 |
| Интернет против телеэкрана | Александр Гейман | 07.03.2005 |
За критикой и отторжением России на Западе принято усматривать зашоренность, инерцию мышления или же прямой политический заказ антироссийских властных групп. Есть, однако, и нечто более глубокое — самоё версия реальности, которую пытается утвердить в мире Запад. По сути, битва идет не за рынки сырья и сбыта, не за ресурсы, не за геополитическую позицию, а — за сознание. При этом нехудо понимать, что вопрос не исчерпывается идеологией, властью над умами, а забирает глубже, нежели это в состоянии проследить и оформить в концепции сам носитель какого-либо сознания. «Прагматикам» же, которые цинически сводят все к борьбе за власть и деньги, следовало бы помнить, что деньги-то как раз величина нематериальная. Сейчас это зачастую даже не текст на бумажке, а прямо виртуальная величина — точечки в мониторе. Чтобы кто-то складывал эти точечки в цифры и считал их деньгами, этот кто-то должен, во-первых, обладать сознанием, а во-вторых, соглашаться считать точечки на экране деньгами, верить в это. Кто захватывает сознание, тот захватывает мир — ну, а вся геополитика, включая борьбу за материальные ресурсы и так далее, предстает скорее способом увековечить (в материальной реальности) какую-либо версию сознания.
Так вот, на мой взгляд, опасность России для Запада именно в этом — не в обладании ресурсами, зависимости Запада от нефти, возможной неподконтрольности России в политике и т. д., а в этом — в наличие иной, альтернативной или вовсе опровергающей западную версии реальности — чего сам Запад, кстати, может и не сознавать. Разумеется, альтернативные типы сознания способна поддерживать не только Россия, но и, скажем, мир ислама или коммунистический вариант китаецентристского конфуцианского мифа. Но Россия случай особый: во-первых, это альтернатива не за рамками, а внутри христианской белой цивилизации — что делает такую альтернативу еще более опасной. Во-вторых, Россия же в силу близости к Западу первый кандидат на поглощение, на поддержание его версии реальности за счет утраты своей. В последнем Запад нуждается точно так же, как весь «золотой миллиард» нуждается в вечно отстающем третьем мире, строя свой экономический метаболизм на вымывания из этой «среды» питательных веществ для своего социального организма (об этом см. http://www.contr-tv.ru/common/1000).
Каковы же перспективы версии реальности (типа сознания) по Западу, ее экспансии и глобализации? Ирония в том, что подобная экспансия — вещь изначально противоречивая и даже самоотрицающая, и одно это ставит ей предел. Внешнее противоречие очевидно — с одной стороны, западная версия реальности желает господства и даже монополии, а с другой — просто не в состоянии сделать весь мир «Западом», это означало бы лишить себя помянутой выше питательной среды. Итак, кто-то (бОльшая часть планеты) обречен быть не-Западом — но на таких условиях он и осознавать себя по-западному просто не имеет возможности, и вестернизация и развращение правящих («компрадорских») элит и информационного сословия дело спасти все-таки не может.
Но и внутренняя противоречивость западной версии реальности не менее значима. Это целесообразней рассмотреть на материале европейского варианта западного сознания. Казалось бы, налицо все козыри — это вам не американский примитив голливудского разлива, — у европейцев основательная культура, корни глубже, идеал Европы гуманистичен, миролюбив и, оценивая благожелательно, являет собой христианские ценности, спроецированные в сферу правовую и светскую (те же «права человека», к примеру). Что же не так?
