Русское «рабство» или западный либерализм?

К вопросу о нашем выборе

— Ваше величество, Россия стоит перед пропастью.
— Константин Петрович, а когда она перед ней не стояла?
Из беседы императора Александра III с К.П.Победоносцевым

Похоже, Россия опять приближается к рубежу — мировоззренческому, социальному и политическому одновременно. До очередных парламентских и президентских выборов ещё три года, а американское русскоязычное радио «Свобода» уже предсказывает скорую «бархатную» («розовую», «оранжевую"…) революцию в нашей стране, конец «эры Путина» и т. п. Ему вовсю помогают доморощенные свободолюбы вроде «Эха Москвы», журнала «Итоги» и других «рупоров демократии». В определенном смысле ситуация несколько напоминает конец 1980-х годов, когда «прорабы перестройки» боролись с «агрессивно-послушными», «красно-коричневыми» коммунистами. Надо признать, что тогда «демократы» почти победили. Я говорю почти, потому что, разрушив Советский Союз, они не добили Россию. Ныне, кажется, они вознамерились довести своё дело до конца — опять под лозунгами свободы и прав человека. Им мало твердить каждый день по принадлежащим им телеканалам, что «патриотизм — это прибежище негодяев»: они хотят воплотить эту идею в жизнь.

Впервые лозунг «Россия — «тысячелетняя раба» мы услышали ещё во времена горбачевской «перестройки» — из уст тогдашних членов ЦК КПСС, на протяжении десятков лет пропагандировавших марксистско-ленинскую концепцию истории. Сегодня о «рабском» русском менталитете без устали вещает небезызвестный лондонский изгнанник Б. Березовский, не говоря уже об американских специалистах «по русскому вопросу» типа З. Бжезинского, А. Янова (бывшего работника советского идеологического фронта), главного философа радио «Свобода» Б. Парамонова (тоже бывшего преподавателя марксизма) и других, не менее выдающихся личностей. С другой стороны, на Западе — и прежде всего в той же Америке — растет понимание того, что отнюдь не всё благополучно в самом «датском королевстве». Ныне уже очевидно, что серьёзный духовный и культурный кризис испытывает сама западная цивилизация. Вот тут и зарыта собака: переживая формально схожие социальные процессы, проходя отчасти общие с Западом фазы экономического и культурного развития, православно-русская цивилизация в целом идет по другому пути, чем цивилизация евро-атлантическая. Я имею в виду прежде всего духовные критерии и цели.

Сопоставим, для примера, Россию и Америку. Обе страны занимают целые континенты. России в ХVI — ХIХ столетиях пришлось осваивать азиатскую Сибирь и Дальний Восток (вплоть до Аляски), американцам в ХVIII — ХIХ веках — «дикий Запад». И тут и там имело место насилие: люди не ангелы. В итоге коренное население Америки (индейцы) были почти уничтожены, остатки загнаны в резервации. Между тем в России коренные народы осваиваемых областей — к примеру, татары, от которых русские в своё время сильно страдали — не только не уничтожались, но нередко включалось в правящий слой империи. Достаточно сказать, что до одной трети русского дворянства составляли те же крещеные татары, а также украинцы, литовцы, немцы и многие другие. Даже воинственный горец Шамиль оказался в конечном счете другом русского царя, а личный конвой императора Николая Второго составляли именно кавказские джигиты, сохранившие ему верность до самого конца. Русское царство и американская республика, несомненно, имеют в своей истории общие черты, но конфигурация этих черт разная.

Теперь относительно рабства. Россия и Америка знали рабовладение. Некоторые наши ретивые критики династии Романовых ещё со времен Герцена называли нашу страну «рабовладельческой империей» (почти как Р. Рейган со своей «империей зла».) Однако и в этом отношении между Россией и Америкой дистанция немалого размера. Американцы просто посылали свои корабли в Африку, где за бутылку виски и новое ружьё местные князьки продавали им в рабство своих черных соплеменников. Американская «трансатлантическая» работорговля была юридически-экономической акцией древнеримского типа, где между рабовладельцами и рабами пролегала пропасть. На этом, кстати сказать, спекулируют нынешние лидеры черной Америки, для которых прошлое афроамериканцев есть лакомый кусок финансового и политического капитала.

