 |
| Русская линия | Иван Лаврентьев | 16.02.2006 |
В украинстве на русский взгляд есть какая-то заноза, которую не сразу ухватишь: «Украинцы» — это особый вид людей. Родившись русским, украинец не чувствует себя русским, отрицает в самом себе свою «русскость» и злобно ненавидит все русское… Слова: Русь, русский, Россия, российский — действуют на него, как красный платок на быка. Без пены у рта он не может их слышать", — отмечает малорусский (в терминологии современного официоза «украинский») автор в начале 20-го века [1].
И сегодня это действительно так. «Украинцы» и объединяются на почве ненависти к России, они готовы принести в жертву (физически уничтожить) «украинской» идее даже тех своих земляков, которые считают себя русскими и не хотят называться «украинцами». Но что бы их объединяло, если бы России не было? — вот вопрос. Поэтому они готовы брататься с любым своим потенциальным врагом, лишь бы сообща ненавидеть Россию: на нашей памяти поездка деятелей Руха в Чечню с дарением «Кобзаря» Тараса Шевченко «борцам за свободу». «Как же понять такой парадокс, что русские ненавидят свою „русскость“ как что-то им чуждое и отвратительное?» — спрашивает тот же автор.
И полагает, что причина тому — в иной расе «украинцев». «Население Южной России в расовом отношении представляется смешанным. Русское в своей основе, оно впитало в себя кровь целого ряда племен, преимущественно тюркского происхождения… все эти племена преемственно скрещивались с русскими и оставили свой след в физических и психологических особенностях южнорусского населения… Знакомясь с деятелями украинского движения… не по книгам, а в живых образах, мы вынесли впечатление, что „украинцы“ — это именно особи, уклонившиеся от общерусского типа в сторону воспроизведения предков чужой тюркской крови, стоявших в культурном отношении значительно ниже русской расы. Возьмем, например, таких известных „украинцев“ как… Орест Иванович Левицкий (Левко Маячанец) или Владимир Николаевич Леонтович (В.Левенко). Наблюдая цвет их смуглой кожи и густо-черных волос, выражение их лица, походку, жесты, речь, вы невольно думали: вот такими, наверное, были тюрки, что поселились под Переяславом-Русским и „ратились“ на Русь, или берендеи, основавшие Берендичев, нынешний Бердичев» (Там же).
«К югу от Киева — непосредственно за рекой Росью — в Поросье — возникли в XI веке целые слободы, заселенные наполовину русскими, наполовину тюрками… Под давлением татарским (в XII—XIII вв.) толпы полуобруселых инородцев, бродников и, быть может, тиверцев вдвигались в южнорусскую черту оседлости. От этих народов и народцев остались на память потомству названия их старых поселков: село Печенежин в Восточной Галичине; три села Половецких в Киевской и Волынской губерниях, Торчин и Торков в Подольской губернии, а также Торчица, Кумановка, Черкассы, Бердичев (из Берендичев), Турбов (из Турпиев) и местечко Дашев — все Киевской губернии; последнее название происходит от туранских корней Dash-ow, что значит «каменный городок» [2]. «Это черты диких азиатцев — жителей Кавказа, которых невольно вспомните и теперь, глядя на малороссиянина в его костюме, с его привычками» — отмечал авторитетный в украинских кругах М. Максимович еще в 1827 [3].
У «украинцев» почти все малороссы одним махом считаются казаками, по формуле: украинец — это казак, казак — это украинец. Во-первых, это миф, во-вторых, казаки обрусели очень поздно, а объяснение природы казачества надо искать «не на Западе, а на Востоке, не на почве удобренной римской культурой, а в «диком поле», среди тюрко-монгольских орд. Запорожское казачество давно поставлено в прямую генетическую связь с хищными печенегами, половцами и татарами, бушевавшими в южных степях на протяжении чуть не всей русской истории. Осевшие в Приднепровьи и известные, чаще всего, под именем Черных Клобуков, они со временем христианизировались, русифицировались и положили начало, по мнению Костомарова, южно-русскому казачеству. Эта точка зрения получила сильное подтверждение в ряде позднейших изысканий, среди которых особенным интересом отличается исследование П. Голубовского» [4; 5]. Согласно ему, между Русью и степью не было резкой границы, что создавало возможность сравнительно легкого взаимопроникновения: тюрки нередко жили в русских владениях, в то время как русские островки находились в глубине тюркских кочевий. Именно в этой среде очень рано зародились смешанные военизированные «казацкие» общины.
«Казак» означает отнюдь не «вольный человек», как принято популярно думать. Это половецкое слово имеет значение «стража передового, дневного и ночного». Именно в этой среде «мог появиться промежуточный жаргон, который при позднейших этнографических сдвигах привел к малорусскому наречию с его удлиненными гласными, напоминающими протяжную речь жителей Востока"[6]. Казачья терминология имеет яркоокрашенное тюркско-татарское происхождение [7]: слово «чабан», пастух овец, слово «атаман», от «одаман», начальник чабанов сводного стада, которое состояло из десяти стад по тысяче овец и называлось «кхош», от которого казацкий «кош», а также «кошевой атаман»; отсюда же и «курень», множество кибиток в поле, поставленных кругом, видимо, для обороны. Сюда же относятся украинские фамилии на «-чук», вроде Бунчук, и «-як», вроде Боняк. Любимое слово оранжистов «майдан» тоже чисто тюркского происхождения. Сейчас украинские города завешены рекламой «Нэ зрадь Майдан!», то есть «не предай Майдан», не предай великую степь! — как символ тюрко-татарского захвата Руси.