Многое. Во-первых, красивую демократически-гуманистическую версию реальности Европа не в состоянии обеспечить даже сама себе (хотя берется приобщать к ней весь мир):
просвещение и гуманизация достаточны поверхностны, и за фасадом бюргерского благополучия и респектабельности хватает дикости и вполне клинической патологии, — психологи, полицейские и исповедники могли бы об этом поведать многое. Впрочем, и то, что прорывается наружу, достаточно показательно — все эти банды педофилов и садистов из верхнего истеблишмента (как в Бельгии и не только), бесчинства фанатов, из «ниоткуда» возникающие столкновения на расовой или религиозной почве и т. д.;
в политической практике фактически закрепился двойной стандарт (когда, например, Сербию порицают за применение силы против косовских албанцев, а позже бомбардировками втолковывают ей принципы ненасильственного разрешения конфликтов), общественное сознание мистифицируется с помощью СМИ, пресловутая свобода информации (да и демократия) — миф;
историческая практика Европы не подтверждает ее самопонимания — наиболее кровопролитные и зверские войны зародились и происходили как раз в лоне «гуманистической» европейской цивилизации. Не дикари, а культурные европейцы изобретали газовые камеры и крошили себя миллионами — и нет никаких гарантий, что они не примутся за это снова. В этом же ряду — та цена, в которую обходится европейское человеколюбие остальному миру (см. http://www.contr-tv.ru/common/1030);
наконец, и на уровне концептуальном, весь этот набор «общечеловеческих и демократических ценностей», априори принимаемых как всеобщие и «всепогодные» на самом деле не является никаким «априори» и отражает скорее евроцентристские заблуждения, иллюзии на свой счет, а не действительные достижения общественного самопознания.
Говоря кратко, наблюдаемые в последние 50 лет стабильность и миролюбие (Западной) Европы достигнуты ценой относительной сытости и благополучия, а не ценой коренного преображения общества и человека. Ситуация современной Европы напоминает нечто вроде сильно разжиревшего кота Леопольда из известного мультсериала, благодушно верящего во всеобщее ненасилие и проливающего слезы перед телевизором над сценами из «Мира животных» — ну, зачем, зачем, этот противный волк пожирает мирных зайчиков, если в пять часов придет мамочка и всех накормит вкусным китекатом. А ирония-то даже не в том, что на этот китекат «где-то там» были постреляны зайчики, — ирония в том, что в одном доме с Леопольдом успел поселиться подобранный с улицы злой, оборванный, дикий и вечно голодный котенок. И как бы щедро добрый Леопольд ни делился с ним китекатом, приемышу всегда будет мало — не потому что китеката не хватает, а потому что он хотел бы остаться у миски один. БЕЗ доброго Леопольда. И Леопольду рано или поздно предстоит узнать о самом себе, что у него, такого доброго и мирного, тоже есть зубы и когти и он — надо же — тоже пускает их в ход, чтобы оказаться у миски с китекатом. Голод не тетка, ля ви не па ле синема.
(В скобках. Об этом тоже сказано и тоже Блоком:
Не сдвинемся, когда свирепый гунн
В карманах трупов будет шарить,
Жечь города и в церковь гнать табун,
И мясо белых братьев жарить.
По совести, Запад этого заслужил — чтоб «мы не сдвинулись, когда». И ведь хватает ума показывать по своему ТВ интервью с Басаевым. Хоть бы понимали, урок для скольки собственных подрастающих Басаевых они тем самым преподают — но, похоже, не только не хотят понимать, а действительно не способны.)
Во-вторых, Европа заблуждается в главном — считает версию реальности за самое реальность. И вот тут-то сопоставление с Россией дает моменты истины сразу во многих отношениях. Как ни странно, бесценным активом России выступает в том числе ее «негатив», а точнее — общественный и духовный опыт, приобретенный в истории ее мытарств (хотя бы и последнего столетия). Скажем, что Запад знает как основное правило (своей общественной) жизни? Что если вести себя хорошо, по правилам, лояльно к власти и обществу, то ты будешь поощряться предусмотренными бонусами и переходить с уровня на уровень, — продвигаться по службе, делать карьеру бизнесмена или ученого, обзаводиться имуществом и т. п., а главное — государство ответит тебе взаимной лояльностью.
Россия же знает совсем другое — что можно не нарушать ни одного закона, быть активным и полезным сторонником власти — и все равно загреметь в лагерь, да не по судебной ошибке, а вместе с сотнями тысяч таких же законопослушных и невиновных. И что можно работать побольше иного японского трудоголика — а ни фирма, ни общество не оценят и чеков не выпишет. И что все трудовые «бонусы» на сберкнижке могут растаять в считанные дни победоносных реформ. И так далее. Верно, это печальное знание. Но к реальности оно куда ближе. Ведь все вот это — призы и переход с уровня на уровень — оно ведь не реальность. Это лишь человеческая игрушка, очень дорогостоящая и очень непрочная — вопреки всему самообольщению Европы на этот счет.
