Православный взгляд на психиатрию

Опубликованная на Русской линии, статья «Покаяние и психоанализ», вызвала некоторые негативные отзывы читателей. В письмах содержался вопрос: «Что же вы совсем отрицаете значение психотерапии? И считаете, что больным людям может помочь только церковь?»

И я вспомнила разговор многолетней давности, когда я сама задавала такие же вопросы приснопоминаемому архимандриту Иннокентию (Просвирнину), — и как он мне рассказал о замечательном верующем враче-психиатре, который помогает, как тогда сказал батюшка: «Справляться с душевными болезнями, исходя не из материалистического взгляда на душу, а на основе работ святых отцов и, прежде всего, наиболее приближенного к нам по времени, святителя Феофана Затворника. Дмитрий Евгеньевич написал книгу на эту тему. Фрагменты ее удалось (без имени автора) опубликовать в одном из томов „Настольной книги священнослужителя“ (отец Иннокентий руководил в те годы издательским отделом Патриархии). Жалко, что пока всю книгу опубликовать нет возможности».

И вот, наконец, в этом году книга Д.Е.Мелехова, о которой говорил отец Иннокентий, увидела свет, — в ней и содержатся ответы на те вопросы, которые я когда-то задавала батюшке, а теперь задают читатели.

Общая позиция православного врача по отношению к больному, к болезни и вообще к болезненным проявлениям, которые могут наблюдаться почти у каждого человека, полностью противоположна той, что мы находим у психоаналитиков. Их установка — болезнь нечто чуждое, обусловленное внешними причинами, ты сам в ней нисколько не виноват, да и вообще категории вины и ответственности по отношению к болезненному состоянию души быть не должно. Это всегда вредит. Потому что главное — это вернуть человеку простые радости жизни, и ничего более.

Мелехов же, опираясь на Святых Отцов, говорит о том, что «если больной является верующим христианином, сознающим не только социальную и моральную, но и духовную ответственность за свои поступки, то он принесет покаяние, даже за поступки совершенные в бессознательном состоянии. Это будет выражением и доказательством правильной, самокритичной оценки своего поведения и сознания того, что „извнутрь, из сердца человеческого“ (а значит и из области подсознания) исходят злые помыслы, и они оскверняют человека даже в состоянии сна и беспамятства».

Мелехов, в отличие от психоаналитиков, строит свою систему помощи больному человеку, развивая в нем критическое самосознание (и в этом подходе нет схематизма: если человек склонен к депрессии, надо показать ему светлые стороны его жизни, за которые он должен благодарить, а не унывать; если же человек, наоборот склонен к мании величия, к повышенной возбудимости, нужно, наоборот его посмирять).

Издатели книги Мелехова недаром дали ей название «Душа моя — храм разоренный. Что разделяет человека и Бога», тем самым справедливо раздвинув аудиторию ее адресатов. Не только люди с диагнозом нуждаются в исцелении души, а все мы без исключения, постольку, поскольку бываем подвержены страстям и грехам. Потому что, по сути дела, здоровых людей, действительно, вообще нет. По настоящему здоровыми можно назвать только святых.

Мелехов, признавая, что причинами заболеваний могут быть и соматические изъяны (вследствие травм или опухолей головного мозга), и пережитая стрессовая ситуация, и наследственность, однако вслед за святыми отцами утверждает — корень душевной болезни питается от какого-либо греха. Потому по-настоящему исцелиться может только тот человек, который наряду с врачебной помощью, пользуется помощью духовника, и, который приносит покаяние. Причем покаяние, не как унылое настроение или дурное самоуничижение, а как труд.

«Весь подвижнический опыт», — пишет Мелехов, — «говорит о том, что изменять свой характер, аффекты, страсти и пристрастия можно только длительной и упорной работой над собой, системой аскетических приемов, влияющих, как на психику, так и на соматику, как на душу, так и на тело». И дальше (хотя книга была написана в 1970-е годы) мы находим ответ на позицию наших популярных психоаналитиков: «Всякая мысль о произвольности и легкости изменения своей природной организации признается неосновательной, продиктованной только отсутствием духовного опыта. Епископ Феофан Затворник в своих письмах и в книге „Что есть духовная жизнь и как на нее настроиться“ дает точное описание необходимых мер воздействия на душу и тело в процессе духовного роста и показывает, что необходима продуманная организация жизни и сферы, в которой мы живем, выбор людей, предметов, картин, мелодий, образов, окружающих нас повседневно. Надо соблюдать этот выбор, если мы желаем изменить свою психофизическую организацию в соответствии с требованиями духовной жизни».