Эти тюрко-татарские банды наводили ужас на польские и московские украйны, повсеместно грабя христианское население, не признавая над собою никакой власти, хотя временно могли наниматься русскими, поляками или в особенности крымскими ханами. «Истинной школой днепровской вольницы была татарская степь, давшая ей все от воинских приемов, лексикона, внешнего вида (усы, чуб, шаровары), до обычаев, нравов и всего стиля поведения"[8]. «Фигура запорожца не тождественна с типом коренного малороссиянина, они представляют два разных мира… Казачество порождено не южно-русской культурой, а стихией враждебной, пребывающей столетиями в состоянии войны с нею"[9]. Казаки Запорожья, до того будучи отдельной степной общиной, в 1648 году на волне народной войны против польского гнета захватили крестьянскую Малороссию и установили над нею свой контроль. Из прежнего польского реестра в 6 000 казаков они вдруг получили 40 000, а при переходе под Москву и все 60 000! Это был грандиозный, неожиданный успех, который не снился Хмельницкому в самых радужных снах. Казаки получили почти неограниченную административную власть над целым регионом, какой не имел даже польский король [10].
Поэтому «украинская идея» — это гигантский шаг назад, отступление от русской культуры к тюркскому или берендейскому варварству. В древнерусской летописи часто повторяется о тюркских кочевниках, что они «заратишася» на Русь, то есть пошли на Русь ратью, войной. Возрождаясь в «украинцах», они опять идут войной на Русь — в области культурной"[11]. Сказано очень сильно и по существу: например, агрессивный русофоб и DJ оранжевой революции на Майдане Мыкола Томэнко выглядит именно таким образом. Предлагаю также почтить вниманием внешность министра финансов Украины Виктора Пынзэныка, родом из Львова, галицкого эстрадного певца Ивана Поповича или известного «оранжевого» юриста и депутата Юрия Ключковского: все они чистой воды потомки великой степи и к русской истории не имеют отношения, также как и известный провокатор и классический пример половецкости Дмытро Корчинский. Но кроме «тюрков» на Украйне полно польских, еврейских и других генов, затмивших русский корень.
Вот насчет шефини Томенки, бывшего премьер-министра и ключевой фигуры оранжевой революции Юлии Тимошенко, проговорился недавний министр транспорта Украины, нынешний глава Запорожской области и влиятельный представитель еврейской общины Украины Евгений Червоненко. Комментируя нападение пьяных подростков в августе 2005 года на студента йешивы ХАБАД Любавич при киевской синагоге Бродского, Червоненко выразил удивление, что премьер-министр Юлия Тимошенко никак не отреагировала на данное событие, «тем более, что мать Юлии Тимошенко — еврейка, а отец — армянин"[12].
«Сразу же после этого заявления Червоненко Юлия Владимировна со свойственной ей милой непосредственностью как бы мимоходом заметила, что Евгений Альфредович все напутал, что ее мать — украинка, а отец — латыш. Конечно же, с этим трудно поспорить, особенно когда отец-латыш носит ярко выраженную латышскую фамилию Григян,» — иронизирует глава харьковской либеральной иудейской общины Эдуард Ходос[13].
Что же касается народных представителей в высшем законодательном органе Украины — Верховной Раде — по которому у нас имеются сведения, то из 450 мест 203 заняты евреями, согласно сообщению народного депутата, ныне председателя Фонда Госимущества Украины Валентины Семенюк[14]. Таким образом, согласно этим данным, как минимум 45 процентов депутатов представляют совсем не украинский народ и могут получить израильский паспорт в любой момент.
К гремучей смеси кровей добавляется иная культурная традиция. Сегодня в украинском Православии есть разные течения, тяготеющие к Москве и Константинополю: в последнем случае — лишь бы не с Россией. В быту можно встретить очень многих людей русскоговорящих, но при этом откровенных русофобов. В общем, получается большой ералаш. Это надо понимать и не спешить всех «малороссов» зачислять в русский народ, как по старинке любят делать наши русские патриоты — не те времена: нынче многие искренне православные малороссы с удовольствием останутся украинцами. И дай им Бог пребыть в Православии!
ПЕРЕСЕЛЕНИЯ РУССКИХ
ЯЗЫК РУССКИХ
Иное мнение у академика Соболевского. Разбирая древние памятники русской письменности, он проводит резкую границу между говорами галицко-волынскими и собственно киевским: собственно киевские документы по языку и орфографии приближаются «более всего к средне-великорусским говорам»; «что в них можно отметить, это отсутствие формы 1-го лица множественного числа на „мо“ (мы чытаемо, пышемо, робымо, спымо), обычной в Галицких грамотах XIV—XV вв.еков и в современных малорусских говорах» [18]. Летописи, записанные или составленные в Киеве, «пользуются словом старейшина в позднейшем значении одного человека, между тем, как малорусские говоры употребляют его лишь в древнейшем значении собирательном; зоря в значении заря, между тем как малорусские говоры знают его только в значении звезда; словом лошадь, чуждым малорусскому наречию. Этим летописям, как и вообще всем несомненным и предполагаемым текстам киевского происхождения, чужды обычные малорусские слова, как кохати, гай, квет… Вообще нет никаких оснований считать древнекиевский говор тождественным или родственным с древним галицко-волынским говором. Напротив того, необходимо видеть в древнекиевском говоре один из говоров, близких говорам белорусско-великорусского типа» [19]. «Читающий Начальную и Киевскую летописи ПОРАЖАЕТСЯ близостью их синтаксиса и словаря к великорусскому материалу» [20].
Но главная особенность говора, который слышался в Киеве вплоть до половины XVI века, это его аканье: «аканье заметно в Учительном Евангелии 1434 г. (Публичная библиотека) написанном в Киево-Печерском монастыре» (там же). Помянник киевского Михайловского монастыря в первой своей части (половина XVI века) дает: Радион, Сафон, Саламия, Евдакея, Адарья (при Одарья), Алексей (при Олексей) и т. п. [21]. Также отметим, что малороссы XVII века видели в коренных жителях Чернигова (по их говору) «московских» людей [22]. Потом всякие следы киевского говора исчезают.
Примерно в это же время — в 1530 году — в Польско-Литовском государстве был составлен и вступил в силу Статут Литовский. Вот как его язык оценивает беспристрастный историк: «Статут написан на русском (древнерусском, „книжном“) языке того времени и устанавливает этот язык, как государственный на всей территории Литвы, для всех актов, судов, административных сношений. Украинские и белорусские шовинисты-сепаратисты, извращая действительность, утверждают: одни, что Статут написан на „украинском“, другие, что он написан на „белорусском“ языке. Утверждения эти не выдерживают никакой критики. Для каждого грамотного человека, не говоря о специалистах-филологах, при чтении Статута и сравнении его языка с языком тех письменных актов начала XVI века, на которые самостийники не претендуют и считают их „московскими“, с предельной очевидностью становится ясно, что это один и тот же язык» [23].
