 |
| Кремль.org | Егор Холмогоров | 04.03.2005 |
— Егор, название «НАШИ» подразумевает принадлежность к кому-то, или чему-то. К чему?
— Конечно, я не могу ответить на этот вопрос точно, поскольку не являюсь ни участником, ни, тем паче, идеологом этого движения. Могу судить лишь со стороны. Название в данном случае совершенно вторичное. Так называлось патриотическое движение, созданное Александром Невзоровым в 1992−93 гг. А его название, в свою очередь, шло от знаменитого невзоровского фильма «Наши», посвященного нашим спецназовцам во время событий в Вильнюсе января 1991. Тогда этот фильм был настоящей пощечиной перестроечной общественности. В нем «нашими» были наши солдаты, брошенные страной и чуть ли не объявленные преступниками, а не мятежные прибалты. Невзоров тогда на долгие годы превратился у демократов в символ врага и «фашиста». И его движение «Наши» немедленно было окрещено «нашистами».
И вот сейчас кто-то вбросил идею окрестить пропутинское молодежное движение именно так, вместо вызывавшего сплошь неприличные шутки названия «Идущие вместе». Идея удачная прежде всего тем, что «наши» звучит вызывающе и жестко. И сразу же подразумевает, что есть и не наши. Другое дело, — какие, но понять это пока трудно. Особенно с учетом того, что все подобные движения делаются до той или иной степени для галочки. Если думать о создателях движения хорошо и вычитывать у них максимум возможного смысла, то «наши» — это те, кто за суверенитет России и сохранение в ней порядка. А «не наши», — это те, кто под теми или иными лозунгами, — от либеральных до левацких, выступает за «березовую революцию» и следующую из нее со стопроцентной неизбежностью утрату государственного суверенитета России. Собственно, так было и в начале 1990-х — «наши» — это те, кто за свободную Россию, «не наши» — те, кто за Россию колониальную и распавшуюся.
— Ваш взгляд на идейную платформу движения.
— А она у них есть? Я просто не в курсе. Я пока из всех их документов видел только анонс господина Якеменко для прессы. В нем четыре пафосных абзаца, выстроенных вокруг одной общей идеи: «наши противники — фашисты, во главе с Лимоновым». Мы — антифашисты, поскольку нацистские лозунги в нашей стране откровенно оскорбительны для народа. Тут никакой идеологии еще нет. Никаких позитивных ценностей, кроме уважения к Великой Победе, тут еще не заявлено. Есть скорее политтехнологический ход. Ход, безусловно, удачный — обвинения оппонентов в «фашизме» до сих пор было скорее привилегией Березовского и «подберезовиков». А здесь, пользуясь тем, что либеральная оппозиция то ли сама взяла себе в качестве боевого отряда НБП Лимонова, то ли ей эту НБП искусно всучили, появилась отменная возможность обобщить всю антипутинскую оппозицию под ярлыком «фашизм». Хотя, разумеется, никаким фашистом Лимонов давно уже не является — он полностью поменял идеологию с национальной и националистической, на левацки-революционную. Но в политической борьбе такие тонкости никого не интересуют. В любом случае, политтехнологический ход удачный — он заставляет антипутинскую оппозицию либо расколоться и выкинуть из своего состава НБП, либо ходить с клеймом «фашистов».
А вот в каком направлении будет развиваться «антифашизм» самих «Наших» это большой вопрос. У нас долгие годы во всех политических коридорах стояло пугало «русского фашизма», под которым подразумевались любые претензии русского народа быть хозяином в собственном доме, любые попытки добиться от государства следования национальным интересам, а не указкам из «Вашингтонского обкома». И если на практике «Наших» развернут в сторону такого «антифашизма», то они сами могут стать угрозой нормальному политическому процессу и такой «антифашизм» будет только провоцировать раскол нации с властью.
Совсем другое дело, если будет осознана реальность фашизма — как выращиваемой на нашей восточноевропейской периферии расистской идеологии «натиска на Восток», как решения проблем мирового сообщества. Если мы поймем, что настоящий фашизм сейчас в оранжевых шарфиках в Киеве, с розами в руках — в Тбилиси, и с антирусскими лозунгами в Кишеневе. Что настоящие фашисты, — это те, кто хотел бы устроить новую резню школьников в Приднестровских Бендерах или намеревается добиваться провозглашения Калининградской области «Восточно-Прусской Республикой». Если будет наконец осознано, что настоящий «фашизм», тот с которым сражались наши деды, — это идеология порабощения России, то тогда антифашистское движение в России, как движение за национальное возрождение, может состояться.
— В чем аналогии или различия с другими партиями и движениями?
