Монастырь Святой Троицы под Петербургом

О прошлом и настоящем обители рассказывает игумен Николай (Парамонов)

Все питерцы и многие паломники из других городов и весей знают монастырь, который прославил своими подвигами и литературными трудами Святитель Игнатий Брянчанинов.

Свято-Троицкая Приморская Сергиева Пустынь притягивает к себе и природными красотами, и уникальным архитектурным ансамблем, славной историей, а меня, как думаю и других друзей монастыря влекут сюда еще и неповторимые, живые и колоритные рассказы настоятеля — игумена Николая (Парамонова) о жизни обители, о том, как начиналась монашеская жизнь в «Школе милиции» (на протяжении многих десятилетий именно это заведение занимало Сергиеву Пустынь), как потом удалось получить автономию от «блюстителей порядка», рассказы о том, какие паломники посещают обитель, и вообще рассказы о встречах с людьми.

В Пустыни поражаешься тому, что беседу с настоятелем ты ведешь в тех самых стенах, где столетие или два назад происходили исторические события.

+ + +

— Да здесь историческое место. Именно в этой приемной Екатерина II ждала отречения Петра III, о чем свидетельствует вот эта гравюра. На ней изображен общий вид обители. А здесь, видите, написана ода об этом событии. Замечательны строки, указывающие на пребывание императрицы у нас: «Благословенна в род и род сия Пустыня», — и далее, пятью строчками ниже: «И под твою склонясь Екатерина сень. Усердьем новым чтим пресветлый оный день». Вверху гравюры — святые бессребреники Кир и Иоанн, с одной стороны, преподобный Сергий и Никон Радонежские, с другой. Весьма примечательно, что здесь изображены бессребреники. Через много лет писатель Н.С.Лесков, поразившись удивительной дружбе святителя Игнатия Брянчанинова и Михаила Чихачева, напишет замечательный рассказ «Инженеры — бессребреники». Обитель первоначально называлась по-другому: Преподобных Сергия и Никона Радонежских. Несколько выше — икона Святой Живоначальной Троицы, над нею надпись — «Триипостаснаго Содействием».

Есть свидетельства о том, что Екатерина II оставила завещание, в котором говорится, что если она умрет в Петергофе, то похоронить ее надобно в обители нашей. Все-таки она, видимо, была благодарна Промыслу Божьему, приведшему ее перед серьезным испытанием в монастырь. Но и без Екатерины II кладбище наше известно своими именитыми захоронениями: дочери полководца М.И.Кутузова, Дарья и Анна; дочь генералиссимуса А.В.Суворова, знаменитая «Суворочка» Наталия, бывшая замужем за Николаем Зубовым; вице-канцлер Н.Горчаков. Горчаковы были в родстве с Брянчаниновыми, может быть, поэтому светлейший князь и написал завещание похоронить его здесь. В монастыре же покоится прах и другого министра иностранных дел Николая Карловича Гирса с семейством. Была традиция иметь и фамильные склепы. Вот это склеп Чичериных, рядом, к сожалению, не уцелел склеп Шаховских. Возможно, это родственники владыки Иоанна Шаховского, архиепископа Сан-Францисского. У принца Петра Георгиевича Ольденбургского был склеп в виде стеклянной оранжереи, и даже есть фотографии. Оранжерея не сохранилась, зато участок цел. Девять человек Ольденбургских покоится на нем, хорошо, что не застроено место. Скромный памятник принцу поставило училище правоведения — детище трудов Петра Георгиевича. Род Брянчаниновых пересекался с родом не только Горчаковых, но и Лермонтовых. Один из Лермонтовых покоится у нас, он генерал-майор.

Обитель живет, продолжается ее история. Родственники Лермонтовых приходят к нам помолиться, вас встречал у врат монастырских послушник Георгий Чичерин, снова была у нас в сентябре Татьяна Брянчанинова вместе с мужем доктором Ватсоном, родственница настоятеля-новомученика епископа Сергия Дружинина Ольга Хомич недавно приезжала из Москвы вместе с друзьями, летом была родственница Суворова из Парижа.

Что удивительно! Появление в обители родственников связано напрямую с тем, что мы разыскали синодик погребенных здесь светских лиц и монастырская братия молится о них.

