Стратегические преимущества Нижегородской губернии

Размышления нижегородского экс-губернатора

— Иван Петрович, быть губернатором с приставкой «экс» — это тяжело?

— Конечно, когда человек уходит с политической орбиты, это всегда не просто. Я не знаю ни одного примера, кто бы стал счастлив от этого и хотя бы каких-либо разочарований не испытывал. Политика — это отдельная область жизни. Не зря считается, что служение политика, как и священника, продолжается до смерти. Но если смотреть с христианской точки зрения, то такой поворот судьбы — это тоже дар Божий, поскольку временный отход от дел позволяет на многие вопросы посмотреть совершенно с другой стороны. Я, например, за это время понял, что был у власти не случайно. Здесь и генетические предпосылки сыграли свою роль (у меня казачьи корни есть по бабушке, на Дону — Гончаровы — это известная фамилия), и образование, и приобщение к культуре. После глубоких размышлений могу сказать, что Господь Бог дал возможность 34 года провести на публичной работе. Публичная деятельность — самая ответственная, самая сложная, требующая полной отдачи, всех душевных и физических сил, серьезного нервного напряжения. Но одновременно публичная работа — самая интересная для раскрытия потенциала человека, его духовного мира. Ведь где бы еще, как ни на общественной работе я бы увидел то, что увидел за эти годы? Начиная с завода. Как перешагнул порог, так и пошло: мастер, начальник цеха, начальник производства, секретарь парткома, председатель горисполкома. И все эти ступени — это драматические взрывы… Затем — вице-губернатор, потом — депутат Верховного Совета первого созыва, член Совета Федераций в течение пяти лет. Потом состоялся переезд в Нижний Новгород, где я занял кресло мэра, губернатора. Я всегда думал: «Господи, ведь такая ответственность!» Я ж не в простое время занял свой пост, когда партия, система работала, а в самые кризисные, переломные годы. Ведь это же не просто так, чтобы простой мальчишка с казачьей станицы так быстро поднялся?

Благодарю Бога, что мне удалось создать семью, что смог поддержать родителей, а я все время у них, хотя и младший, но был за старшего. За эти годы мне удалось приобрести очень много друзей, особенно в Арзамасе. Сейчас так говорят: если ты не можешь ничего сделать, значит, ты не нужен ни другу, ни знакомому, ни единомышленнику, никому. И вот я старался всегда отрабатывать эти вопросы личного плана, а что касается той карьеры, которая получилась? Может, она и слишком быстрая была… Хотя, в то же время, нигде ее вроде бы и ускорять не надо было.

— А были ли у вас черные страницы, а то скажут: слишком уж все радостно и блаженно было у Ивана Петровича?

— Нет большей утраты, чем потеря доверия, дружбы, когда близкие люди предают тебя иудиным предательством… Но их не так много оказалось в жизни, хотя и отдельные случаи накладывают тяжелый крест на сердце.

— Вы знаете нашу область как свои пять пальцев. В чем, на ваш взгляд, стратегический потенциал области? В чем ее сильные и слабые стороны?

— Сильная сторона — это ее индустриальная составляющая. Я много ездил по стране и могу сказать, насколько высока школа подготовки людей в Нижегородской области, профессионализм тех, кто работает на Автозаводе, в Сормово, Арзамасе, Кстово, Павлово. Я не знаю, где еще такое может быть, только в столицах. С точки зрения подготовленности кадров, преемственности в этой подготовке, возможностей для практической реализации полученных знаний в своей отрасли. Ведь надо же понимать, что раньше мы на 47 процентов работали на оборонный комплекс… А там все самые передовые технологии, кто бы что ни говорил. Поэтому то, что удалось в свое время рядом мероприятий сохранить, это большая удача. Взять Выксу. Представьте на минуту, что мы бы восемь лет назад не пошли на модернизацию заводов, Мордашова не пригласили бы, эту завязку не сделали с Министерством путей сообщения? Представьте на минуту, что мы бы в Навашино не вложили еврозайма? Подумайте, что было бы, если бы мы Кулебакский не стали финансами «накачивать»? Или Норси? Я скажу, что под слово губернатора со стороны Аликперова, человека мною глубоко уважаемого, государственного, почти четыре миллиарда рублей было вложено. Или в другие комплексы. Автозавод… Меня всегда мучили мысли о нем. И сейчас я иногда думаю, а если бы не пошел я по этому пути и не привлек потенциального инвестора? Я не думаю, что Автозавод в таком конкурентоспособном состоянии оказался, как сейчас. Ведь тогда существовала практика жесткого выдавливания со стороны местных руководителей присутствия потенциальных инвесторов. Да, может, они и не вкладывались в заводы до конца, как обещали. Но те социальные договоры, которые мы с ними скрепляли, они на какое-то время дали возможность сдержать тот развал, который грозил жилищно-коммунальному заводскому хозяйству и тихонько начать выходить на параметры производства. Могу назвать еще с десяток предприятий. Жалею, что не успели Дзержинском, как следует, заняться. Я думаю — вот почему так? Наверное, просто у меня в команде не было специалистов в химической промышленности, которые остались после бомбежки советской системы. Но сейчас там работает Батырев и Сергей Трофимов, которого я убедил прийти для спасения Дзержинска мэром в самое трудное время.

