Три причины, по которым нельзя увлекаться учением Михаила Назарова

1. Ошибочность в тактике.
Неясно, почему обращение в Генеральную прокуратуру, сбор максимального количества подписей нужно считать за подходящую и эффективную меру борьбы против еврейского лобби и экстремизма. Надежда на то, что от «иудейского ига» нас избавят следствие и суд, в ходе которых обязательно выявится правота православных патриотов, по меньшей мере, наивна. Генпрокуратура — неотъемлемая часть системы, против которой так эмоционально восстает г-н Назаров. С какой, собственно, стати прокурорской проверке, на которую так уповают некоторые, проявлять старательность и непреклонность в выведении на чистую воду столь влиятельной и вездесущей организации? Тем более, что по заявлениям самого М. Назарова под контролем еврейства в России находятся структуры самого высшего уровня: Президент, Правительство, Администрация Президента, МИД, Совет безопасности, Совет Федерации, Госдума, Московская Патриархия и пр.

Нет никаких указаний на то, что внутренняя позиция Генпрокуратуры по вопросу о деятельности в России еврейских организаций иная, чем у всех остальных, а сам В. Устинов или кто-то из его ближайших помощников выступает за применение строгих мер в отношении еврейского экстремизма. Если же так, тогда совсем непонятно, для чего затевать вокруг «Обращения» столь бурную деятельность, возлагать столько напрасных надежд на исход явно бесперспективного прокурорского разбирательства?

Далее. Незачем было популяризировать сам заурядный факт подачи иска и создавать видимость важности проводимой кампании по сбору подписей. Ни число подписавшихся, ни специфическая риторика посланий г-на Назарова, о которой мы еще будем говорить ниже, не имеют и не будут иметь никакого влияния на течение дела. Все это только эмоции, настоящее же значение могут иметь только конкретные факты нарушения соответствующих статей законов «О противодействии экстремизму», «Об ответственности за разжигание межнациональной розни» и пр. Пафосная же составляющая активности г-на Назарова явным образом преобладает над составляющей юридической. В действительности она лишь эпатирует публику, в крайнем случае, удовлетворяет личные амбиции и свидетельствует о личной несдержанности организаторов акции, в практическом смысле оказываясь целиком бесполезной, а некоторых случаях и прямо препятствующей достижению заявленных целей.

Не факт также, что инкриминируемые М. Назаровым еврейству замыслы и деяния вообще подлежат ведению Генеральной прокуратуры. Например, заявления об усиливающем свои позиции государственном заговоре по идее относятся напрямую к ведению ФСБ и контрразведки. Если воспринимать дело таким образом, тогда детской шуткой выглядит все остальное: издание литературы, преподавание в школах и пр. Так что же в итоге, раскрываем готовящийся переворот? Это одно. Разоблачаем шпионов и агентов влияния во всех государственных институтах и во всех эшелонах управленческой иерархии? Это другое. Добиваемся запрета на некоторые виды религиозно нетерпимой и националистической деятельности? Это третье. Чего хотим и о чем ведем речь? Похоже, обо всем вперемешку. Но так не бывает.

В принципе, можно согласиться на то, что обращение в суд или Генпрокуратуру может быть продуктивным и применяться в качестве инструмента сопротивления. Вместе с другими делами, например, об организации выставки «Осторожно, религия!» или против похабной рекламы, расследование проявлений экстремистской и националистической идеологии в деятельности еврейских организаций вполне способно оказать момент некоего сдерживания, засвидетельствовать решимость общественности добиваться соблюдения законов, предупреждать от наиболее наглых русофобских выступлений. Однако, для этого инициаторам акции необходимо строить работу иначе и понимать цели предпринимаемой деятельности именно так: в качестве составной части ответного «общественного лобби».

Увы, за демагогией насчет «судьбоносности» письма и тотального освобождения всех и вся «от страха иудейска», кампания г-на Назарова утратила здравый характер. На реальную возможность направить имеющуюся энергию в конструктивное русло указывалось в самых первых замечаниях к теме: возьми конкретный пример, в данном случае трактат «Шулхан Арух», и добейся запрета на его издание, отзыва имеющихся в книге рецензий, изъятия из учебных программ и пр. Сам по себе данный исход дела будет иметь широкий резонанс и политическое значение. Но Михаилу Викторовичу интересней другое: не вместе с юристами работать в суде, а быть крестным отцом «волны народного возмущения». По этой причине воз остается и останется впредь стоять на своем месте.

