Русская линия / Библиотека периодической печати / «Хитрый фанатик с цепкими руками»..

Сегодня жизнь и деятельность архимандрита Фотия привлекают к себе пристальное внимание исследователей. Современные авторы склонны к исторической реабилитации этого забытого деятеля.[1] Почти единственным исключением в этом отношении является Олег Александрович Иванов, считающий Фотия «ловким фарисеем» и т. д. Подобные высказывания нельзя оставлять без ответа. Не будучи специалистом по проблеме, заявленной в заглавии труда О.А.Иванова, я не буду рассматривать его целиком, а коснусь лишь части IV «Графиня Анна Алексеевна». Речь здесь идет о духовной дочери архимандрита Фотия графине А.А.Орловой-Чесменской, чьей жизни и деятельности я касался в ряде работ.[2]

Часть IV книги О.А.Иванова представляет значительный научный интерес. Автор рассматривает жизнь и деятельность дамы высшего света, принимавшей участие в политической борьбе последних лет царствования Александра I. Им собраны как опубликованные, так и не публиковавшиеся ранее материалы, относящиеся к биографии А.А.Орловой-Чесменской. К реконструкции жизни графини автор подошел очень скрупулезно. Свои выводы он делал на основании документов и мемуарных свидетельств. Не вызывает сомнения, что эти качества, присущие содержанию четвертой части, справедливы и для всей книги в целом. Наполнение документальными материалами иногда носит даже излишний характер (редко к какой книге можно предъявить подобную претензию). Например, с трудом вписывается в текст части подглава о судебной тяжбе А.Н.Чесменской и ее мужа А.А.Чесменского (с. 389−399).

Характер изложения материала совершенно меняется, когда О.А.Иванов переходит от биографических данных к событиям общего плана. Из содержания главы «А.А.Орлова-Чесменская и архимандрит Фотий» следует, что автор или плохо знаком с исторической литературой XIX—XX вв.еков, или сознательно игнорирует то, что на жизнь и деятельность архимандрита Фотия существует два прямо противоположных взгляда. Положительную оценку деятельности Фотия давали серьезные исследователи (П.С.Казанский, Я.Л.Морошкин, М.И.Пыляев), в то время как в противоположном лагере находилось множество публицистов.[3] Однако О.А.Иванов основывает свои суждения на сомнительных сочинениях Е.П.Карновича и А.Г.Слезскинского.

О.И.Иванов именует архимандрита Фотия «хитрым фанатиком» с «цепкими руками» (с. 400). Подглава «Фотиева паутина» посвящена описанию того, как Фотий пытался подчинить себе А.А.Орлову-Чесменскую, чтобы бесконтрольно расходовать ее деньги. Убедительных доказательств автор не приводит, но делает выводы: «На самом деле Фотий искал и много; он был крайне самолюбив и честолюбив, да и от мирских благ не очень-то отказывался» (с. 427); «Основной задачей Фотия стало, прежде всего, подчинить своему влиянию графиню Анну, а также добиться того, чтобы никто не имел на нее такого же влияния» (с. 430). Собственно, большая часть текста подглав, посвященных Фотию, составлена из обширных отрывков его «Автобиографии» и цитат из других источников и сочинений. Если в отношении биографии А.А.Орловой-Чесменской такой подход к компоновке материала вполне приемлем, так как круг источников очень ограничен, то по отношению к Фотию просто не допустим. Потрясает, что автор работал в фондах РГАДА и ОР РНБ, где хранится огромное рукописное наследие Фотия. Почему Олег Александрович «прошел» мимо всего того, что составляет славу Юрьевского архимандрита?