Повторюсь, основные преимущества Нижегородской области в ее индустриальном потенциале. Я не беру Саровский ядерный центр — это отдельная отрасль. Но спрошу также, а где удалось сохранить за годы развала полнейшего такие формирования как НИСУ, НИИС, ГНИИП, Завод Петровского, ГНИРТ — все это передовые наукоемкие производства. Мы сражались за них, как за жизнь. А что иногда поговаривают, будто не все удалось сохранить… Пустое. Слишком системный тогда был кризис, и спасать в первую очередь приходилось лишь первостепенные направления — высокотехнологичные и перспективные производства. Так, ни на что не уповая, мы развивали завод НОРСИ, и сегодня он почти 17 миллионов тонн нефти перерабатывает. Или взять леса, попытайтесь представить себе, что лучшая бумага в мире производится на бумкомбинате Балахнинском — сложно, но факт. Вот этот-то индустриальный потенциал и отличает нижегородцев. Под это-то и готовились кадры специалистов и руководителей.

Сейчас, конечно, пришло время четких корпоративных изменений — то, что продемонстрировали мы на «ВОЛГЕТЕЛЕКОМ». Они описаны в моей кандидатской диссертации, которую специально защитил, чтобы доказать…

— Кому доказать?

— Кто его знает… Я хотел доказать всем, что уйдя с той большой работы, все равно остаюсь профессионалом, и что, вообще, нельзя так с людьми обращаться — бросаться потенциалом. В своей диссертации я постарался продемонстрировать реальность новых шагов и интеграционных процессов в экономике и их преимущества.

Мы сделали шикарный холдинг, который работает с приростом объемов почти 30−35%, выстроили менеджмент, что дало возможность работать на единый доход и ликвидировать распыление средств, дало прозрачность бизнеса, бюджетообразования, наконец, самый главный показатель — капитализацию. 90 миллионов раньше стоили все наши нижегородские компании вместе взятые. Сегодня 1 млрд. 36 млн. — только «Волгателеком». Теперь можно и другие отрасли строить по этому прототипу, ведь матрица везде примерно одинаковая.
Глубоко уверен, что в экономике нужен новый шаг. Когда-то мы сделали Е-2 — Е4, сумев привлечь потенциальных инвесторов. Главное не останавливаться. Помните, как набрасывались на меня и моих соратников, которые этим занимались честно, профессионально, и которые привезли 100 миллионов долларов (в то время!) под 7,52% еврозайма? А теперь, когда прошли годы, и мы настрадались (нас лет пять-шесть, наверное, мучили эти деятели новопришедшие, которые не сумели даже миллиарда рублей разыграть по займам, кроме сомнительных, но теперь уже всем хорошо известных финансовых операций, хотя в своей компании мы это уже дважды сделали), полгода назад объявили, что за еврозайм расплатились, причем прибылями с предприятий. Таковы факты. «Гжель» летает? Летает. А летала бы она? Нет. «Як-130» — единственный бомбардировщик прифронтовой, который все-таки сделали мы на 21-м заводе совместно с другими фирмами, — существует. А ГАЗель? Она-то откуда появилась? Оттуда, что еврозайм был. А навашинские суда? Развалиной Навашинский завод был — там голуби летали и 15 миллионов долгов климентьевских. А чем удержали ПАЗ (Павловский автомобильный завод), выпускающий лучшие автобусы России? Ну и другие — есть 19 проектов, которые сегодня признаны рентабельными.

— Вы много времени проработали в Арзамасе, каков, на ваш взгляд, потенциал этого города?

