За Курском и Белгородом вновь простерлось Дикое Поле, — опасное, чужое и враждебное

К итогам парламентских выборов 2006 года

Итак, по совокупности источников, то есть по публикациям в украинских СМИ, в том числе и электронных, основным политическим итогом парламентских выборов 2005 года, кроме всего прочего, можно назвать полное поражение либерально-западнической политической линии. Оба победителя избирательной кампании — Партия регионов и БЮТ («Блок Юлии Тимошенко») — выражали протест против курса либеральной прозападной модернизации, который Украина приняла в середине 90-х годов минувшего ХХ столетия, после избрания президентом Кучмы.

Основной идеей Партии регионов, используя которую, ПР добилась поддержки трети избирателей, была защита евразийской идентичности Украины — против вступления Украины в НАТО, за русский язык и сотрудничество с Россией, за повышение статуса русскоязычных регионов (идея федерализации для широких масс населения Юго-Востока привлекательна, не в последнюю очередь, как гарантия защиты собственной идентичности под давлением украинизации и «вестернизации» Киева).

Таким образом, успех Партии регионов был успехом политической и цивилизационной линии, развиваемой в советскую эпоху и ранее. Помимо ориентации на Россию, Партия регионов использовала многие позитивные «якоря» советской культурной идентичности (Великая Отечественная война, защита созданного в советские времена промышленного потенциала, научно-технические достижения и т. д.).

Второй победитель выборов — 2006, Блок Юлии Тимошенко, сделал свою избирательную кампанию (исключая фактор харизматичного лидера), поставив на другой антилиберальный фактор — идеи социальной справедливости, общественной собственности, государственного регулирования ключевых отраслей экономики, социальных льгот и гарантий. Кроме того, БЮТ по максимуму использовал антикоррупционные и державно-патриотические лозунги. Все эти идеи были также важнейшей неотъемлемой частью Советского проекта.

Таким образом, сложилась ситуация, когда оба победителя избирательной кампании 2006 года сыграли на лозунгах возвращения страны к способам развития, реализованным в советском проекте.

При этом ПР и БЮТ взяли за основу своей кампании различные составляющие советской идеи. Партия регионов — евразийский и техно-модернизационный лозунги, а БЮТ — социальные и государственнические лозунги.

Всё это, с учётом более 6 процентов голосов, набранных коммунистами (реликтом советской политической системы) и ПСПУ (радикальными евразийцами), говорит о полном провале идей атлантической модернизации на Украине.

Суммарно число противников либерально-атлантической модернизации на Украине (ПР+БЮТ+левые партии) составило около 60 процентов. Реальное количество сторонников «евроатлантического» пути развития, как в его либеральном варианте (часть НСНУ, «Пора-ПРП», «Вече»), так и в консервативном варианте (националисты); плюс часть умеренных европейски ориентированных социал-демократов Мороза составило не более двадцати процентов от числа проголосовавших.

Если учесть и тот факт, что ющенковская НСНУ позиционировалось, прежде всего, как «партия власти», и те, кто голосовал за НСНУ, часто голосовали не по идеологическим причинам (плюс голоса закрытых участков и т. д.) — то далеко не все голоса, отданные за НСНУ, можно считать голосами, отданными за евроатлантический путь развития.

Нельзя безоговорочно называть сторонниками евроатлантического пути и всех избирателей СПУ (сказываются остатки «левого» имиджа Мороза). Таким образом, число сторонников прозападного евроатлантического вектора среди голосовавших в марте 2006 года составило не более 10−15 процентов, что, видимо, и отражает реальное число их в украинском обществе (сосредоточены сторонники евроатлантического пути преимущественно в трёх областях Галичины). Даже Волынь с её мощной поддержкой БЮТ и хорошим результатом в некоторых областях Волыни Партии регионов тяготеет по характеру электоральных предпочтений к областям Центра Украины.

Говорить о политическом позиционировании БЮТ, как политической силы без идеологии, существующей исключительно вокруг харизматического лидера, неверно. Идеология, стихийно избранная Ю. Тимошенко, видимо, под давлением обстоятельств (ещё в начале 2000-х годов Тимошенко заявляла о себе как о либерале-рыночнике) — это идеология социального патриотизма. (Термин «социальный патриотизм» впервые был широко использован идеологами российской партии «Родина» вроде Д. Рогозина, однако хорошо отображает данное политическое явление и вполне может быть использован, в том числе и для описания процессов в малороссийской политике).

