Владимир Мономах

Один из наиболее выдающихся государственных деятелей и полководцев Киевской Руси Владимир (Василий) Всеволодович Мономах родился в 1053 г. за год до смерти своего деда да — Ярослава Мудрого. Своим прозвищем Владимир обязан деду по матери — византийскому императору Константин Мономаху. Детские годы Владимира прошли в Переяславле Южном — столице Всеволода Ярославича, где княжич получил хорошее образование, что проявилось позднее.

С детства начал он постигать главную премудрость князя — науку управления государством. Это были спокойные годы. Разгромленные дедом печенеги перестали тревожить русские земли, в 1055 г. Всеволод с братьями разгромил подошедшие к границе племена торков. Однако вскоре из степи появился новый страшный враг — половцы. Беззаботное детство прервалось в 1061 г., когда они, впервые напав на Русь, разбили войско Всеволода и осадили Переяславль.

В тринадцать лет Владимир Всеволодович начал взрослую жизнь, направившись, по поручению отца, в Ростов через землю вятичей, еще не вполне покоренных киевскими князьями и в массе своей остававшихся язычниками. С этого времени жизнь Владимира превратилась в сплошную череду походов и войн. Сначала — междоусобных, а за тем — и с внешним врагом. Вскоре Всеслав Полоцкий; «рать почал», и Ярославичи втянулись в изнурительную усобицу, но едва лишь Полоцкое княжество, дорогой ценой, было покорено и Всеслав оказался в тюрьме — «порубе», как снова нагрянули половцы.

В несчастной битве на р. Альте, закончившейся разгромом Ярославичей, повлекшей восстание в Киеве и изгнание Изяслава Киевского, Владимир, скорее всего, не участвовал. Ему хватало забот. До своего 25-летия он, по подсчетам Б.А.Рыбакова, успел покняжить не менее чем в 5 городах, включая Смоленск и Владимир Волынский, совершить до 20 «великих путей», переходя, по приказам отца и дяди Святослава, с места на место на огромном пространстве от Новгорода до Глогова в Чехии, воюя то с поляками, то с половцами, а более всего с полочанами и двоюродными братьями — сыновьями Изяслава и Святослава.

Когда-то, между походами, Владимир женился на Гите, привезенной из Дании сироте — дочери последнего саксонского короля, убитого норманнскими завоевателями. В Смоленске, во время похода в Чехию, родился его старший сын — Мстислав.

После битвы на Нежатиной Ниве в 1078 г., когда погиб от предательского удара в спину Изяслав Ярославич, великим князем стал Всеволод. Владимир же Всеволодович на 16 лет занял черниговский престол, а сыновья Святослава Ярославича, длительное время правившего этим городом, были удалены и стали погибать при невыясненных обстоятельствах. Жизнь Владимира Всеволодовича в этот период приобрела некоторую стабильность, но по-прежнему проходила в непрерывных войнах на 2 фронта.

При обороне южной границы Владимиру приходилось поворачивать на северо-запад и давать отпор Всеславу Полоцкому. Опустошив, вместе со смолянами, полоцкие земли под Дрюцком, Лукомлем и Логожском, Владимир возвращался домой как раз к очередному половецкому набегу. Зимой половцы «повоеваша Стародуб весь», и вот с черниговцами и какими-то дружественными половцами Владимир мчится наперехват уходящим налетчикам и на Десне берет в плен «князей» Асадука и Саука, перебив их отряды, а уже «заутре», за Новгородом-Северским, рассеивает большое войско хана Белкатгина и освобождает пленных.

И так — из года в год, а кроме того — усмирение восставших торков, зимние походы в Брянские леса (против последних вятичских племенных князей), поход в Галичину (против Изяславичей), захват полоцкой крепости Минска, в котором Владимир, по его собственному признанию, не оставил «ни челядина, ни скотины». Все же свое свободное от походов, хозяйственных и государственных дел время Мономах проводит на охоте, вступая в единоборства с опасными зверями. В прошлом веке, в лесах под Черниговом, был найден золотой амулет — «змеевик», судя по надписи, принадлежавший Владимиру Всеволодовичу. Скорее всего он был потерян именно на охоте. В эти же наполненные опасностями годы Владимир строит в Любече мощный деревянный замок — убежище «на крайний случай».