Или взять современную ситуацию России. Страна — так нам говорят — стоит в шаге от пропасти и в любой миг может в нее рухнуть, раздробиться, потерять себя как нация и страна? Да! Может быть. Но в чем дело — на краю пропасти и находится каждый живущий, равно и человечество в целом. Реальностью является это — а вот «прочно стоять на ногах» и «уверенность в завтрашнем дне» — как раз иллюзия. И именно это стараются донести до сознания все действительно духовные и религиозные учения. Что «всюду страсти роковые и от судеб защиты нет». Что под Богом ходим. Что искателю и воину прямо положено помнить свое нахождение на краю пропасти и не убегать от этого знания, а опираться на него. Потому что подведет любая сила, любое оружие, любая техника и деньги — а вот смерть не подводит, она — вот, слева, на расстоянии вытянутой руки.
Понятно, что от «края пропасти» Европу ее самообольщение не защищает. Ни тектонические сдвиги, ни пульсация ледниковых периодов, ни метеоритные потоки человечеству неподвластны и неподочетны. Хуже того, в своем социальном поле человечество, даже в благополучной его части, остается под властью сил, природу и наличие которых до сих пор не понимает. То, что Запад предлагает остальному миру — например, в части финансов, политического устройства, национальной политики и так далее, — проистекает отнюдь не от знания, а от отсутствия оного. От авидьи (ослепления невежеством), выражаясь по-восточному. Все люди равны? А откуда это известно? Наблюдается ведь прямо противоположное. Действительно ли голос Вернадского и кухарки — на выборах — весят одинаково? А с чего бы вдруг? По-моему, так у Вернадского и ошибки весят куда как больше. И как быть, если правильным решением является, положим, именно контролируемое неравенство — а этот подход изначально отброшен? И так со всем остальным — специалистам вообще-то ведь понятно, что экономические и социальные теории пока что являют собой беллетристику, а не науку.
Отсюда вопрос — на чем же тогда основано заблуждение Европы, будто бы она располагает искомыми рецептами (для человеческого общества)? Точнее, почему она предлагает именно вот такие рецепты (гуманизм, демократия, «общечеловеческие ценности» и т. д.)?
Ответ — в том четверостишии Блока, которое я предпослал этой главе. Европейской идеей по сию пору остается представление о человеке как о самостоятельной и даже самодостаточной величине, способной рационально устроить свое существование в материальном мире — то, что восторжествовало в Европе вслед за Ренессансом и получило название гуманизм (в изложенной концепции, а не в «человеколюбии» и заключается первичный смысл понятия). Позитивный, раскрепощающий заряд такого представления очевиден — это мобилизует человека и заставляет его брать судьбу в свои руки, — отсюда, вот так просто зачеркивать эту идею было бы грубой ошибкой. Н-но — такая картина мира и человека не подтверждается ими же самими. В том-то и дело, что человек существо не слишком рациональное, более того — как раз иррациональность в человеческом мире преобладает, в чем сходилось все человековедение, начиная с авторов античного Запада и Востока. Рационально, к примеру, беречь свое здоровье — а многие ли тому следуют? Что же касается внешнего мира, то там иррациональное (как вне-разумное, вне-человеческое) вообще тотально господствует — это природа, «просчитать» которую интеллект, ratio, не в состоянии — она всегда превышает человеческий разум и в этом смысле всегда иррациональна.
В этих условиях решений два. Первый — найти способ опирать свои человеческие решения, включая устроение общества и вообще социальную практику, на само это надстоящее сверх-разумное и над-человеческое (а не на один лишь разум и не на одного лишь человека) — как бы оно ни называлось — Вселенная, Мировой Дух, Дао, Бог етс.
