Часть 1Часть 2Часть 3Часть 4Часть 5Часть 6
ВМЕШАТЕЛЬСТВО БОЖЬЕ
В судьбе Слободана Милошевича, в его смерти в застенках гаагской тюрьмы, Божья Рука проявилась слишком явно. Смерть этого человека не только освободила его от издевательств, в ней был дан образец для всех христиан — перед приходом антихриста. Хотя Слободан не является мучеником за Христа, в привычном смысле, но именно его смерть — есть прообраз смерти современного христианина, практически уже живущего в царстве антихриста. Оказывается, может один человек, если он защищает правду, противостоять всему «мировому сообществу», всей силе цивилизованного зла и лжи — и победить, не сдаваться до смерти. Несомненно Слободан отдал жизнь «за други своя» и умер как человек, в чью судьбу на глазах у всего мира вмешался Бог. Слободан был, по всей видимости, только политик, и странно видеть его смерть в христианском свете — но это так. Недаром на его фотографиях сербы сразу стали рисовать вокруг его головы венчик. Они лучше других почувствовали духовную основу той борьбы, которую в одиночку вел этот человек.
МОЛЧАНИЕМ ПРЕДАЕТСЯ БОГ
В некоторых храмах уже сбываются пророчества старцев: красота внешняя прибавляется ежедневно. Только появился новый оклад на иконе, — смотришь, его уже заменяют на еще более великолепный. Храм лишь открылся на месте детского сада бывшего, а через полтора-два года — уже и места свободного на стенах нет. Благолепие! К иконам уже невозможно подойти: столько вокруг подсвечников, цветочных ваз, ящиков для жертвоприношения. Все иконы, похоже, чудотворные: все завешаны золотыми цепочками, кольцами. А в старых, древних-то храмах какая радость, если одна икона особо почитаемая. Прошла через века. Намоленная. А вспомнить, кто молился перед нею в течение веков! Ныне мы им самим молимся как нашим святым заступникам. Едут к такой иконе изо всей Москвы. А здесь все чудотворные. А главное — на один храм — два-три магазина тут же, в храме, да еще издательство, гаражи, множество подсобок, — а батюшки нет постоянного. Не дает староста никому закрепиться, ублажает, что ли? — начальство — и начальство терпит, что в приходе нет приходской жизни, что у паствы нет духовного отца, нет постоянного исповедника. Никто не знает — кто будет в воскресенье служить и во сколько начнется служба. Зато растут магазины старосты. Как и что отвечать Господу? А виноваты все: зачем молчим?
КАК МЫ ХОРОНИМ? — КАК ЖИВЕМ!
Сейчас много «православных по духу» учреждений, организаций. В каждом офисе икона. Слава Богу! Но вот недавно пришел в одно учреждение. Рядом с иконой св. Кирилла и Мефодия, на доске приказов — некролог. «Старейший работник», «скоропостижно», «церемония прощания там-то, тогда-то». Лицо на фотографии незнакомое, но хорошее. Душа потянулась хоть что-то узнать о человеке, который жил рядом, а теперь торжественно предстал на Суд Божий. Это будет с каждым из нас. Тут величавая, торжественная тайна смерти. Но — увы! О человеке и душе его в «православном учреждении» — ни словечка! Ни даже даты рождения! Ни крестика на некрологе! Ни наших чувств к нему! Ровным счетом ничего! Жил человек, работал в «православном учреждении», делал большое по нашим временам, подвижническое дело на малой зарплате. Поклон бы ему низкий! Помяни его, Господи, во Царствии Твоем! А тут — одна голая суета дежурного объявления, наскоро повешенного среди других приказов и распоряжений! Листочек в том же формате, что и приказы! А в «языческих» организациях, у атеистов, которых мы призваны просвещать и учить жить по-христиански, — по-своему, но помянут, преклонятся перед неосмысленной, но интуитивно страшной Тайной. Кто же мы, братцы?
ПРАВОСЛАВИЕ. САМОДЕРЖАВИЕ. НАРОДНОСТЬ
Летом 1861 г. цесаревич Николай Александрович путешествовал по Волге. Заходил в крестьянские избы. В одной избе взял из божницы кожаную лестовку, спросил: «Всегда ли на лестовке одинаковое число бабочек?» Вынул из кармана свою лестовку, стал сличать ее с крестьянской. «Русский! Настоящий русский! Слава тебе, Господи!» — так говорили крестьяне и крестьянки со слезами на глазах. Не просто «Православный», а еще и русский! Важно ли это? Действительно ли религия несет на себе отпечаток национальности? Ответить сложно. Но вот известный автор формулы «Православие, самодержавие, народность» граф Уваров в письме к царю Николаю 1-му высказался так: «Как идти в ногу с Европой и не удалиться от нашего собственного места?… чтобы Россия усиливалась, чтобы она благоденствовала, чтобы она жила — нам осталось три великих государственных начала, а именно:
1
Национальная религия.
2 Самодержавие.
3 Народность.