Лето 1084 г. Владимир провел в гостях у брата Ростислава, в Переяславле, сторожа границу. Братья вместе выходили в степь, за р. Супой. Активные боевые действия начались в сентябре. Подъезжая к городку Прилуку, Всеволодовичи внезапно столкнулись с 8-тысячным половецким войском. Братья не растерялись и хотели биться, но оказалось, что брони на возах были отправлены вперед. Пришлось спасаться за стенами (всю жизнь потом вспоминал Владимир эту оплошность).

Осаждать Прилук половцы не стали, и 8 сентября русское войско выступило к городку Белая Вежа, что на р. Остре. Там удалось разбить еще один половецкий отряд, истребив его целиком — «два мужа толко утекоста», захватить двух «князей» — «Багубарсовых братьев: Асеня и Сакзя».

Едва отбили половцев на левом берегу Днепра, как пришлось мчаться на правый и здесь биться с ними сначала под Торческом, затем совершать броски к Юрьеву, Красну, Варину, везде громя орды грабителей, а после — новый поход на Волынь.

Состарившийся Всеволод утрачивал контроль за государственными делами. Владимиру все в большей степени приходилось брать управление государством на себя. По поручению отца он снова воюет с Ярополком Изяславичем и заключает с ним мир, после чего тот был вскоре заколот собственным дружинником неизвестно по какой причине. В начале 90-х гг. половецкий натиск усилился. В 1092 г. степняки разорили три городка. Организовать эффективный отпор им тогда не удалось. Вскоре Всеволод умер. Новым киевским князем, как старший в Ярославовом роду, стал Святополк Изяславич. Владимир мог бы сохранить за собой Киев, но уступил. Возможно, из опасения нового половецкого нашествия.

На следующий год война с половцами под руководством неопытного Святополка закончилась страшным разгромом и разорением Киевщины. Разбитое войско русских князей бежало с поля битвы из-под Треполя. В водах разлившейся р. Стугны Владимир потерял брата Ростислава и чуть было не утонул сам. В дальнейшем Святополк и Владимир действовали порознь. Киевский князь, пытавшийся оказать помощь осажденномe Торческу, снова был разбит. Зато Мономах сумел защитить Левобережье и более того — ему удалось, после боя у Халепа, на правом берегу, заключить с половцами почетный мир, обменявшись с ними пленными, выручить своих дружинников.

В 1094 г. ослабленного после прошлогодних боев Мономаха осадил в Чернигове Олег Святославич, приведший с собой огромные силы половцев. Видя бесполезность сопротивления, Владимир уступил Святославичу город его отца и вынужден был уйти в Переяславль. Менее сотни дружинников охраняло обоз с женщинами и детьми, двигавшийся «сквозь полки половецкие», и половцы облизывались по-волчьи, глядя, как ускользает добыча. С тех пор Чернигово-Северская земля стала достоянием потомков Олега и его брата Давыда, известных в летописях как Ольговичи.

Начался новый, 20-летний, переяславский период в жизни Владимира Всеволодовича. Основным содержанием его стала практически непрерывная борьба с половцами, объединение сил русских княжеств для обороны южной границы.

Эта война не знала жалости к врагу. Более 30 лет набегов и разорения ожесточили сердца. Когда в 1095 г. орды двух ханов с миром подошли к Переяславлю, Владимир нарушил закон гостеприимства и убил этих вождей, напросившихся к нему в гости. Для этого ему пришлось отдать одного из сыновей заложником, гарантируя безопасность хана Итларя, вошедшего в город, но рискованная комбинация закончилась удачно. После убийства в городе хана со свитой верные дружинники выкрали княжича из шатра, заодно заколов и его хозяина. Не теряя времени, той же зимой Владимир совместно со Святополком совершили первый поход в степь и вернулись с добычей. В следующем году ими была одержана крупная победа над половцами хана Тугоркана под Переяславлем, причем сам Тугоркан был убит. После гибели этого главы мощного половецкого объединения на службу к Владимиру стали переходить подвластные ранее половцам мелкие племена кочевников. Постоянная борьба переяславского князя со степняками поднимала его авторитет среди народа и, главное, — в глазах киевского боярства, от которого зависел выбор очередного великого князя.

