Преображение Господне и наше

6/19 августа — праздник Фаворского света

Момент восхождения на Фавор (Тавор, гора в Палестине 588 метров над уровнем моря) и откровения Божественного естества Иисуса, имеющего также название Преображения, является в православном понимании одним из узловых пунктов Евангелия. Описание его дается сразу тремя Евангелистами: Матфеем, Марком и Лукой, с небольшими разночтениями (первые два говорят о шести днях, прошедших с момента исповедания Петром своей веры; последний же — о восьми). Как наиболее лаконичное, процитируем повествование Марка:

И сказал им: истинно говорю вам: есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, как уже увидят Царствие Божие, пришедшее в силе. И, по прошествии дней шести, взял Иисус Петра, Иакова и Иоанна, и возвел на гору высокую особо их одних, и преобразился перед ними. Одежды Его сделались блистающими, весьма белыми, как снег, как на земле белильщик не может выбелить. И явился им Илия с Моисеем; и беседовали с Иисусом. При сем Петр сказал Иисусу: Равви! хорошо нам здесь быть; сделаем три кущи: Тебе одну, Моисею одну, и одну Илии. Ибо не знал, что сказать; потому что они были в страхе. И явилось облако, осеняющее их, и из облака исшел глас, глаголющий: Сей есть Сын Мой возлюбленный; Его слушайте. И, внезапно посмотрев вокруг, никого более с собою не видели, кроме одного Иисуса. Когда же сходили они с горы, Он не велел никому рассказывать о том, что видели, доколе Сын Человеческий не воскреснет из мертвых. И они удержали это слово, спрашивая друг друга, что значит: воскреснуть из мертвых (9, 1−10).

По слову святых отцов, это «воскресение прежде страданий и смерти», наступление для трех апостолов и на краткое время, Царствия Божия, пришедшего в силе (Мк. 9, 1). Св. апостол Иоанн, несомненно также опирается на Фаворский образ, когда говорит о духовной перспективе для человека: еще не открылось, что будем. Знаем только, что, когда откроется, будем подобны Ему, потому что увидим Его, как Он есть (1 Ин. 3, 2). Неудивительно, что в восточно-христианской традиции событие Преображения выступает как в некотором роде «поверочное» для всего учения о спасении и вхождении в жизнь будущего века. Вневременность, Божественный Абсолют пробивается здесь через толщу земной материальности и дает прикоснуться к тому, что приготовил Бог любящим Его и что в обычных, земных условиях не видит глаз, не слышит ухо, и не приходит на сердце человеку.

Однако, важно и то, что Преображение — это именно Преображение, а не совлечение или преодоление вещества. Апостолы видят этот мир измененным, а не смотрят сквозь него или возносятся в удаленные и бесплотные сферы. Ибо «таинство будущего века» охватывает собой целую вселенную, как невидимую, так и видимую, и все существо Евангелия, принесенного жителям земли, по словам Луки, вмещается в единое краткое: приблизилось к вам Царствие Божие (10, 9, 11).

В соответствии с этим, Православие свидетельствует об основной миссии Сына Божия как об освящении и преображении космоса, а о задаче для человека — стать подобным Ему и увидеть Его, как Он есть. Удивляться ли в Фаворском чуде тому, что лицо и одежды Христа способны сиять необычайным светом, что Моисей и Илия приходят к Нему; виду облака, из которого, как громы, исходят Божественные глаголы? Нет, но тому, что апостолы видят и чувствуют это и, значит, сами имеют в себе нечто от Царствия Божия, когда говорят: «Господи, добро есть нам зде быти». Наступающий праздник Преображения Господня поэтому вернее назвать праздником преображения Фавора и трех главных учеников Христа, ибо Сам Он постоянно остается в Своем Божественном достоинстве, и верхом нелепости, как замечает Григорий Палама, будет думать, «будто Он таков на Фаворе и бесконечно — в будущем веке, в промежуточное же время изменяется, слагая Свою славу».

«Преображаясь, — говорит о том же св. Иоанн Дамаскин, — Христос не приобретает ничего сверх того, чем Он был, и не пременяется в то, чем Он не был, но являет Своим ученикам то, чем Он был, отверзая их очи и делая из слепцов зрячими; Сам оставаясь в точности таким как прежде…» И свт. Василий Великий считает преобразившимися больше апостолов, нежели Учителя: «Как некий свет сквозь стеклянные пластины, то есть сквозь человеческое тело Господа, просияла Его Божественная сила, озарив тех, у кого очищены сердечные очи».

