 |
| Русская линия | Людмила Ильюнина | 26.04.2005 |
Само местоположение монастыря, выбранное Петром I, свидетельствует о его стратегическом гении. Лавра расположена на четырехугольнике, омывается со всех сторон водой: с востока — Нева, с юга — Обводный канал, с севера и запада — речка Монастырка, соединяющаяся в юго-западном углу с Обводным каналом.
Сейчас в Александро-Невскую Лавру можно попасть, доехав на метро до станции «Площадь Александра Невского» или, пройдя пешком от Московского вокзала по Невскому проспекту. На площади вас встретит новый памятник св. бл. князю Александру Невскому, поставленный к 300 летнему юбилею города. Дальше путь наш лежит через надвратную церковь «Всех скорбящих радосте» (построена в 1783—1786 гг. по проекту И. Старова), от нее ведет «парадный въезд» в монастырь, к мосту через речку Монастырка. Вдоль нашего пути располагаются два старейших кладбища города — Лазаревское и Тихвинское. Здесь на площади одно гектара располагается более тысячи захоронений. На Тихвинском кладбище покоятся дорогие православному сердцу Ф.М.Достоевский, П.А.Чайковский, В.А.Жуковский, И.А.Крылов, М.И.Глинка, М.П.Мусоргский, Н.А.Римский-Корсаков. На Лазаревском (более старом) захоронения XVIII столетия — М.В.Ломоносова, Д.И.Фонвизина, Архитекторов И.Е.Старова, А.Д.Захарова, А.Н.Воронихина, Дж. Кваренги, К.И.Росси, скульпторов Ф.И.Шубина, М.И.Козловского, Ф.Ф.Щедрина, живописцев А.П.Антропова, В.Л.Боровиковского, С.Ф.Щедрина и др. Но, увы, попасть на два старейших питерских кладбища, названных в советское время «Некрополями» (очередное напоминание о языческих истоках большевистской идеалогии), только купив билет в кассе «Музея городской скульпутры», которому принадлежат «города мертвых». Платным до сих пор остается и вход в самую первую лаврскую церковь — в честь Благовещенья Пресвятой Богородицы, встречающую нас на берегу реки Монастырки. Возведена она была в 1725 году на месте деревянного храма (1713г.) и уже в первые годы своего существования стала царской усыпальницей, а впоследствии (когда царская и великокняжеская усыпальница разместилась в Петропавловскрм соборе) здесь стали погребать именитых людей России. Пол всей Благовещенской церкви состоит из надгробных плит, на них мы читаем имена: царицы Парасковьи Федоровны — супруги царя Иоанна Алексеевича, ее дочери царевны Екатерины, сына Петра I младенца царевича Петра, а так же и дочери Анны, первой супруги Павла I вел. кн. Наталии Алексеевны, дочери Павла I Ольги и дочерей Александра I Марии и Елизаветы — дочери «светлейшего» А.Д.Меншикова. Среди имен знаменитых людей назовем М. Ломоносова, Н. Ланскую (жену А. Пушкина), А. Демидова, К. Росси, Д. Кваренги, А. Захарова, А. Воронихина и Александра Васильевича Суворова, который погребен за левым клиросом церкви.
Из любви, почтения и в ожидании канонизации сего великого человека, позволим себе поместить здесь краткий очерк его жизни.
АЛЕКСАНДР ВАСИЛЬЕВИЧ СУВОРОВ
При том разрыве поколений, потере идеалов, которые произошли за последние десятилетия, происходят слава Богу и другие процессы — мы по-новому начинаем понимать наших национальных героев, оценивать их подвиг не только пред лицом человечества, но и «в очах Божиих». Открываются новые факты, публикуются запрещенные раннее документы, известные факты биографии осмысляются заново. В полной мере это относится к любимому и почитаемому нами с детства генералиссимусу Александру Васильевичу Суворову. То новое, что о нем стало известно за последнее время, позволяет говорить о возможности и даже необходимости постановки вопроса о его канонизации в лике святых. Пусть наш рассказ будет малой лептой в этом готовящемся труде. Ведь для прославления «иже во святых» прежде всего необходимо почитание народное и его уже подтверждает благословение Церковное. А чтобы почитать, надо знать. Поэтому предлагаем вам наш рассказ об Александре Васильевиче.
