Уфимская смута: взгляд через столетие

К 100-летию революции 1905 года

Целый век прошел со времен бурной революции 1905 года. Прошли годы, когда было принято рассматривать события через призму пролетарской революции. По иному взглянуть на события столетней давности в Уфе нам помогла изданная в 1906 г. в Санкт-Петербурге книга с многозначительным названием «Государственная измена», которая хранится в Книжной Палате Республики Башкортостан.

«Второе Чикаго»

В 1905 г. революционное движение, заставшее власти врасплох и характеризующееся многочисленными террористическими актами против представителей государственной власти, вооруженными восстаниями и общественными беспорядками, встретило активное стихийное сопротивление со стороны обывательского населения, все больше проявлявшего недовольство затянувшимися политическими забастовками и стачками.

Одним из наиболее «революционизированных» регионов в то время была территория современного Башкортостана, называемая «красной» губернией.

На рубеже XIX—XX вв. столица Уфимской губернии довольно быстро превращается из тихого провинциального городка в крупный торгово-промышленный и административный центр на железнодорожном пути в Сибирь. Преобладание приезжих мигрантов (вчерашних крестьян, рабочих, политических ссыльных и др.) над коренными уфимцами усиливали опасность распространения радикальных идей среди населения города, который в газетах называли «вторым Чикаго». К началу первой революции Уфа уже имела прочную славу центра деятельности южноуральских революционных организаций.

До 1905 г. местные власти довольно умело справлялись с управлением в столь многонациональном регионе. Хотя уже тогда стало заметным усиление революционного движения в Уфимской губернии. Об этом свидетельствовали, например, златоустовские события в 1903 г. Тогда мирное выступление рабочих г. Златоуста было подавлено силой.

19 января 1905 г. в железнодорожных мастерских состоялся двухтысячный митинг, на котором звучали речи местных социал-демократических лидеров с призывами поддержать протест против разгона мирного шествия рабочих в Петербурге 9 января. Тогда большевики организовали сбор средств в пользу жертв самодержавия. В марте со своими экономическими и политическими требованиями выступили служащие железнодорожной станции Уфа. Но в целом, революционная пропаганда еще не имела значительного успеха.

Ситуация изменилась летом 1905 года, когда в Уфу губернатором был назначен Болеслав Цехановецкий. Ранее он служил вице-губернатором в Пермской, а затем в Смоленской губерниях, и завоевал там славу сочувствующего конституционно-либеральному движению. В дальнейшем он неоднократно оказывал поддержку либеральным деятелям земско-городского самоуправления, освобождал их от административных наказаний, наложенных предыдущими руководителями края. Такое поведение губернатора способствовало стремительному усилению либерального и революционного движения в губернии.

В июле 1905 г. провели забастовку рабочие железнодорожных мастерских, депо, меднолитейных мастерских, завода Гутмана, телеграфисты и ряд других предприятий. Однако многие рабочие не разделяли политические требования свержения монархии, считали имеющийся уровень доходов относительно достаточным и не хотели терять существующий заработок. Часть рабочих, не участвующих в забастовке, на упреки товарищей предпочитала отмалчиваться, а другие ругались: «Против Царя идете».

Дни октябрьской свободы

Большое влияние на обстановку в стране оказала Всероссийская октябрьская политическая стачка (7−25 октября 1905 г.). Выдвигались как экономические (введение 8-часового рабочего дня), так и политические (введение демократических свобод, свержение самодержавия, созыв Учредительного собрания) требования. Когда о стачке узнали в Уфе, то 12 октября вечером на станции «Уфа» забастовали телеграфисты. А через день к ним присоединились железнодорожные рабочие, и движение поездов через Уфу прекратилось. Одновременно с железнодорожниками забастовали уфимская губернская земская управа, городской банк, городская управа, некоторые из больших заводов и торговых предприятий города.

Жизнь рабочих превратилась в ежедневные хождения по демонстрациям. Октябрьские забастовки серьезно сказались на экономической жизни города. Сын рабочего Алексеева вспоминал о тех днях: «Все эти дни отец где-то пропадал. Домой приходил радостный, усталый. Работу совсем забросил. Чего он радуется, думал я, мы второй день без обеда, на одном хлебе, а ему хоть бы что». На революционных манифестациях приезжие ораторы и некоторые местные интеллигенты вели социалистическую пропаганду. Главным агитатором был широко известный в революционной среде «Николай Иванович» — большевик Элькинд. В одном из своих выступлений он даже объявил себя «Николаем III».

