрёкшимися от государя — помазанника Божьего и давшими повеление поминать на церковных службах Временное правительство — прямых государственных преступников, заговорщиков, членов богоборческих тайных организаций? Ведь до революции в богослужебных книгах Царская власть по частоте поминовения уступала лишь Божьей Матери. Что же это такое, как недопустимое в жизни православной Церкви реформаторство?! Притом, по уж слишком человеческим мотивам. Да и Царю присягали все, не видно ли в действиях Святейшего Синода здесь прямого клятвопреступления?

Нам не дано узнать, вспомнил ли митрополит Владимир, один из ведущих членов того Святейшего Синода, год спустя, во время своей мученической кончины от рук пьяной большевистской солдатни под стенами Киево-Печерской Лавры, своё предательство Государя.

Почему лозунг об отделении Церкви от государства, лозунг, родившейся в богоборческих недрах времён крушения тронов и алтарей века Просвещения, теперь нам усиленно внушают в самой Церкви? Ведь неужели не ясно, что государство, сознательно отделённое от Истины, сразу же становится борцом с Истиной? В мире духовном нет нейтралитета. «Кто не со мною, тот против меня» (Мф. 12: 30). История Нового времени является прямым подтверждением этому. К примеру, на Украине в речах некоторых высших государственных сановников уничтожение канонического православия ставится одной из государственных задач. И речи эти вовсю подкрепляются делами. Так почему бы о. Андрею не написать что-нибудь об этом, а не обвинять в гонении православия Царственный Дом Романовых?

Богословские построения о. Андрея о нашей невинности в убиении Царской Семьи мало убедительны. Ведь та же ветхозаветная традиция, на которую он ссылается, говорит нам о непрестанном восстании и падении народа Израилева, о вине Израиля за преступления Божеских заповедей и о каре за это. Значит, народ в духовном плане есть носитель коллективной ответственности за свои деяния. Так как же мы можем быть невиновны в убиении Помазанника Божьего, в восстании на Богом установленный и освящённый в таинстве венчания на царство государственный порядок? Ведь Помазанье на Царство тоже восходит к Ветхому Завету, и, что совершенно очевидно, имеет значение сакральное, определяющее для всего народа!

Совсем уж непонятно следующее замечание о. Андрея, направленное к организаторам крестного хода: «…почему вы уже который год подряд устраиваете эту акцию? Сколько же лет подряд необходимо „каяться“ в одном и том же?» Оказывается, покаяние имеет какие-то границы и пределы. Вот, мол, покаялся и хватит. Мы же, грешные, думали, что покаяние — это сокрушённое состояние души перед Господом, сознание и сокрушение в своих грехах, которое не определяется временными рамками. К тому же, покаяние в таком страшном грехе, как цареубийство, должно быть истинно всенародным. На пробуждение совести и чувства покаяния хотя бы в верующей части народа и направлены подобные акции, как крестные ходы в день поминовения Царской Семьи. Но, оказывается, это ежегодное молитвенное обращение к царственным страстотерпцам уже утомило о. Андрея.

Вообще, позиция тех, кто пытается заставить нас забыть всю тысячелетнюю историю нашей Державы и нашей Церкви, а они неразрывны (да и само понятие «держава», идущее от держать, удерживать — есть термин с православными корнями), забыть всю нашу традицию, всех наших пастырей, учивших поклонятся Богу на небе, Царю на земле, и видевших в православном государе — Помазаннике Божьем единственное спасение и оплот отечеству, забыть всё это и отказаться, тех, кто как о. Андрей, предлагают заниматься «реальными проблемами» — позиция всех этих людей заранее проигрышна. Ибо Церковь устоит и «врата ада не поколеблют» ЕЁ, а вместе с Церковью будет живо и сознание истины, которая не вмещается ни в какие «основы социальных концепций», а есть живое чувство совести православного человека.

И последнее. О. Андрей обвиняет организаторов крестного хода «Союз православных братств» в своего рода лукавстве. Мол, митрополиту на благословение подали одно, а среди верующих распространяли другое. Я уверен, что митрополит Владимир, предстоятель Украинской Православной Церкви, прекрасно знал, какую акцию благословлял, и за это заслуживает от своей многомиллионной паствы всяческого одобрения и благодарности.
Николай Годзиев, Одесса