В эпиграфе одной из современных книг — первой прославляющей его благочестие и, знаменательно, что составлена она дочерью великого полководца нашего времени Марией Георгиевной Жуковой, — приводится яркая автохарактеристика Суворова: «Хотите ли меня знать: Я вас себя раскрою: меня хвалили цари, любили воины, друзья мне удивлялись, ненавистники меня поносили, при дворе надо мною смеялись. Я бывал при дворе, но не придворным, а Эзопом, Лафонтеном: шутками и звериным языком говорил правду. Подобно шуту Балакириеву, который был при Петре Первом и благодетельствовал России, кривлялся и корчился. Я пел петухом, пробуждая сонливых, угомонял буйных врагов Отечества. Если бы я был Цезарь, то старался бы иметь всю благородную гордость его души, но всегда чуждался бы его пороков».
Все, что мы дальше будем рассказывать о Суворове — раскрытие этой автохарактеристики. Александр Васильевич Суворов родился 13ноября 1730 года в семье русского дворянина, генерала Василия Ивановича Суворова. В детстве и юности был он тщедушен и хил, что вызывало у отца опасения сможет ли он принести пользу в деле служения Отечеству. Но в этом слабом теле уже в самом раннем детстве начал проявлять сильный дух. Так, как Суворов потом будет муштровать своих подчиненных, он с детства муштровал самого себя. В любую погоду, легко одетый он часами предавался бешеным скачкам по полям и лугам, купался в ледяной воде, спал всего лишь по несколько часов в сутки, питался грубой и простой пищей, а от другой отказывался. Удивительно, но желание быть солдатом, посвятить себя военной службе было у мальчика столь велико, что когда отец говорил ему, что отдаст его на службу статскую, то он отвечал: «Что лучше умрет, а не откажется от солдатской доли». В детстве и ранней юности Суворов прочел в буквальном смысле горы книг по военному искусству, истории, географии и даже философии. И, когда к отцу его приехал его «крестовый брат» — Абрам Ганнибал, то он так блестяще выдержал экзамен и такое сильное впечатление произвел на любимца Петра Великого, что он уговорил сурового отца-Суворова отпустить сына в Петербург на воинское служение.
Обычно дворянские дети поступали в полк уже в офицерском звании, и Александр Суворов мог бы воспользоваться протекцией отца и пойти по обычному пути, но в том-то и дело, что все в жизни этого человека было необычным. Он хотел быть именно рядовым, он хотел испытать на собственном опыте все трудности солдатской службы и подниматься по служебной лестнице не по протекциям, а по собственным заслугам. Девять лет он прослужил в Семеновском полку в солдатском звании. И эти годы были для него настоящей школой жизни. Он научился понимать солдат, любить их, говорить на их языке — это впоследствии и предопределило все военные победы полководца Суворова.
А победы эти сопутствовали Александру Васильевичу с первых же дней вступления его на боевой поприще. В военной компании в Польше в 1771 году Суворов имея под командой всего 822человека, пошел на гетмана, у которого было от 6 до 7 тысяч войска и разбил его наголову, благодаря особой суворовской смекалке. Перед походом Александр Васильевич объявил: «Выступать, когда петух запоет!» Приказание вызвало удивление: «Ишь ведь-ты! — говорили новички- солдаты, — Петухи-то ведь перед рассветом поют, что же он так медлит». Но сказано это было в расчете на то, что польские шпионы донесут о выступление войска на рассвете гетману, и тогда его можно будет застать врасплох. План сработал. Шпионы понесли с донесением в польскую ставку. А Суворов ровно в полдень после построения на плацу, прервав учение, вдруг захлопал себя руками по бедрам и громко закричал: «Ку-ку-ре-ку!» Сейчас же барабанщики ударили поход, и весь отряд тронулся в поход. На поляков напали ночью, и их лагерь был разгромлен.