14 октября, с утра в Уфимских железнодорожных мастерских раздался гудок, означающий начало забастовки. Революционеры сурово пресекали попытки некоторых мастеровых остановить стачку. Несогласные с прекращением работ — мастер токарного цеха Балашов и помощник мастера вагонного цеха Петр Козин — под общий смех были вывезены на тачке за проходную. При этом Балашову на голову надели мочальный куль из-под угля.

Ораторы с пением революционных песен и красными знаменами впереди трехтысячной толпы рабочих двинулись от станции в город по Центральной (ныне ул. Ленина — К.М.) улице. Колеблющиеся рабочие были поставлены в середину, а по краям и сзади стояли члены боевой дружины. Возле Достоевской улицы их встретила рота солдат Челябинского полка под командованием капитана Безбородова. После предупреждения часть демонстрантов разбежалась, часть вернулась, разойдясь около сада Общества трезвости (ныне — парк им. И. Якутова — К.М.).

15 октября забастовали служащие губернской земской управы и городской управы. Затем забастовали учащиеся землемерного училища, гимназисты, реалисты и семинаристы. В железнодорожных мастерских был избран стачечный комитет из 25 человек. В документах стачкома на первом месте стояли политические требования. К вечеру стачечный комитет приобрел в городе оружие и патроны. Через пару дней во время митинга в Ушаковском парке манифестанты начали открытый сбор денег на оружие для «вооруженного восстания».

Уфимский купец Г. А.Бусов, организатор монархического движения

На третий день после начала забастовки — 16 октября — среди железнодорожных рабочих обозначился раскол. Проявили желание начинать работать вагонный, кузнечный и бандажный цеха. Постепенно народ начал осознавать необходимость объединения для противодействия революционному движению, которое практически парализовало хозяйственную жизнь губернии. Появились организаторы кружка патриотов, выступающих за прекращение забастовок и возвращение жизни города в нормальное русло. Главными среди них были железнодорожные подрядчики Григорий Бусов и Клементий Лаптев, а также священник Симеоновской церкви Николай Афанасьев.

17 октября на площади перед Симеоновской церковью, недалеко от железнодорожных мастерских, священник Афанасьев в своей проповеди призвал рабочих к верности присяге, данной государю: «Братья и сестры во Христе! Настали черные дни. Хотят пошатнуть нашу веру в Царя и православную веру! Это делают социалисты и крамольники, которые хотят подорвать веру в Царя-батюшку, помазанника Божиего, они смущают вас, они исполняют волю дьявола. Будем же бороться против них с крестом и Евангелием! Защитим Веру, Царя и Отечество! Мы должны искоренить эту крамолу. Примем нерушимую присягу Царю-батюшке!».

Во время молебна на площади стояли пятеро революционеров, которые стали смеяться над молившимися, говоря, что они поклоняются идолам, которые их все-таки не избавят от влияния «сознательных» рабочих. Один студент Хаскин воскликнул, обращаясь к рабочим: «Чем обращаться к богу, лучше было примкнуть к нам. Мы вернее, чем ваш бог, добьемся осуществления требования рабочих». Возмущенные женщины обратились за помощью к стоявшим рядом мужьям, и в результате революционеры были окружены и осыпаны ударами. Полиция с большим трудом вытащила их из ожесточенной толпы.

В это время по пути в мастерские мимо Симеоновской церкви проезжали известные социал-демократические деятели Нагибин, Елисеев и Рыбников с революционными прокламациями. Увидев толпу, они остановились и закричали: «Свобода!». Ехавшие тут же были окружены и избиты разъяренной толпой.
Критика Царя и Церкви воспринимались частью общества как прямое оскорбление их патриотических и религиозных чувств, усугубляя и без того ущемленное национальное самолюбие в связи с поражением в русско-японской войне 1904−1905 гг. Внутренняя смута виделась ими как одна из причин этого поражения и ухудшения экономической ситуации в стране. Зажиточные горожане тогда возмущались: «Почему это губернатор бездействует? Окружить бы парк, казаков побольше, да и задать им свободу».

Вскоре в Уфе был получен Манифест 17 октября с дарованием основных гражданских свобод и обещанием в ближайшем будущем созвать законодательную Государственную думу. Консерваторы расценили его как вынужденную уступку Царя оппозиционному движению. Либералы и революционеры посчитали эту уступку явно недостаточной.

