«Теперь твой час настал. — Молись!»

Александр Блок и его стихи «На поле Куликовом»

Великий лирик XX века был не чужд историософских размышлений. Они разбросаны по его статьям, письмам к друзьям, дневниковым записям, пометкам на полях исторических сочинений. Наиболее полно они выразились в знаменитом цикле стихотворений «На поле Куликовом». Сейчас, когда в преддверии 625-летнего юбилея великого для истории русского народа события, появились, мягко говоря, его плюралистические трактовки, полезно внимательно вчитаться в блоковские строчки.

Позволю себе предложить читателям «Русской линии» филологически медленное вчитывание в цикл стихотворений Александра Блока «На поле Куликовом».

И заранее хочу сказать, что такое чтение позволяет воспринять «заезженные», хрестоматийные строчки по-новому, воспринять их как особую весть, посланную поэтом нашему и будущим поколениям русских людей. Это весть о том, что при любых обстоятельствах нельзя забывать о духовной миссии России, о том предназначении, которое уже открылось в истории, и не было пока явно отменено.

Поэтическая весть обладает одним несомненным достоинством — то, что в прозе прозвучало бы как привычная демагогия или набор лозунгов, в стихах имеет ассоциативную глубину и убедительность. Настоящий поэт мыслит и говорит образами и символами, а не идеологемами, и потому его слово может быть убедительным для людей разных партий, группировок, для кардинально непохожих друг на друга людей.

А, если к тому же этот поэт — «национальная гордость», то его слово, правильно, внимательно прочитанное, тем более может иметь вес даже для спорящих.

Итак, начнем медленное чтение.
В цикле стихов «На поле Куликовом» А. Блок, с одной стороны строго следует за историческими источниками (недаром он закончил историко-филологический факультет и занимался на спецкурсе по древнерусской истории), но с другой стороны превращает свое описание в грандиозный символ. Символ духовной битвы, которую Россия ведет на протяжении всего своего существования. Об этом сказано в знаменитых строчках: «И вечный бой! Покой нам только снится».

Символ этот многомерен, он включает в себя настоящее (или вечнодлящееся), прошедшее и будущее. Блок писал в своих дневниках: «Куликовская битва впереди», — провидя будущее столкновение духовных сил России с «новым варварством». Провидя эпоху новомучеников и последние испытания в конце времен.

Поэт обладал удивительной интуицией, — в цикле «На поле Куликовом» он не просто описывает исторические события, — силой воображения, он воскрешает их в слове и раскрывает их духовный смысл, их судьбоносность для всей истории России. Путь, начатый на Куликовом поле, продолжается в дальнейших веках истории:

О, Русь моя! Жена моя! До боли
Нам ясен долгий путь!
Наш путь стрелой татарской древней воли
Пронзил нам грудь.

Этот путь трагический, потому что «татарская стрела» уже пронзила сердце, и с ней приходится «нестись вскачь» (о том, что значит уязвленность «татарской древней волей» будет сказано в четвертом стихотворении цикла). Этот путь особый, одинокий (и потому назван тоскливым) — путь стояния за веру (за «святое знамя») и пред лицом Запада, и перед лицом Востока. «Святое знамя» Руси противостоит на этом пути и «мгле зарубежной», «мировой ночи» и «ханской сабле»:

Наш путь — степной, наш путь — в тоске безбрежной,
В твоей тоске, о Русь!
И даже мглы — ночной и зарубежной
Я не боюсь.

Пусть ночь. Домчимся. Озарим кострами
Степную даль
В степном дыму блеснет святое знамя
И ханской сабли сталь…
И вечный бой! Покой нам только снится…

Выиграть духовную битву можно только с живым, горячим сердцем, готовым к «вечному бою», к «вечной скачке», потому в конце первого стихотворения сказано:

Закат в крови! Из сердца кровь струится!
Плачь, сердце, плачь…
Покоя нет! Степная кобылица
Несется вскачь!

Во втором стихотворении цикла Блок использует детали известные из исторических источников, описывающих ночь пред битвой, но превращает свое описание в предчувствие решающей будущей духовной битвы России:

За Непрядвой лебеди кричали,
И опять, опять они кричат…

Битва предстоит не на жизнь, а на смерть, потому что она за святое дело:
И, к земле склонившись головою,
Говорит мне друг: «Остри свой меч,
Чтоб недаром биться с татарвою,
За свое дело мертвым лечь!»

В следующем четверостишии еще более подчеркивается духовный смысл предстоящей битвы, — это битва не только за «тело Родины» — за землю, а битва за душу, которая «пронзена стрелой татарской древней воли», как было сказано в первом стихотворении (то, что Блок и в других своих стихах, и в прозе определял, как стихийное языческое начало, которое присуще русскому народу). В конце второго стихотворения цикла это состояние названо болезнью, с которой можно справиться только молитвой, при чем молитвой «за обедней», то есть только евхаристической жертвой:
Я — не первый воин, не последний,
Долго будет Родина больна.
Помяни-ж за раннею обедней
Мила друга, светлая жена!