И важно понять, что в той мере, в какой Европа умела это делать, она и добилась своих успехов. Сейчас это прежде всего наука, а также известная открытость, мобильность общества, но не менее важно, что предшествовало этому христианство с его идейным арсеналом — идеей Богочеловека, культом Богоматери (чем обделен, например, ислам и что, возможно, является причиной его исторического проигрыша христианской цивилизации), принципом личного спасения (через дела и веру), идеей божественного источника власти короля и т. д. Отход общества от религии сам по себе еще не означает разрыва с этим идейным наследием, тем более, что, как указано выше, диалог с Непознанным можно вести и на языке науки — важно лишь не выходить из него, не замыкаться. Очень отрадно в этом плане, что преодолев свой юношеский нигилизм, наука мало-помалу прощупывает в мире вот то самое надстоящее сверх-разумное (в этом ряду, например, синергетика, трансперсональная психология, концепция морфогенетических полей, построения экологов, идеи всеобщего информационного поля етс). Беря в целом, идеально было бы всю личную и общественную человеческую практику, включая научное познание, строить как диалог с Непознанным, разместить в обществе открытое Вселенной творческое сознание — в пределе абсолютное (божественное, космическое) — здесь сходятся интересы и России, и Европы, и вообще человечества.
Меж тем, есть и другая линия, другой способ решать задачу сознания. Версию реальности можно увековечить, каким-либо образом обезопасив ее от разрушения — прежде всего, разрушения вот той иррациональной реальностью, природой, что не привыкла стеснять себя представлениями человеческого ума. А это значит, что надо зациклить, замкнуть сознание на самое себя и блокировать, не пропускать все то, что противоречит, опровергает принятую версию реальности. Таким образом функционируют, например, разного рода паразитические встройки в психике человека, а часто и само сознание психически больного. По многим показателям современное европейское сознание обнаруживает именно второй, закрытый тип, и это сильно не в пользу Европы. Отсюда, например, болезненные реакции отторжения разного рода «негуманных» фактов, от криминальных до политических или природных катаклизмов. «И страшной сказкой был для вас провал И Лиссабона, и Мессины…» Более того, тенденция закоротить, замкнуть входы-выходы заложена в самой картине мира по-европейски. В центре ее, напомню, иллюзия, будто человек есть самостоятельная и отдельная величина, способная устроить свое господство в мире посредством интеллекта. Интеллект же, в отличие от разума и тем более сознания (см. об этом в «Друг директора»), есть не более чем аналитическая машина, и с бесконечными массивами бесконечных переменных таковая работать не способна в принципе. Уже одно это будет толкать к тому, чтобы ограничить массив данных конечным числом и обрабатывать его по стандартным процедурам — чему в плане собственного устройства будет соответствовать конечное число ячеек и их полная равноценность, одинаковость, не говоря о функционировании по единым правилам — ну и, вот вам ваш европейский эгалитаризм («равенство» каждого, а на деле — атомизация), вот вам ваше правовое общество, вот вам ваша глобализация с ее единой «мировой» культурой и вот вам ваша свобода, то бишь массовая усыпленность (оболваненность) посредством стандартных манипуляций. «Постиндустриальное общество».
Крайне поучительно, что тотальная нивелировка, в которой Европа обвиняла социализм, на самом деле есть также ее собственная наклонность, неизбежно вытекающая из ее «гуманистической» версии реальности (а социализм представлял собой лишь другую ее ветвь). Это особенно опасно еще и потому, что Европа до сих пор не только не осознала реального смысла происходящего и реальной альтернативы (вместо ограждения и зацикливания человеческого сознания его опора на над-человеческое и абсолютное), но уже прямо отрицает свои духовные корни — я имею в виду исключение из европейской конституции положения о роли христианства в европейской цивилизации. (Замечу в скобках, что хоть я к католичеству никаким боком, а мне таки за Римскую церковь обидно. Да, еретиков жгла, и обжиралась, и блудила, и местами на небо торговала, а Европу все ж таки в люди вывела. Ведь в восьмом еще веке на Рейне человечину ели и с общими девочками толокой спали, — а тут тебе и грамота, и библиотеки, и Платон, и римское право, и куртуазность, и хоралы в соборах, и Рафаэль с Леонардо. Ну, не веришь — не верь, но спасибо-то скажи и уж хотя бы не отрекайся! Нет, отреклись, — и в чью пользу-то? Гомосексуальной политкорректности? Да уж, нечего сказать, равноценная замена. А ведь аукнется, и хоть бы знали, как аукнется-то!)