Тем временем на станцию «Уфа» на специальном поезде приехала делегация забастовщиков из Самары. Начальник жандармов станции «Уфа» первоначально арестовал их, отобрал огнестрельное оружие и революционные прокламации, призывающие рабочих к вооруженному восстанию. Но по требованию губернатора Б.П.Цехановецкого пришлось всех отпустить и возвратить изъятые вещи.

«Красный» губернатор

20 октября чиновники губернского правления, губернского по земским и городским делам присутствия, канцелярии губернатора посчитали необходимым донести до центральной власти об изменнических действиях Цехановецкого. Они послали несколько телеграмм на имя Императора, министра Императорского Двора барона В.Б.Фредерикса, товарища министра внутренних дел Д.Ф.Трепова. В телеграммах они жаловались на своего непосредственного начальника, который со дня своего появления в Уфимской губернии «вступил в тесную связь с местными революционными деятелями», «открыто объявил, что он не сторонник самодержавия, пропагандировал скорейшее ограничение власти Государя конституцией». Редко в каком крае можно было увидеть губернатора, шествовавшего на леворадикальном митинге «под развернутыми красными флагами с пением революционных песен» и вместе с манифестантами кричавшего «Долой царя!».

Под давлением агитаторов он согласился отстранить с должности ряд сотрудников полиции, противодействующих революционерам, приказал войскам не препятствовать манифестантам, разрешил напечатать революционную прокламацию в губернской типографии и вооружиться на городские деньги для нападения на войска и полицию.

Оружие в оружейных магазинах стало достаточно быстро раскупаться революционерами. Распространение оружия резко осложнило криминогенную обстановку в городе. Вскоре произошло ограбление винной лавки и типографии, а также серия террористических актов с использованием бомб.

По распоряжению губернатора полицейские посты были сняты. Поздно ночью представители уфимского дворянства, вместе с губернским предводителем князем А.А.Кугушевым, пришли к губернатору и настойчиво потребовали от него охраны города войсками. Губернатор согласился сделать распоряжение о прогулке солдат с музыкой по городу на следующий день и о патрулях по ночам.

Красная сотня и черная сотня

В последней декаде октября в Уфе прошел ряд патриотических манифестаций. 22 октября по улицам города раздались звуки военной музыки. От Уфимских железнодорожных мастерских с иконами, портретом императора Николая II и национальными флагами шла толпа патриотически настроенных рабочих, приглашенных на контрманифестацию подрядчиком Бусовым и купцами-старообрядцами Лаптевым и Рыбиным. Целью манифестации было показать, что народ не поддерживает революционные идеи. В толпе были офицеры, солдаты, женщины, чиновники, купцы и простые горожане.

Уфимский рабочий В.Т.Глебов, один из лидеров местного отдела Союза русского народа

Затем на соборной площади (на территории современного Башкирского государственного академического театра драмы им. М. Гафури — К.М.) архимандритом Андроником (Никольским) был отслужен молебен. Он призывал многотысячную толпу перед Кафедральным собором «дружно приступить к мирному труду», «чтобы кончился тот вредный для всех застой». После выступил губернатор Цехановецкий. Он объяснил свои уступки леворадикалам в предыдущие дни тем, что был оставлен один на один с революционерами и потому боялся.

У губернаторского дома народом было принято решение послать Императору верноподданную телеграмму о том, что уфимский народ остался верен ему, как самодержцу. Затем толпа потребовала от губернатора восстановления в должности отстраненных им ранее от своих должностей сотрудников полиции: полицмейстера Г. Г.Бухартовского, пристава И.Ф.Андреева и околоточного надзирателя Ташкинова. Губернатор, как и ранее в дни революционных митингов, торопливо соглашался на все требования.

Подойдя к дому полицмейстера, толпа вызвала Генриха Бухартовского и сообщила о восстановлении его губернатором в должности. Ему сделали такую восторженную овацию, что он даже заплакал от справедливой оценки народом его деятельности.

Появление на улицах города ликующей толпы с пением молитвы, с иконами, царским портретом и развевающимися национальными флагами сразу внесло успокоение среди населения. Попрятавшиеся горожане стали выходить из своих домов на улицу. Слышались возгласы: «Наша взяла! Долой „Николая Ивановича“! Надрожались мы из-за них! Ночей не спали! Ура Государю, Царю Самодержавному!».

