Храм, рынок и держава

Патриотам следует поддержать президента В.В.Путина

«Государство есть форма объективного духа».
Г. В.Ф.Гегель

Внутренняя и внешняя политика России за последнее время, несомненно, меняется. В конце декабря 2005 года в программе «Время» первого канала российского телевидения было заявлено, что Россия — это не просто страна, а целый континент и даже отдельная цивилизация. Поэтому она не может и не будет проводить политику какого-либо национализма, например, русского. В принципе это правильно, Россия слишком велика и духовно значительна для того, чтобы строить свою жизнь по образцу местечкового этноцентризма малых наций. Но это не отменяет российского и, прежде всего русского, патриотизма, который заключается в ясном осознании народом и властью предназначения своей страны (цивилизации) на великой шахматной доске планеты. Если Россия — это самостоятельная цивилизация (а так считали практически все крупные культурологи и историки от Н.Я.Данилевского и А. Тойнби до Л.Н.Гумилева), то и проблемы у неё свои, а не голландские или иранские. Основная проблема российской цивилизации заключается в несовместимости России и либерального капитализма, а политику В.В.Путина патриотам России нужно поддержать (в главном, а не в частностях) потому, что он, судя по его делам, это понимает.

Крест, меч и золото (духовная, государственная и экономическая власть) — вечный выбор истории. Человек, победивший мир вместе с Духом, или человек, управляющий миром силой, либо, наконец, человек, покупающий этот падший мир деньгами — кого полюбит Россия? У нас этот выбор совершался в ХХ веке по меньшей мере трижды: в феврале 1917 года, когда власть Царя была заменена властью буржуазных демократов; в октябре того же года, когда «человек с ружьем» (идея коммунизма) оттеснил «человека с рублем»; наконец, в августе 1991 года, когда ориентированная на богатство псевдодемократия снова пришла к власти в Москве. Во всяком случае, сейчас в ценностном пространстве России решается вопрос о господстве над человеческой свободой и, следовательно, над страной. Нам следует хорошо понимать, как соотносятся друг с другом эти три власти — «белая», «красная» и «желтая» — Духа (Церковь), силы (государства) и выгоды (рынок).

Неверующих людей, вообще говоря, не существует: одни верят, что Бог есть, другие — что Его нет. Именно по этой причине религия и политика неразделимы. На Востоке Россия граничит с многомиллионными китайским и исламским мирами, для которых христианские ценности никогда не были значимыми. На Западе мы имеем дело с псевдохристианской цивилизацией профанического типа; особенно это касается США, культура которых вырастает скорее на иудейской, чем на христианской почве. Нынешний президент США поздравляет с Рождеством свой народ, даже не упоминая при этом (извините, политкорректность) имени Иисуса Христа. Что касается утонченной Европы, то недавний (декабрь 2005) всемирно-телевизионный поцелуй двух знаменитых английских гомосексуалистов, вступивших в законный брак под восторженные приветствия толпы, прямо-таки кричит о том, что конец её близок. Наконец, в самой России — и об этом надо говорить прямо — христиане не составляют большинства: из 47% называющих себя православными в Санкт-Петербурге регулярно посещают храм не более 4−5% человек (данные НИИКСИ СПбГУ, 2005).

Всё это, однако, не означает, что наше положение безнадежно, и достойного выхода из него нет. Дело в том, что принадлежащий к русской цивилизации человек осуществляет в своей совокупной деятельности глубинные принципы именно православного мироотношения — не китайского, не английского, а православно-русского. Это касается прежде всего его отношения к уму, к богатству и к свободе. Самодостаточные (рационалистические) умственные построения всегда рассматривались в России как безумие перед Истиной. Богатство и все его «аксессуары» воспринимались скорее как соблазн, чем как награда («не обманешь — не продашь»). Наконец, слово «свобода» по-русски звучит как «с волей Бога», а отнюдь не как культ «прав человека». Даже в своих извращенных духовных, политических и культурных актах русский человек нуждается хотя бы в памяти правды, без которой ему никакое золото не мило, и он скорей пропьет его, чем будет аккуратно стричь купоны на протестантский манер…

Проще говоря, это означает, что построение в России либерально-буржуазного государства в принципе невозможно. Самые скрупулезные расчеты на это оборачиваются жестокой утопией, колеблющейся между хаосом и мафией. Кроме того, события 11 сентября 2001 года в Америке показывают, что с остатками либерализма скоро будет покончено и на самом Западе, агрессивная «фаустовская» цивилизация создает вместо человеческого общества идеально функционирующую техносферу, где не будет различия между добром и злом, и где человек окажется исчезающе малой величиной, зажатой между животным и компьютером (биоробот, «киборг»).