Без народной религии народ, как и частный человек, обречен на гибель, лишить его своей веры — это значит исторгнуть его сердце, его кровь, его внутренности, это значит поместить его на низшую ступень нравственного и физического порядка, это значит его предать».
ПУТИ НЕБЕСНЫЕ
У служки преподобного Серафима Николая Александровича Мотовилова был обычай: каждый день пройти с молитвой по Канавке Божией Матери в Дивеевском монастыре. А была она не такая благоустроенная, как сейчас. Зимой обмерзала, и тогда пройти по ней было очень трудно, невозможно. Один Мотовилов решался проделать по ней свой ежедневный путь. Только тогда ему приходилось ползти по ней. Чтобы не соскользнуть. И он полз — на коленках, на виду у всех. Некоторые люди не понимали его ревности, считали, что у него не все в порядке с головой. Но духовное постигается лишь духовным же. Вот современник Мотовилова, простой повар графа Строганова по фамилии Пашорин — тот бы, конечно, понял. Пашорин вместе с графом оказался волею судьбы в Риме. Усердный к молитве и храму, но не имеющий возможности отдохнуть душой в православном храме, он нашел и в Риме себе «канавку». В Риме есть так называемая «Святая Лестница» (Santa Scala). В давние времена была перевезена из Иерусалима эта мраморная лестница, по которой поднимался Сам Иисус Христос, когда Его вели во дворец к Пилату. Благочестие воспрещало попирать ногами те ступени, которые Сам Христос освятил своими следами. Богомольцам разрешалось подняться по лестнице не иначе как на коленках. Вот и полюбил же эту Святую Лестницу Пашорин! При возможности он совершал по ней свое пилигримство. Легко ли ему было? Свидетель его подвига пишет: «Когда он наконец дополз до помоста, на котором я его поджидал, насилу мог он приподняться с коленей и едва держался на ногах; его качало из стороны в сторону, пот градом катился с его лица. Он совсем ошалел, будто ничего не видит и не слышит, а когда заметил меня, осклабился своей ясной, широкой улыбкой и промолвил: «Как хорошо! И вы здесь! Это все равно, что на часок побывать в святом Иерусалиме!» Правда, как хорошо, что есть на земле эти Канавки, эти Лестницы — это все пути в Царствие Небесное. Надобно идти по ним, а если нужно, то и ползти на коленках…
ПАТРИАРХ НИКОН
Что за фигура патриарх Никон? Даже те, кто хвалят его, почти ничего о нем не знают. Имя его еще сокрыто, а главное, дела его и писания его — под спудом. К ним толком и не приступали. Один мой знакомый задумался о великом патриархе, пошел в главную нашу библиотеку страны (раньше «Ленинкой» называлась). Рассказывает: роюсь в каталогах и вдруг краем глаза вижу: рядом появилась ряса. Поднимаю глаза: батюшка. Разговорились. «А ты что это делаешь?» — «Да вот, книгу о патриархе Никоне готовлю». — «Как о Никоне?» — «О Никоне-патриархе». — «Не может быть!» — «Почему же — не может?» — «Я тоже вот заканчиваю о нем книгу». Оказывается, батюшка — игумен монастыря, нижегородский, с родины патриарха Никона. Восстановил храм в родном селе патриарха — Вельдемасове. «Кто же, как не сам святейший патриарх Никон, устроил эту встречу профессору и игумену? Это мне было его благословение в день преподобного Серафима».
СКОРАЯ ПОМОЩЬ
Когда я слышу слова «Скорая помощь», я каждый раз вспоминаю два случая из моей жизни. Первый был в далекие аспирантские годы. Мой научный руководитель в Пушкинском Доме, человек уже немолодой, поехал из Ленинграда к своей дочке в Москву — дня на три-четыре. И, правда, через четыре дня я встречал его на Московском вокзале в Ленинграде — в цинковом гробу. Оказывается, в первый же день в Москве ему стало плохо: сердце прихватило. Вызвали скорую помощь. Ехала она к больному около часу. За это время он успел умереть.
О втором случае рассказал мне известный в России батюшка — отец Василий Швец, с которым однажды мне довелось пожить в одной монастырской келье три дня.
— Я мясо не ем с войны. Обет дал не есть мясо — по случаю чудесного спасения.
— Как же это случилось?
— Однажды довелось прятаться от немцев в болоте. Ступнул в одно место, а ногу вытащить не могу. Чем больше стараюсь вылезти, тем больше завязаю. Погружаюсь все глубже и глубже. Вода уже дошла до рта. Спасения не было — ясно, что погиб. Тут я взмолился к Господу: Боже, если Ты мне каким-нибудь образом подашь помощь, я всю оставшуюся жизнь мяса есть не буду. И что же? Как только сказал, нога тут же уперлась в твердый камень, на который я встал. Божья помощь была — мгновенная!
Владимир Иванович Мельник, доктор филологических наук, профессор Государственной академии славянской культуры, член Союза писателей России (Москва)
