Улица 19 февраля

Чин закладки собора Александра Невского

19 февраля (3 марта) 1855 года на престол вступил император Александр II. К шестой годовщине его правления был приурочен Высочайший Манифест об отмене крепостного права в России: государь подписал этот документ в редакции, составленной святителем Филаретом, митрополитом Московским. В тот день, 19 февраля 1861 года было отменено крепостное право, которого тяготило русских крестьян почти три столетия, — на 40 лет больше, чем монголо-татарское иго томило древнюю Русь. (Датой окончательного закрепощения крестьян считается 1581 год, когда им было запрещено свободно переходить от одного помещика к другому раз в год, в зимний Юрьев день).

«Осени себя крестным знамением, народ русский!», — звучало во всех московских церквях в день опубликования Манифеста, 5 (18) марта. Эта величайшая победа в истории России, доставшаяся ценой долгих мучений, требовала благодарения Богу и грандиозного увековечения. И в ее честь в Москве должен был появиться второй, следующий после храма Христа Спасителя благодарственный храм, освященный во имя святого князя Александра Невского — по тезоименитству государя-освободителя. Судьбы этих двух московских храмов почему-то оказались схожи, как две капли воды.

Фото с сайта Храма Христа Спасителя

Знаменательно, что именно в храме Христа Спасителя появилось первое в Москве изображение в память восшествия на престол Александра II Освободителя и отмены крепостного права: в алтарной росписи на стене помещен образ святого апостола Архипа, чей праздник отмечается 19 февраля. (Здесь Александр II почитался и государем-храмоздателем, при котором этот храм был достроен, расписан и подготовлен к освящению). Еще раньше благодарственные молебны 19 февраля в память освобождения крестьян начались в церкви Параскевы Пятницы в Охотном ряду, по традиции их служили там ежегодно. Однако для столь великого события требовался собственный храм: победа христианской идеи свободы и человеческого равенства равнялась национальной победе над Наполеоном.

О строительстве храма заговорили сразу же после опубликования Манифеста, и в числе инициаторов состоял известный русский историк М.Н.Погодин. Новый благодарственный храм решено было строить тоже в Москве, как в исторической столице России, где в том же 1861 году только началась роспись храма Христа Спасителя. Осуществить одновременно два таких грандиозных проекта оказалось сложным, и именно финансовые трудности губительно затянули дело.

Высочайше утвержденный Комитет по созданию благодарственного храма-памятника и для сбора на него пожертвований был создан уже 5 июня 1861 года при кремлевском Чудове монастыре, где и хранились собранные по всей России деньги. За сорок лет работы Комитета эти средства не составили пятой доли необходимой суммы, и только в конце 1890-х годов оказалось возможным приступить к воплощению замысла. К тому времени храм Христа Спасителя уже был освящен, появились силы и средства для новой великой московской стройки. Пожертвований накопилось в 70 тысяч рублей, остальное взяла на себя казна: общая стоимость проекта составляла 1 млн. 124 тысячи 715 рублей.

До какой степени не хватало спасительных средств, свидетельствует следующий факт. Летом 1891 года знаменитый московский купец-благотворитель Василий Бахрушин задумал построить большой трехпрестольный храм в честь небесных покровителей своих братьев и своего тезоименитства. Место для него было выбрано в окраинной Новой Деревне у Рогожской заставы, где местное население остро нуждалось в приходском храме. Бахрушин собирался внести значительную сумму на его строительство, и тогда явилась идея объединить эти два замысла, то есть построить благодарственный храм в Новой Деревне и приложить к собранным на него средствам солидный вклад Бахрушина. Это начинание даже благословил митрополит Московский и Коломенский Сергий (Ляпидевский). Он обещал Бахрушину просить у Святейшего Синода передать собранную из пожертвований сумму на построение храма в Новой Деревне. Однако разрешения не последовало — сочли неудобным, во-первых, строить всенародный благодарственный храм в глухой окраине Москвы, а не на видном месте в центре города, а во-вторых, присоединять к таким пожертвованиям крупный частный вклад. Бахрушин построил храм во имя Василия Исповедника — он и сейчас стоит, вновь открытый, на Международной улице.