Современная Россия стоит перед задачей сохранения святыни в демонизирующемся мире. Конечно, для её решения русской цивилизации придется использовать новейшие социальные технологии (прежде всего концептуально-информационные), но так, чтобы они служили добру, а не злу. Не надо бежать впереди прогресса, он направлен от рая к аду. Современной постиндустриальной цивилизации осталось жизни лет на сто, а может и меньше, она побеждается своею собственной глобальной победой. Уже сейчас господствующий в западной культуре постмодернизм есть «жизнь-после-смерти», как в рассказе Ф.М.Достоевского «Бобок», где ещё не до конца разложившиеся мертвецы на кладбище делают вид, что они живые. В этих условиях России очередной раз придется выделить из себя особый слой служилых людей — ответственных и образованных государственников, которые возьмут на свои плечи тяжесть работы с «фаустовскими» технологиями Запада с позиций русского ценностного выбора. Это необычайно трудная задача, но она в принципе выполнима, что подтверждает как опыт петровских реформ, так и отчасти опыт Советского Союза. Зло не в деньгах самих по себе, зло во власти денег. Зло не в компьютере, зло в подмене Божьего мира его виртуальной симуляцией. Зло не в общении народов, зло в глобальной вестернизации мира, которая вежливо называется новым мировым порядком. Зло не в самом по себе налоговом номере, зло в той манипуляции людьми, ради которой может быть (но может и не быть) использован этот номер.

На самом деле всей планете сегодня однозначно предлагается сделать себе золотого бога или умереть. Современный отечественный мыслитель С.С.Хоружий, размышляя о «европейском доме», куда наши «демократы» зовут Россию, указывает на то, что они (демократы-западники) подменяют исторические отношения пространственными. «Вопрос о природе исторического бытия снимается для примитивно-мифологического сознания, которое, как мы заметили в нашем веке, игнорирует инаковость временного измерения… Именно это совершает крайнее западничество, желающее без долгих дум «присоединиться к передовой культуре». Гонясь за передовым, здесь только впадают в первобытную иллюзию. Взгляд западника — взгляд дикаря, для которого история — склад готовых вещей в пространстве. Прямая противоположность ему — историзм Пушкина, со сжатою силою выраженный предсмертным заветом: «Клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество или иметь другую историю…». Как писал еще сорок лет тому назад М. Хайдеггер, в Европе (и тем более в Америке) уже нет бытия — там есть подручное, прирученное существование, когда субъект такого существования сидит дома перед телевизором (мир как иллюзия-выставка), пьет кофе с коньяком (идеал потребления в качестве смысла жизни), а у него между тем вся Вселенная на посылках, как золотая рыбка… Вопреки всей самодовольной прозе подобного «царства теней», в истоке его лежит утопия — социальная и технологическая утопия либерализма, вплоть до «американской мечты» о просперити с белозубой улыбкой, отграничивающей ее владельца от всего низшего — варварского, от всего внешнего — чужого, опасного, но и от всего высшего — богоносного, таинственного. Это утопия мира без страдания, без греха и Воскресения. С русской точки зрения, такой мир — это насмешка над человеком, и самое печальное состоит в том, что этот смех уже прозвучал.

Так или иначе, непредвзятому наблюдателю западной истории ясно: по мере либерального культурно-технологического прогресса, религиозно стремящегося от рая к аду, онтологическое качество власти неуклонно понижается. Позволим себе схематично изобразить такой ряд снижения: власть священническая (теократия) — власть царская (миропомазанная монархия) — власть военная (харизматическая диктатура) — власть гражданская (секулярная демократия) — власть финансовая (плутократия) — власть разбойная (криминократия, воры в законе). В описании указанного ряда совпадают Библия и философия Платона. В настоящее время все упомянутые виды власти опираются на концептуально-информационное оружие как на анонимный, децентрализованный способ поддержания status guo с помощью психосемантических технологий, нейролингвистического программирования, формирования ложных потребностей и т. п. (так называемое «общество спектакля»).

В России отношения Церкви, государства, общества и человека всегда носили (и носят до сих пор) иной характер, чем на Западе. Православно-русская цивилизация не вырывала непереходимой пропасти между Церковью, государством и народом как носителями христианского благочестия. Августиновская дилемма града земного-града небесного — это типично католическая антиномия, в сущности, не преодоленная и в протестантизме (разве что в оккультизме масонского типа, где каждый человек = «бог»). Православный царь и православный народ в русской духовной традиции — это части единой паствы, каждая со своей миссией на этой земле, под омофором соборного Патриарха. Великие московские соборы XVI—XVII вв.еков и были практическим разрешением вопроса о Церкви, государстве и обществе в России. На всем протяжении отечественной истории идея соборного всеединства (под разными именами) оставалась и остается центральным образом Святой Руси, в отличие от образа страны как банковской корпорации (Америка), или казармы (Германия), или изящного салона (Франция). Например, эпоха коммунизма у нас была эпохой идеократии, то есть определенным типом властного всеединства. Даже в современных условиях приходится признать, что властная онтология на Руси с трудом меняет свою сакральную принадлежность, будь то имитация буржуазной республики, или какая-либо декоративная монархия, или олигархическая «малина» с гимном без слов. Задача русской интеллигенции в этих условиях, очевидно, должна заключаться в поддержании необходимых духовных предпосылок для воссоздания онтологически-полноценной государственности в России уже в XXI столетии. Что касается гражданского общества (по-русски — «земли»), то оно, как обычно, будет разрываться между вертикалью церковно-государственной дисциплины и горизонталью финансового самоутверждения. Совместная задача Церкви и государства в этом плане состоит в том, чтобы не допустить его до открытого сатанизма, который по мере гуманистического прогресса обретает все большую концептуальную силу с помощью компьютеров, интернета и других средств моделирования наличного состояния мира.

