Покров: богословская тайна и исторический парадокс

Что за чудная метафора — Покров Пресвятой Богородицы! По привычке к названию праздника мы редко проникаем в первоначальное содержание этого образа. Однако, сама мысль о распростертом над миром как бы невидимом покрывале, завесе, пелене представляет собой нечто необычайное и исключительное. Это дополнение к Божественному, Отеческому смотрению. Ибо с Промыслом Божиим больше ассоциируется исполнение общих величественных «судеб», судов Божиих о мире и человеке; Богоматеринский же покров выступает как начало вселенской защиты и милосердия.

Мать Христа Бога склоняется над миром, как над Своим детищем, и закрывает, повивает его, укутывает от зла и угроз. Образ всепроникающего Покрова — это антитеза «сетям диавола». Помните, в житии Антония Великого явившийся Христос дарует тому на мгновение способность видеть все путы бесовские, расставленные против человечества? Их оказалось так много, что преподобный не удержался и воскликнул: «Господи, кто же спасется от них?» И вот, в ободрение и поддержку для верных космос церковный пронизывает иная и более могущественная структура светозарного Покрова.

Знамение Божией Матери во Влахернской церкви эсхатологично. По пророчествам, Покров является знамением и чудом последних времен. Значение этой тайны откроется тогда, когда зло одержит на земле уже как будто полную и безоговорочную победу. Что это будет за откровение, нам неизвестно теперь. Вообще, во всем, что касается жизни Божией Матери и участия Ее в судьбах творения, много таинственного. Вероятно, из-за этого в истории зародилось множество легенд и апокрифов, зачастую крайне сомнительных, таких как пресловутый «Сон Богородицы», фантазии о Софии или виргиналистские видения неопределенного происхождения в разных странах. Но в имени Девы Марии человеческая душа предчувствует некую недосказанность; в богословском отношении учение о Матери Христа, даже в сравнении с догматами о Непостижимом Божестве, является менее проясненным — об этом мы уже упоминали, размышляя о Благовещении.

Молчанием окутано пребывание юной Марии в алтаре, святая святых ветхозаветного Иерусалимского храма. Нечто чрезвычайное в плане превознесения человеческого достоинства происходит в момент, когда Дух Божий и Сила Всевышнего просят в Благовещении соизволения Девы на Воплощение Христа. Успение, этот особенно любимый монашеством праздник, приковывает к себе внимание содержащейся в нем тайной преображения «танатоса», стихии смерти. Образ Покрова находится в этом же ряду и, можно полагать, представляет собой наиболее красноречивое свидетельство о Богородице как о Владычице мира и о Существе, прямо соединенном с Божественным. Наши глаза наверняка откроются к видению этого по окончании земной жизни, при переходе в вечность. Что-то теплое и живое охватит нас, оградит от испуга, плавно введет в новое бытие. И при всей новизне такое ощущение окажется родным и знакомым — его мы не раз улавливали самыми тонкими струнами души в атмосфере церковного богослужения, в трепетном и забывающем себя келейном молении ко Пречистой.

Метафизика Покрова Божией Матери, присутствующего в жизни христианина, оказалась точно подмечена русским религиозным сознанием. Парадокс: не будучи двунадесятым, этот праздник у нас чествуется наравне с двунадесятыми. Русское Православие вообще тяготеет к Богородичному началу и символам. Чудотворные образа считаются хранителями земель Руси; ко всероссийским святым и наставникам, прп. Сергию Радонежского и прп. Серафиму Саровскому, были явления Пресвятой Девы.