Если бы уважаемый автор удосужился взглянуть на труд Фотия «Сказания о житии и подвигах блаженного Иннокентия, епископа Пензенского и Саратовского, скончавшегося в Бозе 1819 года октября 10 дня, написанная учеником его и сыном духовным, очевидцем Фотием 1821 года» (РГАДА. Ф. 1208, оп 3, д. 30, 31, 32), то он не допустил бы грубых ошибок в отношении Святителя Иннокентия епископа Пензенского и Саратовского. О.А.Иванов пишет, упоминая о Святителе, что впервые А.А.Орлова-Чесменская услышала о Фотии от «посланного в 1818 году за упущения по службе епископом в Пензу» Иннокентия (с. 427). В действительности встреча Иннокентия с графиней произошла в 1819 году в Москве, куда Иннокентий прибыл 17 марта и был посвящен в епископы Пензенские и Саратовские (перед этим в С.-Петербурге он был посвящен в епископы Оренбургские). За что Иннокентий был отправлен в почетную ссылку, разговор особый. Назвать его действия «упущением по службе» — это то же самое, что обвинить декабристов в «нелояльности» к царской власти. Наказан князем А.Н.Голицыным Иннокентий был за участие в политическом выступлении православной оппозиции, связанном с изданием книги Е.И.Станевича «Беседа на гробе младенца о Бессмертии души, тогда токмо утешительном, когда истина оного утверждается на точном учении Веры и церкви».[4]

Из текста части IV труда О.А.Иванова следует, что автор обвиняет Фотия в следующем: 1) добивался безбрачия графини; 2) не давал ей уйти в монастырь; 3) заставлял жить в миру жизнью монахини; 4) вымогал деньги на церковные нужды и для собственных целей; 5) вселял убеждение в греховности отца.

Именно влияние А.А.Орловой-Чесменской при дворе помогло Фотию в 1822 году войти в контакт с всесильным князем А.Н.Голицыным и получить аудиенцию у императора. Одним из результатов этой встречи стали события 1824 года, имевшие огромные последствия для Православной Российской Церкви. Нам известно, как жила А.А.Орлова-Чесменская под руководством Фотия и на что ушло все ее громадное состояние. Для православного человека, которым, без сомнения, была графиня, пожертвования на церковь, возобновление обителей, строительство новых храмов представлялось наилучшею тратой средств.

По поводу греховности Алексея Григорьевича Орлова-Чесменского двух мнений быть не может. Если бы графиня пребывала в неведении, то и молиться во спасение души отца так горячо не стала бы, а «во аде молитвы нет».

Очень существенным обвинением Фотию является расходование им средств графини «на себя». А.Г.Слезскинский упоминал много таких фактов. Были просьбы о присылке облачения, утвари, обуви, лошадей и даже просто фиников. Часть этих просьб вполне рациональна. Заботясь о красоте и славе Юрьева монастыря и его настоятеля, Фотий заботился о славе Церкви. Никто сегодня не обвиняет директора Эрмитажа за «евроремонт» в своем кабинете и дорогую одежду, он — лицо публичное и обязан выглядеть на уровне культурного достояния, которое представляет. То же самое можно сказать и в защиту архимандрита Юрьева монастыря. Многими исследователями отмечалось, что Фотий в значительной мере способствовал возрождению престижа русского духовенства. Остаются такие необъяснимые просьбы, как финики из Москвы. Здесь, на мой взгляд, причины психологические. Между духовным отцом и дочерью существовала сильнейшая духовная связь. Фотий страдал в разлуке. Эти «мелочные» просьбы были просто способом напомнить о себе. Смешно по этому поводу делать вывод о том, что Фотий расходовал миллионы графини на себя лично. Архимандрит умер в результате отказа от пищи во время Рождественского поста, с 1817 года он носил власяницу и вериги, протершие его тело до кости.

Графиня А.А.Орлова-Чесменская во время знакомства с Фотием была вполне взрослой, состоявшейся личностью. О.А.Иванов приводит любопытные материалы по поводу полемики графини со своим дядей, желавшим взять ее под опеку сразу после смерти отца. Анна Алексеевна выбрала самостоятельность. Таким же свободным ее выбор был и в отношении жизненного пути, и в выборе духовного отца. Уже после смерти Фотия она потратила значительную часть своего состояния, пустив его на церковные нужды и благотворительность.[5] По некоторым сведениям, она приняла тайный постриг.