Подытожу. Если теперь вернуться к ситуации России, то мне — а я оптимист — ее плачевное состояние представляется в этом смысле несколько более выигрышным. Возможно, Европа и заслужила свое нынешнее счастливое сновидение, — но находясь в нем можно и не проснуться вовсе. «Сновидение» же России слишком кошмарно, чтобы им убаюкаться — и одно это вынуждает к пробуждению. Мы уже просто не можем закладываться на что-либо, кроме реальных решений, — а решения Европы мнимые — да и все равно не про нас. В самом деле:
реальным знанием о своем обществе (не касаясь природы) мы не располагаем — и знаем это, а Европа заблуждается, будто «все поняла», нашла рецепты и проч. Мы приперты к стенке и просто вынуждены искать и копать поглубже — а благополучие Европы избавляет ее от этого и является, таким образом, западней.
Европа считает, что можно построить «общество благоденствия», основываясь на рациональном человеческом интересе и руководствуясь интеллектом, — а Россия знает, что нет, она уже пробовала строить «рай на земле» исключительно силами человека, для нее это пройденный этап.
наконец, нет коренного прорыва не только в человекознании, но и вообще в качестве человека. Россия это понимает: ей видно, что у нее плохо — высокая смертность, преступность, варваризация етс. Но и человек Запада не претерпел никакого коренного преображения, выигрыша в главном у Европы нет, более того — именно в этом и состоит основной вызов современности, и ловушка благополучия здесь во вред Европе.
Последнее составляет суть современного цивилизационного конфликта и требует более пристального рассмотрения.
Учитывая разобранное выше внерелигиозное, позитивистское понимание реальности (и человека в т. ч.) Западом, не приходится удивляться, что при оценке уровня общественного производства обращают внимание в основном на денежно-товарные показатели. Между тем, основной, главный, самоценный продукт общественного производства — это не товары, не материальные сооружения, и даже не знания и не предметы искусства — это непосредственно человек. Его-то и производит общество, — а все остальное, включая «общественную сложность» — это лишь средства производства. Именно по этому «конечному продукту» и следовало бы оценивать производительные результаты всякого общества. И экономическая наука, насколько мне известно, пробует ныне подступаться к этой задаче, в частности, рассматривает т.наз. качество человеческого капитала — правда, понимая последнее опять же довольно-таки материалистически и позитивистски.
Так, когда сопоставляют человеческий потенциал — скажем, в России и на Западе, то оперируют весьма односторонними характеристиками. Основными считаются уровень образования, качество жизни (величина доходов), долголетие. Не требуется быть Лейбницем, чтобы увидеть, что параметры эти относятся скорее к уровню личного и общественного комфорта — и при том, оценивают не личность, а «население». Нет смысла отрицать, что — за вычетом пока еще приличного образования — у России качество жизни, комфортность не просто хуже западной, а вообще не слишком высока (хотя я бы не оценил ее как негодную — в основном, люди с крышей над головой и в основном — все еще — сыты). Тем не менее — человек существо слишком многоплановое и сложное, чтобы подобные характеристики отражали его суммарную состоятельность, его общую качественность как личности и единицы общества. Это можно прикинуть просто на пальцах.