Во всех документальных рассказах о военных победах Суворова потрясает то, что он одним словом мог воодушевить солдат. Так во время 1-й Турецкой войны при взятии крепости Туртукай, а потом при обороне крепости Гирс Суворов был так болен, что не мог стоять на ногах (его поддерживал ординарец), команды он подавал таким слабым голосом, что приходилось их за него выкрикивать, но одного только присутствия «отца родного» (так звали его солдаты) на поле битвы было достаточно для воодушевления сражавшихся.
Во всех военных испытаниях Суворова поддерживала молитва и горячая вера. Призывный клич, которым он напутствовал в бою своих «чудо-богатырей» был неизменен: «Мы — русские! С нами Бог!» В наших краях сохранился памятник особого благочестия Александра Васильевича — это, построенная им в Новой Ладоге церковь св. ап. Петра и Павла (позднее переосвященная как Георгиевская). При этой церкви была создана школа, в которой сам полководец преподавал арифметику и Закон Божий. Для детей своей школы Суворов составил молитвенник и катехизис. В храме, на строительство которого он сам носил бревна и вырезал аналойный крест, будущий генералиссимус читал Псалтырь и пел на клиросе. Всю свою жизнь Суворов начинал день с молитвы в полковой церкви и заканчивал там же, учил он и солдат непременно молиться перед боем и благодарить Бога за одержанные победы.
При подготовке к канонизации героя России непременно встанет вопрос — в каком чине его прославлять — с Нахимовым было проще- за ним не водилось никаких странностей. Между тем, как вся жизнь Суворова была растворена юродством. Приведем примеры (плюс к уже названной привычке «пения петухом»). Когда Государыня Екатерина II спросила Александра Васильевич не хочет ли он остаться в Петербурге при дворе, он весь съежился, сморщился и начал безудержно громогласно чихать, приговаривая: «Прости, будь милостива, матушка царица, никак не могу! Льстивка, лживка, лукавка! Воняет… душно… апхчи!»
В другой раз, приехав на прием к Императрице, он сначала сделал три земных икона перед иконой Божией Матери, а потом только подошел к Государыне. Екатерина II после этого приема подарила Суворову соболью шубу, крытую зеленым бархатом, спустя короткое время, он передарил эту шубу простому моряку со словами: «Это слишком хорошо для меня. Мои детушки не узнали бы своего батюшку, если бы я так нарядился… Для вашего брата Суворова годится серая солдатская шинель».
Если же к Суворову подопечные офицеры являлись щеголями, то он проделывал такую шутку. Начинал при их появлении кричать что-то невразумительное, делал вид, что очень испугался, уползал в угол или прятался под стол и просил, чтобы как можно скорее убрали от него это «привидение».
Вот еще один пример «блажи доброго барина»: у себя в имении Суворов велел в Великий пост в горнице пол усыпать песком, наставить там елок и сосен, поставить ящики с кормом и выпустить всяких мелких птиц. Так до Святой недели они там жили, как в саду, а на Пасху, как станет тепло, птичек выпускали на волю.
К этим чудачеством можно прибавить переправу через реку в ушате вместо лодки, обливание нерадивых и пьяных холодной водой, обучение лакеев французской грамматике и, наоборот насмешки над дворянами, говорящими исключительно на иноземном наречии, бегство через окно от наскучивших гостей, постоянную странность внешнего вид (от прически до платья), поразительную терпеливость в перенесении боли — много раз Суворов был ранен и неизменно с тяжелейшими ранениями не покидал поля боя и был впереди всех, проявлением юродства были петуший крик и собачий лай вместо человечьей речи и так далее, и тому подобное…
Юродствуя и проявляя постоянство скромности и непритязательности. Суворов терпеть не мог «ложного смирения». Словами «проклятая немогузнайка», «намека», «догадка», «лживка», «лукавка», «краткомолвка», «вежливка» Суворов заклеймил вереницу свойств, противоположных точности, прямоте, сообразительности. «Если кто теряется от одного слова, тона что же он будет годен при неожиданной неприятельской атаке?" — говорил он. Суворов постоянно экзаменовал солдат — задавал им каверзные вопросы и ждал на них немедленного ответа — так отрабатывалась быстрота реакции, которая необходима во всяком жизненном деле.