Понятно также, что русский народ был и никуда не исчезал после распада «Киевской Руси». Вообще говоря, выражение «Киевская Русь» есть изобретение историков, правильно говорить «древняя Русь», которая постепенно перешла в современную: наше государство звалось Русь или Русская земля. Россией Русская земля стала именоваться в византийских документах с девятого столетия — и позже, через официальное употребление «у них», слово «Россия» закрепилось и у нас. Так что Киевская Русь это не что иное, как Киевская Россия.
ПРОИСХОЖДЕНИЕ СЛОВА «РОССИЯ»
Когда Русь вышла на историческую сцену и, еще до крещения, в 860 году, совершила дерзкий и жестокий набег на Константинополь, Ρως «Рос» естественно был отождествлен с Русью. Патриарх Фотий писал о русских как о народе всем хорошо известном (библейском народе Ρως), с одной стороны, и как о народе таинственном, непонятном, неизвестном до похода на Византию (т.е. о собственно русских): «Откуда нашла на нас эта северная и страшная угроза?.. Народ вышел из страны северной… племена поднялись от краев земли… народ, где-то далеко от нас живущий» [26]. По смыслу выходило, что русские — новый и неизвестный народ для византийцев, но ведут они себя как хорошо всем известный народ Рос из пророчества Иезекиля. Между прочим, Фотий также отметил, что город «едва не был поднят на копье», а «спасение города находилось в руках врагов и сохранение его зависело от их великодушия… город не взят по их милости» [27]. А уже через шесть лет [28] князь Аскольд, штурмовавший Константинополь, и часть русских приняли крещение.
В разговорном же языке греки звали русских ρουσιοι «русии», т. е «красные», так как русское слово «рус» совпадало с греческим ρουσιος «красный». По византийскому обыкновению, как производное от Ρως византийские чиновники изобрели название страны Ρωσία. Так Русская земля с IX века стала прочно именоваться Ρωσία «Росиа» в византийских документах [29] (обращение προς τον αρχοντα Ρωσίας «к князю России» [30]), а через их посредство постепенно закрепилось и у нас. Иван Грозный писал слово «Росия» с одной буквой «с» в полном согласии с греческим написанием. Кроме того, выражение Ρως Μοσοχ могло быть переосмыслено со временем как «Русь Московская» (Москва в новогреческом — Μοσχα) [31].
В странах латинского языка и южную, и северную часть Руси называли так же, как и сегодня — Russia. В нашем случае важно проследить южный и даже галицкий след: в ватиканском архиве «можно найти свыше десяти грамот Даниилу Галицкому, все со словом „Russia“. Сохранилась грамота галицкого князя Юрия II (1335 г.), где он называет себя „Dei gratia natus dux totius Russiae Minoris“» [32], как первое упоминание выражения «Малая Россия» в истории. Отсюда следует, что именно галичане стали сами именоваться малороссиянами задолго до того, как изобрели «украинцев».
Другое дело, что наиболее полнокровно русские люди развивались «на Севере», а в других областях были вовлечены в иные культуры, приобретая смешанный или совсем другой облик, смешанный язык и, соответственно, образ мышления: «с 1387 года Галиция стала составной частью Польши. Не Литвы, которой формально принадлежали все русские земли, и которая претендовала на Галицию, а именно Польши. Это дало возможность Польше на много раньше начать свою деятельность в Галиции по окатоличиванию и ополячиванию, чем в остальных русских землях, хотя и находившихся в Польско-Литовском государстве, но входивших в состав не Польши, а Литвы. Результаты этого сказались скоро: русская социально-культурная верхушка очень скоро полностью исчезла — все стали «поляками» [33].
Русская цивилизация попала в тяжелейшую зависимость от польской, на Русь нахлынула шляхта, так что объединение с Польшей вызвало к жизни колоссальные перемены в южно-русском обществе: здешнее русское население почти полностью превратилось в крепостных [34]. Количественно поляков было, естественно, меньше, чем русских, но их огромное влияние обуславливалось богатством польской элиты: еще в 1850 году около 5000 польских помещиков владели 90% земли на правобережной Украйне и 1 200 000 малорусских крепостных [35]!
А собственно русского дворянства на этих русских землях уже почти не было, оно перестало существовать еще во времена Хмельницкого. «Хмельничина уничтожила в крае все дворянские вотчины, а заодно уничтожила чуть не все дворянство. Речь идет не об одних только ополяченных и окатоличенных шляхтичах, но также о панах, сохранивших православие… Уцелели только примкнувшие к Хмельницкому. Жизнь, дворянское звание и усадьбы они сохранили, но ни земель, населенных крестьянами, ни тем более самих крестьян, как феодально-зависимых, вернуть не могли. Численно, они представляли горсточку. Во время присяги царю Алексею Михайловичу, их насчитали не более двухсот… эти потомки старой южно-русской знати оказались нежизнеспособными и быстро сошли на нет, растворившись в массе казачества» [36].
Уже одним своим присутствием Российская империя способствовала возвращению исторической русской памяти в разделенных землях. И сегодня для тех малороссов, чьи предки не кочевали в великой степи и не мечтали о великой Польше, кто еще может «вернуться на Русь», возврат к исторической памяти возможен лишь через Православие, через церковно-славянские книги и богослужение, через почитание общерусских святынь: через Святую Русь, и процесс этот, как показывает практика, очень болезненный и мучительный. Те же, кто не может или не желает, поскольку считают себя отдельным народом, нерусским, пусть себе живут, как знают: нам не жалко, коль скоро они не трогают Россию. Но тут-то и возникает проблема: русское прошлое, русских князей, русские памятники эти нерусские люди упорно считают своей историей. И это, пожалуй, главная загвоздка в отношениях между русскими и нерусскими туземцами на Украйне. Кто-то очнулся от украинного сна и прозрел, а кто-то этот сон превратил в явь. Люди хотят быть иным народом, но при этом посягают на русское прошлое — вот сердцевина украинства.
