«Письмо пятисот», «пяти тысяч»: навязчивое кружение чисел.

Право, не тронуться бы, господа присяжные заседатели!..

Очередной грохот литавр и картонные молнии Михаила Назарова. Разящие словеса, на сей раз отобранные не только для Генеральной прокуратуры и еврейских организаций, но специально по адресу «православных критиков».

Задачи недавно открытого антиеврейского фронта, похоже, становятся шире и шире. 18 апреля, в аудитории Славянского центра должны были образцово бичевать «несознательных товарищей» — тех, кто по разным причинам не согласен с целесообразностью для православных митинговых собраний с подробным обсуждением вопроса о «сатаноизбранности» еврейского племени. Прибыть для дачи оправдательных объяснений полагалось В. Семенко, Е. Никифорову, о. А. Кураеву и мне, А.Рогозянскому. Замечания со стороны, по-видимому, прошли для г-на Назарова сплошь мимо. Никто ведь из упомянутых лиц не собирался и не собирается защищать нравственные достоинства иудейской доктрины или подвергать сомнению засилье еврейского лобби в разных областях жизни. Отец Андрей Кураев — тот еще несколько лет назад разразился по интересующей теме отдельной книжкой «Как делают антисемитом». Проблемы сионизма и глобализма регулярно рассматриваются также в материалах В. Семенко и газеты «Радонеж». Вопрос в другом: насколько адекватно мышление человека, провозглашающего своей целью ни много, ни мало «защиту властных структур от еврейского рэкета», и не многовато ли для собственного удовольствия — собирать кинозалы, затевать всероссийские кампании сбора подписей, без устали бередить умы православных сестер и братьев своими штампованными истолкованиями апокалиптических событий, православного вероучения и патриотизма?

Дискуссия 18 апреля не состоялась, ибо ее вовсе не могло быть. «Православные критики» — это не те, кто по своей странности возлюбили иудаизм и евреев больше, чем Михаила Назарова. Просто затеянную шумиху никто не считает полезной, тогда как позиция самого Назарова вызывает досаду и отторжение прямолинейностью (неведомо, по простоте ли души или наигранной?) и упертой тенденциозностью. Обсуждать ли эти проблемы, напрямую относящиеся к совести и образу поведения Михаила Викторовича, в аудитории собранных им нескольких сот приверженцев? Выступать ли, по замыслу устроителей мероприятия, мишенью нападок, живым олицетворением противного лагеря — иудео-масонского глобалистского миропорядка? Я думаю, ни у кого из приглашенных не было ни малейшего желания примерять на себя упомянутые роли.

Беда с тобой, Михаил Викторович, да и только! Дались тебе «православные критики»! Ну, кажется, написал ты письмо — и написал, собрал подписи — и собрал. Может быть, даже в нынешнюю унылую плюралистическую реальность это даже внесло момент какого-то разнообразия. Не все же смотреть митинги против Зурабова или за международное порицание Туркменбаши — можно собрать аналогичную манифестацию и против засилья евреев в современной российской деловой и политической жизни. Но нет и еще раз нет. Как настоящий публицист-литератор, г-н Назаров не может не поиграть на нервах, не приняться за то, чтобы выдавить слезу у доверчивого читателя. Подробнейшим образом, с прям-таки иезуитской исповедальной настойчивостью он разбирает этическую сторону неявки четверки оппонентов на рандеву к Славянскому центру. Так довели ли персонально до каждого «православного критика» информацию о заседании? Считать ли Великий пост уважительным обстоятельством для отсутствия? Скажу на ушко, по честному: да будь мы все извещены трижды, а пост к этому времени успей кончиться — ничто не переменило бы сути и общего скепсиса к отгремевшей пустой, неисправимо провальной и саморекламной затее.