В 1097 г. Владимир Мономах попытался собрать княжеский съезд, чтобы осудить своего главного противника Олега Черниговского, обвинив его в дружбе с половцами, но добиться этого ему не удалось. Любечский съезд лишь закрепил уже существовавшее фактическое раздробление Руси: «каждо да держит отчину свою», но это не прекратило усобиц. Вскоре после него волынский князь Давыд Игоревич, действуя в союзе с великим киевским князем Святополком Изяславичем, ослепил Василька Ростиславича Теребовльского. Это злодеяние вызвало новую феодальную войну. Лишь в 1100 г. русские князья примирились между собой. Восстановился союз Святополка и Мономаха, и появилась возможность для нового удара по половцам, чтобы совместными усилиями вырвать у противника стратегическую инициативу, перенести тяжесть войны на его территорию.

Новый этап войны предполагал и новые ее формы. Ими стали походы в степь, предпринимаемые в необычно ранние сроки, оказавшись, поистине, новым словом в отечественном военном искусстве. Мы никогда не узнаем, кому именно принадлежала идея проведения таких походов, однако инициативу их организации летописная традиция навсегда закрепила за Владимиром Мономахом.

Только авторитет самого доблестного воина среди внуков Ярослава Мудрого мог преодолеть инерцию мышления подавляющего большинства военной аристократии и среди них самого великого князя Святополка Изяславича. Для решения этого архиважного вопроса в обстановке максимальной секретности правители Киева и Переяславля в марте 1103 г. удалились в Долобск — княжескую охотничью ставку на левой, луговой стороне Днепра, отрезанную от столицы разливом.

Источники ярко, почти с протокольной точностью, повествуют, о том, как на совещании, проходившем в охотничьем шатре, Владимиру Всеволодовичу пришлось использовать все свое красноречие, чтобы убедить Святополка Киевского и его дружину в правильности избранного замысла. Аргументация Мономаха оказалась безупречной, и вскоре войско семи сильнейших русских князей выступило в поход.

Помимо Святополка и Владимира, которые, наверняка, вели все наличные силы киевщины и переяславщины, упомянут Давыд Святославич, располагавший лишь половиной черниговских сил (его брат Олег отказался участвовать). Обращает на себя внимание участие полоцкого князя Давыда Всеславича. Кроме них участие в походе приняли племянник Святополка Вячеслав Ярополчич, княживший в это время в Турово-Пинской земле и внук Игоря Ярославича Мстислав, который, возможно, в это время правил в Смоленске или Владимире Волынском. Упомянут также Ярополк Владимирович, — второй сын Мономаха, — как, вероятно, уже имевший самостоятельную дружину.

В поход выступили как на конях, по берегу Днепра, так и в лодьях (пехота), спустившись ниже порогов, до Хортицы. Уже 4 апреля 1103 года на р. Сутине (Молочная), в четырех переходах от места высадки, русские нанесли половцам неслыханное поражение.

Исход битвы в значительной мере был предрешен успешными действиями русской «сторожи» — древнего аналога разведдозора. Ему удалось «устеречь» вражескую разведку во главе с самым храбрым из половецких вождей Алтунопой и истребить ее целиком. В результате «ослепления» противника гигантские массы половцев, двигавшиеся огромным фронтом подобно лесу, как казалось русским («акь борове»), к моменту столкновения оказались застигнуты врасплох, не перестроившись своевременно в боевой порядок, и побежали вспять еще до столкновения.

Кавалерия объединенного русского войска преследовала бегущих. В этом бегстве было убито двадцать одних только половецких «князей» (т.е. беков и султанов по тюркской титулатуре), включая и самого хана приднепровских половцев Урусобу. Белдюзя же, захватив живьем, казнили за то, что он многократно нарушал свои скрепленные клятвами обещания не воевать с Русью. В руки победителей вместе с пленными, огромными стадами и табунами, кибитками-«вежами», «челядью"-рабами, среди которых было множество русских, попали и зависимые от половцев группы торков и печенегов.