„Наука побеждать“ была названа книга великого полководца, и свидетельством того, как он сам и его солдаты овладели этой наукой было взятие крепости Измаил и знаменитый переход через Альпы. Перед штурмом Измаила Суворов объезжал полки, беседовал с солдатами, и отдавал распоряжение: „Сегодня молиться, завтра — поститься, послезавтра — победа или смерть“. Штурм Измаила был торжеством русского военного искусства. Крепость считалась неприступной. И прав был Александр Васильевич, когда говорил, что победу в таких битвах одерживает прежде всего сила духа, бесстрашие русских воинов. Главным доказательством этого служит то, что последнюю свою знаменитую Италийскую кампанию — переход через Альпы в 1799 году Суворов совершил уже в семидесятилетнем возрасте!
В воспоминаниях о военных успехах Суворова мы неожиданно встречаем слово прозорливость. Те, кто участвовал вместе с ним в различных походах с удивлением свидетельствуют, что Александр Васильевич как будто бы знал заранее, как поступит неприятель, в каком месте и в какой момент он перейдет в наступление или дрогнет и побежит. Прозорливость проявлялась и в том, что Суворов умел предсказывать будущую судьбу человека до мельчайших подробностей — так было с Кутузовым, с Денисом Давыдовым. Все мемуаристы единодушно признавали, что Суворов „совершенно вручал себя Промыслу Всевышнего“ и потому незамедлительно получал помощь свыше в самых тяжелых обстоятельствах.
Этому он учил и детей своих — любимую дочь Наташу — Суворочку и сына Аркадия. Им оставил родительскую заповедь: „Почтение Бога, Богоматери и святых состоит в избежании от греха, источник его ложь, сей товарищи — лесть и обман“.
Отличительным свойством мировоззрения Суворова (конечно же замалчиваемом в прошлые годы) была его верность монархическому идеалу, идеалу служения „матушке Императрице“ и „Государю- батюшке“. Солдат своих он поднимал в бой со словами: „Послужим матушке — Государыне!“ И недаром именно Суворова посылала Екатерина II на усмирение пугачевского бунта и восстания Т. Костюшко в Польше.
Великий духом, бесстрашный, дерзкий в бою Суворов всю свою жизнь прожил в покаянном настроении — об этом свидетельствует составленный им покаянный канон. Незадолго до смерти Александр Васильевич подвел итог своей жизни, как всегда в кратких словах: „Долго гонялся я за славой — все мечта, покой души — у Престола Всевышнего“.
В два часа дня 6 (19) мая 1800 года Суворов отошел ко Господу.
Благовещенская церковь, построенная по проекту Д. Трезини, явилась архитектурным образцом для более поздних построек — Федоровской (не действующей ныне) церкви и угловых башен монастырского каре. А в самой Благовещенской церкви второй этаж здания был освящен в честь св. бл. Вел. Кн. Александра Невского — сюда первоначально и были перенесены мощи великого ратоборца за Святую Русь (в 1724 г.) В той же стороне каре, что и Благовещенская церковь, располагался, спроектированный тем же архитектором, храм в честь Сошествия Святого Духа (Духовская церковь 1717 г., окончательный вид 1818 г.) В этом храме обрели вечный покой петербургские митрополиты — пол в храме составляли 172 погребальные плиты. Второй этаж здания был освящен как храм в честь прп. Сергия Радонежского. Более страшного в мистическом плане использования храма, как это случилось с Духовской церковью, трудно придумать — до сих пор здесь располагается городская станция переливания крови.