Уфимский рабочий П.Т.Михайлов, один из лидеров рабочего монархического движения

На следующий день, 23 октября прошла вторая, еще более массовая патриотическая манифестация. В 11 часов утра от Дворянского собрания (ныне здание Уфимского государственного института искусств на ул. Ленина — К.М.) отошла группа людей с флагом, на котором было изображение черного двуглавого орла на желтом фоне. К этой группе у Соединенного собрания, что на Александровской (ныне К. Маркса — К.М.) улице присоединились рабочие из железнодорожных мастерских и жители близлежащей Софроновской слободы с портретами царя и царицы, с трехцветными и белыми флагами с надписями: «Боже Царя храни!», «Да здравствует Царь свободного народа!».

Кода шествие подошло к Кафедральному собору, на площадь вышло духовенство, и начался молебен о здравии Императора. Общая численность участников патриотической манифестации составляла около 20−30 тысяч человек, что было намного больше количества участников предыдущих антиправительственных манифестаций.

Процессия подошла к губернаторскому дому. Священник железнодорожной церкви И. Райский вручил губернатору текст телеграммы от населения и потребовал, чтобы он без исправлений послал ее Императору. Губернатор пообещал сделать это. Затем толпа последовала к дому оренбургского муфтия Султанова. Муфтий вышел и произнес речь в знак добрых отношений между русскими и башкирами. Татары кричали: «Да здравствует Царь!» Дальше многонациональная манифестация с пением национального гимна «Боже, Царя храни!» прошла к женскому монастырю, где ее встретили колокольным звоном.

В это время часть толпы отделилась и направилась в другую сторону, где разыгралась настоящая трагедия. Железнодорожный рабочий Какаулин, несший флаг, подплясывал и вел себя вызывающе. Его сдерживали, полагая, что он нетрезв, и уговаривали вести себя прилично. Но последний не успокаивался. В один момент он проткнул флагом портрет императора Николая II. Видя повреждение портрета царя, из толпы послышались крики: «Царя ударил! Держи злодея!» Между тем, Какаулин ударил купца И. Пантелеева (будущего лидера одной из монархических организаций Уфы — К.М.), пытавшегося отнять у него флаг, и бросился бежать. Стоило кому-то указать, что это — «красный», что он сделал это умышленно, как его схватили и начали бить. Били мужчины и женщины, православные и мусульмане. По свидетельству очевидцев, «неистовствовали больше женщины торговки».

Окровавленные останки Какаулина подняли и понесли по Александровской (ныне К. Маркса — К.М.) улице, неся флаги и разорванный портрет. Навстречу попался Матвей Руккер, принимавший активное участие на революционных митингах.

«Изменник! Ихней шайки!» — закричали в толпе. Руккер попытался было вытащить револьвер, но тут же был смят толпой. Из его разорванной одежды посыпались революционные прокламации. За Руккера попытался вступиться член городской думы Пашкин, избранный революционерами членом Комитета общественного спокойствия, и также был избит.

Рев толпы проносился по улицам города. Находившаяся в земской управе боевая дружина срочно покинула помещение. Революционные лидеры, услышав, что толпа выкрикивает их имена как изменников, поспешили покинуть город. Разгромив несколько еврейских магазинов и квартир революционной интеллигенции, к вечеру черносотенная толпа двинулась назад к железнодорожной станции и там разошлась.

Было бы неверным говорить о преднамеренном планировании экстремистских действий в имеющих место избиениях представителей революционного лагеря во время проведения патриотических манифестаций 22 и 23 октября 1905 г. Так, губернский предводитель дворянства князь А.А.Кугушев вместе с тремя уездными предводителями дворянства в информационной телеграмме, помещенной в общероссийском «Новом времени», отмечали, что во время проведения огромной патриотической манифестации 23 октября в Уфе трое забитых до смерти оказались жертвами «случайной народной расправы, при условиях, исключавших возможность предупреждения этих случаев».

Скорее всего, что это была своего рода защитная реакция патриархально настроенной части населения, сбитой с толку последними событиями и раздраженной революционными забастовками и демонстрациями. Стихийная рефлексия на революционный бунт перешла в ответную волну агрессии. Кровь, пролитая в ходе монархических манифестаций, не была спланированной, а явилась результатом вышедшей из-под контроля организаторов стихийной волны насилия малообразованной и грубой толпы.