— Скажу так. Иногда горе подталкивает развитие территорий. Я вот последний раз был там 4 июня 2005 г. и думал: «Господи, почему же надо было 92-м человекам погибнуть, 160-ти получить тяжелые ранения (я и сейчас знаю тех, кто болеет от последствий той аварии), чтобы дать толчок развитию Арзамаса?"… А в результате сегодня Арзамас — это перспективный индустриальный город, хотя и патриархальный. Конечно, может, не надо доводить до того, как было в 1903 году — 37 церквей и монастырей и не одной библиотеки… Но, тем не менее, зная города Муром, Владимир, Суздаль, могу твердо сказать то, о чем раньше, когда только пришел председателем горисполкома только мечтал: «Вот, Господи, открыть бы столько в Арзамасе храмов, чтобы войти ему в Золотое Кольцо России». Как оно будет называться, может, «духовное», «Саровское» кольцо, не столь уже даже и важно. Уверен, лет через пять, максимум семь, мои слова сбудутся. Арзамасские власти особенно придерживаются традиций и преемственности — люди профессиональные, с большей половиной из них я работал. Они сделают все, чтобы Арзамас нисколько не уступал ни Суздалю, ни Переяславль-Залесскому. Плюс те усилия, которые прилагает владыка Георгий.

Часто вспоминаю слова покойного митрополита Николая (Кутепова) о том, что эти места, к которым относится Саров и Дивеево, — это самое боголепное, самое богоугодное место вообще на земле. Я испытываю истинное вдохновение от присутствия на этой земле, от общения с теми людьми, с которыми пришлось вместе пожить, да и пережить кое-что, а ликвидация последствий взрыва — это были поистине героические годы. С другой стороны, последовательность, преемственность, которая была продемонстрирована Церковью в отношении Дивеева, принесла блистательные результаты. Все делалось постепенно, шаг за шагом. Вспоминаю, например, 1991 год, перенос мощей преподобного Серафима Саровского — ничего же в Дивееве тогда не было. Один храм, не очень-то и старинный. Трапезную, по-моему, райком партии первый тогда вернул. Поэтому теперь, когда я приезжаю в Дивеево, то вспоминаю Владыку Николая, и говорю ему: «Вот видишь, мы же продолжаем твое дело, молись за нас там наверху, чтобы на земле Нижегородской и Арзамасской легче жизнь проходила».

Вам, наверное, известно, что есть пророчества преподобного Серафима Саровского, согласно которым Арзамас некогда станет губернией?

Много в арзамасской истории парадоксов: город в 1578 году был основан, а собор Спасо-Преображенский был раньше… Как такое могло быть? Раньше города соборы не появляются… Кстати, в этот собор в свое время и сам Серафим Саровский захаживал.

— Какую проблему современной государственности вы считаете главной?

— Отсутствие преемственности и профессионализма. Сейчас я смотрю на те безобразия, которые вошли в нашу жизнь лет шесть назад, и не могу себе представить, чтобы это могло при мне быть. Когда безрассудно, бессовестным образом перестали равняться на профессиональных людей, потому что они менее воровитые и чувство меры знают. И вот их-то вдруг начали гнать повсеместно со всех аппаратов. Я далек от мысли, например, что не должно быть ротации кадров. Должна. Но когда ты приходишь мэром города или губернатором и гонишь всех, вплоть до директора бани или до водоканала, как вот эти молодцы в Тульской, Смоленской области, то происходит маленькая авария, и все начинают бегать, плакать: почему гепатит? Да потому, что в водопроводную систему попала инфекция. А как она туда могла не попасть, если страну настиг поток чудовищного попустительства первых лиц государства, приведший к уничтожению специалистов своего дела, в том числе и чиновников средней руки?

Современный кризис произошел в результате все нараставшего формализма по отношению к людям, коррупции и других дел, которые проявляются, как только руководство отходит от принципа профессионализма, преемственности. Конечно, в новых системах экономических, интеграционных, информативных, в которых мне пришлось последние три с половиной года работать, новый прилив сил специалистов особенно неизбежен. Но как бы ты не заменял, ответственность приходит только с опытом и от преемственности с теми, кто перед тобой работал. Преемственность должна сохраняться. В духовной ли жизни, в экономической ли, в организационных или других делах. Иногда резко, прямо в лоб говорил: все вы будете бывшими и испытаете на себе то, что вы беспричинно, а порой беззаконно творите над вашими предшественниками. Да, замена нужна, но была бы она равноценная да мудрая. Не лучше ли не торопиться, а в сторонку порой отойти и специалистам дать слово? Они в первую очередь должны заниматься делом, а не те, кто сидит на денежных потоках.

— Какое, на ваш взгляд, качество главное для руководителя?

— Думаю, что профессионализм и настырность. По крайней мере, эти два качества меня никогда не подводили. Задача поставлена — она должна решаться. Профессионализма нет — как тогда решить? Как понять: профессионал ли перед тобой? Надо послушать человека, что он говорит по экономическим вопросам, по жизненным отношениям, о духовности.