Иначе обстояло дело в России. Чтобы убедиться в этом, достаточно продумать царствование Иоанна IV Грозного. Много материала для этого дает, в частности, его переписка с князем Курбским. Царство Иоанна IV обычно клянут как деспотическое — но какой деспот станет тратить столько времени и чернил для оправдания себя перед своим подданным? Более того, в качестве последнего довода в пользу защищаемых Курбским позиций Иоанн зовет его обратно на Русь — пострадать за правое дело, если тот считает себя правым. Как видим, и меч и золото в руках Грозного Царя служат Кресту, а не наоборот; что же касается жертв опричнины, то их число не превысило количества убитых одной Варфоломеевской ночью в Париже. Жестокость московского самодержавия есть оборотная сторона образа христианского владыки, в котором он предстает как суровый, но справедливый отец своего народа.

Крепостное право как таковое окончательно оформилось у нас только при Петре Первом, превратившем страну в единый военный лагерь, где служили (были «тягловыми») все сословия — и духовенство, и купцы, и дворяне. Здесь не место обсуждать, насколько всё это было оправдано условиями времени. Суть в другом: все русские люди, независимо от своего социального статуса, оказались солдатами одного войска, работая и сражаясь не за свои личные интересы, а за достоинство своей христианской державы. Достаточно сказать, что вплоть до ХVII века России приходилось в той или иной мере уплачивать дань татарским ханам. В Отечественную войну 1812 года в рядах русской армии плечом к плечу сражались с Наполеоном и «рабовладельцы» и «рабы», и ещё больше подобных «рабов» было в рядах партизан, громивших войска этого коронованного генерала французской революции. В 1861 году крепостное право в России было отменено, но многие крестьяне не хотели уходить от своих помещиков, ибо жили с ними фактически одной социально-культурной семьей-общиной (читайте «Капитанскую дочку» Пушкина или «Обломова» Гончарова). Решающая роль здесь, несомненно, принадлежала православию, с точки зрения которого «подлинно моё — это то, что я отдал» (св. Максим Исповедник). Об этой особенности русской «политической этики» хорошо сказал С.А.Аскольдов в 1918 г.: «Русь была до отмены крепостного права, а отчасти и после него страной рабов и рабовладельцев, но это не мешало ей быть Святой Русью, поскольку Крест, несомый одними, был носим со светлой душой и, в общем и целом, с прощением тех, от кого он зависел, поскольку и те и другие с верою подходили к одной и той же Святой Чаше. Так праведность десятков миллионов очищала и просветляла в единстве народного сознания грех немногих тысяч поработителей, к тому же грех часто ясно не сознаваемый в качестве такового ни той, ни другой стороной» (Аскольдов С.А. Религиозный смысл русской революции // Из глубины. М., 1991. С.234).

Совершенно прав И.Р.Шафаревич, когда он настаивает на том, что на Западе и в России в первой четверти ХХ века испытывалась, в сущности, одна идея — технологический проект безбожной гуманистической цивилизации. Именно этим и объясняется восхищение европейских либералов ленинско-сталинскими экспериментами 1920−30-х годов. Но он не прав, когда видит в этом единственную движущую силу отечественного социализма, вызвавшую к жизни сверхдержаву под именем СССР. В отличие от Запада, в русской культуре произошло парадоксальное сращение базовых религиозно-исторических ценностей — и прежде всего идеи праведного бытия (в его общенациональном и интеллигентском вариантах) — с пришедшими из Европы претензиями прагматического использования этого бытия, вплоть до его радикальной переделки. Выразительно высказался в своё время великий «просветитель» Д. Дидро: «Человечество не освободится, пока последнего короля не удавят кишками последнего попа». Так вот, этим последним христианским монархом, убитым либеральной контркультурой, был русский император Николай Второй, расстрелянный в подвале вместе со всей семьей в июле 1918 года, а «последним попом» — тысячи уничтоженных за веру новомучеников российских. Очевидно, таким путем либерализм надеялся освободиться от рабства во всех его видах. После этих событий христианство в России фактически ушло в подполье «русского коммунизма», западная же цивилизация быстро пошла вниз — в сторону гедонизма как смысла жизни. Был, правда, ещё «третий путь» — Гитлер — но он был вовремя пресечен теми же самыми «русскими рабами"…