Есть, однако, и такие, кому одинаково дороги и Россия и Украйна (при этом Украйна не воспринимается как окраина Руси), и отказаться от чего-то одного представляется невозможным. Но это, конечно, самообман, раздвоение души. Здесь необходимо определиться: либо ты — русский и при этом любишь Украйну, либо ты — украинец (это правильное ударение!) и при этом любишь Россию. Украинство в современной обработке — такая вещь, которая ведет в тупик. Ведь для того, чтобы существовал украинный миф, нужно постоянно отрицать или хотя бы всячески принижать бытие России — и эта связка есть залог украинной идеи. То есть украинство как идеология есть явление, паразитирующее на русской идее, которую оно вынужденно отрицать, чтобы доказать свою «истинность». Украинство изначально не самостоятельно, не самобытно, ибо существует постольку, поскольку существует Россия.
Надо понимать, что русская жизнь за прошедшие века прошла определенные стадии своего развития и что она «выросла», сохранив, как и полагается, «генетический тип»: то, что она русская. Эта жизнь развивалась полноценно «на Севере»: в Новгороде, Владимире, Твери, Москве. Все, что до того отпало по разным причинам от общерусской жизни, претерпело также определенные изменения — в нерусскую сторону, ибо Россия существовала как таковая и служила образцом, по которому и сверялась русская жизнь. Таким образом, образец русскости был всегда на протяжении всей истории. И естественно, что за это время многие когда-то русские земли перестали быть со временем русскими в сравнении с образцом. Они по исторической инерции называли себя русскими и, если бы Русь на северных территориях не сохранила себя в общем и целом, может быть, считались бы и по сей день русскими. Поэтому идеологи украинства нынешних русских людей нарочито называют «росиянамы», а не «руськымы», а слово «руськый» применяют исключительно к домонгольской эпохе — софизм, получивший на Украйне негласный официальный статус.
Мы, по их словоупотреблению, говорим на «росийський мове», и культура наша «росийська», а не «руська», как будто существует великобританский язык и великобританская народность, а не британские граждане (англичане, шотландцы, валлийцы, ирландцы), говорящие на английском языке. Не может быть двух русских народов, двух Богов, двух французских народов и т. п. — кто-то из них заблуждается. На это обратил внимание уже Катков в XIX веке в заочном споре с автором «Двух русских народностей» (Костомаровым, который родился русским, но позже в ходе изучения истории «стал» «украинцем»). И здесь вопрос встал ребром: или это один народ, или это разные народы со всеми вытекающими последствиями. Вопрос решался в пользу первого варианта — и надо заметить, тому тогда были основания гораздо большие, нежели теперь, и многие, многие из тех, кого сейчас мы назвали бы по большевицкой привычке украинцами, ни за что не согласились бы «принять» сей титул, ибо причисляли себя к русским: сегодня просто не понято, не дознано, насколько широким и народным было русское движение и брожение в Юго-Западном крае (т.е. среди коренных жителей Украйны)! Но незнание и непонимание не отменяет того, что было.
Еще не так давно, по переписи 1936 года, проходившей в Галиции, тогда находившейся под властью Польши и испытавшей всевозможные гонения, русскими себя назвали 1 196 885 человек, а «украинцами» — 1 675 870 человек [37]. И это, между прочим, после страшных этнических чисток русских галичан (несколько сотен тысяч человек [38]!), руками своих «украинских» собратьев расстрелянных, повешенных и загнанных в концлагеря Терезин и Талергоф на вымирание во время Первой мировой войны! За что? За иное — русское, а не украинное — мировоззрение. Например, за отношение галичан, сознающих национальное и культурное единство русского народа, к «украинскому» языку и всему тому, что с ним связано. Это отношение четко определил Съезд мужей доверия русско-народной партии, состоявшийся 27 января 1900 года во Львове: «Русско-народная партия в Галичине исповедует на основании науки, действительной жизни и глубокого убеждения национальное и культурное единство всего русского народа, а поэтому признает своими плоды тысячелетней культурной работы всего русского народа» [39]. Второй съезд мужей доверия в 1903 году во Львове призвал «всех деятелей и членов русско-народной партии к всестороннему распространению во всех слоях русского населения Галичины русского языка, русской науки и словесности, единственно способных обеспечить культурное развитие и успевание русского народа в Австро-Угорщине» (там же).
По другую сторону Карпат, съезд Центральной народной русской рады в Ужгороде, после принятия в мае 1919 года решения о присоединении к Чехословакии, провозгласил: «Жители нашего края составляют в национальном отношении часть великого русского народа… Согласно с волею нашего народа заявляем, что единственно правильным названием нашего края является Карпатская Русь, нашего языка — русский, нашего народа — карпаторусский или просто русский… Во всех школах Рада требует русских учителей и русского книжного языка» [40]. Мы видим, что и Прикарпатье, и Закарпатье, в лице законных народных съездов, а не в виде частных мнений, на весь мир объявили, что они суть Русь, а не Украина. А согласно переписи населения в Киеве в конце 1917 года, когда уже произошел развал Российской империи, 55% киевлян определили себя русскими, и только 12% - украинцами [41] (плюс 18 процентов — евреи). Фактически дело шло так же, как, к примеру, в Германии, где Бавария имеет массу отличий от Пруссии, в том числе сильно отличается в языке, но при этом баварцы остаются немцами.