В самом деле, возьмем элиту. Искусство. Совершенно очевидно, что в России полным-полно талантливых людей в самых разных областях, которые вполне успешно реализуют себя и создают полноценный «продукт» в этой сфере. Не трогая масс-культуры (это особь-статья), по всем остальным сферам можно не глядя утверждать, что наши музыканты, художники, литераторы и т. д. и личностно, и как художники вполне того же калибра, что и на Западе. Это же можно утверждать в сфере науки — т. е., состояние самой науки может быть неудовлетворительно, но если говорить об ученых, то они не уступают тем же ученым Европы — речь, повторю, об элите. Спортивная элита России вообще пока что в мировом авангарде. И так далее. Если же ступить ярусом ниже и оценивать, так сказать, рядовую интеллигенцию, то, я полагаю, получится примерно то же самое. Возможно, даже обрисуется некий плюс в пользу России — в самом деле, всякий ли преподаватель Европы сумел бы обеспечить аналогичное качество преподавания за 300 у.е. в месяц. И это же зачастую можно сказать о наших врачах, учителях, программистах, ИТР и проч. Наконец, если сопоставлять «человека с улицы», т. е. заурядного, типового обывателя европейских стран и российского, то не думаю, чтобы обнаружились какие-то фатальные да и вообще существенные преимущества одного над другим. И если как-то суммировать соответствующую общность людей в «русского» и «европейца», то беря в целом, нет оснований полагать, что европеец и русский сильно бы проигрывали один другому. Что бы ни сопоставить — элиту, средний класс, обывателя, то — в худшем случае — выходит одно на одно, а в лучшем — так я патриотически надеюсь — с небольшим плюсом в пользу русских (поскольку закалены опытом несопоставимых исторических перегрузок).
Более того, если в таком сравнении с людьми Запада заменить русских, скажем, латиноамериканцами или арабами, то, вероятнее всего, получилось бы примерно это же. Элита она и есть элита, интеллектуалы примерно те же, богема такая же, — ну и, равным образом обыватель и вообще «низы».
Но что же это означает? Вообще-то — провал Запада. В самом деле, чего же тогда стОят все эти «уровни потребления» и «комфортность жизни»? Лучший-то конечный продукт это не создает («а если нет разницы, зачем платить больше» — как оно утверждается в рекламе). И в этом соль геоцивилизационной ситуации:
Во-первых, все очевиднее, что один из вызовов НТП и вообще современности — это отставание именно в качестве человека от уровня технологии и вообще общественных потребностей. Становится понятно, что на одной внешней экспансии в природу человечество держаться не сможет — требуется не менее глубокое и основательное освоение и собственной внутренней природы, а в т. ч. — преобразование сознания. И крайне поучительно и тревожно, что передовая технологическая цивилизация — Запад — совершенно беспомощен именно в этой части. Более того, он и здесь пытается гнуть прежнюю линию поддавков, коммерческого «удовлетворения потребностей». Так, вместо познания и освоения внутреннего человеческого ресурса, собственного сознания-тела, уже просматривается попытка решать эти проблемы на том же технологическом пути — генная инженерия и киборгизация. Что опять-таки по-прежнему не гарантирует качества человека, а вот реальное решение отстраняет.
Во-вторых. Возникает опять же весьма поучительный экономический парадокс. В сопоставлении с главным продуктом общественного производства — человеком — вся эта самохваленая производительная эффективность и высокий уровень жизни Запада приобретает неожиданно обратный знак. Это означает всего-навсего высокий уровень издержек — что с экономической-то точки зрения как раз «неэкономично». В самом деле, если общественное производство как нынешней России, так — тем более — бывшего СССР дает того же качества общественный продукт — человека, что и Запад — а как минимум их равноценность уже вне всякого сомнения, и при том этот главный общественный продукт производится дешевле, с меньшей тратой ресурсов, то что же это означает для западного проекта? Да его нерентабельность. Убыточен-то на самом деле этот проект, а не все остальные. И эту свою убыточность он лихорадочно стремится переложить на всех остальных — вот в чем содержание и суть главного цивизилизационного конфликта эпохи. Мало того, даже если оставить в стороне сопоставление с иными проектами, цивилизация Запада взятая сама по себе обнаруживает катастрофическую наклонность — т.наз. уровень жизни и потребления все растут, а это фактически перманентный рост издержек: производство человека все того же качества (если не худшего) обходится все дороже и дороже, дороже и дороже — и это уже не просто хроническая нерентабельность, а движение к банкротству на полных парах.
Ну что ж — скатертью дорога.
05.03.2005