Далее раскрывается, кто эта — Светлая Жена. В третьем стихотворении цикла, где больше всего точных деталей из исторических описаний начала Куликовской битвы, Блок воспевает то, что мы назвали бы символом веры Руси — спасти, защитить Русь может только Светлая Жена — Пресвятая Владычица Богородица, ее предстательство, ее прямое участие в судьбах русского народа хранит его.

При этом Блок использует яркие детали — сила меча, сила оружия освящена Пречистой, броня, кольчуга, щит становятся неуязвимыми от Ее благословения.

Серебром волны блеснула другу
На стальном мече,
Освежила пыльную кольчугу
На моем плече.

И когда на утро тучей черной
Двинулась орда,
Был в щите Твой лик нерукотворный
Светел навсегда.

Таким образом Блок напоминает о том, что победа русскому воинству была дарована в день Рождества Божией Матери.

Четвертое стихотворение цикла мы назвали бы мистическим видением поэта. Здесь уже прямо говорится о том, что «события повторяются» (это была любимая историософская идея Блока), Куликовская битва повторится, ее предвестники уже видны: «Я вижу над Русью далече /Широкий и тихий пожар».

Но прежде нужно к ней подготовиться. Прежде чем настанет решающая сеча, битва должна произойти в душе каждого человека, каждого русского, — битва с тем состоянием души народа, которое гениально описано в этой части цикла:

Умчались, пропали без вести
Степных кобылиц табуны,
Развязаны дикие страсти
Под игом ущербной луны.

И я с вековою тоскою,
Как волк под ущербной луной,
Не знаю, что делать с собою,
Куда мне лететь за тобой!

<…>
Вздымаются светлые мысли,
В растерзанном сердце моем,
И падают светлые мысли,
Сожженные темным огнем…

Своими, человеческими силами со страстями не справиться, «темный огонь» сам человек затушить не может. Помочь может только Та, Которая всегда спасала Русь. Тем, кому предстоит решающая битва за Ее святой Удел, Ее надо просить сначала победить себя:
— Явись, мое дивное диво!
— Быть светлым меня научи!
Вздымается конская грива…
За ветром взывают мечи…

Неприятель уже совсем близко: его ветер (ветер у Блока символ темной силы) уже чувствует конь, за ветром уже слышны мечи, битва уже где-то идет, кто-то уже вступил в бой:
Я слушаю рокоты сечи
И трубные крики татар

В последнем пятом стихотворении цикла «На поле Куликовом» сведены воедино три измерения события — историческое, будущее, вечнодлящееся. Эта часть имеет явную апокалипсическую окраску, которую ей придает эпиграф из особо почитаемого Блоком Владимира Соловьева: «И мглою бед неотвратимых / Грядущий день заволокло».

Начинается последнее, итоговое стихотворение со слова, которое является наиболее частотным во всем цикле — «опять».
Опять над полем Куликовым
Взошла и расточилась мгла,
И, словно облаком суровым,
Грядущий день заволокла.

Эта мгла закрывает тот вечный смысл события, который в первом стихотворении обозначен словосочетанием «вечный бой». Но, вероятно, чтобы увидеть, ощутить этот вечный бой, надо быть «светлым» (а герой только просит об этом: «Быть светлым меня научи»).

За тишиною непробудной,
За разливающейся мглой
Не слышно грома битвы чудной
Не видно молньи боевой.

Битва (важен эпитет, который употребляет Блок — «чудная», то есть чудесная, необычная, неземная), оказывается, продолжается всегда. Битва за Русь, битва за души людей. «Куликовская битва — событие символическое» — напишет в одном из писем Блок. А символ он понимал, как реально существующее в духовном мире, явление.

Куликовская битва продолжается на протяжении всей истории Руси и наступает момент, когда в ряды бойцов должен будет встать каждый.

Не может сердце жить покоем,
Не даром тучи собрались.
Доспех тяжел, как перед боем.
Теперь твой час настал. — Молись!

Концовка цикла «На поле Куликовом» превращает эти стихи в нечто большее, чем просто гениальное лирическое произведение. Она раскрывает весь цикл как развернутую метафору. Это программа русского возрождения, программа русской идентичности на все времена.

И, надо сказать, эта программа, как нельзя более востребована в наши дни. Хотя, могу свидетельствовать, что и много лет назад, когда мы в школе учили наизусть эти строчки Блока, и особенно, когда произносили: «И вечный бой! Покой нам только снится!» душа отзывалась на них каким-то особым волнением. Не получалось тогда сформулировать (а учителя этому не учили), что поэт тут написал не только о событии 8 (21) сентября 1380 года, а о чем-то еще…

Великие произведения всегда больше их творцов, потому что в них человек выступает только как проводник. На особый вдохновенный характер цикла «На поле Куликовом» указывает то, что четыре стихотворения из цикла были написаны почти одновременно — в июле 1908 года, а последнее накануне Рождества.

Поэтому, как бы мы ни относились к поэзии Блока в целом (сам он говорил о том, что у него много «провалов», «много соблазнительного»), — к тому, о чем сказано в провидческом цикле стихотворений «На поле Куликовом» мы должны отнестись с почтительным вниманием. Особенно к последнему воззванию (ведь Блок только записал, обращенный к нему и ко всем нам голос):
Теперь твой час настал. — Молись!