Шамиль Басаев Брянского уезда

Терроризм становится явлением не только международным, но и повседневно-бытовым

Сюжет, достойный программы «Времечко» с ее прибаутками и ерничаньем: на место работы, в коммунальную контору в городе Брянске, как полагается, утром приходит слесарь. Однако, не с сумкой на плече, полной соответствующего инструмента, а… с охотничьим ружьем. На этом, увы, веселье и шутки в стиле Льва Новоженова и его соплеменников разом кончаются.

Опешившим сослуживцам 47-летний мужчина заявляет, что «взял их в заложники» и требует выплаты ему крупной суммы денег. Резонные уговоры, дескать, «Вась, ну, ты чё?…» (настоящие имя и фамилия виновника происшествия остаются неизвестными), — не дадут результата. «Вася» по-прежнему продолжает упрямо настаивать на своем и подкрепляет свои слова угрозами.

Инцидент, таким образом, выплескивается за пределы отдельно взятого ЖЭКа и приобретает характер ЧП. Одна из захваченных женщин звонит в милицию, на место приезжают ОМОН, спасатели, Скорые, представители администрации, ФСБ и др. Спецоперация развертывается в полную мощь. Все возбуждены: на несколько часов провинциальный Брянск вырывается резко вперед, занимает место в ряду прочих Лондонов, Нью-Йорков, Бесланов, в которых течет настоящая жизнь и постоянно случаются теракты.

Со слесарем-террористом начинают переговоры. Будучи, как говорят, «с бодуна», тот постоянно меняет требования: сначала — 50 тыс. рублей, затем — автомат Калашникова (без него захват заложников по-видимому не слишком эффектен). Наконец, последнее слово «Васи»: три тысячи — сумма последней, невыплаченной получки. Данное требование уже без труда удовлетворяют. Террорист складывает оружие и сдается. Из неказистого одноэтажного бревенчатого строения перед собравшейся публикой и объективами телекамер выводят рыдающих заложниц…

Что это: слезы радости, боли, переживания за «Васю», жгучего стыда за самих себя и окружающую жизнь — для постороннего зрителя остается неведомым. Террорист обезврежен, заложники освобождены целыми и невредимыми. Они плачут, падая в объятия родственников. Сюжетный канон соблюден. Слесарь с ружьем назван хроническим алкоголиком и психически неуравновешенным человеком. Репортаж о брянских событиях без комментариев или почти без комментариев передается вечером в новостях, по всем основным телеканалам.

Рядовые будни некогда великой страны… За кадром остается, пожалуй, главное: сам по себе факт, «идея» этого и десятка других происшествий, еще некоторое время назад остававшихся совершенно немыслимыми, а ныне обыденными и никого не удивляющими. Оружие, заложники, ультиматумы: откуда такая фантазия у обыкновенного психопата и пьяницы? Захват коллег как способ выяснения служебных отношений… Немотивированный, по общему мнению, расстрел сослуживцев солдатами-старослужащими и побег с автоматами из части, влекущий за собой новые жертвы и новые «геройства"… Поступок милиционера в кафе, который решает выяснить отношения при помощи табельного оружия… Зверства ОМОНовцев, молодых и простых в общем-то ребят, в отношении беззащитного города, отданного на потеху высшими правоохранительными чинами… Как и во многих других примерах, никто из комментаторов и аналитиков в либеральных СМИ наверняка не отметит здесь связи. Никто не заговорит всерьез о новом стереотипе, мало-помалу овладевающим массовым сознанием: настоящая жизнь — это не какая-нибудь унылая пятидневка в захолустной коммунальной конторе и не несение очередного караульного наряда по службе. Это всегда «экстрим», адреналин в крови. Это — встать в центр внимания, любыми путями, даже ценой чьих-то жизней, «потребовать своего».

По этой-то логике в далекой костромской глубинке у опоры моста вдруг обнаруживают «подрывное устройство»: несколько учебных шумовых шашек, обмотанных изоляционной лентой, с детонатором внутри. Заряд не опасен, особенно для моста, по которому раз, от силы два-три раза в день проезжает машина. Зато, не приведи Бог, вполне может оставить без рук и без глаз, соседских ребятишек, играющих около речки.

И какая, скажите после всего упомянутого, грань отделяет нас от того, чтобы «играть в терроризм» не начали повсеместно, в т. ч. подростки и дети? Чтобы завтра не стали взрывать «просто так», по удобному случаю: товарищей по подворотне, несговорчивых учителей в школах, соперников и соперниц, нахамившую продавщицу в соседней палатке или «слишком красивую» иномарку соседа? (Тем более, что компоненты для бомбы, как услужливо подсказывают нам то и дело, возможно приобрести в любой из районных аптек.) Чтоб «лица без определенного места жительства», взамен сбора бутылок, не занялись похищениями и вымогательствами? Чтобы на детские площадки в городах не врывались бы темные личности с кухонными ножами, требующие от мамаш срочного выкупа в виде кошельков и мобильников?

Мы стоим перед кризисом — нет не общественной нравственности, но самой идеи общества и общественной жизни. И новый конфликт, случись в России любые серьезные перемены, не будет уже напоминать столкновение принципов, противостояние старого и нового строя, войну «белых» и «красных». Нет, это обрушение в пропасть самых низких инстинктов и разрушительства, торжество над всеми одержимого и выхолощенного «я», война всех против всех, насилие ради насилия. И, как ни страшно сознавать это, почва для нового варварства последними событиями в стране и масс-культурой уже вполне подготовлена…