— То есть духовность — это для вас самый важный индикатор?

— Кто бы что ни говорил, а у меня это уже до автоматизма доведено — оценка человека во многом складывается из того, как он относится к духовности.

— А как возникла идея создания фонда митрополита Николая?

— Наши отношения с Владыкой были более серьезны, чем знакомство или простая дружба двух руководителей — светского и духовного. Знакомство произошло значительно раньше, чем мой переезд в Нижний Новгород, и даже раньше, чем изменения произошли в моих атеистических воззрениях, а следует сказать, что внутреннее давление атеизма оставалось долгие годы очень сильным. Много было сомнений. Но наши отношения начались еще в Арзамасе. Арзамас был патриархальный такой городок, а когда все, казалось бы, рушилось, то мы с Божией помощью с митрополитом восстанавливали соборы, прежде всего Смоленский. Там и познакомились, когда профессор Яковлев его расписывал по методике Ступина (восстановление по сырой штукатурке). Думал: «Господи, не просят мне люди, если я этого не сделаю, кем бы я ни был — атеистом или верующим». Потом произошел перенос мощей преподобного Серафима Саровского в 1991 году, когда я в Арзамасе еще работал. А потом за эти тринадцать лет нас просто связала настоящая человеческая дружба, я бы даже сказал чувство общей ответственности. Владыка понимал свое призвание, а я, хотя и в сорок лет приехал, но уже имел за плечами огромный опыт арзамасского взрыва и тоже понимал всю ответственность. А когда Владыка умер, то со сподвижниками, прежде всего В.Ф.Люлиным, мы решили создать этот фонд — Президент нас в этом деле поддержал. Думаю, что главная задача — просветительская — рассказать, что это был за человек. Ездим по области с выставкой фотографий Владыки и видим, что у народа они вызывают неподдельный интерес. Эта работа поддерживается и Представительством Президента, и владыкой Георгием, все делаем с его благословения.

— Хотел спросить ваше мнение по поводу инициативы Союза Православных Граждан по поводу объединения нижегородских православных общественных организаций? Сейчас по благословению нижегородского владыки создается Георгиевский Православный Союз, чтобы под омофором Церкви и под небесным покровительством святого благоверного великого князя Георгия Всеволодовича, основателя Нижнего Новгорода, объединиться нижегородской православной общественности.

— Думаю, что владыка, как человек основательный, прикидывает, как сделать правильный шаг, чтобы он действительно был на пользу всему обществу, пастве, вере православной. Так устроено, что жить люди при отсутствии партий, мощных общественных движений, не могут, все как-то не очень серьезно получается. Вообще в коллективе человек может себя реализовать с большей пользой для общества. Один в поле не воин. А потому всякий ждет от общества, от близких, от тех же движений и партий участия и защиты. Как и от Церкви тоже, впрочем. Сейчас отлажен деловой тандем с нижегородскими властями, поэтому думаю, что и этот ход владыки будет носить подлинно государственный оттенок, как и все, что он делает.

— Как вы охарактеризуете нового нижегородского губернатора?

— Могу сказать со всей ответственностью, понимая смысл политической и хозяйственной деятельности данного уровня, поскольку был на этом месте, что Валерий Павлинович отличается самым большим преимуществом. Он в политике и в хозяйственной деятельности — тяжеловес.

Да, ему намного труднее, чем было даже и мне, когда я стал губернатором. Потому что нужно время и значительное, чтобы понять многие вопросы, очевидные для тех, кто всю свою сознательную жизнь прожил в области. Нужно понять все особенности нашей области, специфику характера нижегородцев. И, я скажу, мне симпатична та вера, которая демонстрируется новым губернатором, в то, что можно многое сделать на волне нового экономического подъема. Я в это верю. Когда я работал, я всегда мечтал о том, что наступит такой момент. Сегодня он наступил.

— Вы встречались с Валерием Павлиновичем, о чем вы говорили, если не секрет?

— Это был разговор двух людей, которые имеют опыт, довольно солидную практику, в чем-то и одинаковую — мы одного возраста, закачивали, хотя и в разных городах, авиационный техникумы… Думаю, что наступило время, когда губернатору области нужно оказать содействие не на словах, а на деле. В случае победы на выборах я намерен помочь губернатору по формированию нормативно-правовой базы региона.

— Благодарю вас, Иван Петрович, за беседу. Спаси вас Бог за добрые дела на благо общества и Церкви.
Записал Сергей Чесноков