 |
| Русская линия | Игорь Алексеев | 22.02.2006 |
К сожалению, этот важный эпизод до сих пор мало известен даже специалистам по истории черносотенного движения. А вместе с тем, обращение казанскими трезвенниками и правыми монархистами общественного внимания на личность и деяния столь выдающегося церковного деятеля, уже достаточно подзабытого к тому времени в России, заслуживает к себе особого внимания, так как эта тема не потеряла своей актуальности и по сей день.
Могила святителя Ефрема, почитавшегося ранее также в качестве святого чудотворца, находилась в так называемой «пещёрке» на территории Спасо-Преображенского монастыря, располагавшегося в Казанском Кремле, рядом «с могилами нетленно почивающих преподобных Ионы и Нектария (Застолбских)». Причём, «пещёрка» эта уже сама по себе являлась местом, выдающимся во многих отношениях. Вот что, в частности, пишет о ней современный казанский исследователь А.М.Елдашев: «Самой первой на погосте Спасского монастыря была могила св.[ятителя] Гурия, скончавшегося 4 декабря 1563 года и погребённого пред алтарём Преображенского собора. Над могилой его вскоре же была сооружена боярином Иваном Елизаровичем Застолбским „каменная клеть“.[1] В 1576 году клеть эта приняла под свою сень нового великого подвижника веры св.[ятого] Варсонофия (+ 11 апреля 1576).
В 1596 году, при перестройке деревянного собора в каменный, клеть, устроенную Застолбским, пришлось сломать. При этом последовало открытие мощей свв.[ятителей] Гурия и Варсонофия. Нетленные тела их оставлены были наверху, а для останков иноков Ионы и Нектария сооружена была пред алтарём каменная „пещёрка“, которая изнутри имела каменный свод. Снаружи дневной свет проникал через пять узких продолговатых оконца, забранных железными решётками. Вход в неё был углублён в землю на четыре ступени.
„Пещёрка“ не позже 1606 года приняла останки благочестивого греческого архиепископа Епифания. На могиле его лежал камень со следующей надписью: „Апреля в 19-й день. На память преподобнаго отца нашего Иоанна ветхия лавры. Преставися преосвященный Епифаний архиепископ святаго града Иерусалима, монастыря святыя Голгофы, иже на краниеве месте.“
В 1614 году здесь же был погребён казанский митрополит Ефрем (+ 26 декабря 1613), короновавший первого царя из дома Романовых Михаила Феодоровича. На могильной плите которого было выбито: „Лета 7122-го (1613 г.), месяца декемвриа в 26 день. Преставися рабъ Божий Ефремъ, по преименовании вторый митрополитъ Казанский и Свияжский“.
Здесь же упокоились настоятели святой обители архимандриты Сергий (1608 — 1613) и Еремей (1628 — 1629)».[2] В 1706 г. в «пещёрке» был погребён греческий епископ Арсений. 
В N 6 — 7 журнала КОТ «Деятель» за 1901 г. содержался любопытный комментарий к опубликованной в «Санкт-Петербургских Ведомостях» статье «Забытое имя митрополита Казанского Ефрема», подписанный инициалами «А.А."[3]. «Мы желаем именно, — писала, в частности, эта газета, — восстановления памяти о митрополите Ефреме потому, что несомненна его очень большая известность, по крайней мере, в XVII столетии. На это указывает стенное изображение митрополита Ефрема в одной казанской единоверческой церкви, что очень замечательно и с исторической, и с литургической стороны: как, действительно, мог попасть в иконописные изображения лик митрополита Ефрема? Интересно бы выслушать по этому вопросу мнения русских историков и литургистов… Существуют ли подобные случаи ещё в русской истории? И по каким непостижимым причинам память о знаменитом казанском митрополите ныне утрачена среди русских людей? Если бы кто-нибудь ответил на эти вопросы и помог обновить в русских сердцах воспоминание о святителе-патриоте!"[4]
Призыв «Санкт-Петербургских Ведомостей» нашёл живой отклик у активистов КОТ. При этом они зарекомендовали себя тонкими знатоками данного вопроса. «Иконописное изображение свят.[ителя] Ефрема, — разъяснял «Деятель», — как мы справились, находится в единоверческой Никольской церкви [города Казани]; там же имеются изображения препод.[обных] Ионы и Нектария, казанских мучеников: Петра, Стефана и Иоанна и Архиепископа Иерусалимского Епифания (грека); замечательны эти все иконы тем более, что единоверие очень чутко ко всяким новшествам и не допустило бы в своих церквах чего-либо не имеющего строго церковного характера. Эти иконы относятся к началу XVIII в.