Одной из основных половецких группировок был нанесен сокрушительный удар. К сожалению, он не был закреплен дальнейшими наступательными действиями и в результате, мирная передышка оказалась минимальной. Более того, война приняла более напряженный характер.

Уже через два года возобновились половецкие нападения на правом берегу Днепра. Их возглавил Боняк, хан правобережного половецкого объединения, чьи силы не пострадали на Сутине. Зимой 1105 г. хан появился у Заруба, разорив кочевья торков и берендеев, искавших защиты у киевской границы. На следующий год половцы грабили окрестности Заречска. Святополк посылал в погоню за ними своих воевод, которым удалось отбить полон.

Весной 1107 г. Боняк, переправившись через Днепр, напал на Переяславское княжество, угнав конские табуны. Летом половцы, по -видимому, решили взять реванш. Боняк, объединив свои силы с Шаруканом и войсками «иных многих» вождей помельче, осадил крепость Лубен на р. Суле.

Князья выступили в основном прежнем составе, но вместо Давыда черниговские войска возглавил Олег Святославич, до сих пор пытавшийся сохранить нейтралитет в этой общерусской борьбе. Упомянут Святослав, скорее всего сын Мономаха.

Утром 12 августа русское войско появилось перед половецким станом и сходу форсировав Сулу атаковало его. О перестроении из походного порядка в боевой, о каком-либо «исполчении», на которое неизбежно пришлось бы потратить время, не говорится. Вполне возможно, что развертывание было произведено загодя, еще на подходе к рубежу атаки (реке), под защитой пойменного леса.

В условиях почти полностью открытой местности русским военачальникам удалось обеспечить скрытность своих действий. Поскольку в этот раз не говорится об уничтожении сторожевого охранения противника, остается предположить, что половецкие «сторожа» просто проспали. В результате кочевники оказались застигнуты врасплох и не смогли организовать сопротивления: «Половци же оужасошася. От страха не возмогоша ни стяга поставити…». Некоторые в суматохе даже не могли поймать своих коней и убегали пешком! Почти до самого Хорола преследовали их дружины молодых князей, рубя и захватывая пленных. Был убит брат Боняка — Таз и захвачены Сугр с братом — предводители Донского объединения. Сам Шарукан (Шарук-хан) едва ушел от погони.

Летописи практически ничего не говорят об организации отпора врагу. Удивляет быстрота, с которой русские оказались под Лубном. Степняки явно не ожидали нападения. Можно предположить, что, предвидя вторжение крупных сил половцев, или имея сведения о подготовке ими такового, князья загодя скрытно собрали войско под Переяславлем, откуда оно, по первому сигналу, как из выжидательного района, выдвинулось ночным форсированным маршем к осажденной крепости, через открытое степное пространство между Трубежем и Сулой. В этой связи не приходится сомневаться, что русское войско было полностью конным.

Как бы то ни было, исход боевых действий вновь оказался предопределен просчетами противника в вопросах боевого обеспечения. Находясь на вражеской территории, хотя и на самом ее краю, ханы, по-видимому, поддавшись общему настроению, увлеклись грабежом, не организовав поиск за Сулой в направлении Переяславля и не выявив там сосредоточение русских войск. Они даже не выделили отряд для прикрытия переяславской дороги, ограничившись непосредственным охранением своего расположения. В то же время замысел боя, каким он нам представляется, свидетельствует о том, что русские военачальники полностью владели обстановкой, а это было бы невозможно без искусной и результативной разведки. К сожалению, летописец не обращал внимания на такие подробности, хотя они могли быть исключены и при позднейшей переписке.

После поражения нанесенного сразу двум половецким группировкам сложились условия для перенесения боевых действий на территорию противника, но сначала русские князья постарались внести раскол в его ряды. Зимой следующего года Владимир Мономах и Олег Святославич отправились в ханские ставки «къ Аепе и (ко) другому Аепе, и створиша миръ… «закрепив его женитьбой своих сыновей Юрия и Святослава на половчанках.