Важнейшее отличие позиции православного психиатра от позиции атеиста (хотя при этом верующий врач может признавать и необходимость медикаментозного лечения и, в некоторых случаях, даже применения электрошока, и других болезненных медицинских процедур) в том, что он верит в трехсоставность человека — человек состоит из тела, души и духа.

В практике своей верующие врачи-психиатры наблюдали такие явления, которые никак не объясняются материалистически. Например, как объяснить отсутствие параллелизма между тяжестью болезни мозга и психическими нарушениями? Существуют тяжелые психозы при умеренно выраженной патологии ткани мозга, и есть тяжелые соматические мозговые поражения при умеренно выраженных поражениях психики и даже при ясном сознании и здоровье до самой смерти.

Как объяснить гениальность писателей, страдавших серьезными психическими расстройствами? Как объяснить, что при одинаковой больной психической наследственности в одной семье кто-то из детей несет на себе ее тяжесть, а другие нет?

Как объяснить выздоровление, которое наступает без длительного применения психотропных препаратов и наоборот, усиление болезни при «чрезмерном лечении»?

«Христианский подход не заменяет, не подменяет медико-биологического подхода, а лишь его дополняет и обогащает», — пишет Мелехов. А в предисловии к книге сказано (об этом же мне говорил и архимандрит Иннокентий): «Многие священники посылали к нему, крупнейшему советскому психиатру и глубоко верующему человеку, для консультации и лечения своих духовных детей». И далее: «К каждому человеку он испытывал уважение, в каком бы искаженном облике тот не представал перед ним, — в каждом он видел образ Божий».

Свидетельство этого мы находим в книге — в рассказе о болезни Ф.М.Достоевского. В отличие от западных психоаналитиков, рассматривающих творчество Достоевского, как следствие его болезни, русский православный психиатр утверждает: Достоевский творил не благодаря, а вопреки своей болезни. «На примере писателя выявилось в полной мере значение борьбы за сохранение критического отношения к болезни, духовного ядра личности и глубины покаяния. Пока у больного это сохраняется, можно говорить о духовном здоровье, даже при наличии душевной болезни, если она не мешает сохранять признаки „духа в человеке“ (по еп. Феофану): Жажда Бога, стремление к Нему; благоговение и страх Божий; совесть, приводящая человека к покаянию.

При этих условиях болезнь душевная, даже и врываясь в область духовных переживаний, может сохранить от ложной мистики, от бреда, от прелести».

Подтверждением этого вывода Д.Е.Мелехова о том, что духовная борьба (или молитва, и покаяние, приобщение к Таинствам) могут выправить душевную жизнь, смягчить или даже устранить ее болезненные проявления служит уникальный документ, опубликованный в качестве приложения к труду ученого психиатра. Это исповедальные воспоминания женщины, которые можно назвать историей болезни. Прекрасно написанный текст, принадлежащий литератору-переводчице, образно рисует болезнь, как следствие греха — родительского (отец и мать были двоюродными братом и сестрой) и личного (чрезвычайной, с раннего детства дико проявляемой, гордыни). Так же ярко описывается и приход к вере, а через это понимание того, что «душа пластична и ее можно творчески переработать», описано и исцеление от болезни через покаяние и молитву (после длительных курсов лечения в психиатрических клиниках, которые давали облегчение лишь ненадолго).

Кончается эта утешительная исповедь словами: «Спасение в вере, в любви к людям, и в творчестве… В этих руслах находят выход силы души, не застаиваясь в болотах. Бог даст возрастания — верю! Путь мой — от душевной тоски к радости духовной».

Страждущей душе встретился верующий хороший доктор и чуткий духовник, и она расправила крылья. Так и по отношению к каждой душе — все индивидуально. Важно, кто встретится тебе в твоем тяжелом, болезненном душевном состоянии. Не вообще психиатрия (даже с элементами психоанализа) плоха, важно, кто ею владеет — от этого зависят результаты. Так же, как и не каждый священник может понять больную душу и помочь ей, и здесь важен опыт, сострадательность, любовь к человеку.

Одно несомненно никогда не повредит, — об этом говорилось и в предыдущей статье — «Покаяние и психоанализ», повторим и сейчас: не повредит смиренное прошение: «Прииди и исцели немощи наши», не повредит крик о помощи: «Господи, спаси мя!», не повредит исповедание своего греха: «Господи, помилуй мя, грешного».