До нашего дня не утихают споры: существовал ли праздник Покрова в византийской традиции или явился чисто русским нововведением? Чествование Покрова совершается у нас еще с домонгольского времени, по крайней мере, с XI в., и такое установление праздника 1/14 октября обычно связывают с правлением князя Андрея Боголюбского, который, по преданию, в этот день одержал одну из своих военных побед и возвел первый на Руси Покровский собор близ Владимира, на реке Нерли. Но все же сомнительно, чтобы Русская Церковь в начале XI в., т. е. через полстолетия всего после Владимирова Крещения, уже чувствовала себя настолько самостоятельной, чтобы вносить свои правки в литургический календарь. О праздновании Покрова в византийской Церкви лучше сказать: «достоверных сведений не сохранилось». Скорее же всего, праздник был, но в ряду других памятных дней, посвященных Божией Матери, оставался не слишком заметен. У Византии на то были свои причины, ведь существовало огромное множество дат, посвященных жизни, чудесам и чтимым образам Пресвятой Богородицы.

Греческая церковная практика и, в особенности, греческое монашество, заложили основу для самого широкого почитания Богородицы, в полном разнообразии его форм. Святая гора Афон почиталась земным уделом, буквально «имением» Пресвятой Девы, царствующий же Константинополь официально назывался «градом Пречистой». К VIII—IX вв., когда империя мало-помалу начала перезревать и пережила многочисленные внешние нападения, центральными образами и идеями для византийцев выступили уже не всевидящее око и мощь Пантократора (Вседержителя), но прославление милостивого заступничества и помощи Божией Матери. Многие Богородичные храмы на берегах Босфора, как и в других городах, по времени постройки относятся к упомянутому периоду. Григорий Никомидийский пишет: «Сей царственный и богохранимый град, который говорящий или пишущий должен с похвалою назвать градом Богородицы, украшен многими, можно сказать, до бесконечной меры простирающимися, божественными храмами; выше же и более всех заметны божественные храмы Девы-Богоматери. Одни заняли одну часть города, другие — другую, и вряд ли кто отыщет общественное место, царский дворец, смиренное жилище или правительственное учреждение, где бы не было храма или часовни Богородицы, — сей Царь-град имеет нечто изрядное во всяком месте; во множестве храмов и молитвенных домов Богородица прославляется, вдохновенно почитается, и столь часто восхваляется всечестное имя Ее, что оно всеми и вполне считается стеною и забралом спасения. Весь город так и блистает и возносится в этой красоте».

Известно также, что к иконам и реликвиям Пресвятой Девы жители Царьграда не раз прибегали при нашествии на город врагов. В 860 г. буря разметала флот язычников-русов после того, как патриарх Фотий вместе с народом совершил крестный ход и опустил в воды ризу Богородицы — об этом имеются упоминания в т. ч. и в русских летописях.

Есть и еще одно возможное объяснение того, почему Покровское явление не нашло такого отклика в Византии, как на Руси. Греки могли попросту не отделять его от главного чуда во Влахернском храме, где сохранялись риза, пояс и мафорий Пресвятой Девы. Свидетельствуют также о некоем образе, который в обычные дни оставался закрыт завесой из ткани. Но еженедельно, после особого чинопоследования с ним происходило нечто необычайное. «Был некогда в Константинополе, в одной церкви, образ Святой Девы, перед которым висел покров, совершенно закрывающий его; но в пятницу на вечерне этот покров, без всякого содействия, сам собою и Божественным чудом как бы поднимался к небу, так что все это могли ясно и вполне видеть, а в субботу покров нисходил на прежнее место и оставался до следующей пятницы», — говорится в одной из хроник.

Таким образом, видение блаженного Андрея с точки зрения греческой Церкви представляло как бы продолжение «обычного Влахернского чуда». Для наших же предков, как менее ухищренных и обладавших более непосредственный взглядом, самое большое значение по-видимому имело явление Пресвятой Девы с омофором в руках (в русской иконографии, помимо этого, существует и другой распространенный сюжет Покрова, в котором Божия Матерь запечатлена молящейся, с воздетыми кверху руками, по типу Оранты, омофор же поддерживают ангелы над Ее главою).