Следует отметить, что национальный состав самих участников патриотических манифестаций был довольно пестрым. В них участвовали представители как славянских, так и местных тюркских народностей. Покровителем монархистов являлся поляк католического вероисповедания, уфимский полицмейстер Генрих Бухартовский. А один из активных организаторов патриотических шествий в Уфе — священник Н. Афанасьев — оказался сыном крещеного еврея. Эти факты опровергают распространенное мнение о чисто русском национальном составе консервативно-монархического движения. В нем принимали участие представители различных национальностей.

Усиливающее влияние консерваторов позволило им добиться отстранения заигрывающего с революционерами губернатора Цехановецкого. Один из чиновников уфимского губернского правления Н.Н.Жеденов поехал в Петербург, чтобы донести до власти о действиях уфимского губернатора. По пути он остановился в Москве и 20 ноября 1905 г. на съезде Монархической партии сделал об этом публичный доклад, который на следующий день был напечатан в «Московских ведомостях». Затем в столице он добился приема у министра внутренних дел П.Н.Дурново, который внимательно выслушал рассказ посетителя. Через день состоялся пятичасовой публичный доклад о событиях в Уфе на заседании старейшей монархической организации — Русского собрания. Присутствовавшие на докладе влиятельные чиновники подняли общественное мнение против уфимского губернатора Цехановецкого, и через неделю тот был переведен в другую губернию. Так закончилось длительное противостояние уфимских монархистов с губернатором Цехановецким.

В ответ на активизацию революционного движения в Уфе стало организационно оформляться консервативно-монархическое движение. Первоначально монархическое объединение получило название «Уфимского патриотического общества».

Параллельно с этим 1905 г. в Уфимских железнодорожных мастерских обнаружилось все усиливающееся политическое разделение рабочих на две группы противоположных настроений: революционного (так называемая «партия Якутова» под руководством Уфимского комитета РСДРП) и консервативного (формирующееся Патриотическое общество рабочих). К началу ноября 1905 г. так называемая «партия патриотов» окончательно отделилась от «партии Якутова». Для обсуждения своей дальнейшей деятельности патриоты-железнодорожники собирались в здании Общества трезвости (на территории современного парка им. И. Якутова — К.М.).

Однако первое время Патриотическое общество рабочих, несмотря на численное превосходство над революционерами, не пользовалось решающим влиянием. Социал-демократы имели собственную боевую дружину, вооруженную револьверами. К тому же революционеры пользовались покровительством железнодорожной администрации. Напомним, что в октябре 1905 г. начальник мастерских Лопатто отказал депутации рабочих-патриотов, просивших о прекращении забастовки и возобновлении работ в мастерских. Не желающих присоединиться к забастовке не пускали на трибуну митингов, запугивали физической расправой или увольнением с работы. По требованию «партии Якутова» в октябре-ноябре 1905 г. даже увольнялись рабочие «патриотической партии».

К концу 1905 г., когда значительная часть рабочих устала от политических потрясений, ситуация изменилась и влияние патриотов в Уфимских мастерских стало доминирующим. Если в их рядах насчитывалось до 1400 рабочих, то у социал-демократов и эсеров соответственно — 658 и 53 человека.

Восстание «декабристов»

Именно патриотическая позиция этого большинства, поддержавшего власть, сорвала попытку боевиков-революционеров 7−9 декабря 1905 года вооруженной силой захватить контроль над Уфимскими железнодорожными мастерскими.

Тогда революционные рабочие железнодорожных мастерских решили присоединиться к Московской всеобщей политической забастовке и 7 декабря в 3 часа дня по сигналу гудка прекратили работу и направились на митинг. В ходе забастовки на базе стачечного комитета был организован Совет рабочих депутатов, председателем которого был избран слесарь мастерских, большевик Иван Якутов. В соответствии с заранее разработанным планом Совет решил взять под контроль железнодорожный узел. На станции Уфа революционные дружинники выставили посты на телеграфе, в кассе, конторе начальника железнодорожной станции и депо. Была установлена связь с самарскими забастовщиками.

9 декабря в сборном цехе мастерских Совет рабочих депутатов созвал общегородской митинг для обсуждения вопроса о вооруженном восстании. Всего тогда в забастовавших мастерских собралось около 400 рабочих и горожан. Иван Якутов призвал присутствующих дать вооруженный отпор окружившим мастерские отрядам полиции, казаков и солдат. Подошедший для переговоров с восставшими комендант станции «Уфа» Беляев был ими арестован. Жандарм Полетаев, казачий офицер Бикулин и начальник станции также были взяты мятежниками в заложники.