Прошел спокойно еще один год и 2 декабря 1109 г. воевода Дмитр Иворович, посланный Мономахом, захватил половецкие вежи «у Дона». Ипатьевская летопись дополняет, что захвачена была целая «1000 вежь». Здесь мы впервые в летописи встречаем упоминание р. Дон. Давно, со времен Святослава Игоревича не бывали здесь русские.

Налицо начало нового этапа войны, — переход к качественно новой и тактике, и стратегии. Перед нами пример глубокого, несомненно, исключительно конного, рейда, совершенного не ради добычи, а, главным образом, в виде опыта, ради проверки расчетов передвижения конной колонны на дальнее расстояние; проверки реакции противника, его способности к ответным действиям. То, что позднее получило название разведки боем. О реакции половцев сведений нет.

Одновременно возникает вопрос. Действительно ли к Дону ходил Дмитр Иворович, или же к Донцу? Донец, конечно же, ближе, да и численность летучего отряда посланного в набег переяславским князем не могла превышать 2−3 тысячи сабель. Поэтому, учитывая мнение Б.А.Рыбакова, считавшего, что летописцы под Доном подразумевали Донец, оставим пока вопрос открытым.

Под 1110 годом встречаем сообщение о выдвижении войск Святополка Владимира и Давыда к Воиню — крепости у впадения Сулы в Днепр. Туда же, судя по дополнению Ипатьевской летописи, подходили и половцы. Противники разошлись без боя. В.Н.Татищев добавляет, что только до Воиня смогли дойти из-за стужи и падежа коней, так как было это ранней весной.

Быстрота реакции и поспешность выступления свидетельствуют о незначительности привлекавшихся сил. То, что об осаде не упоминается, говорит о том, что противник был обнаружен еще на подходе и оповещение осуществлялось при помощи сигнализации (дымовой?). В свою очередь отход половцев без боя показатель того, что и они своевременно были предупреждены своей разведкой о подходе русских. Позднее степняки все же сумели переправиться через Сулу и прорваться к Переяславлю, где разорили много сел. Взяли они полон и возле городка Чучина. В таких условиях было очевидно, что только новый крупномасштабный поход с решительными целями мог переломить ситуацию, заставив хищных соседей держаться подальше от границы. Необходимо было заставить кочевников принять бой в невыгодных для них условиях и нанести им максимальные потери.

Триумфом Мономаха как организатора и объединителя усилий русских князей в борьбе с общим врагом стал его «крестовый поход» на половецкие города-зимовья 1111 г., увенчавшийся победой на р. Сальнице. Этот поход закрепил наметившийся перелом в войне с половцами и поднял русское военное искусство на новую ступень своего развития.

О походе см. статью Ю.В.Сухарева «Донской поход Владимира Мономаха. К 900-летию русского военного духовенства».

В 1113 г. умер Святополк Изяславич Киевский, и начавшееся после этого восстание киевлян заставило боярство обратиться к Мономаху с предложением занять киевский престол. Став великим князем в 60 лет, Владимир Всеволодович показал себя мудрым государственным деятелем и законодателем. При нем «Русская Правда» была дополнена важными статьями, направленными на ограничение злоупотреблений ростовщиков, защищавшими некоторые права зависимых сельских работников-закупов (право на подачу жалобы, на штраф за обиду, гарантии личной свободы, право свидетельствовать в суде). Ряд статей «Устава Володимеръ Всеволодича» защищал интересы купечества (о льготах потерявшим товар, льготы иностранным купцам). Впервые в нашей истории Мономах высказался, хотя это и не нашло отражения в законодательстве, и о необходимости исключения смертной казни как вида наказания за убийство. Ранее он, как это явствует из его письма Олегу Святославичу, вошедшему в летопись, примирился с этим виновником смерти своего сына.

