Отец Василий Уреньский

Православный Симбирск еще и ныне, в ХХI веке, хорошо знает старца Василия Уреньского, хотя село Урень находится довольно далеко от города, а старец преставился ко Господу еще в 1950 году. Так хранит память народная своих молитвенников и подвижников. Хотя сведений о внешней жизни старца сохранилось немного, но почитание его духовных дарований уже много десятилетий не ослабевает, а наоборот, все возрастает, в особенности после того, как недалеко от Урени, в знаменитом селе Прислониха, где жил и работал другой подвижник земли русской, известный художник Пластов, открылась в 90-е годы ХХ века церковь, как раз и построенная прежде всего на средства живописца. В эту церковь и до сих пор ходят по воскресеньям и праздникам старушки, лично знавшие отца Василия и сами испытавшие на себе чудное действие его молитв.

Когда-то, в молодости, отец Василий (Василий Дмитриевич Струев) был ничем не примечательным, но весьма благочестивым человеком. Жил он всегда в своем сельце Урень, валял валенки. Бог сам призвал его на особое служение. Однажды он с женою отлучился из своего села — и работал в другой губернии. Когда он работал в бане, хозяйка или ее дочь облили спину распаренного Василия холодной водой, после чего его сразу парализовало. Сначала он сильно болел: по всему телу шли чирьи. Потом постепенно они прошли, но разговаривать он почти не мог. При этом раб Божий Василий все время молился. Болезнь была настолько сильна, что, как говорят люди, даже жевать не мог отец Василий: жевала пищу для него жена. Лежал он на трех бревнышках на железной узкой кровати. Каждое бревнышко было сантиметров по 15 в диаметре, в головах и в ногах.

Тут только и началась настоящая жизнь старца Василия. Жизнь не для себя, а для Бога и людей. В старце Василии по Божией милости открылся необыкновенный молитвенный дар. По его молитвам совершалось очень много исцелений болящих. Сам он лежал на своей кроватке почти недвижимый, а, возложив руку на человека и помолившись о нем, испрашивал для него у Господа прощение грехов и исцеление. Ехали к нему со всего бывшего СССР: и с Украины, и с Кавказа, и из Средней Азии: повсюду были наслышаны люди о его духовных дарах. Разве не мог старец вымолить у Бога здоровья для себя? Мог, но не просил, понимая, что дарована ему Божья милость и особо высокая судьба. В терпении протекала вся его жизнь. Лежал он на своих бревнышках 46 лет, до самой смерти!

Матушка Александра, клиросная храма в Прислонихе, рассказывает: «Мне сейчас 77 лет. А когда отец Василий был жив, я была молоденькой, носила белые сапоги. У меня очень сильно болела грудь. Все думали, что на меня навели порчу. Хозяйка, у которой я жила, была знакома с отцом Василием, она решила привести меня к нему. Когда мы пришли в его домик, он велел сесть возле него и возложил мне на голову руку. Стал читать молитву, а я при этом кричала не своим голосом на всю келью. Когда возвращались домой, испытала облегчение и радость: давно на душе не было так хорошо. Как будто камень с души свалился. Отец Василий мне передал потом через хозяйку: „Пусть снимет белые сапоги, ей дорога в черных“».

Очевидно, старец Василий говорил Александре о принятии монашества, указал ей правильный для нее духовный путь.

Многие люди отмечали особо, что старец часто лечил бесноватых. Иногда приводили настолько тяжелых, что приходилось их, чтобы не убежали, привязывать к телеге, ибо они не хотели ехать к старцу Василию. Бесы в таких людях кричали, что не поедут, что он их изгонит. Он и таких лечил. Скажет такому человеку: «Полезай под мою кроватку». Они залезают, а вылезти не могут, пока отец Василий молитвы не закончит читать.

Против него много злобы у бесов было. Одна раба Божия так ненавидела его, что ходила к его дому вместе со своею матерью и разбивала ему окна камнями. А на склоне своих лет с теплом вспоминает его, живет в Ульяновске, стала монахиней и духовно окормляется в Санаксарском монастыре. Видно, случилось это по молитвам старца Василия.

Был у старца и дар прозорливости. Во время Великой Отечественной войны он говорил родственникам о судьбе ушедших на фронт: молиться о здравии или о упокоении.

Ольга Яковлевна Былинина, прихожанка храма Воскресения Христова в Симбирске, вспоминает: «Моя мама, Евдокия Степановна Бердникова, ходила в Урень к отцу Василию. Она благословилась у схимонахини Сергии купить корову. Пришла к отцу Василию, он ее благословил и вдруг, еще не слыша ее просьбы, сказал: „А корову купишь на той улице, в самом конце. Звать Малинкой. Только иди лесом и читай молитвы“. И точно, все получилось очень хорошо. Хозяева даже цену снизили, узнав, что пришли за коровой с благословением отца Василия. И мама благополучно прошла с коровой до Ульяновска пешком 70 километров». Преподаватель одного из ульяновских вузов Денис Владимирович Макаров помнит, как его бабушка рассказывала: раньше ходили на святую Николину гору на майского Николу пешком 120 километров — до села Промзино, где в ХV веке еще явился образ Николая Чудотворца, всегда пешком. По дороге заходили в Урень, к отцу Василию. Замечали, что он знал мысли людей, которые к нему приходили, некоторых обличал. Всегда знал, что кого заботит, их семейные проблемы. У него были дети, семья.