А место для благодарственного храма-памятника во имя Александра Невского городские власти отвели, как и хотели, в центре Москвы, на Миуссах, недалеко от Тверской улицы. Историческое название Миусс произошло, по легенде, от имени казака Миуски из ватаги Стеньки Разина, которого привезли вместе с плененным атаманом в Москву и в 1673 году казнили на местной площади. На самом же деле, как считают ученые, название Миуссы восходит ко временам Азовских походов Петра I: здесь царь разместил огромные флотские склады леса для гавани в Азовском море, строившейся в устье реки Миус. Эта площадь была достаточно пустынна и просторна для храма.

Многие архитекторы трудились над конкурсными проектами. Одним из них был Александр Афанасьевич Латков, строивший в Троице-Сергиевой Лавре. В Москве он возвел известную шатровую часовню-прощу у Рогожской заставы, недавно восстановленную. Латков предложил построить гигантский, круглый в плане храм с галереей, но его проект, одобренный Московской духовной консисторией и городскими инстанциями, был отвергнут Святейшим Синодом по причине архитектурных и технических несовершенств. Возможно, столь важный государственный проект вновь не хотели отдавать малоизвестному московскому архитектору. Ученые и в этом видят сходство с историей храма Христа Спасителя — первый принятый проект Витберга тоже был отклонен.

И автором утвержденного проекта стал академик А.Н.Померанцев, который составил его по рисункам В.М.Васнецова и возглавил общие работы по строительству. Москва знала Померанцева хорошо — незадолго до того им была одержана крупная победа на конкурсе по возведению здания Верхних Торговых рядов на Красной площади. А позднее, в 1912 году, именно ему поручили построить музей Отечественной войны на Волхонке, перед северным фасадом храма Христа Спасителя, но работы остановила новая война.

Грандиозный проект вышел, на славу: его стали называть чудом архитектуры. Огромный, 21-главый, без единого столпа храм высотой в 70 метров, вмещал в себя до 6 тысяч людей и действительно следовал за храмом Христа Спасителя — и по замыслу, и по размерам. Купола собора, грациозно выстроившись около высокой центральной главы, будто пылавшие свечи, выражали идею православной соборности и единства царя с народом. Начертанная внутри надпись гласила о причине его возведения.

Только в 1904 году торжественно освятили место для будущей закладки собора: его возведение предполагали завершить к 1911 году, к 50-летнему юбилею отмены крепостного права. «Московские ведомости» сообщали о молебствии на Миусской площади при многотысячных толпах. Чин освящения земли совершил митрополит Московский Владимир (Богоявленский). Он обратился к народу с ободряющим словом о благостной любви России к созиданию святых храмов и о том, что не было еще на Руси примера, «чтобы храм, начатый постройкой, не был доведен до завершения». Его слова оказались трагическим пророчеством.

На следующий год грянула первая русская революция. И прошло еще много трудных лет, включая юбилейный год, прежде чем состоялась сама закладка многострадального храма. Это произошло только 22 сентября 1913 года, в год другого юбилейного празднования — 300-летия Дома Романовых. На приуроченную к нему закладку храма приехала св. великая княгиня Елизавета Федоровна, словно осенившая торжество своим присутствием. Митрополит Московский Макарий, совершивший чин закладки, снова напомнил о давней русской традиции знаменовать великие и радостные события в своей истории созиданием храмов-памятников. А на следующий год началась Первая мировая война.

Однако ко времени закладки строители успели соорудить нижний этаж собора, где уже в ноябре 1915 года был освящен придел, и начались богослужения, пока сам храм еще возводился. Придел поначалу освятили во имя св. апостола Архипа, в чей праздник состоялось подписание Высочайшего Манифеста об освобождении крестьян, но потом он был переосвящен во имя св. Тихона Воронежского. Как и храм, придел тоже оказался внушительным по размерам — в нем могли находиться до 400 молящихся. Здесь стали служить ежедневные литургии и панихиды по русским православным воинам, павшим на поле брани, и по почившим жертвователям храма.

В апреле 1916 года был открыт собственный приход храма, со штатным духовенством, определены условия его содержания и освящен для богослужений нижний ярус храма с приделом. Московское городское Кредитное общество пожертвовало средства для устройства храмовой иконы св. Александра Невского. Невероятными усилиями успели возвести собор к 1917 году, незавершенной оставалась лишь его внутренняя отделка. Одна прилегающая улица и переулок тогда были названы в честь Александра Невского — и названия эти уцелели до наших дней. Другая местная улица получила наименование «Память 19 февраля». При последующей реконструкции она была включена в площадь и исчезла.

