Годовщина забытой войны

175 лет тому назад началась очередная Русско-польская война

История России переполнена войнами. Но есть в их числе и такие, которые остаются неизвестными многим поколениям русским людей. Поразительно, но историю русско-польской войны 1830−31 гг., одной из самых тяжелых и кровавых в ХIХ столетии, игнорировали (впрочем, не по собственной воле), исследователи и царской, и советской, и современной «российской» эпохи. Если чего-то и узнает старательный студент о польской кампании тех лет, то это только о «польском восстании», лозунге «за нашу и вашу свободу», а также о том, что «передовая общественность» России сочувствовала восставшим полякам. О позиции в той войне Пушкина и большинства других деятелей русской культуры (видимо, недостаточно «передовых»), мало знают даже узкие специалисты в области культурологии и истории. Впрочем, те, кто получили образование в советские времена, как ни парадоксально, знают о той войне чуть больше, правда, исключительно потому, что Маркс часто упоминал о польском деле.

Но не надо считать, что до большевизма русские люди знали о той войне. Во времена Российской империи об этой войне стеснялись вспоминать. Во-первых, в России всегда старались не вспоминать о мятежах и внутренних конфликтах (ведь усмирение бунта в Царстве Польском полностью относилось к ним). Большинство поляков были лояльными подданными всероссийского императора, который, напомним, был также царем Польским, и поэтому в России старались не оскорблять национальные чувства поляков. Во-вторых, в условиях самодержавной монархии некорректно было вспоминать поведение Наместника в Польше, Великого Князя Константина Павловича. И вот стала польская война 1830−31 гг. для русских поистине неизвестной. Но, думается, будет преступно забывать о ратных подвигах наших предков. Тем более, что и стыдиться нам нечего. Та война была всего лишь очередной агрессией с Запада. Отражая эту агрессию, русские солдаты продемонстрировали образцы мужества и героизма, наши военачальники показали примеры полководческого дарования, а политическое руководство России во главе с императором Николаем I проявило стойкость и понимание всех стоящих перед страной проблем.

Причины войны 1830 года крылись не только в довоенных событиях. На чисто политические и военные обстоятельства наложили тяжелый отпечаток последствия русско-польских отношений минувших веков, позиция католицизма в отношении православной России, и, наконец, специфика польского менталитета. Поразительной особенностью поляков не только того времени, но, пожалуй, и современности, можно считать граничащее с патологией стремление захватить земли на востоке. Даже когда Польша бывала восстановлена в своих этнических границах, польские лидеры немедленно превращали земли собственно Польши в плацдарм для вторжение в Россию. И предыстория 1830 года не составляет исключения.

Польша (точнее, Речь Посполитая) была разделена в три приема в конце ХVIII века, причем Россия при разделе вернула себе лишь исконные земли Малой и Белой Руси. Показательно, когда польские деятели в 1795 году, когда Речь Посполитая прекратила существование, предлагали Екатерине II принять титул королевы Польши. Но российская императрица отвечала: «При разделе я не получила ни пяди польской земли. Я получила то, что сами поляки не переставали называть Червонной Русью… Не получив ни пяди польской земли, я не могу принять и титул королевы польской».

Собственно Польша, доставшаяся Австрии и Пруссии, была восстановлена Наполеоном в 1807 году в своих этнических границах в виде Герцогства Варшавского. Французский император использовал восстание поляков в тылу германских государств, и подарил Польше относительную независимость. Но ведь Наполеону пришлось иметь дело с поляками. Иметь государство, ограниченное лишь этническими границами расселения польской нации, было для надменных шляхтичей оскорблением. Чуть-ли не смыслом существования Герцогства Варшавского стала подготовка похода в Россию с целью возвращения «Забранного края» (так стали поляки называть западные губернии России, входившие ранее, до начала разделов в 1772 году, в состав Речи Посполитой). Разумеется, все это вполне устраивало Наполеона. Он понимал, что поляки будут ему верны, надеясь с помощью его «великой армии» отобрать у России прежние восточные «крейсы» (окраины).