Богослужебные песнопения праздника Преображения изобилуют указаниями на момент обнаружения уже существующего: «было сокрыто плотью ныне проявившееся», «Божества Своего малу зарю обнажи». Из всего этого восточно-христианское исповедание делает принципиальный для себя вывод о том, что материя предназначена к освящению; благодаря действию Божественных энергий, свойства святости могут приобретать предметы и дела окружающего мира. Как говорит об этом в одной из проповедей митр. Антоний Сурожский: «все без остатка, что подвластно человеку, может быть им освящено; все, над чем мы работаем, к чему мы прикасаемся, все предметы жизни — все может стать частью Царства Божия, если это Царство Божие будет внутри нас…»

Вера в «священный космос», возможность преображения вселенной наделяет Православие особенным отношением к жизни и особенной мистикой. Известно, как любят на православном Востоке и особенно у нас, на Руси, «все освящать». Существуют чины на освящение церквей, воды, домов, колесниц, водных источников, сеяний и посадок, пасек, плодов, меда, соли. Да и над всем при желании может быть прочтена «молитва на освящение всякой вещи». Формирование духовной среды, благодатного покрова над обстановкой, в которой проводит свою жизнь человек, понимается как одна из важнейших задач Церкви. Один современный православный богослов характерно называет Православие «религией священного материализма», и такое определение, хотя бы и было несколько осовремененным, популяризованным, достаточно ярко и точно передает отличительный образ православного исповедания.

У католиков присутствует своя практика освящения, в т. ч. и предметов обихода. Но освящение это скорей функционально, чем субстанционально. Та или иная вещь благословляется на пользование человеку, а не приобретает качество святости сама по себе. Тем более, протестанты с презрительностью смотрят на многочисленные православные обряды, как не отвечающие их рациональному видению веры, в т. ч. и момента Преображения.

В западном толковании явлению Господом славы на Фаворе по большинству придается значение психолого-дидактическое: Иисус Христос в очередной раз доказывает Свою Божественную силу и власть и подкрепляет таким образом учеников накануне Распятия. Данный смысл признается и православной традицией. Кондак праздника, в частности, говорит: «да егда Тя узрят распинаема, страдание убо уразумеют вольное», — т. е., когда ученикам придется увидеть Иисуса распятым, в том виде, в котором Богу быть совсем не полагается, они должны понять, что Он страдает добровольно, что Он все равно — Бог.

Но наряду с этим, спектр литургических текстов и богословия Преображения значительно расширен за счет других и не менее принципиальных мотивов и образов: «Днесь Христос на горе Фаворстей, Адамово пременив очерневшее естество, просветив, богосодела». То есть, Господь на Фаворе направил Свой свет к тому, чтобы просветить «почернелое естество» падшего человечества и приблизить его к Своему совершенству. И другое: «Солнце убо, землю уясняя, абие заходит, Христос же, со славою облистав на горе, мир просветил есть». Буквально: солнце земное всходит и заходит, а Господь один раз показал нам нетварный Свой свет и во веки наполнил мир светом немеркнущим.

Христианство почти целиком заключено в этом: в привлечении токов благодати, защиты Горних сил над земным миром, отравленным энтропией и смертью. Не морализм, не переустройство земли на неких, принимаемых за Евангельские, формальных требованиях и принципах и не схоластическое знание богословских предметов, как на Западе, но живая связь и подпитка конкретной души энергиями Христа, призывание благодати в наш дольний мир, освящение материи — вот образ настоящей веры, которому учит Фаворское откровение.

Недаром, по теме Преображения и света, увиденного Петром, Иаковом и Иоанном, в XIV в., в период паламитских споров, проходит действительный водораздел православного и католического вероучений. Догматические различия между двумя Церквями минимальны, и Символы веры повторяют друг друга, за исключением Филиокве. Но какой разный взгляд на существо спасения и откровения Христова! Какими разными мотивами и побуждениями напитана и дышит религиозность человека восточной и западной культуры! Русский годовой круг народных обычаев и наблюдений — чудо из чудес, весь представляет собой прямое олицетворение идеи «освященного космоса». И хотя связь между церковным календарем и природными явлениями, бытовой жизнедеятельностью зачастую условна, мифологична, склоняется к простейшей фонетической рифмовке: «Борис и Глеб жнут хлеб», — или историческим реминисценциям: от святого мученика Власия к языческому богу животного мира Велесу и далее, к самим животным, «власатым», — нет никакого сомнения в том, что церковная и природно-практическая стихии положительным образом взаимодействуют здесь между собой, не образуя трагического разрыва на выхолощенный «дух» и оставленную в слепом и бездушном положении материю.