А вот пишет из Закарпатья наш современник Юрий Исак, называющий себя русином, пишет по-украински (с «руськымы» вкраплениями) в русинскую газету: «Львив — дрэвний руський город…мав буты [должен был быть] цитаделлю Руськои Дэржавы на Заходи [Западе]… Львив втратыв [утратил] свое исконно руськэ походження [происхождение]… Дэ подилась дрэвня Чэрвона Галыцька Русь? Такэ враження [впечатление] що дрэвнеруськый город Львив захопылы [захватили] якись завойовныкы [завоеватели] що выныщилы [уничтожили] всих русынив… И по сьогоднишний дэнь в нащадках [потомках] батыевых живэ та нэвмыруща русофобия… Адже [ведь] новодэмократычною пропагандою выховано [воспитано] и прычэплэно [привито] цым людям, що их Отечество Русь, а також народ руськый — цэ головный и найлютиший их ворог. И покыдаю я руськый-нэруськый город Львив з почуттям [чувством] що цэ мэнэ вымэлы львивьяны з ихнього-нэихнього города Львова за тэ, що в мэни Русь ще жива. И слава Богу, що жива! Бо я, русын, живый свидок [свидетель] досить поширэнои [достаточно распространенной] в цьому [этом] плани слипоты людськои» [42]. Это изъявление сегодня можно назвать просто героическим и из ряда вон выходящим, ибо на такое уже не способны «украинцы».
Если бы Новгород не был присоединен к Московскому государству в свое время, то очень возможно, что в его землях русские перестали бы называть себя русскими, а стали бы новым народом — «новгородцами». Но именно это и произошло с Малой Русью. Русского населения здесь осталось сравнительно немного после переселения русского народа на северо-восток и тотального разгрома Киева монголами, историческая память оказалась затертой иными более поздними наслоениями: в частности, на Украйне совсем не знают старин-былин, сложившихся в южной — киевской — России как жанр уже к XI веку [43], и которые полностью сохранились в северной России. А ведь былины запечатлели в художественной форме смертельное более чем полутора вековое столкновение и борьбу юга России и Хазарского каганата!
И если народ этого не помнит, то либо он никогда не был русским, либо он перестал им однажды быть: «Нахождение былин на севере находится в противоречии с утверждением украинской сепаратистической историографии о том, что украинцы являются прямыми и единственными наследниками Киевской Руси и ее культуры, и с великороссами ничего общего не имеют. Почему же, спрашивается, былины о Киеве и об «украинском» князе Владимире (так его называют сепаратисты) не сохранились в украинском народе, а найдены и записаны у великороссов?» [44]. Перечитайте былины и задайте себе вопрос — украинский ли это язык?! Зато казаки на Украйне воспеты и возведены в культ всенародно, а не только официально. Поэтому идеологи украинства просто заворожены гетманами, битвами, походами, «первой конституцией» и вообще всей казачьей эпохой — это говорит родная кровь! Я согласен — здесь уже действительно просматривается история украинная.
Стихийное тяготение населения Малороссийской Украйны к России не нужно в то же время переоценивать: то был единственный выход для православного человека. Но нельзя сказать, что эти люди были украинцами в национальном смысле: они и не подозревали, что им выдумают такое имя. Но вот сохранили ли они в достаточном объеме домонгольское наследие России — тоже вопрос. Одно слово — окраина, для которой характерна пограничная неопределенность. Украинцы такие же наследники «Киевской Руси», как итальянцы — Римской империи или турки — Константинополя. То, что эти народы оказались на данных землях есть факт, но не более того. Московское государство не стало разбираться, кто есть кто — в те времена на это не обращали внимания, сие явление принадлежит нашим временам — вопрос Православия стоял острее всего: именно Уния и жестокое издевательство над православными в Речи Посполитой в первую очередь бросило малорусское население под руку Москвы [45].
Но уже тогда была очевидна разница в образе мышления между москвитянами и украинцами, и эту разницу чувствовали и тут, и там. Тем не менее, население считалось русским, так как само себя отождествляло с Русью, а по-книжному — с Россией: «в своих «универсалах» Хмельницкий именует себя «гетманом славного войска Запорожского и всей по обеим сторонам Днепра сущей Украины Малороссийской», описывает притеснения и насилия, испытанные народом от поляков, и призывает «вас всех малороссиян, братию нашу, до компании военной» [46].
Показательна в этом отношении речь донских казаков туркам в 1641 году, когда они сидели в осаде в Азове: «хотя бы и он, великий государь наш, на вас на всех босурман велел быть войною одной своей украине, которые люди живут в украинских городех по валу от рубежа крымского и нагайского, и тут бы собралось ево государевых русских людей с одной той украины болши легеона тысящь. Да и такия ево государевы люди руския украиньцы, что они жестоки на вас будут и алчны, аки львы яростные и неукратимые» [47]. Здесь едва ли не единственный раз в документальной истории употреблено интересное выражение «русские украинцы», однако смысл его совершенно отчетлив из контекста: это русские люди, живущие на окраине государства, «в украинских городех». Фальсификатор истории Грушевский не преминул бы изолгать данный контекст и использовать отдельно взятые слова по своей схеме.
По присоединении к Москве же казаки так двулично себя повели, что царю подавались голоса за то, чтобы отказаться от Малороссии. Богдан Хмельницкий был убежденный полонофил. Он и его сын, Юрий, а после них и Петр Дорошенко, признавали себя подданными султана турецкого [48]. Украйна и в дальнейшем несла в себе эту двойственность: с одной стороны, многие вспомнили, что они русские люди и включились в русское дело, с другой, возникло казакующее украинство как отрицающая и ненавидящая Россию идея, помутившая немало малорусских и, как мы знаем, даже великорусских умов. Эта идея, повторю, претендует на русское прошлое, как если бы оно было «украинским», в то время как собственно «украинская» история не имеет к ней прямого отношения. И древний Киев, и древние князья, и древние (т.е. домонгольские) памятники истории и культуры (как части истории) являются частью русской жизни, русской истории.
«Украинская» история, если уж попытаться определить это понятие, как таковая начинается позже и слагается из различных элементов, среди коих присутствует в определенной мере и русский элемент. И то, что на территории современной Украины когда-то совершалась русская история, отнюдь не значит, что эту русскую историю надо зачислять в историю украинскую — а именно так и пишутся учебники в новое время. От умов украинских идеологов все еще ускользает одна существенная мысль: на северо-востоке, где жил русский народ, было русское государство, которое уже потому, что оно русское, развивало свои коренные начала; а на юго-западе, где также жил русский народ, не было русского государства — и поэтому на первоначально русский образ жизни стали накладываться иные цивилизационные начала, в конечном счете сильно повлиявшие на то, чтобы русское наследие забылось и заменилось другим.
