Русская культура как фактор развития украинского социума

В зависимости от отношения конкретного человека к русской культуре возникает позитивное либо негативное видение ее перспектив в Украине. Кроме того считается, что суть проблемы достаточно ясна и сводится она к культурной политике государства. Можно говорить о ряде факторов, связанных с русской культурой в Украине, имеющих историческую масштабность, выходящую за рамки исключительно субъективно-личностной значимости. Действительно, вопрос о приверженности индивида к той или иной культуре — частный и потому может быть рассмотрен в рамках положений законодательства о правах человека. Но присутствие определенных духовных образований в социуме и их влияние на его настоящее и перспективы может быть рассмотрено только в предметном поле социологии.

В этом смысле можно говорить о ряде факторов, связанных с русской культурой в Украине, имеющих историческую масштабность, выходящую за рамки исключительно субъективно-личностной значимости.

Автор данного выступления придерживается точки зрения, согласно которой в условиях глобализации социального процесса всякая локальная общность является фантасмагоричной, т. е. реальность герметичной культуры и социума в котором мы живем является производной от того метода, которым мы определяемся в социальном процессе современности. Наше представление общества реально по своим последствиям. Локальная общность, будучи фантасмагоричной по основанию, не перестает быть от этого реальностью и в этом смысле можно говорить о русском и украинском социумах, о культурных типах, присущих им и, наконец о диалоге и взаимообогащении культур. Различие между украинской и русской культурами для населения современной Украины актуально прежде всего по причинам политического характера и обозначено языковым различием.

Следующим исходным моментом анализа рассматриваемого предмета выступает положение о том, что культура представляет собой пространственно-временное преобразование различных видов деятельности, исторически имеющих место в определенном обществе, на всех уровнях: от бытового до философско-концептуального в соответствии с повседневными идеологическими стереотипами. Трансформация общества порождает проблему развития культуры как способов гармонизации новых условий жизни людей и выработки соответствующих идеологем.

Культура представляет собой способ приведения в соответствие различных видов деятельности, исторически имеющих место в определенном обществе. Этот способ находит свое выражение, опредмечивается в виде философских идей, которые экстраполируются на уровень повседневности идеологическими стереотипами. Трансформация общества порождает проблему развития культуры как способов гармонизации новых условий жизни людей и выработки соответствующих идеологем.

Проблема сохранения русской культуры в Украине не может быть рассматриваема вне указанной выше целостности, исключительно как проблема языковая или же проблема доступности наследия в области искусства. Системообразующим элементом культуры выступает актуализированное в социуме философско-мировоззренческое ядро.

В этом смысле мы (украинцы и россияне) живем в рамках одной культуры — независимо от языка, на котором она «сказывается» — нам присущи единые принципы смыслообразования, мы находимся в одинаково организованном предметном мире. Социальные институты (семья, образование, власть) принципиально идентичны. Поэтому вопрос о взаимодействии русской и украинской культур может быть рассмотрен как внутренняя проблема развития единой (по определению О. Шпенглера, «русско-сибирской») культуры, проблема ее глобализации и информатизации. Попытка выделить «русскую» и «украинскую» культуру в качестве различных субстанций доводят сформировавшиеся политические различия наших государственных образований до культурного противопоставления.

Таким образом способ истолкования русской культуры представляет собой потенциальный источник социального напряжения в украинском социуме.

Если рассматривать развитие украинского социума как выработку адекватных процессам, разворачивающимся в глобальном социуме, социальных черт, то русская культура предстает: во-первых, как одно из продуктивных оснований их выработки и, во-вторых, как коммуникативный ресурс, поскольку она более широко укоренена в мире и украинская культура воспринимается в значительной степени через нее.

Судьба русской культуры в Украине непосредственно зависит от ее судьбы в России. Русская культура является в значительной мере продуктом духовного творчества людей не обязательно принадлежащих к этническим русским и, тем более, имеющих современное российское гражданство. Если она превратится в «российскую культуру», т. е. будет непосредственно отождествлена с системой политических интересов власть предержащих — то и в Украине ее судьбы будут прямым продолжением отношений наших государственных образований. Иными словами тезис о том, что «русскоговорящее население» — потенциальная «пятая колонна» Москвы будет тем самым поддержан с обеих сторон границы.

Поэтому в процессе осуществления диалога культур, думается, необходимо рассматривать культурный процесс вне административно-политических реалий нашего времени. Феномен русской культуры не имеет отношения ни к России ни к Украине как государственно-территориальным образованиям, она может быть рассмотрена в интерьере исторической перспективы живущего поколения. Можно говорить о нескольких измерениях значимости русской культуры для украинского социума, а также для исторически существующей общности отношений населения славянских народов, Евразии в целом. В широком смысле русская культура выступает одним из символических ресурсов для организации совместной социальной деятельности, для коммуникативного единства образующихся в результате трансформаций современности сообществ. Ресурс этот укоренен в социуме и потому актуально может быть востребован как фактор конструктивного воздействия на него. Поэтому игнорирование укорененности русской культуры в нашем обществе приводит к снижению эффективности регуляции процессов социальной трансформации независимо от их направленности. Не касаясь оценки самой перспективы вестернизации Украины можно заметить, что культурные основания «западного мира» также пришли в движение и на что ориентироваться (желающим следовать в его фарватере) в этом смысле не совсем ясно. Остается мыслить «в рамках дозволенного».

