 |
| Единое Отечество, Одесса | 04.03.2005 |
Поэтому заявление главы Генерального штаба Вооруженных сил РФ генерала Юрия Балуевского о том, что прямой угрозы агрессии против России со стороны иностранных держав сегодня не существует, прозвучало слишком оптимистично. Как и его оценки состояния армии, у которой появилась «уникальная возможность разогнуть спину» благодаря тому, что сегодня основной целью государственного руководства стало развитие благосостояния населения (?).
Похвастался начальник Генштаба в своем выступлении 1 марта и «созданием вооружений и военной техники не просто следующего поколения, а через поколение», которой в ближайшее время будет оснащена армия, приведя в качестве примера мобильный ракетный комплекс сухопутных сил «Искандер», который, по словам Балуевского, является «системой будущего». Также руководитель Генштаба отметил важность оптимизации структуры своего ведомства, в результате чего основной его функцией стало стратегическое мышление: анализ, прогноз, поиск форм и способов действий ВС в изменившихся условиях, в соответствии с новыми угрозами и задачами (?!).
Прокомментировать довольно противоречивое заявление Балуевского МиК попросилЛеонида Ивашова, генерал-полковника, вице-президента Академии геополитических проблем:
— Это не первое высказывание Юрия Николаевича Балуевского, которое вызывает путаницу в военных, и не только в военных умах. Что означает его заявление?
Первая позиция — не существует прямой агрессии против России. Но, ведь, посмотрите, и министр обороны С. Иванов неоднократно делал вывод, и президент В. Путин тоже — они заявляли о том, что против России идет война. А как война может идти без агрессии? Формы агрессии могут быть разные. Это — первое противоречие.
Второе — когда утверждают, что военной угрозы нет, возникает вопрос: а для чего тогда нужна армия? Для чего нужны силовые структуры? И для чего вообще-то Генеральный штаб нужен, если сегодня мы наблюдаем такую благостную картинку, что нам никто не угрожает?
И этим самым Юрий Николаевич, а он делает это уже не раз, как бы подыгрывает вот этой достаточно агрессивной стратегии США и политике НАТО. И, особенно, линии на окружение России сетью военных баз. А каждая база, каждый военный объект, имеет такое свойство — проецировать военную силу. И у меня возникает вопрос: а для чего тогда вокруг России сегодня наращивается военная инфраструктура, модернизируются различные подразделения, причем разворачиваются они уже как бы в странах Запада, молодых членах НАТО — Польше, Латвии, Литве, Эстонии? Там эта инфраструктура разворачивается в нашем направлении. Даже старые аэродромы советского периода получают этакую восточную направленность. И все это вызывает большие сомнения.
Плюс, мы внимательно отслеживаем — Академия геополитических проблем вместе с независимым агентством «НАМАКОН», которое образовали опытнейшие разведчики — те разработки, которые осуществляются мозговыми трестами США для Пентагона, для Объединенного комитета начальников штабов, для Государственного департамента, ЦРУ и т. д. Эти заказы щедро оплачиваются и результаты этих исследований принимаются, по сути, на вооружение.
И последний, достаточно объемный документ, который мы получили, его делала REN-corporation и ряд других центров по заказу Объединенного комитета начальников штабов вооруженных сил США, называется так — «Обеспечение доступа вооруженных сил США в стратегические районы». И там есть конкретно отработанный план операции против наших Ленинградской и Калининградской группировок войск по отторжению Калининградской области. И соотношение сил там прописано, и наши мобилизационные возможности указаны. И состояние наших систем вооружения проанализировано. И, обобщая наш военный потенциал, они выстраивают свою военную операцию, где нас кроме как противником не называют.
Условия возникновения этого вооруженного конфликта или войны они прописывают достаточно точно — первой причиной, из-за которой может возникнуть вооруженный конфликт, они называют ощущение Россией себя в положении обложенного в берлоге медведя, то есть, окруженную военными базами.
С другой стороны, США не приемлют позицию России в отношении Ирана. И вот это — еще одна основа для вооруженного конфликта. Дальше прописываются элементы чисто военной операции. Как можно не верить этому и не реагировать, если это не чье-то там публичное заявление и не статья журналиста или даже военного специалиста, а документ, принятый Объединенным комитетом начальников штабов и даже смоделированный на командно-штабной игре-семинаре — так они это называют?
Кроме того, надо учитывать то, что у нас происходит в большом кавказском регионе — ведь удары по Ирану, которые сейчас планируются, они обязательно вызовут дестабилизацию всего этого кавказского региона. И говорить, что это не представляет угрозы, весьма и весьма сомнительно!