«Мой друг осел», — насмешливо и уничижительно отзывался о своем теле Франциск Ассизский, которого некоторые любят представлять «самым православным» из католических святых, эдаким западным двойником нашего прп. Серафима Саровского. Но падшему человеческому разуму этим подспудно приписываются достоинство и честь настолько же большее, какие имеет седок в сравнении с подвластным ему бессловесным животным. Наоборот, прп. Иоанн Дамаскин говорит: «Я поклоняюсь материи, через которую совершилось мое спасение. Чту же ее не как Бога, но как полную Божественного действия и благодати». Православный богочеловеческий гуманизм жаждет полноценного просвещения и преображения. «Душею и телом да освящуся, Владыко, да спасуся, да буду дом Твой причащением священных Таин»; «Темже молюся Тебе: яко един сый Свят Владыко, освяти мою душу и тело, ум и сердце, чревеса и утробы, и всего мя обнови…» — такими молениями предваряют верующие участие в Божественной Евхаристии. Современным языком один автор передает смысл Преображения через такой образ: «Божественная энергия вытравливает из мира коррозию смерти».

Разница в мировоззрении такова, что у католиков Преображение Господне попадает в число третьеразрядных праздников. Классификация праздников в Римо-католической Церкви имеет свои особенности. Существует 4 их класса: «Dublicia primae classis», «Dublicia secundae classis», «Dublicia majora» и «Simplicia» (все остальные). При этом Преображение Господне вместе с Воздвижением Креста, Усекновением главы Предтечи и некоторыми другими отнесены в группу «Dublicia majora». Фаворское откровение трактуется лишь как одно из основных знамений Христа и внимание на нем особенным образом не акцентируется.

В католической иконографии то же самое отражается тем, что свет изображается в ней льющимся со стороны на Христа, т. е. сотворенным. На православной иконе, напротив, сама фигура Христа источает сияние, называемое «мандорлой», причем в изображении его подчеркивается «двойная слава» Иисуса, исходящая как от Божественной природы Его, так и от преображенного Тела. Святитель Филарет (Дроздов) поясняет это, говоря: «На Фаворе не только Божество является человекам, но и человечество является в Божественной славе. Моисей трепетал на Синае, Илия жаловался на Хориве, в Апостолах на Фаворе сквозь ужас сияет радость: Добро есть нам зде быти». Также и древний церковный писатель, скрывшийся за именем Макария Великого, возвещает о полном Фаворском Преображении изнутри, напоминающем просветление лица Моисея. «Смешение человеческий природы, принятое Господом, — говорит он, — исполнилось славы не только одним лицом, как Моисей, но и всем телом».

Однако, явление Божества Иисуса не идет ни в какое сравнение с предыдущими опытами боговидения в Ветхом Завете. Моисей и Илия, Законодатель и Ревнитель, приходят на Фавор, чтобы увидеть то, что раньше было скрыто за образами и тенями небесного, засвидетельствовать окончание и преемственность Закона перед Евангелием.

Сам праздник Преображения Господня — очень древний. Как видно из многих поучений, его отмечали уже в IV в. До нашего времени дошли, в частности, слова на Преображение святого Ефрема Сирина и святого Иоанна Златоуста, гомилии Андрея Критского и Иоанна Дамаскина. Святые Иоанн Дамаскин и Косма Маиумский стали авторами стихир и канонов на этот праздник.

То, что христиане праздновали Преображение в IV в. означает также, что традиция данного дня имеет еще более раннее происхождение. По крайней мере, храм на Фаворе был построен уже царицей Еленой, матерью Императора Константина Великого.

Первоначально Преображение отмечалось в другое время: за 40 дней до Пасхи. Ибо, согласно простым вычислениям по Евангельским текстам, от Фавора до восшествия на другую гору, Голгофу, должно было пройти не более 30−40 дней.