[ека] и расположены так: св.[ятой] Герман, Архиеп.[ископ] Казанский, и «святый Ефрем митрополит Казанский и чудотворец»; между ними Образ св.[ятой] Троицы. Икона эта принадлежит к 1722 г[оду]. Второй образ: «св.[ятой] Епифаний, Архиепископ Иерусалимский в Казани» и «св.[ятой] мученик Иоанн Казанский», по бокам образа св.[ятых] Трёх вселенских святителей. Третья икона изображает св.[ятого] мученика Петра Казанского и св.[ятого] Мученика Стефана с образом между ними Божией Матери всех скорбящих. Наконец, на четвёртом образе мы видим «преподобных Иону и Нектария, Казанских чудотворцев» с образом посреди них свв.[ятых] Гурия и Варсонофия. Так.[им] обр.[азом], указанный автором статьи из «С[анкт-]П[етер]Б.[ургских] Вед.[омостей]» случай с иконописным изображением некогда чтимого и ныне забытого Митр.[ополита] Ефрема имеет сходство и с другими казанскими святыми; значит, подобный случай в русской агиографии не единичен, и тем более заслуживает внимания. До семидесятых годов XIX в.[ека] иконописное изображение всех указанных казанских угодников Божиих было и на западной стороне «пещёрки» Спасского монастыря, но вместо своевременного исправления эти изображения были вовсе уничтожены. За время настоятельства над монастырём епископа Антония (ныне Уфимского)[5], когда в нём начало процветать вообще Уставное богослужение, установлены еженедельные субботние панихиды и по всем погребённым в «пещёрке» казанским угодникам».[6]
Вслед за КОТ, вопрос о необходимости возрождения и увековечения памяти святителя Ефрема был поставлен в повестку дня и КОРС — уже через полгода с небольшим с момента официального открытия деятельности этой право-монархической организации. 31 мая 1906 г. казанские эрэсовцы во главе с А.Т.Соловьёвым постановили принять участие в благоустройстве «часовни-склепа» с останками митрополита Казанского и Свияжского Ефрема, испросив на то содействие «на самом верху». «Доложено председателем, — говорилось в датированном этим числом протоколе очередного заседания КОРС, — что в часовне-склепе Спасского монастыря покоятся останки Казанского митрополита Ефрема, короновавшего на царство род Романовых [в лице] Михаила Феодоровича. В виду важности для настоящего времени этого исторического памятника постановлено: принять[7] участие в благоустройстве часовни, посредством сбора пожертвований на это дело, и послать бумагу кн.[язю] [М.С.]Путятину, заведующему двором,[8] с просьбой оказать «Русскому Собранию» возможное содействие в задуманном украшении Спасской часовни».
Через три месяца — 30 августа 1906 г. — был поставлен вопрос о расширении и перестройке часовни, с каковым предложением эрэсовцы обратились к архиепископу Казанскому и Свияжскому Димитрию (в миру — Д.И.Самбикину). А ещё через неделю — 6 сентября — они окончательно определились с характером будущей постройки. «Доложено председателем, — записано в протоколе «очередного заседания» КОРС, — что Архиепископ с удовольствием разрешит постройку часовни на могиле митроп.[олита] Ефрема, если не встретится препятствий со стороны археологической Комиссии. Было высказано [соображение], что пещера, в которой находятся останки св.[ятителя] Ефрема останется нетронутой; предполагается построить надземную часовню, а потому не придётся иметь дело с археологической комиссией. Пост.[ановлено]: выяснить это обстоятельство Архиепископу».
Вскоре на это богоугодное дело поступили первые 400 рублей «от неизвестного», которым, судя по всему, являлся епископ Мамадышский Андрей (в миру — князь А.А.Ухтомский), передавший А.Т.Соловьёву 325 рублей от Л.А.Матвеевского и 75 рублей — от купца С.А.Землянова, а к ноябрю 1906 г. сумма возросла уже до 530 рублей.
Однако, несмотря на это, долгое время общая сумма пожертвований явно не дотягивала до того уровня, с которого можно было приступить к осуществлению задуманного. Между тем, казанские эрэсовцы и трезвенники не отчаивались и всеми силами привлекали к данной проблеме внимание общества, а также казанских и столичных светских и духовных властей: принимали массовое участие (с крестными ходами) в панихидах на могиле митрополита Казанского и Свияжского Ефрема, заказали, изготовили и возложили на последнюю икону с его изображением, возбудили необходимые ходатайства и произвели согласования проектов плана часовни (утверждён был проект инженера П.П.Голышева).