Труд О.А.Иванова, наверное, послужил делу прославления Фотия. В фондах ГАРФ им обнаружены материалы III отделения, проливающие свет на отношения Фотия с печально известной Фотиньей. В своей последней монографии мне удалось значительно прояснить эту проблему.[6] Материалы, приводимые О.А.Ивановым в подглаве «Фотинья», освещают «полицейский» аспект этих событий. Скандал 1832 года начался с того, что в подмосковных монастырях появилась дама М.А.Шахова (Марья, Меланья или Дарья), дочь бывшего смотрителя императорских театров, и начала жертвовать значительные суммы. Это и привлекло внимание властей. Результатом стало поручение А.Х.Бенкендорфа новгородскому губернатору А. Денферу расследовать дело «О ссоре Фотия с Орловой и его помешательстве». Все это вызвало лавину доносов на Фотия. Несмотря на то, что доносы на Фотия и Фотинью поступали в 1833 и в 1836 годах, состава преступления в их действиях III отделение не обнаружило. Никаких мер к Фотию применено не было.

По иному кончилось дело с расследованием очередного доноса на Фотия, где сообщалось, что он настраивает крестьян в пользу помещиков и порочит память графа А.А.Аракчеева. Расследование было поручено жандармскому майору А. Кованькову, подтвердившему донос. Результатом стал приказ Николая I 15 августа 1834 года направить Фотия в Александро-Невскую Лавру «для вразумления» (с. 497−468). Эти материалы открыты О.А.Ивановым, но прокомментировать источники автор не смог. Из дела видно, что А. Кованько не смог достать рукописных проповедей Фотия, и донос остался голословным.

В разделе своего труда, посвященном роману «Фатюй» (также впервые введенному в научный оборот), О.А.Иванов утрачивает остатки объективности. Он слепо следует автору романа И.С.Чернову, обвинявшему Фотия: 1) в обогащении за счет графини; 2) в любовной связи с графиней; 3) во введении в Юрьевом монастыре порочных обычаев; 4) в любовной связи с Фотиньей. При этом О.А.Иванов не только отказывается от всякой критики источника, но и прямо игнорирует его текст. Отставной чиновник И.С.Чернов под влиянием ректора СПб Духовной академии архимандрита Арсения составил порочащий Фотия и А.А.Орлову-Чесменскую роман, где приводил сплетни, ходившие в обществе по поводу Фотиньи. И.С.Чернов открыто указывал на причины сочинение этого пасквиля: желание обогатиться, оттолкнуть А.А.Орлову-Чесменскую от Фотия, поссорить архимандрита с митрополитом Серафимом (с. 477). Затем автор стал шантажировать Фотия, требуя у него 100 тысяч рублей отступного, чтобы не публиковать «Фатюй». Его шантажистские письма были переданы в III отделение. По результатам расследования Николай I принял решение посадить автора на 10 суток в Петропавловскую крепость, а затем сослать в Казань без права проживать в столицах. В 1841 году И.С.Чернов обратился к Николаю I и А.А.Орловой-Чесменской с просьбами о прощении, где писал о Фотие: «Я знаю, что и усопший Праведник, как истинный последователь Христов, давно уже простил меня» (с. 485).

Несмотря на отсутствие в опубликованных им материалах каких-либо доказательств корысти Фотия, а тем более его любовной связи с А.А.Орловой-Чесменской и Фотиньей, О.А.Иванов послушно следует мнениям А.А.Слезскинского (также написавшего роман «Бесноватая») и И.С.Чернова. Очевидно, что в 1832 году врагами Фотия была развернута широкая компания с целью дискредитировать его имя и убрать с политической арены. Благодаря участию в деле наместника Юрьева монастыря Кифы поставленной цели удалось добиться. Сам же шантажист И.С.Чернов писал еще в 1832 году: «Все подробности жизни известной особы известны сочинителю из самых верных источников. Нашлись же шельмы-предатели из приближенных к нему и, может быть, облагодетельствованных им, кои все открыли сочинителю» (с. 479). Что за человек был Кифа и насколько можно верить его словам, О.А.Иванов мог бы узнать из современных трудов о Фотие, которых он посмотреть не удосужился.