2. Ошибочность в выборе исполнителя.
Разумеется, никакого формального «выбора и назначения» в данном случае не было, а было письмо, которое М. Назаров написал и стал пропагандировать. Лидер процесса по этой причине определился заранее, без обсуждения, остальные же попросту присоединились к открывшейся акции.

Тем не менее, отнюдь не является праздным вопрос, кто именно осуществляет ведение данного дела? Удивляет, сколь легковерно и с каким восхищением отнесся наш брат к тому, что г-н Назаров больше всех знает про евреев и сам назначил себя главным со стороны патриотов. Все вопросы отпали автоматически, остался единственный: поставить или нет свою подпись под документом? Между тем, немаловажным и, можно даже сказать, судьбоносным является то, кто и каким образом донесет выраженный на бумаге протест до официальных инстанций и насколько умело, без «завихрений» и личных амбиций сумеет его представить внутри производства?

Проблемы с этим начались еще до того, как широкая общественность узнала о существовании Обращения. Не открою секрета, если скажу, что письмо в Генпрокуратуру оказалось замечено вовсе не потому, что содержало в себе нечто сенсационное, из-за обилия еврейских цитат или по авторству Михаила Назарова. Письмо подписали депутаты Госдумы, в количестве 20 человек, и именно это было удивительным — расследования требовали не представители радикальных течений, которые постоянно трубят о происках жидомасонов, а представители высшего законодательного органа, члены соответствующих партийных фракций — в общем, те, кто прошел определенную процедуру вхождения в официальную политику (не будем говорить, хороша она или плоха: если желаешь быть услышанным, изволь разговаривать на понятном языке и соблюди необходимые для общего этикета формальности).

Оставшиеся 480 подписей при этом имели значение уже второстепенное. Но некоторым показалось мало, и на почве Обращения устроили публичную манифестацию. Назаров с Душеновым теперь пусть сами меж собой разбираются — это их личное дело, кто решил предать гласности написание закрытого депутатского запроса и чья рука, не дрогнув, отредактировала до неузнаваемости подписанный уже документ. Фактом является то, что депутаты этого совсем не хотели, к шквалу критики оказались не подготовлены и в настоящий момент не хотят слышать о Михаиле Викторовиче, считая его провокатором.

Не мешало бы и православной общественности быть более разборчивой и осторожной при выборе своих лидеров. Не дает, в частности, автоматического алиби одно только то, когда человек перед аудиторией представляется православным, приводит примеры из церковной истории, много цитирует Евангелие и святых отцов, апеллирует к апокалиптическим пророчествам и событиям, рассуждает о патриотизме, монархии, русской национальной идее, борьбе против глобализма, электронных кодов, сионистского заговора и пр. Учение его, несмотря на это, должно быть серьезно исследовано, а в самой личности учащего удостоверены черты необходимых достоинств — церковности, личностной состоятельности, умения вести дела и достаточного практического опыта.

По всем этим статьям, сознаемся честно, у нас почти нет понятия, кому в разгоревшемся «антисемитском споре» поручено защищать позицию патриотов и православных? Известен и пользуется признанием главный, как я полагаю, труд Назарова под названием «Миссия русской эмиграции». До «перестройки» Михаил Викторович успел некоторое время пожить заграницей, в Германии. Заявленная тема работы об эмиграции поэтому была ему лично близка, по-хорошему интересовала, имелся доступ к интересному материалу в архивах, ну, и, вообще, было желание сделать полезную книжку, добросовестно поработать.

Куда менее удачной оказалась его «Тайна России». С открытием же в творчестве темы сражения против еврейства автора и вовсе как будто подменило. Многословное, на сотни страниц посвящение «Вождю Третьего Рима» представляет уже картину полнейшего авторского волюнтаризма. Материал по еврейству избыточен, привязка к Православию — идеологична, проект освобождения от иудейского ига — почти маниакален. Последние же реляции в Генпрокуратуру и вовсе являют собой дурновкусицу и форменное несоответствие: повторения без конца, смешение стилей и лексики, попытки дешево интриговать адресата, нечувствие меры, необходимой тональности и собственных, по отношению ко следствию, статуса и возможностей.

Претензия на доверительность, которой проникнуты все письма, особенно смешна после того, как В. Устинов коротко и предельно ясно выразил собственное отношение к кампании г-на Назарова: «Не тронь… - вонять не будет». Автор же и податель Обращения, несмотря ни на что, как резонерствовал, так и продолжает резонерствовать: «Несомненно, они (главные раввины) боятся публичного выяснения истины, то есть разоблачения столь опасной для них сути дела — неужели это не ясно для опытных работников прокуратуры?»