Но даже сам Наполеон был удивлен прытью поляков, умолявших отправиться войной на восток. Бравый генерал Михаил Сокольницкий в начале 1812 года подал рапорт Наполеону, в котором говорилось, что «поляки все готовы пролить кровь за Наполеона <…>, чтобы освободить человеческий род от России <…> и навсегда преградить дорогу в Европе для империи Тьмы». И в июне 1812 года, начиная вторжение в Россию, в приказе по армии по случаю начала войны, Наполеон объявил: «Вторая польская война началась»! (Первой польской войной Наполеон называл войну 1806−1807 гг. против Пруссии и России, закончившуюся Тильзитским миром).

Чем закончилась война 1812 года, навсегда вошедшая в историю как Отечественная, а не ни какая-то «польская», хорошо известно. Но Россия проявила невиданную милость к поверженному союзнику своего главного врага. На территории большей части прежнего Герцогства Варшавского было создано Царство Польское. Это было независимое государство, имевшее свою конституцию, армию, и все прочие атрибуты государственности. Единственное, что связывало Царство с Россией, была личная уния — самодержавный император Всероссийский был одновременно конституционным Царем Польским. В качестве Наместника русского императора в Варшаве пребывал Великий Князь Константин Павлович. В 1831 году, в беседе с французским послом император Николай I с горечью перечислял все, что имела Польша под скипетром Романовых: «Покойный брат мой (Александр I) осыпал благодеяниями королевство Польское, а я свято уважал, все им сделанное. Чем была Польша, когда Наполеон и французы пришли туда в 1807 году? Песчаная и грязная пустыня. Мы провели здесь превосходные пути сообщения, вырыли каналы в главных направлениях. Промышленности не существовало в этой стране; мы основали суконные фабрики, развили разработку железной руды, учредили заводы для ископаемых произведений, которыми изобилует страна, дали обширное развитие этой важной отрасли народного богатства. Я расширил и укрепил столицу; существенное преимущество, данное мною польской промышленности для сбыта ее новых продуктов, возбудило даже зависть моих других подданных. Я открыл подданным королевства рынки империи; они могли отправлять свои произведения далеко, до крайних азиатских пределов России… Император Александр восстановил название королевства Польского, на что не решился даже Наполеон. Брат мой оставил за поляками народное обучение на их национальном языке, их кокарду, их прежние королевские ордена, Белого Орла, Святого Станислава и даже тот военный орден, который они носили в память войн, ведомых вами и против нас. Они имели армию, совершенно отдельную от нашей, одетую в национальные цвета. Мы наделили их оружейными заводами и пушечными литейными. Мы дали им не только то, что удовлетворяет все их интересы, но и что льстит страстям законной гордости…».

Но польские магнаты и шляхты не ценили эти благодеяния. И причина заключалась не в том, что польской национальной гордости было неприятно иметь монархом иноземца. В конце концов, более 400 лет Польшей правили чужеземные династии — литовские Ягеллоны, шведские Ваза, саксонские Веттины. Нет, главная причина недовольства польской знати заключалась в том, что «Забранный край» оставался в Российской империи. И именно борьба за Белоруссию и Правобережную Украину и составляла суть всех польских претензий.

Первоначально польские деятели пытались использовать доброжелательность и идеализм Императора Александра I. Под влиянием друга молодости, бывшего министра иностранных дел Российской Империи, князя Чарторыйского, Александр I в 1819 году собрался было присоединить к Царству Польскому западные российские губернии. Но тут вмешался великий русский историк Н.М.Карамзин.

Карамзин высказал царю свое «Мнение русского гражданина», назвав так поданную императору записку, осудив ошибочный курс Александра I в отношении Польши и западных губерний России. Намерение царя восстановить Речь Посполитую вместе с ее прежними владениями в Белоруссии и Правобережной Украине подрывало территориальную целостность Российской империи, разрывало только недавно, при Екатерине II достигнутое политическое единство Великой, Малой и Белой Руси. В довершение всего Россия своими руками создавала заведомо враждебное отношение к себе со стороны других государств-участников раздела Польши в конце XVIII в., вряд ли при этом надеясь надолго обеспечить себе дружественные чувства восстановленной Польши.

Карамзин был одним из самых ярких критиков замысла своего монарха. Его записка «Мнение русского гражданина», написанная 17 октября 1819 г. и прочитанная им в тот же вечер Императору, произвела на последнего сильное впечатление.