Судите сами, на что годятся жаркие разоблачительные собрания по концертным залам и кинотеатрам? Может быть, они хоть каким-нибудь образом отразились на работе в России многочисленных еврейских структур? С поистине детской восторженностью М. Назаров теперь повествует о хождении за три моря — в Генеральную прокуратуру, где его (о чудо!) приняли и выслушали, где следователь выглядел как будто нормальным человеком, который писем против евреев в мусорную корзину не выбрасывает, а аккуратно складывает все в папку. Первая победа поэтому уже одержана: в кабинете у следователя Михаил Викторович сумел углядеть, что «наша» папка ровно в 2 раза толще, чем папка «еврейская», вражеская. Кроме того, Михаил Викторович надежно держит руку на пульсе. Генеральная прокуратура регулярно, «по-деловому» отчитывается перед ним о ходе расследования. Извините, прочитав это, и впрямь сомневаешься, чего в больше в написанном: лукавства или действительной непосредственности? Или это срабатывает комплекс маленького человека, которому, невзирая на солидные годы и диссидентское прошлое, лестно быть принятым официальными инстанциями? Или существуют сомнения в стиле и целях работы нашей прокурорской системы, в маховиках которой вертятся десятки и сотни тысяч дел и делишек, порою самых никчемных и вздорных, и которая тем не менее обеспечивает каждому просителю минимум уважения и удобств, в то же самое время будучи целиком поглощена тем, что ее самою исключительно интересует?

И одна, и вторая папка, несмотря на различие в толщине, неизбежно встанут на полку, прокурорскую же проверку проводят и встретят, как полагается. Но Михаил Викторович — не лыком шит. Он публицист, а не кто-то другой, от него просто так не отвертишься! Напор генерального наступления он умело наращивает развесистым комплиментом: «Готовя свое Обращение в генпрокуратуру, мы полагали, что на то и существуют правоохранительные органы, чтобы разбираться в конфликтных ситуациях, устанавливая истину и наказывая правонарушителей согласно существующему закону». Еврейство со своим знаменитым красноречием и даром убеждения, что называется, отдыхает! Особенно про «на то и существует» — здорово сказано, за душу берет! Так и видишь перед собою, в тиши кабинетной Генерального прокурора Владимира Устинова, снявшего фуражку, расстегнувшего форменный воротник и украдкой смахивающего скупую мужскую слезу. Ни дать, ни взять, момент истины. Прояснил Викторыч, наконец, для чего я существую!

Вообще-то, откуда взялась и для чего существует прокуратура, для всех успело уже утонуть в веках. Откуда берутся и для чего существуют разные беспокойные личности, наподобие того же Назарова, которые регулярно морочат прокуратуре голову — этот вопрос на сегодняшний день является более распространенным и актуальным. Однако, Михаил Викторович берет быка за рога. Решительным образом он изобличает «недобросовестный подлог» еврейских структур, навязанный после первого «Письма 500» всем центральным СМИ и властным структурам. «Свидетельство тому — соответствующие заявления руководителей Совета Федерации, Госдумы, МИДа, Совета безопасности — все приняли навязанную трактовку нашего Обращения как „антисемитского“ и осудили его». Вот так-то! Устинову теперь полагается запротоколировать «слабохарактерность» Совета Федерации, Госдумы, МИДа, Совета безопасности (в общем, всех, за исключением Президента, который изящно, дипломатично не упомянут) и в соответствии с позицией Михаила Викторовича дать всему этому принципиальную оценку.

Более того, огромных размеров опасность в связи с «Обращением» нависла и над самой Генеральной прокуратурой. М. Назаров честно предупреждает В. Устинова о том, что у последнего отныне спокойно спать не выйдет. Вверенное ему ведомство, «на всех уровнях», будет подвергаться воздействию «массированной кампании, создающей соответствующую атмосферу» (так в оригинале — А.Р.). Результатом же, «в том числе через незаконное вмешательство вышестоящих властных кругов, может оказаться нежелательное психологическое влияние и на результат работы прокуратуры на всех уровнях».

Прецеденты вмешательства М. Назарову хорошо известны: «за отказ выполнить незаконные распоряжения верховной власти были уволены генпрокуроры Степанков, Казанник, Скуратов и немало других сотрудников». То же самое, если следовать назаровской логике, прямиком светит и нынешним боссам.