Ухаживали за старцем Василием многие его почитательницы. Прежде всех это была Гликерия («Луша»), а затем и ее духовные чада — сестры Рябовы, специально приехавшие из Ульяновска и оставившие свою городскую жизнь и квартиру: Антонина, Капитолина и Рахиль. Называют еще Полину Богданову из близлежащего Языкова, некую Зинаиду. Мать Гликерия была ревностной христианкой, готовой на все ради Христа. Когда настали трудные времена и стали отца Василия мучить власти, она всюду была с ним. Когда его, недвижимого, бросали в машину и забирали в милицию, даже жена побоялась с ним ехать, а Гликерия сказала: «А я поеду». — «Да ты ведь не арестована» — «Нет, я поеду!». И поехала. С ним была до конца (сообщила матушка Рахиль).

Еще в 30-х годах начались на него гонения. Тогда его положили в больницу села Теньковка. Раб Божий Василий плохо говорил, за него чаще всего объяснялась Гликерия. В это время из Куйбышева приехала врач и сказала коллегам, что если и никто не сможет с ним разговаривать, то она сможет. Эта врач с ненавистью говорила старцу, что он — враг народа. Но Бог Сам заступился за Своего праведника. Именно в это время ей пришла телеграмма, что ее 17-летний сын скончался. Когда старца Василия мучили в больнице, на спинке его кровати вдруг появился огненный голубь и врачи в страхе разбежались, так как их всех обожгло. Возили его и в больницу села Майна, и в «психушку» под Ульяновск (так называемая «Карамзинка»).

Бог еще при жизни высоко поставил своего избранника: ему довелось общаться духом со святыми и праведными людьми. Например, с прославленным Церковью в 2000 году святым исповедником Христовым архимандритом Гавриилом, который служил в храме святителя Николая в Пыжах (Москва) и был сослан в Ульяновскую область. Службы были запрещены — и служил Божественную Литургию архимандрит Гавриил в домике старца Василия. Комнатка, в которой шла служба, была довольно маленькая. Когда мне довелось побывать в ней, я спросил мать Рахиль, которая ухаживает и за домиком, и за могилкой старца Василия, как же здесь шла Литургия? И она ответила: «В углу, у камода, под святыми иконами, становился отец Гавриил. Перед собою ставил Святые Дары. Волосы у него были такие густые, что когда он их расчесывал, то это и были наши „Царские врата“. Мы ничего не видели — что было перед ним».

В комнатке было много участников Божественной Литургии, много верных, приходивших из городов и сел Ульяновской области.

Общался духом старец Василий и с блаженным Василием Ивановичем Жирововым из Симбирска. Священник Виктор К. вспоминает, что когда в юности со своей матерью приезжал из Ульяновска в Урень, старец Василий говорил: «К Васеньке приехали. А у вас ведь свой Васенька есть. Только не прославленный». Эта духовная связь продолжалась и после смерти старца Василия. Люди, знавшие Василия Ивановича Жировова, вспоминали, как он, бывало, скажет: «Ко мне нынче отец Василий Уреньский приходил. Говорит, скоро я тебя заберу».

«Честна пред Господом смерть преподобных Его». Это вполне относится и к многоболезненному страдальцу и терпеливцу, исповеднику Христову старцу Василию. Когда он умирал, а умирал он в Петров пост, он вдруг сказал: «Готовьтесь, покупайте барашка». Какой барашек? Зачем? Ведь Петров пост идет. Но старца привыкли слушать. Барашка купили. А в праздник Тихвинской Божией Матери старец Василий преставился. Поминки были в праздник святых апостолов Петра и Павла. С барашком. Люди вспоминают, что на похоронах старца Василия и на поминках было не менее 500 человек. Расставляли столы на улице. Но самое главное, люди свидетельствуют (раба Божия Александра Васильевна из симбирского храма Воскресения Христова), что когда о. Василия хоронили, то мироточили полотенца. С тех пор ежегодно огромное число людей (не менее 100 человек) съезжается на праздник Тихвинской Божией Матери в Урень — помянуть старца Василия.

Вслед за старцем ушли ко Господу и ближайшие его духовные чада, отдавшие ему при жизни много сил в своем верном служении: мать Гликерия, сестры Антонина и Капитолина Рябовы покоятся в одной оградочке — прямо рядом с могилкой праведника. Матушка Рахиль, слава Богу, жива, в ее руках ключи от оградки, сохраняющей покой старца Василия. Так и слышишь ее чудный, неповторимый голос: «Отец Василий, человек пришел, хочет тебя навестить. Что скажешь?»
Владимир Иванович Мельник, доктор филологических наук, профессор (Москва)