— Ну, а как обстоят дела с новейшим вооружением нашей армии, которым хвастался и Иванов, говоря про «Тополи», и Балуевский, говоря про «Искандеры»? По их словам, эти новейшие технические разработки, которые поступят на вооружение армии, позволят противостоять любым угрозам. На ваш взгляд, как на самом деле оснащена армия?
С пропагандистской точки зрения такие заявления, может быть, и оправданы, чтобы не только пессимизм присутствовал, но и имел место оптимизм, и в армии, и в обществе. И что касается нашего научного потенциала в создании такого оружия, то он пока сохраняется.
Но мы прекрасно видим, что этот потенциал тает. Во-первых, в большинстве своем в этой сфере работают люди, представляющие еще советскую научно-конструкторскую школу. И каждый год они выходят из боевого строя, а вот молодой талантливой замены сегодня им нет, ее слишком мало. Непрестижной становится эта работа, она малооплачиваемая и без каких-то масштабных перспектив. И молодежь туда просто не идет — на ту зарплату и на то денежное довольствие, которые платятся, молодежь просто не может создать нормальную семью. Это во-первых.
Во-вторых, неслучайно, что и «Тополь», и «Искандер» — это разработки советского периода. И я, работая в центральном аппарате, внимательно отслеживал все эти темы, и это именно все разработки того периода. Да, безусловно, вводится на вооружение и что-то новое, но основа лежит в советском периоде.
Конечно, это интересные типы вооружений. Но вопрос состоит вот в чем: существует ли кооперация для их масштабного производства, потому что сегодня оборонно-промышленный комплекс приватизируется и в целом разрушается? И возможностей для массового производства не только этих новейших систем, но и других традиционных видов вооружения у нас немного. И эти возможности сокращаются.
Кроме того, сделать опытный образец для выставки — это одна ситуация. А вот насытить военными системами пятого или шестого поколений армию — пока не получается, хотя на выставках у нас все хорошо.
Но ни одного образца сегодня тех самых военных вооружений, даже тех, которые мы продаем за рубеж, у российской армии по многим направлениям просто нет. А значит, нет школы освоения этой техники, нет школы ее боевого применения. И мы просто разглядываем картинки.
Ну и финансирование, особенно монетизация льгот, ведь она скорректировала направление военно-технического оснащения армии! То, что планировалось направить на единичные закупки новейших образцов, сегодня разворачивается на затыкание дыр в социальной сфере. Поэтому я, поддерживая то, что Юрий Николаевич вселяет какую-то уверенность и рисует перспективу, на этом бы не останавливался, а наоборот, оказывал бы какое-то давление, чтобы все эти заявления реализовывались.
Мы ведь подобные заявления, и решения, и указы президента, слышим уже 15 лет. Вся суть военной реформы сводилась как бы к трем направлениям. Первое — сокращение численности вооруженных сил. Второе — сокращение боеготовых соединений, частей, системы вооружений и т. д. И третье, что как бы подводило итог первым двум направлениям военной реформы — это оснащение этой небольшой, сокращенной армии, то есть, меньшего числа частей и соединений самой современной техникой. Об этом заявлял и Ельцин постоянно, эти заявления мы и сегодня слышим.
Но если первые два направления реализуются даже более высокими темпами, чем планируется, то третий аспект — оснащение армии современной техникой, он практически не реализуется. Это направление не реализуется, эта задача не решается. И в этом заключается опасность.
Армия сокращается, армия деградирует, и даже та техника, которая сегодня есть на вооружении, она не эксплуатируется. И как можно считать летчика летчиком, воздушным бойцом, если он приходит и только на стоянке протирает пыль с самолета? Как можно считать моряком офицера, который смотрит на свой корабль месяцами и годами как стоящий на причале? И так по всем направлениям.
Поэтому, мне кажется, что Юрий Николаевич именно понимая нынешнее деградирующее состояние армии и ее слабину, пытается как бы оправдать все это тем, что у нас сегодня нет военных угроз. Также мне кажется, что он сегодня превращается в такого идеологического, пропагандистского работника, снижая свою роль начальника Генерального штаба.