Не удивительно, если, благодаря «талантливой» подаче Михаила Назарова, нас с вами представители следствия считают за мало вменяемых. Кому-то, к примеру, летающие тарелки мерещатся, у кого-то — сосед с психотронным оружием, же специфическая «шиза» православных патриотов, с точки зрения компетентных органов и просто общественности, состоит в разглагольствовании о мировых заговорах и кровожадности граждан-евреев. Одно уже только дистанционное, сродни ясновидению, раскрытие Назаровым убийства пяти детей в Красноярске чего стоит!

Сложно объяснимым парадоксом является и то, как Михаил Викторович, преуспевший на поприще разоблачений государственного порядка, подконтрольного иудеям, и «отступнической» позиции иерархии РПЦ, максимальный свой капитал собирает на обращениях в официальные государственные инстанции — Думу, Генеральную прокуратуру — а воззвания свои тиражирует в аудитории чад той же Русской Православной Церкви.

Это как бы вам понравилось, если бы за одним столом с вами оказался товарищ, который взялся бы отыскивать мух во всех блюдах и на все лады поносить устроителей трапезы? Так и г-н Назаров, в разного рода собраниях скромно представляющийся «просто православным», в действительности недалек от тех «просто христиан», которые порою стучатся в дома и зазывают доверчивых граждан на свои, альтернативные Церкви радения…

На самом деле (открою страшный секрет для многих), Михаил Викторович — «зарубежник». И, хотя данный факт ничего не говорит о самой Зарубежной Церкви, которая в настоящий момент ищет объединения с Московским Патриархатом, в идейном генезисе самого Михаила Назарова принадлежность к этой отделенной ветви Русского Православия играет весьма и весьма важную роль.

Верно заметил Валентин Лебедев, когда-то тоже принадлежавший к «инакомыслящим» (ныне — председатель Союза Православных Граждан): в советские времена у нас были люди, способные выйти на площадь и ценою свободы бросить в лицо власти горькие слова правды, но не было тех, кто мог бы подумать о будущем страны. Интеллигенты-шестидесятники, которых сегодня представляют совестью нации, имели весьма своеобразное отношение к совести и к нации, будучи готовы принести в жертву пресловутым «общечеловеческим ценностям» не только идеологию и систему, но и национальную идентичность, жизнь народной души, достояние отечественной культуры и государственности. Или, будучи в прежние времена поборниками религиозной свободы, кто-нибудь предвидел катастрофические последствия для народной жизни падения СССР? Или, утверждая свои христианские взгляды, наши диссиденты имели хоть сколько-нибудь реалистичный проект обустройства жизни России и опирались на существующие практические примеры, а не на собственные романтические грезы?

Во всем этом биография М. Назарова представляют собой классический образ мировоззрения и деятельности «отрезанного ломтя». Даже при том, что, эмигрировав в Германию, он занимался в издательстве «Посев» публикацией антисоветской литературы религиозного содержания, очевидно, что данная работа представляла не его личную благочестивую инициативу, а часть общей кампании, направленной на подрыв СССР. Тогда же к Михаилу Викторовичу пришло убеждение отказаться от принадлежности к РПЦ, которая, по его мнению, скомпрометировала себя сотрудничеством с безбожными властями. Своей «зарубежной» ориентации Назаров не изменил и по возвращению в перестроечную Россию. Только проповедует он отчего-то не в малочисленной аудитории братьев-«зарубежников», а среди прихожан РПЦ, умалчивая при этом, что является непримиримым противником канонической Церкви и по сути гнушается ее иерархией, паствой и повседневной богослужебной жизнью.

Правда, на устах Михаила Викторовича — абсолютно иные идеи и лозунги. Как изобличивший все злобные происки врагов Православия, он должен теперь ни больше, ни меньше вернуть Русской Церкви чистоту исповедания, не омрачаемую сотрудничеством с иудейством. Однако, зададим нашему неутомимому борцу-просветителю вопрос: христианской правды и совестного успокоения ради, не лучше ли было бы открывать пресловутые «творческие вечера» констатацией своего отречения от Московской Патриархии и предупреждением аудитории, что дальнейшее ее участие в антииудейской кампании поведет к отказу от послушания духовникам и священноначалию? Нет, «православный» характер собраний предъявляется собравшимся, подобно рекламному «лейблу», после чего слушателю со смаком предлагается неприкрытая хула и пристрастное перетолкование фактов на тему сотрудничества Патриархии с «врагами Христа».