Задумываясь о будущем современной (модернистской) евро-атлантической цивилизации, рабствующей у собственного греха, можно предположить следующее. Во-первых, весьма вероятна перспектива жесткого тоталитаризма («нового мирового порядка»), растущего именно на всеобщей относительности «пустых мест» либерального жизненного пространства. Старомодный провинциализм различения верха и низа может быть окончательно блокирован Мировым Рынком, идеально встроившим ТВ-массы в психотронную социально-компьютерную систему. Во-вторых, возможна подлинная оккультная контринициация Запада, предсказанная такими мыслителями, как О. Шпенглер, Н.А.Бердяев, Х. Ортега-и-Гассет, Р. Генон, Ю. Эвола — тотальное духовное раскрытие «мирового яйца» снизу для беспрепятственного воздействия на него инфернальных сил. Это последовательный путь «левой руки» — практической социокультурной магии, которым идут, в частности, многие деятели евро-американской рок-культуры: «Лед Зеппелин», «Роллинг Стоунз», Дэвид Боуи, Стинг… Путь этот отмечен психоделической революцией, наркотиками, гомоэротизмом, СПИДом: самодостаточный человек-звезда как бы охлопывается, превращаясь в черную дыру. Упраздняется сама возможность общения при свете дня…

Для России это означает, что не надо бежать впереди прогресса — он стремится от рая к аду. Современной постиндустриальной цивилизации осталось жизни лет на 100, а может и меньше — она победится своею собственной глобальной победой. Пределы сохранения природной и культурной среды обитания в условиях «нового мирового порядка» близки к исчерпанию. При этом порядке не будет традиционной религиозной, национально-государственной и экономической структуры. Это будет «электронная диктатура» интернационального капитала, осуществляемая путем искусственного управления желаниями людей. Её главной задачей будет производство концептуально-информационной власти — этой решающей власти «открытого общества». Духовно окормлять такую власть будет оккультная «интеррелигия» антихристианской направленности. Семью как основную ячейку традиционного общества здесь заменят временные половые связи, культуру — виртуальные технологии, национальность — принадлежность к той или иной корпорации. В целом «новый мировой порядок» будет означать конец человека как творения Божия, как Homo Sapiens (человека мыслящего) и Homo Moralis (человека нравственного).

Русский политический класс должен отдавать себе ясный отчет в том, что Россия как евразийская цивилизация не принадлежит ни Востоку, ни Западу. Ни тот, ни другой не признают её подлинно своей. Ориентализация России («византийский» Киев, «татарская» Москва) оказалась столь же временной, как и её последующая петербургская вестернизация. В отличие от Востока, русская христианская духовность изначально включает в себя творческую активность личной воли (православный храм и икона есть взаимораскрытие Бога и человека, а не подчинение одного другому). Вместе с тем, в отличие от Запада, религиозная свобода личности на Руси никогда не доходила до культа автономного индивида, оставаясь, так или иначе, в рамках соборного целого (царство, империя, община). Восточное подчинение Абсолюту или западное соперничество с Ним — не русское занятие. Западная свобода пережила ряд смертей — смерть Бога, смерть человека, смерть автора. Восточная душа по существу не знала религиозной свободы. Противоречие между тотальной верой и тотальной свободой с её правом «вернуть билет» — это движущая сила именно русской истории. До сих пор Россия успешно проходила испытания Востоком и Западом: в конечном счете, они только укрепляли её. Привлекая к себе лучшее из Азии и Европы, Россия не переставала быть самой собой. Это во многом делает её страной будущего, способной сохранить мир для человека и человека для Бога.