Печальна судьба и двух кладбищенских храмов — Тихвинского и Лазаревского, до сих пор богослужения в них не проводятся. В кладбищенском же Никольском храме служба совершается. Здесь покоятся мощи, почитаемого в северной столице подвижника — блаженного Матфея (Татомира).
Прошло почти сто лет со дня упокоения Блаженного, а не был он забыт православным народом. Чьи-то заботливые руки из года в год обновляли часовню-склеп, где он был погребен.
Кем же он был — блаженный затворник Матфей? Известно, что происходил он из Малороссии. Родился в Каменец-Подольскоц губернии 16 ноября 1848 года в семье священника. В 1867 году Матвей Татомир закончил курс Духовной семинарии в Каменец-Подольске, после чего поступил в Петербургский университет на восточный факультет. Однако, после участия в студенческом митинге в защиту любимого профессора Татомир был отчислен из Университета и выслан из города.
Матвей, переживавший земную неустроенность, отправился в Святую землю — в поисках воли Божией о своем жизненном пути. У гроба Господня с юношей произошло таинственное перерождение — когда он вернулся в Россию, друзья не могли его узнать, его новый „странный“ образ жизни вызвал недоумения. У себя в квартире Матвей устроил подобие домовой часовни, щедро жертвовал нищим, сам оставаясь без куска хлеба, каждый день его видели на службах в разных концах города. Вскоре он стал известен как прозорливец — к нему стали обращаться за советом и утешением. Когда люди стали специально разыскивать его, и разносить славу о его духовных дарованиях далеко за предел города, блаженный стал все чаще затворяться у себя на квартире. Наконец он принял подвиг безвыходного затвора. Ивестен адрес дома, в котором поселился новый Затворник улица Ивановская д. 22, кв. 18.
Существует предание, что Матвея Затворника посетил Государь Николай Александрович — во всяком случае молва народная так верила в святость блаженного, что его молитвам поручала дела не только частные, но и государственные.
Кончина блаженного была таинственной: еще в начале 1904 года он сказал своей духовной дочери (перешедшей под влиянием бесед с ним из лютеранства в православие): „Я скоро уйду“. 16 сентября 1904 года той же Любови Матвеевне он сказал: „Спать не ложись, а произноси молитву, хотя бы самую коротенькую: „Господи помилуй“. Потом попросил, чтобы она принесла ему испить святой вод. И опять сказал: „Ты не смущайся, а твори молитву“. После чего тихо опустил голову на грудь и без страданий, будто уснул, предал душу свою Господу.
Почитатели соорудили на могиле Затворника на Никольском кладбище часовню, к которой на протяжении десятилетий приходили „скорбящие и обремененные“ и получали по молитвам к блаженному Матфею помощь.
Ныне мощи бл. Матфея находятся в Никольском храме на кладбище (построен 1868−1871гг.), ведется запись чудес, происходящих по молитвам бл. Матфея.
На Никольском кладбище Лавры похоронены еще многие подвижники благочестия — здесь на протяжении 200 лет погребали монастырскую братию, Санкт-Петербургских митрополитов, подвижников, оказавшихся в северной столице по делам свое обители и принявших здесь смерть. Из последних назовем иеросхимонаха Никона Оптинского (+1895), иеромонаха Паисия Афонского (+1877). Всего на монашеских крестах мы насчитали 94 имени (и простых монахов и архиереев), а рядом с ними еще 93 монастырские безымянные могилы.
Особо посещаемые и почитаемые могилы находятся в левой стороне (по отношению к Никольскому храму) стороне кладбища — здесь у самой стены стоит крест с надписью о погребении на месте сем расстрелянных в годы революции лаврских монахов, „имена их Ты, Господи, веси“. Здесь стоят символический крест в терновом венце сщмч. митрополита Вениамина. Здесь погребен любимый и почитаемый народом владыка — митрополит Иоанн (Снычев). А рядом с ним исповедник протоиерей Федор Андреев (+1929г.). Благодатное это место — приходишь сюда и забывается, что находишься ты в самом центре современного города, напитываешься покоем и благодатною силою отшедших. Здесь лежит цвет русской нации: профессора Духовной Академии, Консерватории, Университета, Академии Художеств, юристы, артисты, писатели и поэты, скульпторы, композиторы, священники, врачи, художники.