Надо отдать должное России, она дольше других сопротивлялась процессу мировой инволюции (её удавалось подмораживать от гниения, как сказал бы К.Н.Леонтьев). Однако в начале XXI века Россия также стоит перед опасностью демонизации жизни и культуры. Капитализм — это рыночные отношения, распространенные на все уровни жизни, от религии («сколько стоит крещение?») до похоронной процессии («вы купили себе место на кладбище?»). При капитализме в России продается и покупается всё — тела, души, ученые и воинские звания, министерские должности, государственные секреты, дипломы любых вузов, медицинские диагнозы, мигалки на машину… На ученом языке это называется системной коррупцией. Если на Западе протестантское отношение к денежному успеху фактически оправдывает (и в определенном отношении упорядочивает) культ Маммоны, то православное сверхсознание России внутренне противится золотому богу («от трудов праведных не наживешь палат каменных»). В таких условиях русский человек и, соответственно, Россия в целом не сможет долго сохранять себя как духовное, национальное и культурное существо. Если всеобщая продажность, особенно в форме олигархической круговой поруки, «банкократии» продлится еще лет десять, то к 2017 русские продадут кресты на куполах, звезды на башнях и разойдутся допивать оставшуюся у них водку, а их территорию займут другие, более бойкие народы.

Исходя из вышесказанного, необходимо сформулировать сверхзадачу державной политики России на современном этапе. Политический класс Российской Федерации должен сохранить прежде всего сам принцип государственности, причем с опорой на духовную власть (Церковь) и в союзе с национально ориентированной буржуазией. Я думаю, это единственно возможная в посткоммунистической России стратегия, нацеленная на дальнейшее существование и укрепление страны. Нужно понять, что сама идея разделения властей (духовной, политической и экономической) и отчуждение государства от капитала и информации для нашей страны малопригодна. Сила и богатство, деньги и контроль за информационным полем должны у нас в конечном счете принадлежать Хранителю державного авторитета (а не владельцам денег), хотя и через посредство ряда промежуточных звеньев. Меч и золото должны находиться в России под охраной Духа, в противном случае они превращаются в нечто псевдосамостоятельное и начинают служить инфернальным силам. В процессе подобного превращения люди, государство и культура покупаются на корню. Иными словами, должна быть обеспечена значительная «идеологизированность» экономики и культуры, то есть признание высших религиозно-нравственных целей общественной и культурной деятельности.

Демократия западного либерального типа в России является искусственным образованием и изначально обречена на неудачу. Формирование гражданского общества в таких условиях может быть реально ориентировано только на иерархическую организацию, в которой народ («земля») внутренне связан с православной верой и основанной на ней авторитарной державностью власти. Проще говоря, гражданские сословия, хозяйственные классы и политические партии необходимо объединить единой общенародной целью и уже отсюда выводить их права и обязанности по отношению друг к другу и целому. Всякое иное устроение русской жизни чревато оциничиванием и загниванием всего общественного организма. Человеку нужен хлеб, но не хлебом единым жив человек. Обществу нужны деньги, но нет ничего опаснее для России, чем власть денег. Надо дать России возможность быть собой, то есть тем, чем ее замыслил Бог. Нельзя угасить ее любовь и веру. Если это случится, никакие «функциональные» рецепты не спасут Россию от гибели, а вместе с ней рухнет весь мир…