Впоследствии праздник перенесли на 6 августа. Имеются разные версии происхождения этой даты, но очевидным является то, что литургический календарь Церкви и внутренние связи его имеют значение скорей символическое, нежели фактическое. В годовом круге Преображение стоит особняком, тогда как основная последовательность событий новозаветной истории развернута в общий ряд. Однако, в ближайшем рассмотрении за датой Преображения 6 августа угадывается своя логика: 40 днями позже, на 14 сентября, приходится Воздвижение Честного Креста — в память Христовых страданий и смерти. Таким образом, оказывается соблюден смысл Фаворского восхождения как приуготовительного к Распятию, тема же Крестного Искупления входит органической частью в богослужебные тексты: «Прежде Креста Твоего, Господи, гора Небеси подобящися…» (прежде Крестных страданий гора уподобилась Небесам, так там было светло и прекрасно — стихира 1-я на Господи воззвах). «На горе преобразился еси, и якоже вмещаху ученицы Твои, славу Твою, Христе Боже, видеша, да егда Тя узрят распинаема, страдание убо разумеют вольное, мирови же проповедят, яко Ты еси воистинну Отчее Сияние» (кондак праздника).

Другая связь объединяет 6 августа с осенним иудейским праздником кущей, суккот. Этрог — плод, напоминающий лимон, — представлял обязательный элемент на празднике суккот. В древности это был праздник урожая. В Сидуре, иудейском молитвослове, говорится, что праздник кущей издревле посвящался благословению плодов. Он предписан Торой (Втор. 16, 13−15) и предполагает, во-первых, благодарение за плоды урожая — «благословит тебя Господь, Бог твой, во всех произведениях твоих и во всяком деле рук твоих…» (15), а, во-вторых, в память о древней кочевой свободе, свободе от забот и суеты оседлого, земледельческого быта — кратковременное переселение в импровизированные шалаши.

В древней Церкви была широко распространена практика замещения нехристианских праздников на церковные. Кроме того, в празднике Преображения по-своему присутствуют мотивы урожая и жатвы, но урожая и жатвы духовных. В соответствии с этим, христианам уже с первых веков привился обычай приносить в храм созревшие плоды (злаки, виноград) в знак благодарности Богу. В этот день над приношениями читаются специальные молитвы «на благословение плодов». По содержанию своему они похожи на те, которые читали в дни праздника кущей у древних евреев. Предписания относительно освящения плодов нового урожая в день Преображения изложены уже в 3-м Апостольском правиле.

На Руси по обычаю взамен винограда освящаются яблоки. «Яблочный Спас» — так именуется праздник Преображения в народе. Празднование продолжается 9 дней, с 5 по 13 августа. «В день Преображения Господня, — говорит митр. Антоний Сурожский, — мы видим, каким светом призван воссиять этот наш материальный мир, какой славой он призван сиять в Царстве Божием, в вечности Господней… И нам, людям, дано это знать; нам, людям, дано не только знать это, но и быть со-трудниками Божиими в освящении той твари, которую Господь сотворил… Мы совершаем освящение плодов, освящение вод, освящение хлебов, мы совершаем освящение хлеба и вина в Тело и Кровь Господни; внутри пределов Церкви это начало чуда Преображения и Богоявления; верой человеческой отделяется вещество этого мира, которое предано человеческим безверием и предательством тлению, смерти и разрушению. Верой нашей отделяется оно от этого тления и смерти, отдается в собственность Богу, и Богом приемлется, и в Боге уже теперь, зачаточно, поистине делается новой тварью».

О чем говорит праздник Преображения в плане практической жизни и благочестия христианина? Во-первых, он указывает на личности Петра, Иоанна и Иакова как на те, которым оказывается доступно видение Фаворского света. Три апостола — это троица добродетелей, стоящих за каждым: твердость, любовь и терпение. При этом Преображение в Евангелии следует сразу за исповеданием Петра: «Ты Христос, Сын Бога Живого», — и неразрывным образом связано с ним.

Апостолы изумлены Фавором. И все же пока они остаются только людьми, видят происходящее по-человечески — ищут для себя место и время, где им добро буде быти. Кажется, что после вершины Божественной славы человеку не нужно уже ничего. Но как бы ни умоляли трое своего Учителя продлить час блаженства, Господь поднимает их с земли и ведет их назад, в долину, с высот Фаворской славы в несовершенную земную реальность. Ибо Фавора нужно достичь самому, и повторное восхождение окажется связано уже не с чудесным явлением света и облака, но с терпеливым несением креста, любовью и очищением сердца.