Братский участок был рядом с деревянным братским летним корпусом. Планы захоронений мы приобрели в архиве Синода, как и сам синодик усопших. Есть отдельные планы захоронений и в самих храмах. Так, под полом церкви преподобного Сергия Радонежского, между первой гранитной колонной и стеной, на первом этаже, покоится прах родного брата святителя Игнатия Брянчанинова Александра. Дело в том, что брат владыки был ранен на учениях, через год после назначения сюда Игнатия настоятелем. Отец Игнатий успел постричь его в схиму монашескую в Великую Субботу, перед Пасхой, 11 апреля 1835 года. А в сам день Святой Пасхи схимонах Александр отошел в обители небесные. Может быть вполне, что смерть любимого брата, еще в начале священнического служения, непрестанные потом болезни владыки Игнатия подвигли его иметь всегда «память смертную». Его «Слово о смерти» написано из глубокого личного опыта душевных переживаний. Много тогда и сейчас писалось книг богословских, но живого опыта личного богообщения, как у владыки, в них было маловато. Гонения на письменные духовные труды святителя Игнатия были еще при его жизни. Сам он неоднократно утверждал, что печатание его трудов будет делом трудным. Огромную помощь в издании их оказал его брат Петр Александрович, бывший генерал-губернатор Ставропольский. Одна из книг владыки Игнатия, подписанная его рукой, хранится у нас. Книга издания 1867 года, а это год кончины владыки. Ее любезно подарил в библиотеку монастыря архиепископ Ярославский Михей (Хархаров).

Род Брянчаниновых дважды пересекался с родом соседей по имению в Вологодской губернии. Шафранова Ольга Ивановна, одна из потомков этих соседей, живет сейчас в Москве. Ей, как родственнице Брянчаниновых, в виде исключения, руководство Государственной публичной библиотеки разрешило работать в рукописном отделе, где находится архив Оптиной Пустыни. Около пятидесяти писем владыки Игнатия ее трудами увидели свет в наше время. Его рукописное наследие велико, и многое уже известно, но есть и неизданные письма. Несколько из них, настоятелю Валаамского монастыря игумену Дамаскину, хранятся в библиотеке Нововалаамского монастыря, о чем нам сообщил сам настоятель архимандрит Сергий. Правда, прислать ксерокопии этих писем он отказался, зато любезно пригласил нас самих приехать и ксерокопировать их прямо в монастыре.

История нашей обители богата не только своими знаменитыми захоронениями, но, главным образом, монашеским подвигом братии, их радушием и любовию ко всем, кто к ним приходил и приезжал. Монастырь посещал даже сам грозный «чеченский командир» Шамиль, но не современный Басаев, а тот, первый Шамиль, взятый в плен князем Барятинским. Теперь, к сожалению, нет таких удалых Барятинских, ослабела земля российская героями ратного подвига. Люди раньше старались жить в Духе Божием и в Церкви, молились и причащались, поэтому рождались такие богатыри".

+ + +

В отце настоятеле Сергиевой Пустыни — игумене Николае (Парамонове) сочетаются столь разные дарования он умеет и весело балагурить, чтобы поднять дух, умеет делиться всяческими знаниями и историческими, и художественно-культурными, умеет и ненарочито богословствовать, то есть осмысливать в свете Евангельского откровения и церковного опыта, все жизненные явления.

Надо сказать, что батюшка вообще очень доступен, — нигде больше я не видела таких игуменов: он готов рассказывать о монастыре, о святителе Игнатии любой приезжей бабушке. Иногда паломники и не подозревают, что экскурсию по монастырю проводил им сам игумен.

Больше всего батюшка любит рассказывать о том, как они нашли могилу почитаемого в народе старца Михаила (Прудникова).

+ + +

«Один из посетителей монастыря, сотрудник милиции, как-то принес черно-белую фотографию, на которой братия и руководство монастыря были изображены у надгробного креста, возле новой, украшенной цветами могилы.

Справа от креста стояла старшая братия: настоятель архимандрит Иоасаф Меркулов, за ним — наместник архимандрит Игнатий Егоров, следующий — почитаемый всеми старец Варнава.

В течение нескольких дней сотрудникам издательства „Аврора“ пришлось выявлять изображение и расцвечивать его на компьютере. На самом кресте была прикреплена табличка, довольная объемистая и по формату, и по количеству текста, но только имя погребенного, „протоиерей Михаил Прудников“, и дата его кончины, 1929 год, были видны четко, остальное даже при сильном увеличении разобрать было невозможно. Кто этот погребенный, если старшая братия обители так почтительно выстроилась у его могилы, чтобы сфотографироваться?