Подобная идеология закономерно возникает в постсоветских, и видимо, вообще в постсоциалистических странах как закономерная реакция на социальную катастрофу после слома советского жизнеустройства. Основным принципом социального патриотизма можно назвать объединение всех слоёв общества вокруг сильного государства («солидаризм» БЮТ), при этом постиндустриальная модернизация проводится централизованно с учётом интересов максимально широких кругов общества.

(Нужно сказать, что именно постиндустриальная модернизация является основной исторической задачей большинства постсоветских государств. Для любых серьёзных политических сил, в том числе Украины основным вопросом сегодня является именно вопрос о формах, темпах и векторах постиндустриальной модернизации).

На сегодняшний день единственным государством, где идеология социального патриотизма стала доминирующей, является Белоруссия.
Этому способствовал комплекс как объективных (монолитность белорусского общества, нехватка ресурсов, сильная укоренённость советских стереотипов и т. д.), так и субъективных (личность Лукашенко, действия заинтересованных структур России, особенности белорусской ситуации в начале 90-х годов и др.) факторов. В связи с этим можно отметить некое сходство, которое часть политологов и пропагандистов усматривают (или навязывают) между Ю. Тимошенко и А. Лукашенко. Здесь, скорее всего, дело не в личном сходстве лидеров (их психотипы, интересы и жизненные позиции совершенно различны), а в скрытом сходстве политических программ, которое подсознательно ощущается исследователями.

В России идеи социального патриотизма с различным успехом высказывались разными политиками, государственнической, левой и националистической ориентации, начиная с Е. Примакова, Н. Рыжкова, части КПРФ и т. д. Наиболее «чистый» вариант социального патриотизма был предложен партией «Родина».

Однако в России идеи социал-патриотизма не смогли завоевать господствующее положение в обществе. Основное объяснение этому (за исключением многих субъективных факторов) — это ресурсно-сырьевая линия развития России. Высокая концентрация ресурсных сверхприбылей, огромные диспропорции между различными ярусами социальной пирамиды (в том числе и по причине необходимости концентрировать в руках центральной элиты мощные ресурсы для поддержки единства страны), стремительное разрушение советских структур в 90-е годы стали той причиной, из-за которой в России укрепился олигархический режим с сильной государственнической составляющей.

Именно поэтому вариантом постиндустриальной модернизации России, который уже практически сформирован в кругах российской элиты и уже начал «обкатываться» в СМИ, неизбежно будет техно-олигархическая, рыночная модернизация. Однако нельзя сказать, что социал-патриотические идеи потерпели в России полное поражение. Провал партии «Родина» в 2005—2006 годах был обусловлен, скорее личными ошибками Д.Рогозина.

Сторонники социал-патриотических идей составляют в России влиятельную часть электората, причем социал-патриотическая идея эксплуатируется и окружением В.В.Путина, в котором присутствуют несколько противоречивых тенденций. Кроме того, общий ход мiровых событий и обусловленный внешними факторами техномилитаристский путь российской модернизации неизбежно усилит социал-патриотические составляющие в российском проекте. Украина находится между Россией и Белоруссией по потенциалу для социал-патриотического пути развития. При этом относительно богатый ресурсами Юго-Восток с господством индустриальной олигархии, относительно меньше предрасположен к социал-патриотическим идеям, чем бедные ресурсами аграрные Центр и Север Украины. Западные области, экономика которых уже с середины 90-х годов функционирует как придаток к экономике ЕС (источник человеческих ресурсов) и представляет собой социально-экономическую базу для евроатлантический настроений в Украине (см. поддержку НСНУ).

Таким образом, БЮТ в поисках территориальной зоны и идеологической базы для широкой поддержки естественным образом занял центральные и северные области Украины, наиболее предрасположенные к восприятию социал-патриотических идей.

Выводы:
1. Выборы-2006 подтвердили цивилизационно-культурное и экономическое деление Украины на три основных зоны:
А) Юго-Восток (смесь русского и украинского этносов, евразийская идентичность, русский язык, промышленный вектор, олигархический и техно-модернизационный тренд.
Б) Центр, Север (основа украинского этноса, евразийская идентичность, украинский, частично русский язык, аграрная и перерабатывающая экономика, социал-патриотизм, государственнические и социальные лозунги)
В) Галичина (европейская идентичность, особый «западенский» язык (не путать с украинским!), субэтносы украинцев, экономика, ориентированная на ЕС).