В этом отношении позволительно провести одну историческую параллель — с ветхозаветной эпохой, которая вообще является часто мини-историей мира. Когда еврейский народ разделился на два царства, израильское и иудейское, израильские евреи, просуществовав два с половиной столетия как отдельное царство, были завоеваны и рассеяны. Оставшаяся небольшая часть израильских евреев смешалась с захватчиками — и образовала совершенно новый народ — самарян, т.к. столица израильского царства была Самария. Этот новоиспеченный народ частично сохранил культуру и веру евреев и был родственным им семитским народом. Тем не менее, это другой народ, со своей историей, которая началась после падения израильского царства.
Еще одну неправду представляет точка зрения, достаточно теперь распространенная, что якобы домонгольская Русь не была собственно русской. Она, де, содержала в себе некий проторусский «субстрат», но в существе была отдельным явлением. Но возьмем в качестве примера то, что нынче зовется менталитетом, и сравним русскую литературу новую и русскую литературу 12-го века («Слово о полку Игореве»). Для обеих литератур характерны, как подметил Бахтин, три составляющих момента: своего рода «посрамление» главного героя, его временное «умирание» и его последующее «воскресение», обновление. Здесь «Слово» предстает как типичнейшее русское произведение, ибо те же самые мотивы движут всею русской литературой XIX века, особенно у Достоевского и Толстого — а уж их то при всем старании нерусскими не назовешь!
«Украйинська мова» в своих общих чертах является русско-польским диалектом, получившим развитие, смесь языков, суржик, возводимый в язык. Он такой же свой для Украйны, как и русский язык, который, как мы видели на примере Киева и Чернигова, никогда не исчезал, а в своем основном ядре сохранялся в крупных городах среди образованных слоев населения. Когда Украйна вернулась в лоно Русского государства, в «русификации» не было необходимости, так как язык городского населения не очень сильно отличался от русского языка других регионов России [49]. Грамотному человеку легче противостоять чужой мощной культуре, чем неграмотному селянину. То, что это так, хорошо видно сегодня на примере уже прибывшего из России русского населения Украйны. Сознающий свою русскость человек никогда не заговорит дома на суржике, (а суржик, надо заметить, как правило, воспринимается «простым народом» как двуединый язык, не умеющим его разделить).
Сверх того, нужно различать понятия «украйинська мова» и собственно малорусский язык, или лучше сказать, наречие, ибо все, что в нем малорусского, составляет скорее наречие: между «читать» и «чытаты», «невеста» и «нарэчена», «мужчина» и «чоловик», «женщина-жена» и «жинка», «ребенок» и «дытына» невелика разница. Но вот «гума» (резина), «увага» (внимание), «якисть» (качество), «шлюб» (брак, женитьба), «фарба» (краска), «мисто» (город), «кохання» (любовь) — это уже, извините, «мова» (от польского слова mowic «говорить»). Любопытно, что всего лишь в 1912 году киевский наблюдатель считал выражения типа «загальный погляд» (общий взгляд), «в дийсности» (в действительности), «зображено» (изображено), «розмищення» (размещение), «цили» (цели) злой пародией на малорусский язык и вопрошал, что родное найдут малороссы в этих выражениях [50]? Это любопытно как раз по той причине, что сегодня это уже естественные для всех украинские слова.
Для русских нынче свойственно нередко ниспадать до уровня «украинского акцента», т. е. «шокать» и произносить слова с нерусской интонацией. Как правило, эти явления не замечаются в повседневной жизни, и кажется, что ничего страшного, «я-то русский». Но именно так и шел процесс отпадения от русского соборного бытия. Ты живешь себе, как обычно, вроде бы, то есть, подчиняясь течению стихии, а однажды приезжаешь в Россию и узнаешь, что ты хохол! Перестроиться на ходу лень, «некогда», «уже возраст не тот», жизнь продолжается по-своему, а лет через двести из когда-то русского языка получается какой-нибудь «тмутараканский» (было такое русское княжество на отшибе, на украйне Руси — Тмутаракань) или украинский язык, а через язык и образ мышления и восприятия мира тоже нерусский. А после историки спорят, что было в начале: «курица или яйцо». То есть, оглянуться не успели — другой народ появился.
Сейчас легче, сейчас газеты и телевидение, сейчас люди быстро и на дальние расстояния передвигаются — общаются самым тесным образом — и то опасность потери самотождественности очень велика! То ли было столетия назад. Окраина — это «вечная эпоха перемен», постоянное воздействие нескольких влияний, если государство граничит с мощными соседями, разумеется. Поэтому крайне необходимо сверяться с центрами культуры, России с Москвой (а Москве, в свою очередь, с провинцией), русским в эмиграции — с Россией. Каждый русский, живущий за пределами России, должен, чтобы не растерять свою вывезенную русскость, работать над собой и держать крепкую, по возможности, связь с Россией. Психология такого явления, как украинство, отображена в древнем русском слове — украйна, окраина, у края. Будете мыслить «моя хата с краю», станете о край жизни, «окраинцами», у края жизни — «украинцами». И не возмущайтесь после, что у вас, видите ли, забрали коренное имя. Вы сами его потеряли.
Из вышесказанного достаточно ясно, что я отнюдь не отрицаю существование украинского народа или его «права на существование», как бессмысленно выражаются, а скорее наоборот. Я говорю о своем видении русской истории. Сегодня необходимо принять одно: русская жизнь существует, ибо существует русский народ, ее творец и носитель, нам 1200 лет, и к нам можно только присоединиться.
Но существует и украинский народ, очень близкий к русскому, с одной стороны, и достаточно далекий от него, с другой. Граница между ними в определенной точке даже отсутствует, что создает возможность легкого «перетекания» друг в друга: так, Костомаров «перетек» из русского в украинца, а Гоголь из полуполяка в русского человека. И если украинцы вдруг решат стать русскими и действительно поведут себя как русские люди, то они будут признаны таковыми в самой России. Украйна находится у края России, но это все же не Россия, хотя она может сделать усилие и стать Россией. Пока же, однако, такого стремления не наблюдается.