В том, что Польша в границах 1772 г. не была восстановлена — большая заслуга Карамзина. Впрочем, сам историограф не переоценивал свою роль в этом деле: «Россия удержала свои Польские области, но более счастливые обстоятельства, нежели мои слезные убеждения спасли Александра от дела, равно бедственного и несправедливого».

Потерпев неудачу при Дворе, польские деятели установили контакты с тайными обществами декабристов. И опять единственное, что требовали поляки от декабристов в обмен на помощь — получить «Забранный край». Но декабризм был раздавлен 14 декабря 1825 года, и полякам пришлось искать новые пути.

Как в Царстве Польском, так и в западных губерниях России, началось бурное формирование польских заговорщицких организаций, ставящих целью воссоздание Польши в границах 1772 года. В Царстве Польском эта деятельность значительно облегчалась тем, что Наместник Константин Павлович, женатый на польке и симпатизировавший польской аристократии, отличавшийся бурным темпераментом, но при этом отходчивый и доверчивый, оказался не на высоте своего положения. Константин игнорировал многочисленные донесения о готовящемся бунте в польских войсках и о готовности поляков начать войну с Россией для расширения территории на востоке.

Между тем, в 1830 году во Франции после очередной революции, была свергнута династия Бурбонов. Одновременно революция вспыхнула в Бельгии. Мятежные бельгийцы отделились от королевства Нидерландов, которым принадлежала Бельгия по результатам Венского конгресса. Эти события означали нарушение всего устройства Европы, установленного Венским конгрессом. В воздухе запахло большой войной. Николай I, родная сестра которого, Великая княгиня Анна Павловна, была замужем за нидерландским наследным принцем, воспринял бельгийскую революцию не только как прецедент изменения европейских границ, но и как личное оскорбление. Польская армия получила приказ готовиться к походу в Бельгию. Русская армия только что закончила войну с турками 1828−29 гг., и в основном находилась еще на Дунае, а большая часть вооруженных сил империи была расквартирована во внутренних губерниях. В этот момент поляки решили — теперь или никогда!
17 ноября 1830 года (по юлианскому календарю) отряд заговорщиков напал на Бельведерский дворец (варшавскую резиденцию Наместника). Правда, сам Наместник сумел укрыться, погибли несколько придворных чинов и польских же генералов. Одновременно мятежники овладели арсеналом и призвали варшавян к восстанию. Впрочем, население города первоначально не поддержало мятежников.

Но тут последовали события, потрясшие до глубины чувства верноподданных и до сих пор смущающие историков. Константин приказал русским войскам, находившимся в Польше, оставить территорию Царства Польского. Более того, Наместник освободил от присяги оставшиеся ему верными польские войска. Это было тем более странно, что ведь в мятеже участвовали лишь отдельные офицеры из школы подхорунжих (прапорщиков), а армия в целом оставалась верной Наместнику. И вот теперь польскую армию, освободив от присяги, словно толкнули примкнуть к мятежникам. Сам Константин с русскими войсками ушел в пределы империи. Польские войска взяли штурмом крепости Модлин и Замостье, разгромив малочисленные русские гарнизоны. Царство Польское перешло в руки мятежников, совершенно не ожидавших такого легкого успеха. Так бесславно для России началась эта война.

Однако овладение территорией Царства Польского не было целью мятежников. Не случайно сразу же после ухода Константина Павловича польское правительство тут же отправило в Петербург двух делегатов — министра финансов Царства Польского князя Любецкого и депутата Сейма графа Езерского. Они должны были просить «в восстановлении королевства в прежних владениях». В виде подтверждения серьезности требований начались восстания уже в пределах империи. Но Николай I отказался вести переговоры с мятежниками. В ответ 13 января 1831 года в Варшаве было объявлено о детронизации (низложении) Николая I с польского трона. Впрочем, это вызвало только патриотический подъем в России. Рекрутский набор дал неожиданно малое количество уклонистов и дезертиров.

Впрочем, война предстояла серьезная. Польская армия насчитывала 130 тысяч человек, а им противостояли лишь 45 тысячный Литовский корпус под командованием барона Розена. Показательно, что ранее этот корпус был под верховным командованием Константина Павловича, имел польские кокарды, а среди офицеров было много поляков. Впрочем, благодаря решимости и распорядительности Розена этот корпус прославился в войне, ни разу не дав повода для беспокойства.