В нашем рассказе об Александро-Невской Лавре мы намного забежали вперед в хронологической последовательности. Потому что принципом нашего повествования избрали паломнический маршрут, а не хронологию. Но теперь вернемся в глубину веков. Тем более, что выходя с Никольского кладбища, мы окажемся перед величественным Свято-Троицкий собором Лавры.
О строительстве этого собора, воспевая добродетели митрополита Гавриила, писал Г. Р.Державин:
Когда невидимо на брань внезапну с шведом
С Перуном Александр ходил к ним
В помощь с небом;
Тогда наставник душ — смиренный Гавриил
Екатерининской щедротой храм построя,
В нем Богу мира сень возвысил, освятил
И умолил почтить святого в нем героя
Из первого жилища своего.
Страшись, российский враг, не разбуди его.
Державин здесь повествует о главном событии тех лет (1790г.) — перенесении из Благовещенской церкви в только что отстроенный и освященный 30авгута (12сентября) собор в честь Живоначальной Троицы мощей св. бл. кн. Александра Невского. Троицкий собор Лавры — один из самых больших в городе — длина его с папертью более 70 метров, ширина более 40, а высота с куполом более 65 метров Выстроен он был по проекту русского архитектора И. Старова, но внутреннее убранство этого собора свидетельствует о любви его созидателей к западному искусству — иконостас был изготовлен итальянцами, братьями Пинкети; запрестольный образ Благовещения принадлежал кисти известного немецкого живописца Рафаэля Менгса, с точки зрения выдающейся художественной ценности искусствоведы отмечали полотно „Воскресение Христово“ Рубенса и его же „Снятие со креста“, после Рубенса заслуживало особенного внимания „Рождество Христово“ Ротари и несколько произведений Бассано (иконы Божией Матери с Предвечным Младенцем“, Спасителя, претерпевающего поругание», «Воскрешение Лазаря»). Интервьер храма украшают так же и алебастровые скульптуры святых работы Федота Шубина. Их двадцать. Они расположены на карнизе среднего нефа храма. Это фигуры 12 апостолов. Искусствоведы, «всматриваясь в скульптуры Шубина и, осмысляя их значение в композиционном строе интерьера собора, находят сходство с работами Микеланджело в Сикстинской капелле. До революции в Троицком соборе Александро-Невской Лавры находились так же картины кисти Рафаэля, Ван-Дейка, Гверчино. Но не эти, потемневшие от времени творения «возрожденческих титанов» привлекали (а теперь их копии) и привлекают в главный собор Невского монастыря. Главным духовным сокровищем Лавры по-прежнему остаются мощи св. бл. кн. Александра Невского. И хотя и не покоятся они не теперь, как прежде, в роскошной серебряной раке с киворием (она хранится в Государственном Эрмитаже), но ковчег со святыней стоит на своем прежнем месте — с левой стороны от алтаря, в этом ковчеге, кроме мощей схимонаха Алексея (имя князя в монашестве) почивают еще немало частиц мощей русских святых.
Справа от ковчега с мощами на стене парит почитаемая в народе икона Спасителя. Мы не случайно сказали «парит», — потому что этот дивный образ — точная копия того, что был написан сщмч. Серафимом (Чичаговым) — производит впечатления небесного видения, а не красками сделанного изображения.
В этой же части храма — перед солеей- находятся еще несколько почитаемых образов — прежде всего деревянная скульптура — икона Параскевы Пятницы, икона Божией Матери «Всех скорбящих радосте», икона св. ап. и евангелиста Иоанна Богослова.