«Переходя на личности», я должен снова подчеркнуть, что президент В.В.Путин является сегодня наиболее яркой в стране политической фигурой, которая осуществляет в конечном счете именно государственную программу устроения России после коммунизма. При всех ошибках, слабостях и компромиссах он, без сомнения, стремится сохранить державную доминанту русской жизни, не дав ей окончательно упасть в рыночный тоталитаризм. Судя по делам президента и его команды, к исполнению принят корпоративный проект организации российского общества, объединяющий в единой социальной системе все ключевые сословия и классы страны, и тем самым как бы синтезирующий в себе национальную историю (царский герб, демократический флаг и советский гимн). Не случайно правящая партия носит название «Единая Россия». Что касается религиозных истоков указанной программы, то надо признать, что нынешний президент — это первый руководитель страны со времени императора Николая II, который открыто признает себя православным христианином, исповедуется и причащается Святых Тайн. В 2005 году он с третьей попытки и опять-таки первым из «царствующих особ» России побывал на Афоне. Солдаты президентского полка в Кремле одеты теперь в традиционную русскую военную форму, очевидно, это не бутафория, а символика мышления нынешней власти. Не следует забывать, что евро-атлантическая цивилизация (т.н. «золотой миллиард») составляет лишь одну шестую часть населения планеты, и потому не следует смешивать её судьбу с путями большей части современного человечества. Религиозное, социальное и культурное многообразие мира (его «цветущая сложность» как сказал бы К.Н.Леонтьев) — не частное, а необходимое и вечное его качество. Китай, Индия, исламский регион опираются в своем развитии именно на духовно-государственное, а не на рыночное начало. Что касается России, то она переживает сейчас один из критических периодов своей истории, однако глубоко укорененная в её православной традиции идея Царства составляет мощный ценностный противовес постмодернистскому разделению единого религиозно-государственно-культурно-экономического поля русского народа. В этом плане позволительно высказать надежду, что российская государственность устоит, а ростовщические спекулятивные сети (как и прочие сомнительные «сетевые сообщества») останутся на периферии нашего национального пространства.

Так или иначе, за последние пять лет Россия стала постепенно возвращаться к самой себе. Как бы ни старались либерал-демократы всех мастей (розовые, голубые, оранжевые, банановые), традиционный духовно-культурный и социально-политический уклад России воспроизводит себя (в разных вариантах) уже почти тысячу лет. Так будет и впредь, пока в скрытом внутреннем ядре России живет энергетика Святой Руси. Русские патриоты и верховная власть должны найти друг друга, иного им не дано. В конечном счете, государствообразующим народом России является именно русский народ. Совершенно прав профессор А.С.Панарин: «В русской истории действуют два тайных принципа — союз грозного царя с народом против изменников-бояр и союз пророчествующей Церкви с «нищими духом» против сильных и наглых» («Искушение глобализмом»). В этом плане знаменателен новый российский праздник — День народного единства — 4 ноября, символизирующий именно народную инициативу защиты своей державы, когда в ополчение пошли все, от торговца Минина до князя Пожарского, и всем миром (всем «гражданским обществом», если угодно) восстановили законный царский престол в Кремле. Это была та самая «обратная связь» народа со своей властью, о которой так пекутся нынче наши демократы. Идеальных людей, и особенно идеальных правителей, не бывает, тем более, надо поддерживать органичные для русской цивилизации стороны их деятельности. Никто не может отрицать того факта, что сегодня мы имеем дело с первой после распада СССР попыткой выработки национальной геостратегии России. Среди наших правящих элит появились патриотически-мотивированные сегменты, это очень важно. Что касается ярости либералов, она вполне в стиле их «игры на понижение», будь то политика или искусство: даже намек на восстановление вертикали русского бытия выводит их из себя.

Подводя итог своим размышлениям, замечу следующее. Если православно-патриотические силы не поддержат в нынешней сложной социально-политической ситуации президента Путина, они сделают большую ошибку, и будут наказаны такой «бархатной» революцией, на фоне которой переворот 1989−1993 годов покажется детской забавой. Со своей стороны, властвующая элита тоже должна пройти свою часть пути навстречу русскому народу. Американский конгресс уже выделил миллионы долларов на поддержку «оранжевой демократии» в России — это серьёзное предупреждение. Русскому человеку нужна Верховная власть не потому, что он «раб», а потому, что в глубине души он хочет служить чему-то более высокому, чем польза, комфорт, плюрализм и т. п. Рай на земле — это выдумка идеологов новоевропейского прогресса, начиная с Реформации (возврат от христианства к иудейству) и Просвещения (философия либерального гедонизма). Запад поверил в эти сказки, по существу перестав быть христианской частью света (страна «happy end»). Нынешним «интердевочкам» и «интермальчикам» с утра до вечера внушают, что жизнь — это карнавал, на котором надо успеть повеселиться. Собственно, в этом и состоит главный соблазн «оранжевой» идеологии. Россия, со своей стороны, до сих пор живет мыслью, что власть и культура в государстве должна исходить не от пошлой «одинокой толпы», и не от хозяев спекулятивных капиталов, а от высшего, доступного данному народу, идеала. Вопреки потугам всевозможных инженеров и каменщиков человеческих душ, она до сих пор помнит, что «блаженны изгнанные за правду». В этом заключается её миссия.
Александр Леонидович Казин, доктор философских наук, профессор СПбГУ, член Союза писателей России