Храм возрождают всей семьей

Настоятель храма Преображения Господня в Тярлево о. Александр Покромович и его семья

Много лет назад, когда автор этих строк работала в музее А. Блока на Пряжке и была прихожанкой Никольского собора, мы с сотрудниками с умилением и даже некоторым любопытством по пути на воскресную литургию в собор встречали маленькую худенькую женщину с коляской в окружении маленьких детей, наблюдали, как каждый год к группке семенящих за коляской детей прибавляется еще человечек — семья росла на глазах. Потом мы узнали и отца этого семейства — его брат стал приходить к нам в музей (он был артистом и читал стихи Блока) и рассказал, что его брат алтарничает в Никольском. А потом «веселая семейка» (так мы ее окрестили, потому что очень радостно было на них смотреть, — десять маленьких детишек окружали маленькую маму, как цыплята) исчезла из Никольского. Позднее мы узнали, что отца семейства рукоположили, теперь он отец Александр и служит в Соортавале.

И вот, спустя пятнадцать лет по заданию редакции я поехала в Тярлево (поселок, примыкающий к Павловску под Петербургом) собирать материал о храме, который строили алапаевские мученики и встретила там своего старого заочного знакомца отца Александра Покромовича и его матушку. Оказывается, два года назад они вернулись из Сортавалы в Питер, и батюшка получил назначение — восстанавливать «Константиновский» (так как его строили Константиновичи) храм в Тярлево. После подробного рассказа о истории храма и нынешних проблемах я, не удержалась (всегда было любопытно знать, кто в наше время решается на создание многодетных семей) и попросила отца Александра рассказать о себе. Рассказ получился хоть и немногословный, но очень важный для понимания судеб священства России в наше время.

«Я принадлежал к поколению молодых людей, — начал отец Александр, — «которые искали смысл жизни. Это было в 1970-е годы. Поиски мои прошли через обращение к различным философским трудам. Я воспитывался в театральной среде, юность прошла в Университетском театре, это был замечательный театр, который собрал как раз таких людей, которые искали смысла жизни. Потому увлечение философией было всеобщим. Интересуясь философией, я интересовался и мистикой, и, можно сказать, что Бог тут направлял, потому что шаг за шагом я стал отсеивать все лишнее, — и я пришел к тому, что есть только одно учение, которое все определяет собой, дает смысл жизни — это православие. После этого я крестился. Вернее, это произошло после того, как я с матушкой познакомился, — и мы крестились практически в одно время. Крестились в Спасо-Парголовской церкви, а потом в той же церкви нас венчал отец Василий Лесняк.

Но, хочу сказать, что и после того, как я понял, что самое правильное учение — это православное вероучение, я сам не очень-то изменился. Оставались всевозможные увлечения и глупости. Потому что понять что-то умом, это еще не значить воспринять в жизнь понятое, даже признанное истиной. Перемена произошла после поездки в Печоры псковские.

Одна моя знакомая попросила отвезти туда больную девочку. Я пробыл в Печорах всего один день, — за Божественной литургией и еще несколько часов, но возвращался я оттуда совсем другим человеком. С этого момента я уже не выходил из церкви. Я понял, что только воцерковившись, можно стать православным человеком не умозрительно, а на деле.

Через два года я стал алтарником в Никольском соборе, оставив работу каскадера.

Каскадерством я стал заниматься тоже в период поисков смысла жизни, потому что участие в рискованных ситуациях давало почувствовать, что я живой. Теперь это называют экстрим, и для многих людей это уже превратилось в своего рода наркотик. Адреналин выбрасывается в кровь, время растягивается, каждая секунда имеет значение. Ум должен мгновенно принимать решение, при этом физические нагрузки нужно уметь регулировать так, чтобы всегда в запасе (на случай самых опасных и трудных ситуаций) были «резервные силы». Из фильмов, где приходилось работать назову «Красные колокола», «Сибириада», другие, но это все такие мелочи, которые теперь уже неинтересны. Вспоминать ни о театральной своей работе, ни о каскадерстве теперь не хочется. Из-за брата я узнал закулисную сторону жизни театра, так же и в каскадерстве видишь внеэкранную жизнь людей искусства, все это отвращает от этой среды. Потому даже вспоминать не хочется.