Дата праздника — 1 октября — напрямую связана с памятью святого Андрея, Христа ради юродивого, которая совершается на следующий день, 2 октября. Полное чинопоследование празднования Покрова восходит к XII в. В нем ясно прослеживаются мотивы и переживания человека данной эпохи: прошения о «низложении гордыни и шатания и советов неправедных князей» и о противодействии «зачинающим рати» — междоусобные войны.

Великие Четьи-Минеи святителя Макария содержат два Слова на Покров с цитатой из жития блаженного Андрея: «узре блаженный Андрей Святую Богородицу очивесть вельми сущю высоку пришедшю царскими враты со страшными слугами, в них же бяше честный Предтеча и громный сын (воанергес) обапола держащю ю, и инеи святци мнози в белах ризах идяху перед Нею, а друзии по Нею с песнеми духовными… И по молитве прииде ко алтарю, молящихся о стоящих людех тамо. Да егда ся отмоли, амафор Ея яко молнийно видения имея, еже на Пречистем Ея версе лежаще, отвивши от Себя пречистыма рукама Своима вземше, страшно же и велико суще, верху всех людей простре стоящих ту, еже на многы часы видеста святца (Андрей и Епифаний) верху людей прострено суще и сиа якоже иликтор (янтарь)…»

Проложное Слово кратко комментирует русское происхождение праздника: «Торжествующе же сие, обновляем древле бывшее схождение Богородицы и чюдное видение Тоя». Впрочем, это не становится основанием для национальной ограниченности. Это торжество всего христианского мира: «Богородица всему миру предивный Покров», «приидите вси концы земли, честный Покров Божия Матере ублажим», «Тебе вся земля дары приносит яко Царице Божии Мати…»

Наиболее древнее из сохранившихся изображений Покрова в виде фрески обнаружено на западных вратах Суздальского собора и датируется 30-ми годами XIII в. В Москве в честь Покрова царь Иоанн Грозный построил на Красной площади большой собор, известный иначе как храм Василия Блаженного. В 1552 г., во время похода на Казань в этот праздник произошло решающее сражение с татарами, в котором московское войско одержало победу.

И на другом конце Русской земли, во Пскове со знамением Покрова связана была успешная оборона города от войск польского короля Стефана Батория в 1581 г. Во время осады кузнецу Дорофею было видение Божией Матери и обещание помощи. Псковичи тогда выиграли битву и отогнали врагов от стен города.

В своем дневнике секретарь Батория ксендз Станислав Пиотровский отметил: «Сегодня в полночь, без всякой причины, неизвестно кто начал так кричать, что за ним вся пехота подняла страшный крик и гам. В королевском лагере забили тревогу; все в одних рубашках повыскакивали из шатров и бросились к коням, даже сам гетман; мы думали, что русские, побивши всю стражу, напали на нас… Как можно видеть, натерпелись мы большого страху. Сегодня и в прежние ночи видны на небе какие-то знаки, как бы столбы, которые представляют как бы подобие двух конных войск; еще какие-то подобия крестов. Но дива тут нет никакого, а скорее какая-нибудь игра природы, испарения и пр. <…> Шуйский возбуждает в городе народ, говоря, что какому-то нищему старику явилась ночью Божия Матерь и убеждала граждан храбро защищаться, обещая, что король города не возьмет…»

Икона «Псковского Покрова», которая тогда была на стенах вместе с защитниками, на протяжении многих веков была почитаемой святыней. Во время гитлеровской оккупации Пскова в 1941—1944 гг. ее вывезли в Германию, где следы ее затерялись. Но в 1970 г. она была обнаружена в одной из частных коллекций. 16 июня 2000 г., во время визита Президента В. Путина в ФРГ, немецкие власти официально заявили о намерении вернуть икону в Россию. 7 сентября 2001 г. древний образ вернулся в Псков (ныне находится в Свято-Троицком кафедральном соборе псковского Кремля).