Наконец, летом 1908 г. «Объединённые монархические общества и союзы при Казанском отделе «Русского Собрания» в одной из всеподданнейших телеграмм на имя императора Николая II сообщили ему о своём постановлении «в ознаменование дня рождения Наследника Цесаревича просить Тебя, Государь, разрешить построить в Казани часовню над могилою Митрополита Ефрема, помазавшего на Царство Михаила Феодоровича Романова». Получив за неё высочайшую благодарность, 19 ноября 1908 г. Совет КОРС постановил приступить к постройке часовни с весны следующего года, а 25 февраля 1909 г. — «предложить дворянству и городу» принять в этом деле участие и составить особый строительный Комитет, в который вошли представители православного духовенства, КОРС и КОТ.
После этого процесс накопления средств несколько оживился, хотя всероссийский сбор пожертвований разрешён не был. В разное время свою лепту в строительство часовни, помимо упомянутых выше Л.А.Матвеевского и С.А.Землянова, внесли архиепископ Казанский и Свияжский Никанор (в миру — Н.Т.Каменский), В.Ф.Булыгин, В.Л.Матвеевский, А.М.Тюфилин и другие, по одной тысяче рублей было получено от Государственной и Казанской Городской Дум, сто пятьдесят рублей пожертвовала Казанская мещанская управа и т. д. Однако по целому ряду причин начало её возведения долгое время откладывалось.
17 июня 1912 г. на заседании Комитета КОТ было одобрено предложение А.Т.Соловьёва произвести закладку часовни в «день торжества» по случаю столетнего юбилея Отечественной войны 1812 г. Однако осуществить этот замысел казанским черносотенцам тогда не удалось. Но зато им удалось куда как большее, а именно — привлечь к проблеме увековечения памяти святителя Ефрема внимание широкой общественности и первых лиц Казанской губернии.
Новый импульс данному делу придало торжественное празднование 300-летия царствования Дома Романовых, проходившее в 1913 г. Так описывал это позднее в газете «Казанский Телеграф» известный правый публицист Н.А.Александров: «Наступили дни торжественного празднования 300-летия Царствования Благословенного Дома Романовых.
В эти исторические дни с ещё большей яркостью Казань вспомнила государственную деятельность митрополита Ефрема.
Вновь ожила мысль — возвести над гробницей Святителя часовню-памятник.
Эта мысль встретила общий отклик и общее сочувствие, но полный недостаток средств помешал тогда приступить к её немедленному выполнению». [9]
Помешали сделать это и другие обстоятельства. «Закладка часовни над могилою митрополита Ефрема, помазавшего на царство Михаила Феодоровича Романова, — сообщалось, к примеру, в отчёте о деятельности КОТ за 1913 г., — не состоялась, хотя председателем было заготовлено потребное количество камня, кирпича и песку. (…) Закладка не состоялась потому, что не получен ответ о перенесении часовни Михайлова, которая, по мнению архитектора П.П.Голышева, мешает постройке часовни».
«Решающее значение на осуществление горячего желания казанцев, — отмечал впоследствии Н.А.Александров, — имело принятие на себя председательствования в комитете по сооружению часовни Главноначальствующим губернии, камергером Двора Его Величества П.М.Боярским.[10]
В сотрудничестве с настоятелем монастыря, о. Архимандритом Иоасафом[11], новому председателю удалось быстро довести дело до желанного конца».[12]
При этом было решено претворять в жизнь проект часовни инженера-художника П.И.Абрамычева, который в лучшую сторону отличался от всех предыдущих.
Долгожданная торжественная закладка часовни состоялась 14 мая 1915 г. при значительном стечении народа, среди которого присутствовали первые светские и духовные лица Казани и Казанской губернии (в том числе — главный начальник Казанского военного округа генерал от инфантерии П.А.Гейсман, Казанский губернатор П.М.Боярский, и.д. губернского предводителя дворянства А.Н.Боратынский, Казанский городской голова В.Д.Боронин и многие другие). «И ныне, — предварял это событие Н.А.Александров, — в день Священного Коронования Благополучно Царствующего Государя Императора Николая Александровича, торжественно залагается первый камень над гробницей Казанского митрополита Ефрема, 300 лет назад помазавшего на Царство Его Прародителя, юного Боярина Михаила Феодоровича Романова».[13]
Торжество, судя по всему, действительно являлось грандиозным. Даже пасмурная погода, ещё утром 14 мая пугавшая возможностью бури или дождя, отступила перед праздничным настроением православных горожан и уже к полудню этого дня «разгулялась». «Вчерашний день, — писал 15 мая 1915 г. «Казанский Телеграф», — надолго останется в памяти казанцев.
Давно уже, очень давно наш город не видал такой величественной, красивой картины.