Конечно, чтобы осуществлять свой национальный выбор на деле, России всегда требовался Вождь. Из того состояния, до которого её довели нынешние «демократы», другого выхода просто нет. Либо такой общенациональный вождь-лидер появится в России и его поддержит народ, либо она исчезнет. Русские не любят юриспруденции и не поклоняются правам человека — они любит Избранника, за которым чувствуют Божъю руку. Конечно, оптимальной духовно-исторической и политической фигурой такого рода для России был бы законный православный Царь, однако Царя, по точному слову Ивана Ильина, надо заслужить. Нужна переходная форма от псевдодемократии к действительной народной монархии. Такой формой на Руси начала ХХI века могла бы стать авторитетная президентская власть, реализующая себя одновременно «сверху вниз» — от народного Идеала, и «снизу вверх» — от повседневной социальной практики. В этой связи обращает на себя внимание деятельность президента В.В.Путина. Не спорю, политика его нынешнего окружения во многом неудачна, вызывает серьёзные вопросы и возражения (особенно в экономической сфере — пресловутая монетизация, например). Однако это первый руководитель России со времен государя Николая Александровича, который открыто признаёт себя православным христианином, исповедуется и причащается Святых Тайн. После его инаугурации в мае 2004 года был отслужен напутственный молебен — это тоже знаменательный факт. Он отстранил от руководства общенациональными телеканалами явных русофобов, вроде Гусинского с Березовским — было бы замечательно, если бы после этого с канала «Культура» исчез одиозный М. Швыдкой, а из программы «Времена» — профессиональный демагог Познер. В. Путин ясно показал, что при его правлении не будет индульгенций на многомиллионные долги государству (случай Ходорковского). Наконец, он предложил назначать губернаторов по прямому выбору Президента — совершенно нормальная практика, всегда существовавшая в царской России и существующая в современной Европе. Чтобы отвечать за такую огромную и сложную страну, Верховная власть должна располагать соответствующими рычагами управления, иначе мы вечно будем барахтаться как лебедь, рак и щука, а народ чукчей будут представлять в Государственном совете владельцы английских футбольных клубов.

Так или иначе, за последние пять лет Россия стала постепенно возвращаться к самой себе. Как бы ни старались либерал-демократы всех мастей, традиционный духовно-культурный и социально-политический уклад России воспроизводит себя (в разных вариантах) уже почти тысячу лет. Так будет и впредь, пока в скрытом внутреннем ядре России живет энергетика Святой Руси. Русские патриоты и Верховная власть должны найти друг друга — иного им не дано. Идеальных людей, и особенно идеальных правителей, не бывает — тем более надо поддерживать органичные для православно-русской цивилизации стороны их деятельности. Принята развернутая Социальная концепция Русской Православной Церкви, сделан ряд важных шагов во внутренней и внешней политике страны. Что касается ярости либералов — она вполне в стиле их «игры на понижение», будь то политика или искусство: даже намек на восстановление вертикали русского бытия выводит их из себя.

Подводя итог своим размышлениям, замечу следующее. Если православно-патриотические силы не поддержат в нынешней сложной культурно-политической ситуации президента Путина, они сделают большую ошибку, и будут наказаны такой «бархатной» революцией, на фоне которой переворот 1989 — 1993 годов покажется детской забавой. Со своей стороны, властвующая элита тоже должна пройти свою часть пути навстречу русскому народу. Американский конгресс уже выделил миллионы долларов на поддержку «гражданского общества» в России — это серьёзное предупреждение. Русскому человека нужна Верховная власть не потому, что он «раб», а потому, что в глубине души он хочет служить чему-то более высокому, чем польза, комфорт, плюрализм и т. п. Рай на земле — это выдумка идеологов новоевропейского прогресса, начиная с Реформации (возврат от христианства к иудейству) и Просвещения (философия либерального гедонизма). Запад поверил в эти сказки, по существу перестав быть христианской частью света. Америка откровенно позиционирует себя ныне как «земной парадиз», страну «happy end». Россия, со своей стороны, до сих пор живет мыслью, что власть и культура в государстве должны исходить не от грешной «одинокой толпы», а от Бога. Мы переживаем «предпоследние» времена, когда мировому злу попущено на некоторое время почти полностью овладеть планетой. Тем важнее, что в мире продолжает оставаться остров света — православная Русь. Современному обывателю с утра до вечера внушают, что жизнь — это карнавал, на котором надо успеть повеселиться. Но с такой меркой не стоит и приближаться к России: она её сломает. Вопреки потугам всевозможных каменщиков и инженеров человеческих душ, она до сих пор не потеряла себя во всемирном бедламе, до сих пор помнит о своём предназначении Удерживающего от тайны беззакония. В этом заключается её спасение.

Авторская справка
Казин Александр Леонидович. Родился в 1945 году в Смоленске. Окончил философский факультет ЛГУ. Доктор философских наук, заведующий сектором Российского Института истории искусств, профессор Санкт-Петербургского Университета. Основные труды: «Последнее Царство. Русская православная цивилизация» (СПб., 1998); «Философия искусства в русской и европейской духовной традиции» (СПб., 2000); «Русская красота. Основы национального эстезиса» (СПб., 2003); «Россия и мировая культура» (СПб., 2004). Член Союза писателей России. Член исполнительного совета Собора православной интеллигенции Санкт-Петербурга. Живет в Санкт-Петербурге.