Бенефисы Назарова таким образом становятся разновидностью пропаганды раскола, причем не столько в пользу официальной позиции Зарубежной Церкви, сколько своей персоналии. О том же, что быть на виду все-таки хочется и хочется очень, свидетельствует последнее предложение к главным раввинам провести с ним, с Назаровым, в телевизионном эфире очную «встречу на высшем уровне» (дословная цитата письма под звучным названием «Пускай десятки миллионов судят нас как присяжные телезрители»).

Формулировка, вообще, крайне занятная, требующая отдельного рассмотрения: это какой-такой, скажите на милость, «высший уровень» от лица православной общественности России нацелился представлять человек, не так давно приехавший в страну, мирянин без должностей и без званий, посредственный публицист-одиночка, деятель, конфликтующий сразу со многими и принадлежащий к другой Церкви, что остальные?

3. Ошибочность в идеологии и теоретических основаниях.
По своему содержанию учение М. Назарова может быть отнесено к смешанным, религиозно-политическим доктринам. То есть, говоря иначе, религиозная аргументация в нем участвует в вынесении политических выводов и, наоборот, политический анализ становится основанием к провозглашению установок религиозного характера.

В соответствии с этим рождается опасность двоякого уклонения: в политическое прожектерство и в ересь, неверное преподание основ христианского вероучения, — опасность тем более острая, что политический радикализм и религиозная экзальтация имеют близкую природу (пример этому — большевистский культ), взаимно усиливают друг друга и способны приводить последователей в замкнутый круг мысле-действия, исступление и фанатическую приверженность своим лидерам.

Примеры искусных подделок под Православие и русский патриотизм имеются в настоящее время в большом количестве. Так, разного рода раскольничьи группировки, наподобие Российской свободной православной церкви или Истинно православной церкви, которые по сути давно переступили границы церковного раскола, а представляют типично сектантские объединения, в своем обиходе также активно используют мотивы национального самосознания, возрождения монархии, разоблачения в заговоре против России власть предержащих и церковной иерархии, апокалиптическую атрибутику. Также и небезызвестный Богородичный центр, с некоторых пор предусмотрительно переменивший название на «Православная церковь Божией Матери Державная», преуспел в миссионерской риторике, включающей в себя традиционные категории и основания православного вероучения, такие как покаяние, церковность, духовное воскресение России, память новомучеников и Государя, Русская Голгофа ХХ в.

Все вышеупомянутое говорится не с тем, чтобы записать Михаила Назарова в одно из известных сектантских направлений, а чтобы заметней стала нужда в дополнительном осмыслении различных встречаемых нами учений с позиций православной догматики и Предания. Ибо известно, что основные бедствия в истории Церкви оказывались сопряжены не со внешним давлением и закулисными заговорами, но вызывались искажениями в восприятии самого христианства, претензиями разного рода еретических учений на особую и исключительную чистоту в передаче смысла спасения и православного исповедания.

И вот, если в свете этого подробно рассматривать учение Михаила Назарова, то с самого начала нельзя не отметить:

А) постоянно завышенную его тональность (то, насчет чего в разговоре обычно просят собеседника: «На полтона пониже, пожалуйста») и

Б) особенную, мало свойственную для православного сознания безапелляционную манеру суждений, в которой ключ к отысканию истины в современной реальности принадлежит исключительно самому автору, действия оппонентов всегда злонамеренны, ссылки на авторитеты подбираются в соответствии с личными взглядами и симпатиями, противоречащие же этому свидетельства попросту игнорируются.

Комплекс упомянутых признаков обычно коротко называется «мессианизмом», и, несомненно, что вся нынешняя деятельность Михаила Викторовича, как книжная, так и проповеднически-организационная, подчинена этому: сознанию некоей незаурядной миссии, порученной ему лично; ощущению того, что его профессиональный глаз видит в происходящем то, что по разным причинам не замечают другие.