Итак, будучи уже церковным человеком я продолжал постоянно в общем-то попусту рисковать своей жизнью. И вот однажды я пришел на исповедь и рассказал, что в последнее время что-то у меня участились «гробовые ситуации» на работе — один раз я чуть не сгорел, а в другой раз чуть не утонул. И батюшка мне сказал: «Слушай, у тебя же пятеро детей. «Не искушай Господа Твоего», как говорит Священное Писание. Кончай с этим». И по его словам, ну как отрезало все, я не смог больше заниматься каскадерством.

Был период обычной тогда для многих верующих, да и просто, «ищущих свободу» людей, работы в котельной, которая давала много свободного времени.

И вскоре я получил приглашение перейти на работу в храм. Тогда устроиться в храм можно было только уборщиком в алтаре. И я был первый молодой, официально оформленный на работу, уборщик или уборщица в алтаре. В Никольском соборе. Как сейчас помню — стучатся в алтарь: «Матушка, матушка!» А открываю я: «Чего надо?» Прямо шок. Потом привыкли все.

Тогда не было официальных чтецов и несколько лет, я оформленный алтарником, и будучи им на самом деле, был еще и псаломщиком. Потом удалось меня и официально оформить. А тогда ведь все делалось через Смольный, очень было все непросто. В Никольском соборе я прослужил пять лет. Потом я год пробыл псаломщиком в Никольском храме на Охте. А потом получил назначение в Карелию. Рукоположен я был в городе Олонце владыкой Мануилом и направлен в Сортавалу.

Двенадцать лет я прослужил в Карелии, а потом встала проблема с детьми. Хотелось и хочется дать им хорошее образование. И мы рады, что вернулись в Питер».

Я попросила отца и матушку рассказать о детях, о их судьбах, кто чем занимается.

«Старшей нашей дочери уже 26 лет, а младшему 12. Старшая — матушка, замужем за священником, который служит в селе Гегобросты, где когда-то служил старец Николай Гурьянов. Кстати, там еще есть местные жители, которые помнят старца. Двое внуков у нас уже. Вторая дочь закончила музыкальное училище в Петрозаводске, регентирует у нас в храме. Бог даст, скоро должна выйти замуж. Сын старший учится в Институте Лесгафта. Он увлекся русским стилем рукопашного боя. Надо сказать, что остался единственным студентом на этом отделении, все интересуются Востоком. Через год он должен закончить институт. Следующая дочка пошла в медицину, работает медсестрой, с осени начнет учиться. Следующая дочь училась в музыкальной училище в Петрозаводске, сейчас поступает в наше Питерское музучилище. Следующий сын учится в музучилище Римского-Корсакова на хоровом отделении. Да, единственное образование, которое можно было дать детям в Сортавале — музыкальное. Потому они все у нас поют. Наш храмовый хор нашими детьми поддерживается.

Следующий сын закончил девятый класс и будет учиться на краснодеревщика, с элементами реставрации. Это то, чем мне всегда хотелось заниматься. Надеюсь, что он освоит эту профессию. Остальные дети — все школьники».

На прощание батюшка дал мне два диска — с фильмом «Храм, который строили святые» и запись храмового хора.

Поет семейный хор удивительно молитвенно и профессионально (довольно редкое сочетание), при этом виден творческий подход — редкие песнопения, редкую музыку выбирают они для репертуара. А те, кто бывал на богослужении в Тярлево, говорят, что это очень трогательное зрелище, — когда в храме служит одна большая семья.

Трудятся дети отца Александра и на стройке — реставрации храма. И это так здорово! В этом есть преемственность, ведь храм-то и был семейным. У великого князя Константина Константиновича (К.Р.) тоже было много детей. Сыновья его вместе строили этот храм, вместе молились. Так что, думается, неслучайно именно отца Александра Покромовича Бог привел сюда восстанавливать храм.

Ну еще и потому, что он — давний почитатель Царской Семьи, за богослужением поминает всех «Константиновичей». И это так важно — эта семья так много сделал для России, что заслуживает благодарной, и главное, молитвенной памяти потомков. А вскоре, когда прославят у нас алапаевских новомучеников (в РПЦЗ они уже прославлены) будут тут служить молебны. Только отец Александр называет их «мученики Тярлевские», объединяя с другими новомучениками, которые молились в этом храме и приняли смерть за Христа. Батюшка надеется, что, когда храм будет отреставрирован, можно будет один из пределов освятить в честь «новомучеников тярлевских».

Помогай Бог, вам отец Александр в ваших трудах и всему вашему семейству многая и благая лета.