Левый предел Троицкого собора, расположенный за той частью, в которой хранятся мощи и примыкающей к главному алтарю, освящен в честь Покрова Божией Матери. В этом пределе собрано много старых намоленных икон, большинство из них — приношения простых верующих, собранные в Лавре в то время, когда после многолетнего перерыва собор вновь был открыт для верующих (в 1956 г.). Это иконы прп. Сергия Радонежского, святит. Николая, Всех святых, Казанской, Тихвинской, Божией Матери,
В правом пределе собора особое внимание привлекает большая икона прп. Серафима Саровского «Моление на камне», а так же иконы Божией Матери «Скоропослушница», «Знамение», «Взыскание погибших», икона св. Иоанна Русского, св. Вмч. и Целителя Пантелеимона. Образ «Скоропослушницы» был написан для Никольского собора, который стоял на пересечении 2 Рождественской и Мытнинской улиц. Этот тип иконы не встречается ни в Греции, ни на православном Востоке, поэтому ему дали особое название — «Невская Скоропослушница». Икона была вкладом великого князя Сергея Александровича и его супруги будущей прпмц. Елизаветы Федоровны в строящийся храм. Для иконы в храме был вырезан киот по образцу киота Владимирской Божией Матери из Успенского собора Кремля — для того, чтобы подчеркнуть особое значение этой иконы для Петербурга, как северной столицы России. Образ прославился чудотворениями и стал особо почитаться горожанами.
Известно, что к образу «Скоропослушницы Невской» часто приезжал молиться Государь Император Николай II с семьей и один. В Троицкий собор икона была перенесена сразу после закрытия и разрушения Никольского храма.
Прикасаясь к этим православным святыням, которые особенно выигрывают на фоне слишком плотяных картин «западных гениев», вспоминаешь истории, которые происходили в Лавре уже в ХVIII и ХIХ столетии — истории перехода западных людей в православие, кончавшиеся принятием монашества.
В 1772 году приехал в Санкт-Петербург Адам Селлий родом из города Тондера, по вероисповеднию лютеранин. Начал он трудиться в Петербургской академии наук, но потом стал преподавателем латинского языка в Александро-Невской семинарии. В 1737 г. Селий оставил преподавательскую должность и поселился в монастыре, занявшись изучением русской истории. Незадолго до смерти он исполнил свое давнее желание — перешел в православие и принял монашество с именем Никодима.
С переходом в Православие связаны имена двух французов, ставших монахами лавры. Один из них — Рене Франсуа Гетте — был католическим аббатом, но потом в ходе полемики, возникшей по поводу его сочинения «История французской церкви», занялся изучением церковно-исторических вопросов и пришел к убеждению истинности православия. В 1862 году он вступил в лоно Православной Церкви.
Другой француз был в Париже учеником Гетте, и, после того, как его учитель перешел в православие, он то же переехал в Россию, принял православие и стал монахом Александро-Невской лавры скончался в звании Архимандрита. Имя его Августин.
Надо сказать, что Лавра воспринималась и своими православными, и иноземцами, как твердыня православия, не только благодаря пребывающим в ней святыням, но и потому что с самого начала своего существования она стала оплотом духовной просвещенности и миссионерства. При Лавре была создана обширная библиотека, была у монастыря и своя типография. Торжественные богослужения в Лавре были образцом уставного богослужения и славились красотою и согласованностью. Так в 1895 году в Петербург прибыло судно «Св. Суннива», на котором прибыли 90 англичан с целью знакомства с религиозной жизнью России и православным богослужением.
30 августа (12 сентября) английские гости присутствовали за Божественной литургией в Александро-Невской лавре. Торжественное служение митрополита с двумя архиепископами, действительно дивное, умиляющее душу пение придворного и невского хоров, в сложности 170 человек, привело холодных англичан в восторг, — писал очевидец, — После литургии англичане были приглашены на трапезу… Митрополит Палладий (Раев) очаровал гостей так, что они, когда владыка уходил, дружно огласили непривычные к этому залы громким криком: «Гип-гип, ура!»