Далее, о профессионализме. Под таковым Назаров подразумевает широчайшее и доскональное знание темы. Этого, разумеется, у него не отнимешь. Читатель оказывается буквально огорошен огромным валом информации, который кропотливо собрал и соединил вместе автор. Проблема лишь в том, что специфическая тематика эта — исследование различных враждебных идей и заговорщических козней — вряд ли заслуживает подробного в нее погружения. Мало ли кто чего там навыдумывал, зато для исследователя неумеренное, не отвечающее действительной повестке и полному спектру духовных задач, стоящих перед православным христианином, вчитывание в подробности редко проходит даром, а заражает душу сходным мировоззрением и подходами к жизни (как, например, в описании Михаилом Назаровым в книге «Вождю Третьего Рима» ответного контрзаговора с целью свержения «иудейского ига»). Один духовник, по аскетическому правилу о притяжении подобного подобным, так подытожил результат увлечения «тайнами беззакония»: «Таковые не замечают, как омрачают свой собственный образ».

Конкретный пример из жизни: молодая прихожанка, после посещения нескольких собраний с участием М. Назарова сетует: «Не знаю, как спасаться, кругом (на приходе) -евреи». Называет ряд имен, среди которых, мне точно известно, большинство не имеют еврейских корней. Переубеждать бесполезно: дело сделано, зерно мнительности, требовательности в отношении окружающей обстановки посеяно. Вне назаровской антиеврейской борьбы не находится достаточного смысла, одолевают сомнения в спасении.

Последнее — весьма характерно, ведь в своей богословской основе теория М. Назарова допускает серьезные искажения православной сотериологии, учения о спасении. Мы уже упоминали о проблеме смешения вероучительной и политической проблематики. «Гремучая смесь», получаемая из религиозного, не по разуму горения и стремления к идеальному, справедливому общественному строю, способна полностью затмить сознание, бесплодные же попытки видеть в мире одну совершающуюся правду, учредить «Царство Божие на земле» неминуемо влекут за собой поражение с истекающим из него унынием, раздражением, охлаждением в вере и отказом впредь от любого совместного действия, доверия к любому призыву и слову.

Не представляются верными, не имеют между собой однозначной логической связи, а пропагандистскую натяжку многие конкретные умозаключения М.Назарова. В частности, из отступления иудеев от Христа автор делает совершенно произвольный вывод о сатанинском характере нынешних политических, экономических и пр. процессах; действие же еврейского лобби, «еврейский рэкет», по терминологии Назарова, предательство евреями национальных интересов России, по его мнению, выдвигают вперед для церковного сообщества цель первоочередного свержения «иудейского ига», масштабной чистки рядов Церкви от соглашателей и еврейских агентов влияния, и учреждения монархии в России, как единственно спасительного строя.

Вообще-то, таким образом:
— во-первых, отрицается присутствие Промысла Божия в окружающей реальности и всемогущество Творца, в силах Которого направлять ход истории по Своему усмотрению, но Который по Своей благости всегда, даже в обстоятельствах апостасии и приближения апокалипсиса, располагает обстоятельства ко спасению наилучшим образом из возможных;

— во-вторых, человекам, взамен Божественной мудрости, ввиду якобы происшедшего захвата истории мировыми силами зла, «сатаноизбранным племенем», самонадеянно вменяется задача наведения порядка в соответствии с собственным пониманием; христианской совести открывается полное позволение на любые способы противодействия обнаруженной еврейской угрозе в качестве мер по отстаиванию правды и необходимой самообороны;

— в-третьих же, судьбы спасения произвольно соединяются с переменчивыми политико-экономическими реалиями, полнота христианского существования по сути откладывается на тот мифический момент, в который устранено будет засилье иудейства и установлен совершенный порядок правления, православная монархия, объявляемая единственно богоспасительной.

Не нужно подробно говорить, что подобное видение Бога, человека и мира весьма отдаленно напоминает православное вероучение. По сути, под оправдательной православной терминологией и выдержками из церковных писателей автор развертывает собственную утопическую теорию, несущую в себе «букет» множества ранее осужденных учений: от хилиазма и филетизма до тех философских доктрин деизма, агностицизма и позитивизма, на которых вообще ныне держится вся общественно-политическая конструкция.

Опасная ошибка думать, что христианство (если только его мы полагаем для себя наиболее важным) в существовании и выполнении своих задач существенным образом зависит от каких-либо дополнительных внешних условий: политических, культурных или общественных, а призыв Божий к Церкви и спасению, в отличие от зоркого и принципиального, всегда стоящего начеку и решительно сопротивляющегося Михаила Назарова, пасует и прекращает свое действие перед лицом «иудейского ига». Тайна спасения продолжается, неисповедимыми для человечества путями обеспечивая лучшее, в пределах личного совестного выбора и духовного возрастания каждого, произрастание зерен истины и отделение их от плевел. Причем спасительная тайна эта, можно быть твердо уверенными, бесконечно и на веки вечные превосходит по своей силе тайну беззакония.