Торжество закладки памятника-часовни над гробницей великого святителя-патриота вышло настоящим, действительно народным торжеством».
По сообщению газет, в девять часов утра началось движение в Крепость (как тогда назывался Казанский Кремль) народа, которое, несмотря на суровые реалии военного времени, ничем не стеснялось. Уже в начале десятого часа расположенные в ней Благовещенский Кафедральный собор и Спасо-Преображенский монастырь были полны молящимися. Тогда же в Благовещенский Кафедральный собор начали прибывать и начальствующие лица. «Особенной торжественностью, — подчёркивал «Казанский Телеграф», — отличалось богослужение в кафедральном соборе, где Божественную литургию совершал Высокопреосвященный Иаков[14], в сослужении преосвященных Анатолия и Бориса[15] и сонма прочего духовенства».[16] Во время литургии протоиереем Петропавловского собора Казани Н.А.Воронцовым[17] было «с большим духовным подъёмом произнесено прекрасное, вполне отвечающее настоящему торжеству поучение». Дальнейшие события прекрасно передал один из авторов «Казанского Телеграфа», нарисовавший следующую картину торжественной закладки часовни:
«В одиннадцатом часу, — сообщал он, — началось подготовление к крестному ходу, и вскоре из алтаря золотой полосой двинулось духовенство, во главе с Высокопреосвященнейшим Иаковом.
Начальствующие и прочие присутствовавшие в Соборе лица направились вместе с крестным ходом.
Едва лишь процессия выступила на паперть Собора, как находившиеся в Кремле войска взяли «на караул», и торжественные звуки гимна «Коль Славен Наш Господь в Сионе», исполняемого оркестром, перемешиваясь с радостным звоном колоколов и пением хора — возвестили начало крестного хода.
Медленно, торжественно двигалась процессия, среди живой стены народа в Спасо-Преображенский монастырь, где уже всё было подготовлено к торжеству закладки.
У входа в монастырь крестный ход был встречен о. Настоятелем, архимандритом Иоасафом, с братиею.
Здесь же находился городской голова В.Д.Боронин и строитель часовни, инженер-художник П.И.Абрамычев.
Музыка смолкла. Крестный ход, вступив в ограду монастыря, направился к месту закладки будущей часовни-памятника.
Когда духовенство, военные и гражданские власти и приглашённые лица заняли свои места, владыка архиепископ обратился с прочувственным словом, посвящённым памяти и великим деяниям Святителя Ефрема.
Речь владыки произвела на всех молящихся глубокое впечатление.
Затем началось служение, непосредственно предшествовавшее торжеству заложения первого камня часовни, во время которого протодиаконом была оглашена надпись на доске […].
Доска эта была после положена в особое углубление, и владыка архиепископ положил на неё первый камень.
Затем положили камни: преосвященные Анатолий и Борис, ген.[ерал] от инф[антерии] П.А.Гейсман, камергер П.М.Боярский, кн.[язь] Л.Л.Голицын, архимандрит Иоасаф, А.Н.Боратынский, ген.[ерал] Саранчёв и друг.[ие].
По возглашении «вечной памяти» Святителю Ефрему, процессия, сопровождаемая вновь звуками «Коль славен» и колокольным звоном, двинулась на Ивановскую площадь.
Море человеческих голов, красиво построенные шпалерами войска, масса учащихся, с национальными флагами, ряды колыхающихся хоругвей и многочисленные образа, находившиеся около помоста — составляли необычайную, незабываемую картину.
Вероятно для лиц, находившихся на площади и на балконах домов — эта картина, в момент выхода духовенства из Спасских ворот, была ещё торжественней, ещё величественней.
Началось молебствие, во время которого чтение евангелия было совершено по сохранившемуся доныне древнему евангелию, принадлежавшему Святителю Ефрему.
Торжественно и далеко разносилось пение грандиозного хора — свыше тысячи голосов.
Сила и мощность слышалась в каждом звуке.
И при том пение поражало своей согласованностью, столь трудно достигаемой при таком числе участвующих.
Хором управлял, находясь на особой эстраде, И.С.Морев.
Молебен кончился… Затихло пение «многая лета», во время которого Владыка Архиепископ осенял молящихся святым крестом.
И среди наступившей тишины громко раздался голос главного начальника военного округа, ген.[ерала] П.А.Гейсмана, провозгласившего «ура» Государю Императору и Всему Царствующему Дому.
Торжественные звуки «Боже Царя Храни», исполняемого хором, и единодушное «ура» войск и десятков тысяч собравшегося народа раздалось в ответ на здравицу генерала.
Под несмолкаемое «ура» гимн был повторен три раза.