Преображение, кроме того, есть результат тесной связи, общения с Отцом. Евангелист Лука в повествовании о Преображении Иисуса Христа говорит: «взошел Он на гору помолиться. И когда молился, вид лица Его изменился, и одежда Его сделалась белою, блистающею». С греческого «и когда молился» буквально передается так: «и в результате молитвы…» — с указанием на причинно-следственную связь — вот то, что делает преображение преображением подлинным, а не мечтанием или демонстрацией своего собственного величия и могущества.

Святитель Филарет (Дроздов) видит в Фаворской молитве Иисуса главную суть происшедшего таинства. «Кажется, — рассуждает он, — на пути к Фавору в прямом и непосредственном намерении Его было не преображение, но просто молитва: взыде на гору помолитися. Кажется, и на самой горе в самые минуты преображения собственною целью действия Его была только молитва: Быстъ егда моляшеся…» И от этого изменился как Сам Спаситель, так и все пространство вокруг него, даже пространство-космос невидимый: «Дух молитвы, сливаясь с Духом Божиим, исполнил светом душу Иисусову; преизбыток сего света, не удерживаясь в душе, пролиялся на тело и просиял в лице; не вмещаясь и здесь, осиял и преобразил самую одежду; расширяясь еще далее, объял души Апостолов и отразился в восклицании Петровом: Добро есть нам зде быти; прошел в область внутреннего мира и привлек оттоле Моисея и Илию; достиг самых недр Отца Небесного и подвигнул любовь Его к торжественному свидетельству о возлюбленном: Сей есть Сын Мой возлюбленный…»

Не ту же ли преображающую силу находим мы и в житиях святых, как в рассказе о беседе прп. Серафима Саровского с А. Мотовиловым или других многочисленных случаях явления «огненнозрачного», «светозарного» вида подвижников, когда стороннего зрителя как бы помимо его собственного желания захватывает волна духовного света и теплоты, так что он становится неспособен вымолвить что-либо, а только лепечет, подобно Петру: «Чувствую я такую тишину и мир в душе моей, что никакими словами выразить не могу. Чувствую необыкновенную сладость. Чувствую необыкновенную радость во всем моем сердце. Чувствую теплоту необыкновенную…»? Итак, преображение внутреннее есть огромная сила, способная оказать влияние в т. ч. и на внешний мир. Об этом свидетельствует завещание Серафима: «Стяжи Дух мирен, и вокруг тебя спасутся тысячи». Об этом мы говорит известная истина: «Молитвою праведных стоит мир». Это же раскрывает монашеский исихастский опыт, периоды расцвета которого, как в Византии Палеологов или у нас на Руси, во времена Сергия, всегда сопровождались бурным ростом и укреплением общественной и государственной жизни, развитием церковности и образования, качественными изменениями в самосознании целой эпохи.

Некоторые отцы, например, Симеон Новый Богослов, все содержание жизни христианина рассматривают как поступательное преображение. Они говорят, что человек, не увидевший Фаворского света в земной жизни, неспособен будет видеть его и в вечности. Преображение — это еще один синоним воскресения, но воскресения как процесса, воскресения-во-времени. Входить в мир воскресения, называемого лучше преображением, христиане призваны уже в этой жизни. Это преображение и есть христианство.

Множество святых за века христианской истории преобразили себя, подобно Христу на Фаворе. Через молитву и причастие плоти Его в таинствах Церкви пробуждаются и в нас тела славы. Это не означает, конечно, искания нами каких-либо сверхъестественных способностей или знамений с неба. Чудом является всякая благодатная перемена в душе или в отношениях с ближними. И Причащение Святых Таин, и искреннее покаяние, и отвержение себя ради другого — все это настоящие чудеса, ибо совершаются против обычая мира сего и желания плоти.

Пускай по масштабам благие перемены невелики, но сердце собирает и бережно хранит в себе запас этих свидетельств не от мира сего, благодать же Духа отвоевывает и расширяет в душе плацдарм — территорию града Божия, готовит решительное преображение, которому некогда предстоит совершиться.