Евангелие одинаково отыскивает себя и действует в составе культуры и вне культуры, в общественном обычае и вне общественного обычая, в государственном строе и вне государственного строя. Первые христиане показывают нам, как можно не только жить, но и побеждать в обстоятельствах сильнейшего давления и полного бесправия. Юродивые во Христе показывают, как можно достигать целей духовных, в т. ч. и в общественной проповеди, ведя себя резко антиобщественно и антикультурно. Государство, общество, культура проникаются христианскими началами постепенно, однако не из-за того, что христианство решает осуществлять свой собственный, «оппозиционный» политический или культурно-общественный проект: бороться за власть, создавать партии, выигрывать процессы в суде — а потому что христиане в своем исповедании оказываются более сильными и обращают к себе внимание остальных.

Попеременно действуя то в обществе, то отрешаясь от общества, а то выступая с резким обличением общества, христианство доказывает тем самым, что оно — больше общества, обычая, политики и обнимает их всех, будучи готово нести правду Божию во всякое время и на всяком месте, здесь и сейчас, а не требовать для этого каких-либо исключительных условий: установления национальной государственности, монархического правления или контроля за СМИ.

В истории, особенно западной, неоднократно и на протяжении длительного времени совершались попытки установления теократического порядка. Средневековым католичеством Церковь была объявлена «правительницей неба и земли», но одновременно оказалась в ответе за все, включая неустранимое несовершенство материальных порядков. Идеал же Евангелия, признаем, нимало не напоминает идеального общественного человека или совершенный социальный порядок. Напротив, он побуждает преодолевать социально-культурную обусловленность личности законом, культурой, семьей, общественным и родовым обычаем и идти к большей духовной свободе. Со своей стороны, государство и общество, даже самые религиозные, в своих лучших примерах, все равно остаются уделом земли. Они поневоле пекутся о собственном благополучии и могуществе теми материальными средствами, которые приняты в политической, экономической и военной борьбе.

Конечно, неправильно совсем отрицать значение патриотического движения, отстаивающего в настоящих условиях цели укрепления государственности, обеспечения суверенитета России, ее национальных и традиционных православных основ, и сосредотачивать все православные упования только в индивидуальном, келейном спасении. По мере возможностей, необходимо думать в т. ч. и о самозащите от разного рода враждебных влияний со стороны. Но, вместе с тем, ни политическое переустройство страны, ни прекращение еврейского присутствия во всех сферах не должно нами выдвигаться как условие для полноценной христианской жизни и выполнения духовных задач.

Как, наоборот, усиление чужого влияния, политические блуждания, упадок культуры, общественная стагнация и неопределенность, явная слабость и несогласованность патриотов не должны нагонять на нас разочарование, разъединение и неверие в положительное содержание и исход жизни. Просто уповать в своем сердце нужно на то, что оправдывает подобные упования. Надежды же на человеческие измышления и средства закономерно разрушатся: тех удача не покидает, как это ни странно звучит, по их богооставленности, нам же Господь не попускает ни на йоту вознестись против того, что каждый из нас в реальности стоит.

Правда, мы помним, как ветхозаветный Израиль в начале своей истории из нескольких человек быстро вырос в народ и укрепился в земных позициях. Воля Господня при этом была такова, чтобы даже стада у евреев умножались быстрее других. Быть может, нам со своей стороны тоже очень хотелось считать себя «новым Израилем» и ожидать для России подобного чуда. Но не забудем, ошибка произошла именно в тот момент, когда люди в ответ на благодеяния посчитали свое везение законным и должным — обязанностью Бога платить им по счетам внешней праведности.

Христианин же из Писания знает: Царствие Божие не пища и питие (не политика и экономика, не монархия и не «русскость» — добавим) но праведность и мир и радость во Святом Духе (Рим. 14, 17). Оставим же сильных изнывать и безумствовать в своей силе, надменных — ослепляться своим мнимым могуществом. «Не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить» (Мф. 10, 28), — глаголет Христос, взирая на силу гонящих его иудеев. — Да не смущается сердце ваше и да не устрашается (Ин. 14, 27). Письмена тысяч для нас да не заменят слова Христова.