Гражданская деятельность Владимира Мономаха включает и такой малоизвестный эпизод, как спасение от погрома киевских евреев, дошедший до нас только в пересказе В.Н.Татищева. Вступив в 1113 г. в столицу Руси, князь застал там избиение «…жидов, что отняли все промыслы христианом и при Святополке имели великую свободу и власть, через что многие купцы и ремесленники разорились…». Прекратив беспорядки, Владимир Всеволодович столкнулся со «всенародным» требованием «управы на жидов» и вынужден был для решения данного вопроса собрать княжеский «снемъ». Съехавшиеся в Выдубицкий монастырь отовсюду князья, «по долгом разсуждении», постановили изгнать из страны всех евреев с запретом когда-либо возвращаться под страхом смерти, что и выполнялось до установления польско-литовского владычества на землях Юго- Западной Руси.

Используя накопленные для борьбы с половцами военные ресурсы, Мономах контролировал всю Русскую землю и правил ею властной рукой. Владимир был милостив к мятежникам, но за повторно начатую усобицу карал беспощадно. Сыновья Мономаха успешно воевали с чудью на севере (Мстислав), с болгарами на востоке (Юрий) и с половцами на юге. Переяславский князь Ярополк Владимирович продолжал походы против степняков (в 1116 и 1120 гг.), после которых они бежали на Кавказ и в Венгрию. Он же ходил на Дунай подчинять Киеву вольные дунайские города. Полоцкая земля была покорена. Ее окончательное (хотя и временное) присоединение к Киеву произошло уже после смерти Владимира, в 1127 г. С 1122 г. были восстановлены дружественные отношения с Византией, ставшие теперь традиционными. Умер Владимир Мономах в 1125 г., в возрасте 72 лет, передав сыну Мстиславу Великому огромную державу.

Следует особо остановиться на боевом опыте этого выдающегося полководца, имя которого прогремело по всей Европе и Передней Азии. Главной заслугой Владимира Всеволодовича является то, что он, еще на став великим князем, силой своего авторитета сумел объединить прочих князей на борьбу с врагом, разорявшим Русь, а также то, что он ценой колоссальных усилий сумел вырвать у половцев стратегическую инициативу и перенести войну на их территорию и серией последовательных ударов заставил держаться подальше от русской границы.

С отражением в 1113 г., под крепостью Вырь, последней попытки половцев вернуть себе инициативу в войне оставалось лишь добивать их, что и было выполнено Ярополком в походах, в 1116 и 1120 гг.

Такие качества характера Владимира Всеволодовича, как огромное трудолюбие и энергия, определили и черты его полководческого таланта. Как военачальник он вырос на границе в постоянных тревогах, среди рейдов и погонь. Стиль Мономаха-полководца — максимальная быстрота, внезапность, решительность (из Чернигова к осажденному полочанами Смоленску — форсированным маршем — одву-конь!). Молниеносные, скрытые марши и столь же стремительные нападения (1096, 1107, 1113 гг.). Быстрота действий, стремление решить кампании и войны сражением, разгромом противника, ведение войны на уничтожение его живой силы — качества, которые во все времена отличали выдающихся полководцев! Единственное свое крупное поражение (на Стугне) Мономах потерпел из-за того, что его инициатива была скована чужой волей, а к его советам не прислушались.

Другая сторона военного дарования Владимира Всеволодовича — это вдумчивость и методичная последовательность в действиях, доводящая противников до капитуляции. Так же как половцев, теснит он полочан, сжигая город за городом. Сильная воля, ясный, уравновешенный ум, выдержка, терпение, трудолюбие и целеустремленность в сочетании с большой осторожностью. Личная проверка караулов — его еженочное правило. Место ночлега он выбирает сам. Ни в чем он не полагается на воевод, все решения принимает лично и всегда проверяет их исполнение. Особое внимание — «стороже» — разведке и походному охранению. Не потому ли русская разведка и превосходила половецкую, что особенно проявилось в походе 1103 г. и во многом предопределило исход битвы на Сутени?

Мономах — несомненно творческая личность. Его творчество как полководца проявилось и в организации необычно ранних весенних походов, и в посылке зимнего рейда по половецким кочевьям, что было оценено и использовано лишь десятилетия спустя. Особо важно отметить, что со времени битвы на Сальнице мы можем говорить и об эшелонировании боевых порядков русских войск, т. е. об усилении их построения в глубину и создании резервов, что было вызвано новыми условиями ведения боя в окружении и, возможно, произошло тогда, впервые и стихийно, под воздействием противника; выражаясь военным языком — в ходе марша в предвидении встречного боя.