Подглава труда О.А.Иванова «Закат Фотия» объемом 30 страниц оставляет крайне тягостное впечатление. Она совершенно не вписывается в тему исследования. Не только о пребывании графа А.Г.Орлова-Чесменского в Москве, но и о жизни графини читатель не узнает ничего. Речь идет лишь об интригах врагов Фотия. Неужели автор думает, что с 1825 по 1838 год Фотий не сделал ничего хорошего и Фотинья была его единственным занятием? Можем разуверить его, заслуги Фотия были отмечены властями. 28 мая 1827 года Фотию было объявлено, что, согласно его желанию, он остается настоятелем Юрьева монастыря пожизненно.[7] 19 сентября 1828 года Фотий был назначен благочинным близлежащих новгородских монастырей и введен в состав консистории. 25 декабря 1833 года Св. Синодом было разрешено всем настоятелям Юрьева монастыря иметь жезл с сулком.[8] Фотий активно участвовал в политической борьбе, писал Николаю I, собирал сведения о масонах, занимался литературными трудами.

Совершенно не вяжется с содержанием главы IV то, что О.А.Иванов, собрав все плохое, что было написано в литературе о Фотие, и, по его мнению, подкрепив это новыми материалами, продолжает благоприятно отзываться об А.А.Орловой-Чесменской. Как может быть у развратного, корыстолюбивого, лживого духовного отца благочестивая дочь? Автор, видимо, не понимает, что вся ложь, изливаемая врагами на Фотия, пятнала и графиню. Повторяя неправду и не подтвержденные отзывы, О.А.Иванов порочит память людей, много сделавших для Православной Церкви.

Ценность труда О.А.Иванова несомненна. Изданный уже три года назад, он приобрел много читателей. Тем неприятней, что необоснованные отзывы автора в адрес архимандрита Фотия привлекают к себе внимание и, возможно, кем-то принимаются на веру. Жизнь и деятельность архимандрита Фотия на сегодняшний день, несмотря на выход специальных трудов, остается недостаточно исследованной. Не привлекают внимания историков документы, хранящиеся в РГАДА и ОР РНБ. Нерасшифрованными остаются многие тома переписки Фотия с графиней. В жизни Фотия остается еще много «белых пятен», которые возможно толковать не в пользу архимандрита. Отношения Фотия с А.А.Орловой-Чесменской были не однозначными и далеко не обычными, но совершенно прозрачными. В них не было ни греха, ни корысти.

СНОСКИ:
1. Башилов Б. История русского масонства. М. 1992. Гл. 16; Исакова Е.В. Неопалимая купина // Прошлое Новгорода и Новгородской земли. Новгород, 1993. С. 78−80; Дмитриева М.А. Ученик и оппонент Владыки Филарета // Пушкинская эпоха и христианская культура. СПб. 1994. С. 100−107; Чимаров С.Ю. Адамант веры, или Архимандрит Фотий и его борьба с религиозно-мистическими организациями в России (первая четверть XIX века). Клио. 2000. N 2 (11). С. 219−223; Улыбин В. Архимандрит Фотий (Спасский) и графиня Орлова-Чесменская // Православный летописец. Приложение N 1. СПб. 2001; Стрижев А. Архимандрит Фотий (Спасский): жизнь для России православной // Москва. 2002. N 3. С. 219−224.
2. Кондаков Ю.Е. Архимандрит Фотий в переписке А. Орловой-Чесменской и Д. Державиной // Прошлое Новгорода и новгородской земли. Новгород, 1995. С. 102−105; Деятельность Фотия (Спасского) в царствование Николая Павловича // Прошлое Новгорода и новгородской земли. Новгрод, 1996. С. 142−148; Загадка архимандрита Фотия настоятеля Юрьева Новгородского монастыря // Поиски исторической психологии. СПб. 1997. С. 67−70; Духовно-религиозная политика Александра I и русская православная оппозиция (1801−1825). СПб. 1998; Архимандрит Фотий (1792−1838) и его время. СПб. 2000.
3. Обзор историографии по Фотию см.: Кондаков Ю.Е. Архимандрит Фотий (1792−1838) и его время. СПб. 2000.
4. Кондаков Ю.Е. Архимандрит Фотий (1792−1838) и его время. СПб. 2000. С. 118−124.
5. Там же. С. 290−292.
6. Кондаков Ю.Е. Государство и православная церковь в России: эволюция отношений в первой половине XIX века. СПб. 2003. С. 291−296.
7. ОР РНБ. ДА. А I/64. Л. 104.
8. Послужной список Фотия // РГИА. Ф. 796. О. 119. Д. 254. Л. 3.