С невероятной быстротой, удивившей весь мир, русская армия под общим командованием фельдмаршала Ивана Дибича из глубин России была переброшена к границе Царства Польского, и в конце января 1831 года пересекла границу. Впрочем, в первом сражении под Сточком 2 февраля русский отряд генерала Гейсмара потерпел поражение. Это, однако, была лишь частная неудача. Уже 13 февраля Дибич разбил поляков под Гроховым.

Но дальше начались трудности, неизменные на любой войне. Стремительно ворвавшиеся в Польшу войска Дибича почти не получали подкреплений и пополнений. Сам Дибич начал проявлять несвойственные ему колебания. Впрочем, главной причиной неожиданной вялости победоносной русской армии стала эпидемия холеры, косившая целые полки.

Воспользовавшись переброской основной части русских войск в Польшу, в весной 1831 года польские шляхта подняла восстание в Литве. Мятежники попытались даже захватить Вильно (Вильнюс) и Ковно (Каунас), но были отбиты. Одновременно мятежи начались на Волыни.

На помощь мятежникам прибыли регулярные польские войска из Царства Польского. Это сразу изменило характер войны. Если ранее все это могло выглядеть как гражданская война в Царстве Польском и внутренний бунт в российских губерниях, то теперь налицо было вторжение иноземных войск в пределы России. Вторгшиеся поляки и не скрывали захватнических устремлений. Так, при вторжении в Литву польские войска демонстративно перешли Неман в том же месте, что и Великая армия Наполеона. Естественно, что и отношение к захватчикам было соответствующим.

Вторгшиеся в Литву польские войска под командованием генералов Гелгуда и Хлаповского, первоначально захватившие Ковно, были вскоре разгромлены под Вильно. Прибывший в Литву русский командующий Петр Толстой вскоре очистил край от мятежников. Вторгшиеся на Волынь польские войска были разгромлены русским генералом Ридигером.

Тем временем, на территории Царства Польского Дибич 14 мая дал генеральное сражение под Остроленкой. Оно закончилось полной победой русских, но опять-таки еще не стало окончанием войны. Эпидемия холеры продолжалась и унесла жизни тысяч солдат. Через две недели после победы под Остроленкой от нее умер и фельдмаршал Дибич. Еще через две недели, 15 июня, скончался и Великий Князь Константин Павлович.

Заканчивал войну фельдмаршал Иван Паскевич, получивший за взятие в 1828 году года Эривань (Еревана) титул графа Эриванского. Паскевич быстро привел войска в порядок, решительными медицинскими мерами приостановил эпидемию холеры и подошел к Варшаве. У Паскевича было 86 тысяч человек, у польской стороны — 35 тысяч. Впрочем, обороняющая сторона могла рассчитывать на укрепления Варшавы, некогда сооруженные самим русскими. Но Паскевича это не смутило. Он понимал, что войну надо кончать как можно быстрее, пока поляки еще не пришли в себя после поражений в Литве и на Волыни.

Варшаву был отправлен парламентер, предложивший полякам почетную капитуляции. Но польский командующий Круковецкий горделиво ответил, что немедленно капитулирует только тогда, когда будет восстановлена Речь Посполитая в границах 1772 года. Даже накануне окончательного поражения польская шляхта не переставала грезить о восточных «крейсах»! Что ж, менталитет поляка не меняют никакие обстоятельства.

26 августа, в годовщину Бородинского сражения, в котором участвовали, правда, по разные стороны фронта, почти все участники битвы за Варшаву, начался штурм. После падения варшавского района Воля сопротивление польской столицы прекратилось. Это был конец войны. Отдельные отряды поляков еще продолжали сражаться, ставя перед собой лишь задачу прорваться на запад. Последний оплот мятежников, крепость Замостье, капитулировала 9 октября.

Польская война 1830−31 гг. была на редкость тяжелой и кровопролитной. Русская армия потеряла 63 тысячи человек убитыми, польская — вдвое больше. В результате боевых действий и особенно холеры погибли сотни тысяч мирных жителей Польши и западных российских губерний. Дорогая цена была уплачена за добродушие Александра I и полонофильство Константина Павловича. И все же эта война завершилась победой русского оружия. И лучшим памятником победе будут вовсе не статуи, которых нет в России, но проникновенные слова Пушкина:

Победа! Сердцу сладкий час!
Россия! Встань и возвышайся!
Греми, восторгов общий глас!