РЕГИОНЫ УКРАИНЫ
1) Русские люди. Среди них
а) великороссы
б) малороссы: «никто другой, как украинцы-малороссы по происхождению были вдохновителями тех ограничений украинской национально-культурной деятельности, которые начали проводиться Правительством, начиная с известного распоряжения министра Валуева, в котором были слова: „отдельного украинского языка не было, нет и быть не может“. Украинцами по происхождению были известный редактор газеты „Киевлянин“ Д. Пихно и его преемник — В. Шульгин, которые по отношению к „украинству“ занимали непримиримо-боевые позиции, равно как и виднейшие деятели киевских „правых“ организаций, например, журналист А. Савенко, председатель „Двуглавого Орла“ (крайне правой организации) — Пащенко и множество других общественно-политических деятелей Украины» [51].
в) люди от смешанных браков и тех, и других
2) Украинцы. Среди них в основном малороссы, но есть и большая доля от смешанных браков, и даже великороссы: «не мало великороссов по происхождению не только приняли участие в украинской национально-культурной деятельности, но и заняли в ней выдающееся положение. Среди лучших украинских писателей второй половины 19 века мы видим великоросску по происхождению, образованию и воспитанию, приехавшую на Украину уже взрослой женщиной, писавшую под псевдонимом „Марко Вовчок“. Лучший украинский баснописец — великоросс Глебов. В новейшее время широкую известность, как украинский поэт приобрел великоросс Фитилев, писавший под псевдонимом „Хвыльовый“. Идеолог украинского крайнего шовинизма и фашизма — великоросс по происхождению Донцов"[52]. Именно эту категорию в просторечии называют „хохлы“ (не путать с галичанами). Украинцы могут быть разделены на два основных типа: злобных русофобов и добродушных русофилов. Естественно, есть и промежуточный тип, совмещающий в себе разные степени первого и второго типа. Президент Украины Виктор Ющенко как раз из этой категории. Он не русофоб, и не русофил, но подпавший под мощное влияние следующей группы.
3) Галичане. Это жители трех областей — львовской, ивано-франковской и тернопольской. К ним примыкают жители Волыни — это Луцк и Ровно. Галичане как тип люто ненавидят Россию, Россия для них — кость в горле. Православие там почти не представлено. Население в основном униаты, много римо-католиков, много польских кровей. У них своя „мова“ и, разумеется, своя Украина. Со стороны ярых галичан уже раздаются голоса за Галицкую автономию — это те, кто понимает, что проект „соборна Украйина“ не состоялся. Из Ровно был первый президент Украины Кравчук — хитрейший лис и расчетливый русофоб.
4) Русины. Это жители Закарпатья, которых галичане записывают „украинцами“. Их численность составляет около 800 000 человек или 70% области. 20−25% из них униаты, остальные православные. В настоящее время в Верховной Раде зарегистрирован депутатский запрос о признании русинов отдельным народом. На общем фоне населения Украйны русины малочисленны, однако в своем особенном регионе они преобладают — и являются естественными союзниками русских. Русины крепко держатся за церковно-славянский язык богослужения, тогда как многие украинцы и все галичане давно перешли на „мову“.
Все эти четыре группы официоз именует украинцами в национальном смысле. Это ложь: в действительности, украинцами являются только люди из второй группы. Эту ложь галицкие идеологи, называющие себя „украинцами“, установившие контроль над государственными идеологическими и образовательными структурами Украины, стараются привить малороссам. Именно они в первую очередь заимствовали из казачьей эпохи ее степную символику, они навязали непонятную остальному населению „мову“, а вождями определили фальсификатора истории Грушевского и культового поэта Шевченко, которого никто не читает, чье наследие сфальсифицировано [53], и который переворачивается в гробу от всего, что ему приписали и продолжают приписывать. В ближайшем будущем, похоже, Шевченко канонизируют в какой-нибудь очередной „украинской автокефальной церкви“, иконы уже есть.
Я привел здесь много цитат, почти все — из редчайших и трудно доступных источников. Авторами главнейших, для каждого, кто хочет разобраться в этом вопросе, являются Ульянов и Щеголев. Но если блестящая книга Ульянова уже приобрела некоторую известность, то работа Щеголева совсем недавно была переиздана впервые после 1912 года мизерным тиражом в 2000 штук. Они воссоздают картину широкого народного русского движения, живого чувства русской судьбы и массового сопротивления профессиональным „украм“. В качестве последней, процитируем классическое признание главы украинского правительства В. Винниченко 1918 года: „Я ехал восемь дней… среди солдат, селян и рабочих, так что у меня было возможность на протяжении этих дней изучить настроение людей, находясь в самой гуще народа… К тому времени я уже не верил в какое-то благорасположение народа к Центральной Раде. Но я никогда не думал, что в нем могла быть такая ненависть, и особенно среди тех, которые и по-русски не могли говорить, а только по-украински, и которые, следовательно, были не латышами и не русскими, а своими, украинцами. С каким презрением, с какой яростью, с какой мстительной издевкой говорили они про Центральную Раду, про Генеральных секретарей, про их политику. Однако действительно самым тяжелым и страшным было то, что они высмеивали и все украинское: язык, песню, школу, газету, украинскую книжку… Это были не отдельные сценки, а всеобщее явление с одного края Украины до другого“ [54].
Все наши свидетельства говорят о том, что „украинство“ было обречено, что от имени русской истории ему был вынесен приговор: „украинцы“ не имели даже 1 процента поддержки среди малорусского населения! Спасла положение и внезапно все переменила только Революция, истребившая лучших малороссов и карпато-россов вместе с их великорусскими братьями, и расчистившая путь для дикой украинизации. Русское возрождение в Юго-Западном крае захлебнулось в южно-русской крови и осталось в истории русского народа. Современные последователи „украинцев“, кажется, даже не отдают себе отчет в том, как им помогли большевики и кому они обязаны кланяться! Не случайно пан Грушевский приехал в СССР и сотрудничал с большевиками. Не случайно туда же приехал украинский нацист Михновский и повесился, как Иуда.