— В этой связи возникает такой вопрос. Проблем в армии очень много, но и противоречий очень много в высказываниях министра обороны и главы Генштаба. Подчас они противоречат сами себе. Может быть, пришло время внести изменения в концепцию национальной безопасности, в военную доктрину? Ведь геополитическая обстановка, расклад сил в мире за несколько лет изменились очень сильно — Европа интегрируется, НАТО расширяется, а мы — мечемся, но ничего не меняем…
Вы знаете, у нас не очень уж старая концепция национальной безопасности, и военная доктрина тоже — это 2000 год. И там выводы сделаны, в том числе, в отношении НАТО. В военной доктрине подчеркнуто, что расширение НАТО для нас представляет военную угрозу.
Я бы эти документы кардинально не менял, оставляя основу, но вносить определенные изменения в установленном порядке можно.
В то же время, я боюсь, что если сегодня сядут переписывать и концепцию национальной безопасности, и доктрину, то при нынешних подходах и при нынешних министре обороны и начальнике Генштаба, мы получим, что у нас, кроме терроризма, никаких угроз нет!
А что такое ставить такую задачу вооруженным силам, имея в виду, что здесь есть стратегический ядерный компонент, есть мобильные соединения сухопутных войск, есть корабельные и авиационные группировки и т. д. Как им быть в борьбе с этим пресловутым терроризмом? Это что, значит, что мы всё должны перенести в систему полицейских функций и задач?
Но этого делать нельзя. Потому что сегодня существуют у наших границ мощнейшие группировки иностранных войск, и мы на этих важнейших стратегических направлениях не имеем ни то, что паритета, но даже не имеем оборонительного соотношения по силам общего назначения. По авиационным группировкам у нас тоже провалы большие и т. д.
И если мы сегодня только сосредоточимся на Усаме бен Ладене, как главном объекте угрозы, то мы дезориентируем армию и превратим ее в какую-то полицию.
— Чего же тогда не хватает? Как собрать армию в единый организм, да и в системе военного управления единой политической воли пока не видно.
Но вот, Юрий Николаевич говорит, что сейчас Генеральный штаб оптимизирован, он был избавлен от подразделений административно-хозяйственного направления. Ну, во-первых, я с этим не согласен. А что тогда делал тыл вооруженных сил? Что делали другие управления и службы? Генштаб координировал и вырабатывал задачи, в основном, на военное время. И Генштаб не занимался хозяйственной деятельностью. Может быть, какие-то генералы из штаба занимались личной хозяйственной деятельностью, но Генштаб этим никогда не занимался! Не нужно критиковать советский и постсоветский Генштаб.
И тот же Балуевский говорит, что теперь основной функцией Генштаба стало стратегическое мышление. В принципе, это хорошо! Но это не новизна! Ведь именно Генштаб всегда называли и мозгом армии, и даже мозгом страны — были такие эпитеты. Так что вопрос не в том, что Генштаб перестал вдруг мыслить, а сейчас ему эту функцию предали. Другое дело — как используется эта стратегическая мысль.
Я был свидетелем того, когда многие, особенно при генерале армии Квашнине, когда он возглавлял Генеральный штаб, наработки наших действительно выдающихся стратегов просто выбрасывались в корзину или где-то подшивались в дела — потому что, то ли Борис Николаевич Ельцин что-то сказал, то ли еще кто-то. Как мы сейчас наблюдаем, когда говорят, что нет у нас противника. И начинаем ломать всю стратегическую мысль и, в целом, военную стратегию.
Поэтому сегодня нужно не искать вот эти пропагандистские моменты — что мы заставили генералитет мыслить, как будто там раньше одни тупицы в генеральских погонах сидели — это оскорбление. Мы видим, что именно в годы великой Отечественной войны наша стратегическая мысль во главе со Сталиным, Жуковым, Василевским — стала самой передовой в мире, она превзошла немецкую военную стратегию и т. д. И послевоенные наши органы управления базировались именно на поддержании той стратегической мысли, которая была развита в годы войны, и на ее основе строились вооруженные силы, разрабатывались концепции, военные доктрины и т. д.
И мне кажется, что сейчас, безусловно, необходимо определиться с обликом вооруженных сил. Какую армию мы хотели бы видеть в 2010, 2015 году и т. д. И для того, чтобы это определить, мы должны внимательно разобраться с характером нынешних угроз нашей безопасности, и, в первую очередь, с военными угрозами, и спрогнозировать, какие угрозы будут именно к 2010, 2015 годам и т. д. И только на этой основе мы можем строить вооруженные силы. Просто объявить, что таких угроз нет, и сделать вывод, что ничего не нужно делать, а только ходить, морщить лбы и думать — это опасно для безопасности страны.
Пресс-служба ИА «НОВОРОССИЯ»
03.03.2005