Вооруженные беспорядки в Уфе

Митингующие отказались добровольно разойтись, а после второго предупреждения боевики бросили в войска несколько заранее приготовленных самодельных бомб и открыли огонь из револьверов. Войскам, которые первоначально шли с незаряженными ружьями, пришлось отойти на возвышение и оттуда производить выстрелы. Начался настоящий бой. В результате было ранено 9 солдат, один из них — Драгин — смертельно. Со стороны рабочих потерь не было. Под давлением войск и полиции, которым помогали рабочие-патриоты, участники митинга прекратили сопротивление и разными путями вышли из мастерских. Многие ушли за реку Белую. Черносотенцы тогда по-своему перепели известную революционную песню: «Марш, марш вперед / За Белую через лед!».

Захваченные восставшими заложники были освобождены. Полицией по горячим следам было задержано 9 человек, двое из них оказались гимназистами.

Декабрьские события явились высшей точкой развития первой революции в Уфе и на Южном Урале. После этих событий начались массовые аресты и увольнения участников этих событий. За поддержку революционного движения были уволены даже начальник мастерских Лопатто и его помощник Петров.

Рабочие-патриоты, несмотря на угрозы со стороны боевиков, активно сотрудничали с полицией и указывали на лидеров революционных организаций. Также они выступали свидетелями по делу о восстании в Уфимских железнодорожных мастерских в декабре 1905 г.

В ответ социалисты применяли против патриотов методы политического террора. Так, 10 декабря 1905 г. революционеры бросили бомбу в рабочего-монархиста Кудряшева за то, что тот доносил коменданту сведения об их деятельности. Пострадавший остался жив, но ему взрывом оторвало ухо и повредило весь череп. Также революционерами был жестоко избит слесарь Степан Корнеев, как отошедший от их партии и присоединившийся к патриотам.

Если осенью 1905 г. Патриотическое общество рабочих представляло собой неформальное объединение монархистов, то в декабре оно получило свое организационное оформление. 6 декабря 1905 г., в «день Тезоименитства Его Императорского Величества» Николая Александровича, собравшимися рабочими Уфимских железнодорожных мастерских было образовано Патриотическое общество мастеровых и рабочих Уфимских железнодорожных мастерских. В принятой по этому случаю верноподданнической телеграмме железнодорожники писали Царю: «Мы верим, и детей наших научим верить, что православный русский Царь всегда был, и есть, и будет — Царем милосердия, правды, законности и порядка». Уже через два дня, 8 декабря в Уфу пришло известие, что Император с удовольствием прочитал телеграмму и поблагодарил Патриотическое общество рабочих за выраженные чувства.

Данное общество призывало рабочих объединиться под характерным для всех российских консервативно-монархических организаций лозунгом «За Веру, Царя и Отечество» не только для обеспечения заработка, но и для достижения благополучия всей страны. Девиз организации был таким: «В верности Родине — наша сила».

Через пару недель, 20 декабря выборные от Патриотического общества собрались для обсуждения вопроса о скорейшем возобновлении работ. Уже 29 декабря настоятель Вокзальной (Никольской) церкви священник Ипполит Петрович Райский сказал поучительное слово по поводу вреда, наносимого и частным лицам, и государству забастовками. После этого тысяча рабочих Патриотического общества приступили к работам в Уфимских мастерских.

Теперь прием рабочих шел по прошениям с обязательной дачей подписки не участвовать ни в каких запрещенных организациях и забастовках.

В начале 1906 г. к уфимскому губернатору Александру Ключареву, сменившему на своем посту враждовавшего с монархистами Цехановецкого, пришла депутация из 30 человек от Патриотического общества рабочих. Губернатор доброжелательно встретил делегацию и пожелал им «спокойного продолжения их мирной трудовой жизни на благо и умиротворение дорогой Родины».

Руководители декабрьского восстания в Уфе во главе с Иваном Якутовым были приговорены к смертной казни. Его именем сегодня называется уфимский парк, в котором столетие назад проходили столь бурные события.

Восстановление движения пассажирских и товарных поездов через Уфу способствовало нормализации обстановки в Уфимской губернии и по стране в целом. Революция пошла на спад.

Этому во многом способствовала деятельность таких народившихся по всей России многочисленных консервативно-монархических организаций, как Патриотическое общество мастеровых и рабочих Уфимских железнодорожных мастерских.
Константин Викторович Максимов, кандидат исторических наук (Уфа)