— Пока рано говорить. «Наши» еще себя не показали. Понятно только, что в их замысле заложена игра на опережение против возможной русской «Поры» или как она там будет на русском называться. Видно и создаваемое параллельно более радикальное движение «опричников» во главе с Александром Дугиным, которое явно будет идеологической «правой» альтернативой «левацкой» НБП.
— В заявлении Якеменко своими противниками они называют национал-большевиков, Хакамаду, «Комитет 2008», молодежное Яблоко, Березовского и Макашева. Что можно противопоставить им всем?
— Здоровый русский национализм. «Русский» здесь в широком смысле, подразумевая всех людей, кто не отрывает своей личной судьбы от судьбы России как государства, культуры, языкового пространства. Основа такой идеологии — идея национального суверенитета страны как абсолютной и не оспариваемой ценности.
Грубо говоря, если «нашист» слышит заявления, подобные знаменитому стихотворению советского пролетарского интернационалиста Джека Алтаузена о Минине и Пожарском: «Подумаешь, они спасли Расею! А может, лучше было не спасать?», то он должен без лишних слов давать отпор. Поскольку идея суверенитета России сомнению не подлежит. Тот, кто под нее подкапывается — не наш, тот, кто исходит из нее как абсолютной ценности — наш, вне зависимости от идеологий. Идея национальной независимости, суверенитета, всегда была для нашего народа точкой национального консенсуса, где сходились самые разные идеологии. Те, кто за поле этого консенсуса выходил, «власовцы», например, оценивались однозначно. Мне одна знакомая рассказывала, как уже в конце 1990-х, столкнувшись со «власовцем» немедленно почувствовали национальное единство русский и чеченец.
Попытки играть на любых, менее сильных идеях, вроде «верности Путину», или «недопущения революции потому что стране нужен покой», — ни к чему хорошему не приведут. Люди себя действительно «нашими» на слабой, сервилистской или буржуазной идее не почувствуют. Тем более что «Наши», если относиться к их формированию всерьез, ни в коем случае не могут быть буржуазным, мажорским, тусовочным течением. Они в этом случае не достигнут своей цели, попросту развалятся или, того хуже, перейдут на оппозиционную сторону. Чтобы сыграть свою роль всерьез такое движение должно быть движением одной идеи. И должно быть готово во имя этой идеи идти не только против Лимонова, но и против чиновников, когда они идут против суверенитета страны, уступают в чем-то полноту ее независимости.
Давно уже пора понять, что партии из пробирки, изобретаемые на один день, ни для кого уже не привлекательны. А в условиях серьезного социально-политического кризиса попытка опоры на них напоминает прогулки по апрельскому льду.
— Какова, на ваш взгляд, роль Березовского в размежевании политических партий и движений, и их дальнейшей борьбе?
— Березовский не является политической силой. Это политический предприниматель, который стремится показать свою причастность ко всем политическим процессам, проходящим в России и вокруг России. С одной стороны, он превратился в пугало и демона, с другой — чуть ли не в последнюю надежду на «освобождение России от Путина». Каждый день мимо большинства участников нашего политического процесса бегают толпы одержимых мыслью «получить деньги от Березовского» или борцы с «агентурой Березовского». Это уже стало тяжкой политической болезнью России. Надо понять, что Березовский не всемогущ, что он не могуществен, и что он не является ни заказчиком, ни идеологом идущих процессов. В крайнем случае — он посредник, одержимый подчеркнуть свою роль. Наиболее же вероятно, что и Березовский, и те, кого он финансирует, и те, кто его ненавидит, в одинаковой степени сейчас проходят кастинг на роль «русских оранжевых». Березовский заинтересован в том, чтобы заказ на революцию достался именно ему. Однако пытаться бороться с посредником — не совсем верно. Более эффективно было бы отсечь посредника от заказчика, и вообще блокировать большинство возможностей воздействия на внутриполитическую ситуацию извне.
— А какова в этих процессах, на Ваш взгляд, роль СМИ?
— Вполне традиционна. Поле боя информационной войны. Желательно, конечно, оборудовать поле боя с максимальными удобствами, изменить нынешнюю ситуацию, когда большая часть прессы с идеей что «спасать Россию не надо, пусть подыхает» вполне согласна. Прежде всего это касается печатных СМИ, там ситуация у власти хуже всего. В Интернете есть равновесие. В электронных СМИ у власти командные высоты, которые для нее главное сохранить и эффективно использовать. Но главное в этой борьбе в информационном пространстве — точность стрельбы и ее скорострельность. Умение эффективно отбивать информационные удары. И тут у «не наших» пока есть очевидное преимущество, которое надо хотя бы сравнять. Научиться наносить удары первыми.
Беседовала Инесса Ульянова
03.03.2005