2. Либерально-западнический проект потерпел поражение на Украине. Это произошло позднее, чем в Белоруссии, но ранее, чем в России, что обусловлено объективными социально-экономическими факторами.

Дополнительно следует обратить внимание еще на одну сторону создавшегося политического положения на Украине. Так, ПР большинство политологов определяют место на правом фланге политических сил, чуть левее НСНУ.
В то же время, в представлении большинства жителей юго-востока ПР выступает как защитница интересов народа, что с точки зрения политологии является нонсенсом, т.к., исходя из привычного распределения ролей в политической конструкции Украины, эту роль должна выполнять (и выполняет) Н.М.Витренко и ее ПСПУ («Прогрессивная социалистическая партия Украины»)! Парадокс! Кто защитит народ, если ПР — это партия крупного промышленного и финансового капитала? И провозглашаемое сочетание задач и целей, преследуемых ПР, заставляет задуматься: нет ли здесь подвоха?

Ведь очень многие обозреватели и составители политических прогнозов обсуждали возможность объединения ПР и НСНУ в коалицию. А что лежало бы в основе такой коалиции? Общность интересов крупного капитала! Заострим проблему: растет ощущение, что украинский народ самостоятельно загоняет себя в тупик, голосуя за крайне правые, по сути, партии.

Где же левый фланг? Он кинут, в т. ч. и Регионами. А это наводит на грустные и далеко идущие выводы: Витренко не нужна ПР прежде всего по причине идеологических расхождений. Как говорится, у кого каша жидка, а у кого жемчуг мелкий…

А отсюда вывод: если ПР действительно хочет закрепиться на политическом поле как партия, защищающая народ, а не интересы крупного капитала, ей нужно немедленно производить пересмотр социального блока своей программы и, главное, включать в свою программу серьезный раздел, посвященный усилению роли государства. Учитывая сильные патерналистские традиции в обществе, тот кто скажет первым об укреплении роли государства в регулировании экономики и государственной заботе о народе может надолго оказаться в выигрыше!

Поэтому необходимо сокращать приватизацию, выкупать ранее проданные контрольные пакеты акций, усиливать государственное регулирование естественных монополий. Лозунг, которым нужно руководствоваться, должен быть простой: «В частные руки, в т. ч. и иностранные, только убыточное, неперспективное и малозначащее для экономики. Всё остальное — отечественному капиталу, с преимуществом государства!»

Так развивалась послевоенная Япония. Результат известен: всемiрно известные ТНК, минимальная безработица, высокий уровень жизни. Правда, идти к этому пришлось 40 лет…

Итак, по результатам выборов получается, что страна оказалась без левой оппозиции. Коммунисты давно уже стали оппозицией «на предоплате», тем более, что все помнят как они блокировались с Ющенко. «Социал-демократы» вообще никогда не были левыми по своей сути — это PR-проект для отвода глаз, Мороз прекрасно знает, насколько он далек от народа.

Завершая изложение выжимки из аналитических обзоров украинских обозревателей-политологов, хочется сделать принципиальное замечание. Авторы «обзоров», рассматривавшихся в данной публикации — это, несомненно, честно мыслящие граждане того псевдогосударства, что было создано на обломках потерпевшей поражение в полувековой битве страны, и они готовы в своих раздумьях идти далече. Но чуть только они добираются до картонных геркулесовых столпов, выставленных Политупром армии победителей в III мiровой войне — их запал кончается. Они не в состоянии признать явную, очевидную несовместимость «Украины» — с жизнью. «Украинская государственность» просуществует ровно столько, сколько станут ее подпирать извне. И ни минуты больше.

