Ещё о Судаке

Крымский поселок Сурож (Судак) не случайно оказывается сегодня одним из центров противостояния славянского мира и крымских татар. Столкновение здесь рязанских курсантов с «местными» — в ночь на день Преображения Господня, на 19 августа 2006 г., о котором сообщает РЛ, последнее тому подтверждение.

На протяжении последних лет оттуда поступают тревожные, подчас трагические сообщения о конфликтах, спровоцированных агрессивным крымско-татарским населением. Противостоит внешнему напору местное казачество, представители русского, украинского сообществ.

…В сентябре 2004 года я с содроганием услышал от одного из местных экскурсоводов леденящую историю о произошедших в Суроже (Судаке) в 1866 г. событиях, когда игумена Кизилташского Свято-Стефано-Сурожского монастыря (именуемого до сих пор Юго-восточным Афоном Российской империи) о. Парфения (героя, между прочим, Крымской кампании) убили три крымских татарина, а затем спалили тело. Трагическому событию предшествовало длительное противостояние (вплоть до потасовок) отца игумена с некоторыми представителями местного татарского населения, регулярно осуществлявшего вырубку деревьев в монастырских угодьях.

Благодаря оставшемуся в живых свидетелю (татарину) дело было быстро раскрыто, трое убийц по приговору суда расстреляны.

Однако 18 мая 1998 г. близ Судака, в связи с «новейшими веяниями свободы», благодаря внучатому племяннику Сеит Ахмета, главного заговорщика и убийцы о. Парфения, был открыт памятник трем «мусульманским мученикам и героям».

Подробности этого события и биография о. Парфения описана в поразительном очерке протоиерея Николая Доненко «Игумен Кизилташского монастыря Парфений», к которому я и адресую всех, кого взволновала эта история. (Игумен Парфений прославлен Церковью в чине преподобномученика, память его — 4 (17) сентября — ред.).

А здесь предлагаю вниманию читателей свое стихотворение.

* * *

Сугдея, Солдайя иль Сурож…
А ты говоришь мне: «Судак».
Какая ж ты все-таки дура ж! — 
слова не запомнишь никак.

Они тебе — точно — до фени,
а мне же всё грезится: весь
в огне преподобный Парфений,
сожжённый татарами здесь

за то, что не дал им берёзы
валить в монастырском лесу.
Столетье — стоянье сквозь слёзы.
А я эту ношу — несу.

Теперь они памятник ставят
тем самым убийцам троим,
где факелом высился старец,
а после — истаял, как дым.

Ах, кореш, ну что ж ты всё куришь
и куришь — ни слова в ответ.
…Антоний, скажи им про Сурож,
а то у них памяти нет.
30 января 2005