Сегодня нужно констатировать, что произошел и продолжается культурный и идеологический захват Малороссии галицким элементом, при глухом сопротивлении остального населения. Галиция сегодня резко антирусская, это пропащий регион для русского дела: всякий, кто пожил там, подтвердит. Закарпатские русины тоже уже не те, что сто лет назад, однако, они четко позиционируют себя как отдельный от украинцев народ и являются нашими союзниками. Что касается украинцев, то украинская идея может мирно сосуществовать рядом с русской только в том случае, если перестанет претендовать на русское прошлое и чистосердечно признает, что Россия есть „Киевская Русь“ в своем историческом развитии, а сама Украйна представляет иной феномен. Тогда русская история перестанет быть кошмаром для профессиональных „укров“, а украинцы будут творить свою самостийную культуру без комплекса неполноценности.
По этой причине я призываю всех русских людей, кто меня услышит, 1) никогда не признавать за „украинцами“ никакого права на Русскую землю и историю, 2) правильно называть их государство „Украйна“, а не искаженно „Украина“, и соответственно, их самих правильно „украинцы“, а не искаженно „украинцы“, и 3) при общении с „украинцами“ русский язык именовать „руська мова“, а не „росийська“, и не отступать от исторической правды жизни. На первом Съезде русских людей Украйны в 1999 году в Киеве я внес предложение в оргкомитет об употреблении слова „руськый“ вместо „росийськый“ в официальных документах, что, слава Богу, нашло свое, пока еще непоследовательное, отражение. Сегодня это слово медленно, но пробивает себе дорогу, конечно, не без злобного шипения известных особей. Потомки великой степи и великой Польши по-прежнему бьются в судорогах, когда „пахнет Русью“.
1. Царинный А. Украинское движение // В сб.: „Украинский сепаратизм в России“. М., 1998, с. 250−251.
2. Щеголев С. История „украинского“ сепаратизма. М., 2004, с. 28−29.
3. См.: http//ua.mrezha.ru/uliano.htm#9
4. Голубовский П. Печенеги, торки, половцы. Киев, 1884.
5. Ульянов Н.И. Происхождение украинского сепаратизма. М., 1996, с. 23.
6. Щеголев С. Ук. соч., с. 29.
7. Ульянов Н.И. Ук. соч., с. 24.
8. Там же, с. 25.
9. Там же, с. 28.
10. Там же, с. 48.
11. Царинный А. Ук. соч., с. 252.
12. Ходос Э. Выбор 2006: между Спасителем и Антихристом. Харьков, 2005, с. 96.
13. Там же.
14. Там же, с. 122.
15. Ключевский В.О. Краткое пособие по русской истории. М., 1992, с. 54.
16. См.: Кожинов В.В. История Руси и русского слова. Современный взгляд. М., 1997, с. 386.
17. Ключевский В.О. Исторические портреты. М., 1991, с. 44−47.
18. Соболевский А.И. Древнекиевский говор // „Украинская“ болезнь русской нации. М, 2004, с. 305.
19. Там же, с. 306−307.
20. Там же, с. 309.
21. Там же, с. 307.
22. Щеголев С. Ук. соч., с. 26.
23. Дикий А. Неизвращенная история Украины-Руси. Т. I. Нью-Йорк, 1960, с. 41.
24. Тов Э. Текстология Ветхого Завета. М., 2001, с. 130.
25. Сюзюмов М. К вопросу о происхождении слова Россия. // Россия перед вторым пришествием. Т. 2. М., 1998, с. 693.
26. См.: Кожинов В.В. Ук. соч., с. 138.
27. Там же, с. 44.
28. Рапов О.М. Русская церковь в IX — первой половине XII в. Принятие христианства. М., 1988, с. 88.
29. Сюзюмов М. Ук. соч., с. 694.
30. Там же, с. 742.
31. Книги иудейских мудрецов. Пер. и ком. И.Тантлевского. СПб., 2005, с. 202.
32. См.: Украинский сепаратизм в России. М., 1998, с. 37.
33. Дикий А. Ук. соч., с. 36.
34. Ефименко А.Я. История Украины и ее народа // В кн.: Железный А. Происхождение русско-украинского двуязычия в Украине. Киев, 1998, с. 11.
35. Субтельний О. Украiна. Iстория. Киiв, 1991, с. 244.
36. Ульянов Н.И. Ук. соч., с. 92.
37. Смолин М. „Украйна“ — это не Россия, „Украйна“ — это болезнь» // В сб.: «Украинская» болезнь русской нации. М., 2004, с. 14.
38. Смолин М. Украинская «Русь подъяремная», Русская Галиция и «мазепинство» // В сб.: Русская Галиция и «мазепинство». М., 2005, с. 15.
39. Мончаловский О.А. Главные основы русской народности // В сб.: «Украинская» болезнь русской нации. М., 2004, с.99−100.
40. Смолин М. История «украинского» сепаратизма после 1912 года до середины XX в. // В кн.: Щеголев С. История «украинского» сепаратизма. М., 2004, с. 462.
41. Савенко А. К вопросу о самоопределении населения Южной России // В сб.: Украинский сепаратизм в России. М., 1998, с. 294.
42. Хрыстыянська родына [Христианская семья], орган закарпатского православного общества им. Кирилла и Мефодия от 23.10.1997.
43. Кожинов В.В. Ук. соч., с. 176.
44. Дикий А. Ук. соч., с. 14.
45. Антонович В. Що принесла Украiнi Унiя. Вiннiпег, 1991, с. 17.
46. Пушкарев С. Обзор русской истории. СПб., 1999, с. 207.
47. Хрестоматия по древней русской литературе XI—XVII вв. М., 2002, с. 364.
48. Ульянов Н.И. Ук. соч., с. 16.
49. Железный А. Ук. соч., с. 13.
50. Щеголев С. Ук. соч., с. 185.
51. Дикий А. Ук. соч., с. 140.
52. Там же, с. 141.
53. Щеголев С. Ук. соч., с. 53−54.
54. См.: Назаров М. Тайна России. М., 1998, с. 218; Смолин М. История «украинского» сепаратизма после 1912 года до середины XX в. // В кн.: Щеголев С. История «украинского» сепаратизма. М., 2004, с. 459.
http://rusk.ru/st.php?idar=104110
Страницы: | 1 | |