На этом месте сентиментальному герою-борцу становится вдруг от души жаль Устинова, как на грех оказавшегося на посту руководителя Генеральной прокуроры РФ в такой неудобный момент: обращения туда с эпохальным письмом Михаила Назарова. «Нам не хотелось бы, господин Генеральный прокурор, — сочувствующе замечает последний, — чтобы Вы при честном исполнении своего долга были поставлены в столь неприятное положение…»

Но — жребий брошен, Рубикон перейден. У Устинова нет больше пути, кроме как идти за Назаровым к светлой победе. В качестве начального шага предлагается поэтому «нормализовать общественную атмосферу» — т. е., по сути, высвободить общество, центральные СМИ, Совет Федерации, Госдуму, МИД, Совет безопасности из-под еврейского влияния. Засим же Генпрокуратура, гарантировав себя от «опасности подвергнуться шельмованию», должна будет принять объективное решение по запросу. При этом Назаров искренне сопереживает Устинову в его непростой миссии, ибо в свою очередь уже ошельмован, и вряд ли существенным образом сможет повлиять на исход дела. Но риск — благородное дело, и напрасно ли Генеральная прокуратура такая большая и сильная?! Дальнейший сюжет по идее должен развиваться целиком по киношной классике: «Я захожу в обход, а ты ставишь ультиматум!»

«Мы убеждены в том, — не отдавая отчета в своей неадекватности, продолжает громогласно вещать Назаров, — что властные структуры нашей страны, в том числе генпрокуратура, должны оборонять государство от такого (еврейского) рэкета, и готовы со своей стороны содействовать этому». Но, если масштабной антиеврейской революции в России от Генпрокуратуры ожидать не приходится, стоит спросить с нее, по крайней мере, малую цену.

На сем месте Назаров набирает воздуху в легкие и выдает наконец самое для себя заветное. «У нас, у нас», — интригующе начинает он и из страха перед своей же угрозой по-ребячески округляет глаза… У нас хватит материала на десятки подобных дел! Не хотите выступать против еврейского рэкета, отстаивать как полагается государственные интересы — леший с вами! Тогда, тогда… пожалейте хотя бы самих себя, вот! Не вынуждайте, пожалуйста, не вынуждайте же нас предпринимать «крайние меры», которые «увеличат и без того немалую нагрузку на правоохранительные органы». Телевизионный эфир! Дайте всего-то телевизионный эфир — в качестве «очной ставки» с еврейскими лидерами (вот ведь, неожиданная новация в прокурорской работе!), во время которого… «десятки миллионов присяжных телезрителей» будут судить ту и другую сторону, специально же приглашенный психиатр в студии официально засвидетельствует перед всеми исключительное душевное здоровье г-на Назарова.

Ну, как? По-прежнему нравится весь этот бред сивой кобылы? Будем и дальше слать подписи, тиражировать воззвания и рекламировать собрания по кинотеатрам?

С г-ном Назаровым — большая печаль. Ознакомившись с содержанием последних его писаний, прожектами преобразования действительности, уже не хочется придираться к разным подробностям, вопрошая, к примеру, что за «вышестоящие властные круги» выдумал он над Генеральной прокуратурой, или какое именно влияние: «психологическое» или «на результаты работы» — грозит следствию. Это все так, дело вкуса, его наличия или отсутствия. Главным же остается стремительное качение под уклон субъективных суждений, странная, если не сказать искусительная с учетом широкой пропагандистской деятельности, слепота в отношении окружающей действительности и собственных угрожающих перспектив.

Подумать только: таков — голос православной патриотической общественности! Срам на людях, да и только. Предел личных мечтаний: телестудия и аудитория в десятки миллионов. Не то что в каком-нибудь провинциальном кинотеатре «Луч» иль даже в московском Славянском центре! Известность, возможность наконец показать себя — все то, что у него, истинного «автора и подателя Обращения», хронически выдирают из рук какие-то депутаты, лица которых в связи с «антисемитским письмом» мелькают в информационных каналах, на передачах Соловьева и Познера.

Однако, все заблуждаются, полагает Назаров, — финальную точку поставит не это. Нужна «встреча на высшем уровне»: спор в открытом эфире с главными раввинами, ставшими для кабинетного исследователя и борца с иудаизмом, фигурами культовыми, почти нарицательными. С одной стороны, яростно отвергаемыми и поносимыми, с другой, давно составляющими основу его внутренней легитимации.

Эй, вы, там, в прокуратуре и на телевидении! Уснули, что ль? Не узнали Назарова? Так обратите внимание на то, о чем в КЕРООР говорят! Дайте, ну, дайте же наконец слово не каким-нибудь пешкам, а самому «главному идеологу антисемитского движения в России»!