Как уже говорилось выше, русская культура это — не культура «русских». Это исторически сформировавшийся тип культуры в которой воспроизводится социальная парадигма взаимоответственности, сопричастности судеб не только живущего поколения, но и всех исторически существовавших — сопричастности к поиску идеального устройства жизни. Человеческая жизнь протекает согласно этой парадигмы в поле морального напряжения между должным и сущим. На протяжении последних десятилетий формировались культурные феномены, восходящие к необходимости ликвидации этого напряжения, что привело к негативизму в отношении традиционных смыслодеятельных конструктов. В этом смысле мы сейчас переживаем острую потребность в воссоздании традиционной этической парадигмы.

Отождествление культуры и идеологии концептуально неправомерно, а в области политической жизни порождает деструктивные моменты в области воспроизводства социальных связей.

Потребность украинского социума в сопричастности, единении сегодня более чем очевидна, способность различать человеческие измерения переживаемых социумом трансформаций — единственное средство от нравственного одичания, которое делает безысходным наше сегодняшнее состояние. Представлять, что эта проблема разрешима административно-политическими средствами означает стремиться в очередной раз загнать социум «железной рукой» в царство светлого будущего. Стремление к идеалу, воплощению всечеловеческой справедливости — тот компонент, которого недостает сегодня идеологическим конструктам не только в Украине и России. Факт декострукции претендовавших на воплощение всего этого символических универсумов вовсе не означает ложности стремления к гуманизации социальной жизни.

Русский язык остается языком политической элиты, общения на саммитах между странами СНГ, языком иностранных экспертов из «дальнего зарубежья». Как это ни парадоксально, но возможность использования русского языка выступает также своеобразным символом социального положения — большинство «новых украинцев» говорит по-русски в отличие от, например, рядового учителя, который боится потерять место. В этом отношении мысль известного политика о существовании двух русских культур не так уж и устарела.

В идеологических построениях современности нет места носителям русской культуры, живущим в Украине — они должны себя признавать либо «русскоязычными» (и чуждыми русской культуре), либо лицами, имеющими внутреннюю предрасположенность к тому, чтобы быть гражданами России. И внешняя амбивалентность к этой проблеме объясняется пока тем, что нет необходимости однозначно определяться к этой ситуации, она просто отсрочена, а раз так, то и как бы снята вовсе. Предполагается, что новое поколение будет воспитано в духе национал-патриотизма и, в свою очередь, новое поколение россиян будет воспринимать украинцев как чуждых, а потому проблема «уйдет в прошлое».

Отсюда важным представляется создание возможности в структурах того, что мы называем диалогом культур, полноценного признания и включения всех, кто считает себя принадлежным к русской культуре независимо от географо-политических «отметин». В то же время для украинского социума представляется важной необходимость признания возможности русскоязычной украинской культуры, если уж и пытаться строго классифицировать явления и процессы в этой области. Это не означает, что каждому гражданину можно будет выписать «паспорт культурной принадлежности» — нет, такое признание обозначит совершенно иное пространство культурной жизни, создаст алгоритм взаимодействия культур внеполитического характера. Весьма неконструктивно для социума состояние, при котором идеология патриотизма мыслится в категориях борьбы с имеющимися в обществе культурными основаниями. Общность русской и украинской культур сегодня следует рассматривать не как политический тезис против украинской государственности (она состоялась), а как основание для конструктивного выхода из сегодняшнего состояния нашего социума, избавление его от культурной маргинализации.

Для того, чтобы возникла большая определенность в той же Украине, необходимо различение русской культуры в самой России. Социум безвозвратно изменился, а потому отождествление ее с русской православной идеей, думается, сводит все дерево к его корням, вернее даже к одному из них.

Стремление к исконным корням выступает своеобразной реакцией на вестернизацию общественного сознания. Подобная идеологическая ориентация является не столько восстановлением некоторых устоев (через три поколения), сколько следствием дезориентированности политиков, привыкших к идеологии относиться с позиции начальствующего невежды. Православие, безусловно, должно быть восстановлено как одно из духовных оснований, но если оно будет использовано для удовлетворения сиюминутных политических амбиций, это породит еще большую экзистенциальную пустоту в социуме, чем состояние «после коммунизма».

Попытка отбросить культурный слой десятилетий связанных с «коммунизмом» чревата утратой культурной преемственности. То, чем являлась (или же стала) русская культура в двадцатом веке не следует понимать как превращенную форму — ее секуляризация, принявшая вид коммунитарной идеи, может быть истолкована как историческое предвосхищение альтернативы современному кошмарному будущему с его гуманитарными катастрофами, экологическими войнами и прочими мрачным перспективами цивилизации.

Как говорил Ницше, если долго смотреть в бездну, бездна начинает смотреть в тебя — остается добавить, что надо иметь, возможность смотреть куда-либо еще.

Поэтому русская культура служит сохранению вариативного пространства формирования социальных инноваций для сохранения и развития демократических начал жизни украинского социума.
Щербина Виктор Николаевич, зав. каф. философии и социологии, канд. соц. наук, Бердянский государственный педагогический институт им. П.Д.Осипенко