Пока возводился храм, произошло знаменательное событие. В 1913 году известный скульптор С.Д. Меркуров (будущий автор статуи Ленина в проекте Дворца Советов) закончил памятник Льву Толстому, который начал в 1910 году, сразу же после смерти писателя, когда сделал его посмертную маску. Долго думали, куда поставить этот монумент, и предложили было Миусскую площадь, — тогда там работал знаменитый народный университет А. Шанявского. Негодование Православной Церкви поддержал «Союз русского народа», пригрозивший взорвать памятник отлученному еретику, если его поставят рядом с сооружаемым храмом. Угроза подействовала, и памятник установили на Девичьем поле, а в 1972 году перенесли во двор усадьбы на Пречистенке, 11, где открылся музей Толстого.

Первый тревожный знак последовал после Февральской революции. Нововозведенный московский собор был столь велик, что его предлагали для заседаний вожделенного Учредительного собрания — дабы и оно традиционно заседало в Москве, а не в северной столице. А после Октябрьской революции собор, по выражению историка Москвы П.В. Сытина, «стал не нужен».

Богослужения в освященном приделе храма проходили еще некоторое время, пока шла Гражданская война. Дальнейшая судьба собора с первых лет советской власти подпала под сомнение. В 1920 году встал «вопрос о кирпиче» — появилась идея разобрать храм ради строительных материалов, но от этого отказались, поскольку цементная кладка собора была очень прочной и качественного кирпича вышло бы очень мало. Да и Главмузей вступился тогда за храм «ввиду исключительного значения данного памятника», пытаясь «принять меры», чтобы уберечь его даже от вредного влияния атмосферных осадков.

Тем не менее, уже в 1925 году родилась идея создать в соборе первый советский крематорий в курсе пропаганды революционного «красного погребения». Православный храм как нельзя лучше подходил для директивных богоборческих кощунств, но переоборудование колоссального собора Александра Невского оказалось весьма дорогостоящим и нерентабельным проектом, и крематорий устроили в храме Серафима Саровского Донского монастыря. Между тем, недостроенный храм на Миуссах «с порыжевшими от времени куполами, с черными, длинными щелями незастекленных окон», как описывали его газеты, постоянно обращал на себя внимание, и вопрос о его использовании поднимался часто.

Очередным безумством стало предложение создать в нем «пантеон Коминтерна», но выдвигались и совсем простые идеи, вроде открытия в здании храма музейную экспозицию «установления советской власти на Дальнем Востоке», или пищеблока для детского дома, или архива, или Радиодома, и даже «Дома химии» им. Менделеева. Были проекты советских архитекторов «достроить» здание, то есть облечь его в бетонную конструкцию и превратить в обычное городское сооружение. Взорвать же его не решались, поскольку первые попытки дали трещины в соседних зданиях, где размещались важные учреждения, и от идеи простого уничтожения собора отказались. А советские путеводители обходили стороной причину его сооружения, будто ее не было вовсе.

Конец пришел после войны. В 1952 году П.В. Сытин еще упоминает о «недостроенном соборе» в описании Миусской площади. А в 1960 году на его месте уже вырос Дом пионеров Фрунзенского района по проекту архитекторов Ю. Шевердяева и К.Шехояна. Он был построен на фундаменте собора с частичным использованием его стен и кирпича. Это все, что осталось от благодарственного национального храма, возводимого огромным трудом за долгожданную свободу русских крестьян. Кто-то винит в гибели храма органы охраны памятников истории и культуры Москвы, кто-то — многочисленные упущения, медлительность и нерадивость дореволюционных властей, сильно затянувших его столь необходимое для России возведение. По местному преданию, газон около Дома творчества детей и молодежи вянет и испускает зловоние, несмотря ни на какие попытки его благообразить, поскольку раньше на этом месте стоял храм, и ничего нельзя было строить вместо него.

Благодарственный собор Александра Невского разделил судьбу храма Христа Спасителя, и вряд ли будет кощунством сказать, что его судьба оказалась еще более трагичной — ведь о его восстановлении речи нет. Снесена и церковь Параскевы Пятницы в Охотном ряду. И теперь о Манифесте 19 февраля напоминает лишь образ святого апостола Архипа в алтаре воссозданного храма Христа Спасителя и сооружаемый ныне памятник Александру II в сквере храма близ Ленивки.

На Миусской же площади недавно был освящен памятный знак на том месте, где когда-то возвышался в благодарении Богу храм-памятник русской свободы.

http://www.pravoslavie.ru/cgi-bin/archiv.cgi?item=5r050303111601