Ранней весной 1918 года известный немецкий публицист Колин Росс подготовил доклад Начальнику операционного отделения германского Восточного фронта о положении дел на Украине в марте 1918 года. Колин Росс еще с осени 1917-го служил в военном отделении Министерства иностранных дел. В обязанности отдела входило снабжение иностранной печати сведениями о ходе военных операций. Именно в качестве служащего этого, как мы бы теперь сказали, военного PR-подразделения МИДа Росс часто посещал все фронты I Мiровой войны — и наблюдал за ходом военных операций, будучи на передовой. При занятии немцами Малороссии он вместе с передовыми отрядами вступил в Киев. Доклад Росса довольно интересен; он был опубликован в «Архиве Русской Революции», так что прочесть его не представляет труда. Но нас сегодня занимает иное. После представления доклада Колин Росс имел беседу с Командующим, ген. Гофманом. Выслушав ряд соображений докладчика касательно необходимости упорядочения отношений с украинскими политическими группировками и недопущения в этой области ошибок, генерал отозвался так: «Ха! Вся Украина интересует меня только до ближайшего урожая. А там пусть с ней будет все, что угодно».
Что произошло дальше — мы знаем.

В те дни Гофману нужен был ближайший урожай. Сегодня ЕС и Соединенным Штатам не нужно от «Украины» ничего. Вернее, им нужно, чтобы на этой территории вовсе не собирался бы урожай. Чтобы ничто и никто не помешало бы созданию ракетных и прочих баз на территориях, прилегающих к российской границе. Само собой разумеется, что для этого нет нужды ни в «украинской государственности», ни в людях, населяющих эти «государственные» территории. Остается место для обсуживающего базы персонала из числа туземцев: десяток-другой тысяч подсобных рабочих, десяток-другой тысяч проституток на каждую такую базу. И все. Только тогда, когда это несомненное обстоятельство будет понято, можно будет говорить о том, что, мол, в Малороссии пробуждается (возникает) национальное самосознание. Тогда, — кто знает? — придет время и для новой Переяславской Рады. А сегодня Московская Русь должна самой себе сознаться, что за Курском и Белгородом вновь простерлось Дикое Поле, — опасное, чужое и враждебное. Много более опасное и враждебное, чем это было в XVI—XVII вв.еках. Таковы итоги «выборов в Верховную Раду». Неутешительно, зато способствует трезвению.

Мне кажется, что важно подчеркнуть: сегодня не время искать «пророссийские /прорусские» силы в украинской псевдополитике. Понятно, что этот поиск — зеркальное отражение западной работы с оппозициями «диктаторским промосковским режимам» (вплоть до создания такой оппозиции сверху донизу искусственно). Но у теперешней Московской Руси нет возможности действовать подобными методами — и в этом смысле мы вынуждены как бы отступать, как бы обороняться.

Но эти оборонительные, точнее — ограничительные операции, куда следует включить скорое и всемерное сокращение всякой и всяческой остаточной «сентиментальной политэкономии» — от запрета на ввоз сомнительных пищевых продуктов, до введения строжайшего визового режима, что понемногу уже и происходит, — должны проводиться со всей настойчивостью и неуклонностью наступления. Впоследствии, когда «Украина» практически распадется на ее этнокультурные исторические составляющие, а вчерашний победитель ослабнет настолько, что не станет, или не сочтет нужным, этому процессу активно препятствовать — тогда у нас появится необходимость поддерживать экономически и политически (а то и как-то иначе) приграничные регионы, Таврию (Крым), православное население Галичины, Волыни, разумеется, Подолии и т. д. в неизбежном конфликте этих территориальных образований — с историческими польскими и австрийскими «украйнами». Но создание той или иной «проевропейской» Западно-Украинской «государственности» со столицей, например, в Лемберге (Львове), при гарантиях ее а) демилитаризованности и б) полной культурной автономии для ее православно-русского населения — не должно нас пугать. Напротив, очень возможно, что этому в относительно недалеком будущем следовало бы, пожалуй, и способствовать.

Повторимся: в «украинском вопросе» нам не на пользу сентиментальничанье, к которому приходится отнести и стремление непременно возвратить себе все отторгнутые территории в границах 1939 года. Как выражался П.Я.Чаадаев, «что за глупое самолюбие пространства»? Ведь и нам, русским, не помешает «санитарный кордон» на наших западных рубежах. Вспомним, что на юго-западе мы граничим не со «старой Европой» а с проституированными вассальными образованиями вроде той же Польши да Чехии со Словакией. От них, оказывающих своим североатлантическим спонсорам наиболее смешные и грязные услуги, можно ожидать всего. Поэтому территориальный «нэзалэжный» буфер там весьма пригодится.