Когда стихли последние его звуки, Главноначальствующий губернии, камергер Двора Его Величества П.М.Боярский громким голосом провозгласил «ура» в честь Верховного Главнокомандующего, Великого Князя Николая Николаевича и всей победоносной русской армии.
Новый взрыв восторженного «ура» охватил площадь. Мощные клики перекатывались волной от одной стороны на другую, не смолкая до тех пор, пока, в ответ на здравицу Главноначальствующего, не понеслось «многая лета», исполняемое хором.
Церковное торжество кончилось.
Духовенство двинулось обратно в ворота крепости.
Находившиеся же на площади войска начали перестраиваться для парада».[18]
Благодаря стараниям строительного комитета под председательством Казанского губернатора П.М.Боярского, по информации журнала КОТ «Деятель», уже в феврале 1916 г. часовня была «в черне закончена» и начался «кружечный сбор» средств на её внутреннюю отделку.
Однако революционные события 1917 г. и последовавшее за ними богоборческое лихолетье внесли в дело увековечения памяти святителя Ефрема свои разрушительные коррективы. К сожалению, автору не удалось пока проследить в деталях дальнейшую судьбу часовни-памятника, но то, что она оказалась трагической, очевидно, так как в советское время практически весь комплекс бывшего Спасо-Преображенского монастыря был разрушен до основания в прямом смысле этих слов. Но часть из того, что находилось под землёй, к счастью, уцелела.
В сентябре — октябре 1995 г. «пещёрка» бывшего Спасо-Преображенского монастыря была вскрыта во время археологических раскопок под руководством Ж.Р.Алфеевой, и обнаруженные в ней мощи святых были перезахоронены в Петропавловском соборе Казани и находящемся близ местного Кремля Иоанно-Предтеченском мужском монастыре. Мощи святителя Ефрема были обретены 13 сентября 1995 г., накануне праздника Воздвижения Честного и Животворящего Креста Господня, и теперь находятся в Сретенском храме Петропавловского собора города Казани.
При этом, как отмечает А.М.Елдашев, в «пещёрке» было обнаружено двенадцать погребений, тогда как ранее упоминалось лишь о семи. «Пещёрка», — пишет он, в частности, — была небольших размеров (25×15 четвертей или 5×4 метра) и поэтому захоронения были вынуждены «тесниться» в отведённом пространстве. Отдельные погребения поэтому были врезаны под цоколь здания. Погребения были в деревянных гробах, следы которых в виде тёмных полос древесного тлена удалось проследить археологам.
Археологические раскопки осени 1995 г. «пещёрки» Спасо-Преображенского монастыря позволили перенести остатки святых мощей. Ныне в Петропавловском соборе почивают мощи преподобных Ионы и Нектария Казанских чудотворцев, сподвижников св[яти]т.[еля] Гурия, которые находятся в верхнем храме (на солее с северной стороны). В нижнем храме на левом клиросе почивают мощи св[яти]т.[еля] Ефрема — митрополита Казанского, помазавшего на царство Михаила Фёдоровича, основателя династии Романовых, а в алтаре — св[яти]т.[еля] Епифания, архиепископа Иерусалимского».[19]
Весьма символично, что и по сей день на перекопанной вдоль и поперёк территории бывшего Спасо-Преображенского монастыря открываются захоронения с мощами праведников. Значит, пришло время «собирать камни». Хочется верить, что дело, начатое казанскими трезвенниками и правыми монархистами, когда-нибудь будет доведено до конца, и мощи святителя Ефрема и других святых православных угодников вернуться на своё прежнее место — под своды вновь отстроенной часовни. Но возможно это станет лишь тогда, когда русское православное общество и «сильные мира сего» вновь обратят на него столь же должное внимание, как это было сто лет назад.
Национальный архив Республики Татарстан. Ф. 661. Оп. 2. Д.д. 3, 7;
Деятель. — 1901. — N 6 — 7 (июнь — июль); Казанский Телеграф. — 1915. — NN 6575 (14 мая), 6576 (15 мая);
Алексеев И.Е. Во имя Христа и во славу Государеву (история «Казанского Общества Трезвости» и Казанского отдела «Русского Собрания» в кратких очерках, документах и комментариях к ним): В двух частях. Часть I. Казань, 2003;
Елдашев А.М. Монастыри Казанского края: очерки истории. Казань: Издательство Института истории им. Ш. Марджани АН РТ, 2004;
Митрополит Казанский и Свияжский Ефрем, венчавший на царство Михаила Феодоровича Романова. Казань: «Тан-Заря», 1996.
http://rusk.ru/st.php?idar=104125
Страницы: | 1 | |