Говоря о наступательной стратегии и тактике Мономаха, необходимо отметить, что куда менее он известен как организатор масштабных фортификационных работ по укреплению южной границы, в первую очередь — Посулья. Новейшие исследования позволяют считать, что за годы его княжения в Переяславле здесь было сооружено не менее 15 «типовых» крепостей, которые отличает единство новой, более прогрессивной схемы (в форме правильного круга), что позволяло строить укрепления без привязки к естественным укрытиям (речным мысам, высотам), даже на ровном месте, там, где это было наиболее целесообразно для прикрытия рубежа реки Сулы (над бродами). Таким образом, Мономаху, как верно отметил археолог Ю. Моргунов, «принадлежит заслуга комплексного подхода к степной политике и сочетание им активных и пассивных методов защиты границ».

Отдавая должное Владимиру Мономаху как стратегу, историки, и военные в том числе, ничего не говорят о нем как о тактике, а если говорят, то касаются лишь заключительной части его военной карьеры. Между тем длинный ряд его побед в боях, не отмеченных киевским летописцем и упомянутых им в «Поучении», без точной хронологии, как бы между прочим, свидетельствует о том, что в молодости это был выдающийся «кавалерийский начальник».

В безусловную заслугу Мономаху следует поставить. И использование на войне духовенства, религиозного воспитания для укрепления морального духа войск, особенно в тяжелой, гнетущей обстановке дальнего похода по вражеской территории.

Славен Владимир Всеволодович еще и тем, что создал фактически первый на Руси труд по военной педагогике. Его знаменитое «Поучение» — не только ценнейший источник по военной истории и первый памятник военно-мемуарного жанра в нашей литературе, но и наставление по обучению будущего полководца и воина вообще. Далеко не всегда являясь примером христианской морали в отношениях со своими личными врагами, Мономах был или умел казаться таким примером в качестве правителя и защитника Руси, что нашло свое отражение и в «Поучении». На первое место в своих воззрениях на воспитание будущих правителей и защитников Русской земли он ставил воспитание нравственное, завещая детям (скорее — внукам) быть справедливыми и милосердными, не лениться («да не застанет вас солнце в постели»), вести жизнь честную, чистую, достойную защитника Отечества.

Особую роль в подготовке воина-профессионала в то время играла охота. Заметно, что Мономах относился к ней как к важнейшему средству физической и морально-психологической подготовки бойца, универсальной форме обучения владению конем и оружием.

Охота, с точки зрения Владимира Всеволодовича, это не отдых и развлечение, а тяжелый труд («труждахся ловы дея»). Ища встречи с опасными зверями, Мономах постоянно готовил себя к войне. Не было в то время лучшего способа, чтобы закалять здоровье, развивать смелость, ловкость, силу, глазомер, быстроту реакции, без которых в рукопашном бою не прожить и минуты. Охота учила и массе полезных навыков, а при организации облав еще и развивала тактическое мышление. Неспроста Владимир Мономах так подробно перечисляет свои охотничьи подвиги. Будучи великим воином, он был и великим охотником. Разъезжая по степи и пущам, десятками ловил он диких коней-тарпанов и вязал их своими руками. Где бы ни княжил, охотился постоянно на самых разных зверей, закаляя душу и тело. На отважного охотника кидались медведи, бодали его олени, втаптывал в снег лось. Туры — огромные гнедые быки — дважды поднимали его на рога вместе с конем. Страшный вепрь, чуть-чуть промахнувшись, клыком, как бритвой, срезал с его бедра меч. Таинственный «лютый зверь вскочи ко мне на бедры и коня со мной поверже». Без счета падал он с коня, разбивая голову, ломая руки и ноги, но никогда не падал духом, уповая на Бога, всегда готовый к походу и бою за Родину.

И ныне дорог нам завет старого князя: «Дети, ни войны, ни зверя не бойтесь, делайте дело мужское».