Находясь на летнем отдыхе, долго думал об этом неизвестном священнике — и вдруг во сне слышу голос: „Помни третье сентября“.

Второго сентября, по приезде в обитель, мое волнение и ожидание сильно возросли. В четыре часа дня вбежавший в келью послушник сообщил: „Вот! Какая-то женщина передала Вам машинопись“.

На коричневой обложке от руки было написано: „Протоиерей Михаил Прудников“.

Читая небольшую по объему книжицу, с каждой страницей удивлялся все больше и больше. „Ну надо же! Ведь завтра третье сентября — 70 лет со дня кончины отца Михаила!?“

Какой чудный человек! Капитан первого ранга, трижды совершил кругосветное путешествие. В наградах пришел в храм к отцу Иоанну Кронштадскому и в теснившей его толпе народа, так часто окружавшей угодника Божия, обронил какую-то из наград. В то время, как он, озабоченный, искал медаль свою, отец Иоанн, утешая его, говорил: „Не надо. Не ищи. Тебе они больше не пригодятся. Ты будешь священником“.

После этого случая будущий отец Михаил тяжко заболел. Сразу после болезни, еще очень слабый, он сообщил своим близким, что пойдет пешком в Троице-Сергиеву Лавру к преподобному.

И пошел! Полторы недели еле выздоровевший человек шел к Сергию Радонежскому! Двадцать с лишним лет дивный пастырь служил в храме Спаса на водах, дружил с братией обители преподобного Сергия и оптинскими насельниками.

Книга достаточно ярко описывает и случаи прозорливости батюшки.

Надо сказать, что в дни своей жизни отец Михаил был весьма известен не только среди простых верующих. К нему за духовным советом обращались священники и архиереи. Епископу Алексию Симанскому отец Михаил предсказал его будущее патриаршество.

Епископ Николай Ярушевич, родившийся в один день с отцом Михаилом, 31 декабря, почитал его не только в земной жизни, но и в трудные для себя минуты обращался к нему, находившемуся в небесных обителях, с молитвой.

Расставив братию согласно старой фотографии, мы отслужили у могилы старца краткую литию, а в сам день юбилея — панихиду.

Прошло два года после обретения фотографии и биографии старца, но желание видеть изображение чудесного священника, протоиерея Михаила, никогда не пропадало.

В духовной школе отец Михаил не учился, в военных морских учебных заведениях нет фотографий выпусков. Где искать? Только у Бога в молитвах! И вот удача!

Одной женщине, дружившей некогда с третьей дочерью протоиерея Владимира Шамонина, которого отец Михаил чудесно исцелил от болезни молитвой, он явился во сне и сообщил следующее: „Верни мои фотографии в монастырь, я там лежу у забора“. Женщина, никогда ранее не слышавшая название такого монастыря, обратилась к своему священнику, который и передал их в святую обитель.

Удивительна точность слов отца Михаила. Именно в то лето, рядом с его могилкой, был установлен деревянный забор, вместо каменного, когда-то существовавшего с северной стороны обители.

С фотографии на нас смотрят умудренные духовным опытом любви глаза отца Михаила. Скольких они согрели своей лучистой теплотой, скольких утешили в скорбях и несчастиях!»

+ + +

В Свято-Троицкой Сергиевой Пустыни восстанавливаются не только стены, но и дух былой жизни. Как сказал в своем рассказе отец Николай — «монашеский подвиг братии, их радушие и любовь ко всем, кто к ним приходил и приезжал».

Совсем близко от Питера находится монастырь, на трамвае даже можно доехать почти из центра, а действительно остается он Пустынью, стоит только зайти за его ворота и повеет особой благодатной тишиной, покоем, радостью. Могучие многовековые деревья осеняют дорожки монастырского парка, старые надгробия напоминают о былом величии русской жизни, а синяя гладь залива на горизонте дышит покоем тысячелетий. Ту же водную гладь, те же деревья, те же храмы видел и Святитель Игнатий Брянчанинов, когда писал здесь свои прекрасные стихотворения в прозе «Кладбище», «Дерево зимой», «Плач мой».