В Летописях Лавры мы постоянно встречаемся с рассказами о плодах миссионерской деятельности ее насельников: в 1897 году в Лазареву субботу в Троицком соборе Лавры было совершено присоединение к православной Церкви пятерых бурят; а через год в стенах того же собора произошло присоединение к Православию девяти тысяч (!) христиан, принадлежавших к древней Ассирийской церкви.
Особо почетное положение Лавры в православной жизни города было связано еще и тем, что на территории Лавры располагались митрополичьи покои (митрополиты Санкт-петербургские были и остаются настоятелями Лавры) и все административные службы Епархии, а в непосредственной близости находились и Духовные Школы. И все будущие Святители, многие из которых ныне прославлены «иже во святых» начинали свое церковное служение именно в Лавре.
И в наше время центральное положение Лавры утверждается тем, что все «путешествующие святыни» принимаются в городе именно Александро-Невским монастырем. Особо хочется выделить и запечатлеть на бумаге впечатления от пребывания в Лавре мощей св. апостола Андрея Первозванного в мае-июне 2003 года.
Прибытие святых мощей первозванного ученика Христова на 300-летний юбилей града, названного именем его единокровного брата — святого Петра стало напоминанием о его начальной истории.
Когда Император Петр I прибыл на Заячий остров, то объявил: «Здесь быть городу», он закрепил это решение тем, что выкопал на сем острове ров, поставил в него ящик, высеченный из камня, а в него поставил золотой ковчег с мощами св. апостола Андрея и покрыл ковчег каменной плитой, на которой была вырезана надпись: «От воплощения Иисуса Христа 1703, мая 16, основан царствующий град Санкт-Петербург великим Государем Царем и Великим князем Петром Алексеевичем, Самодержцем Всероссийским». Подобный ковчег с мощами апостола Андрея был заложен в 1716 году в основание соборной церкви во имя Живоначальной Троицы при Александро-Невской Лавре.
Таким образом, апостол Андрей спустя 300 лет пришел в тот град и в тот монастырь, который изначально был отдан под его небесное покровительство. 7 дней святые мощи Апостола пребывали в Александро-Невской Лавре и сюда стекались многотысячные очереди горожан. Желающих поклониться Первозванному было так много, что даже в тот день, когда мощи увозили из Лавры, несколько сот человек так и не успели приложиться к святыне…
Из Петербурга на теплоходе «Великий Новгород» святыня отправилась на Валаам — на «северный Афон», куда по преданию дошел святой апостол Андрей, проходя с проповедью «полночные страны».
В 1939 году, когда валаамским монахам пришлось покинуть святой остров (из-за начавшейся советско-финской войны), окончательный их отъезд совпал с днем памяти апостола Андрея. Когда же монастырь на Валааме после долгих десятилетий советской истории вернули Церкви, первые монахи вернулись в обитель тоже в день святого апостола Андрея. При этом помощь именно его — «отца Христианства» для русских — ощущалась особенно всей братией: по молитве к нему трудности, нестроения в отношениях со светским структурами на острове преодолевались. И сейчас в монастыре постоянно читается акафист св. ап. Андрею.
* * *
В это время в стенах Лавры подвизался в будущем на всю Россию известный старец — прп. Серафим Вырицкий. Если вы приедете в Лавру в составе паломнической группы, то вам обязательно покажут келью, в которой жил в монастыре Преподобный.
В Лавру до ее закрытия стекались тысячи паломников со своим горем, в поисках утешения. Старцем-утешителем для них уже в это время становится отец Варнава (первое монашеское имя будущего старца серафима). В Лавре иеродьякона Варнаву поставили на послушание заведующего кладбищенской конторой. Погребения, отпевания, панихиды, заказные богослужения, расчеты с плачущими заказчиками… Горе народное обступает будущего старца-утешителя и не отпустит его уже до конца его дней. В 1921 году иеромонах Варнава получил новое послушание — главного свечника Лавры. Но, уже в это время по-настоящему главным становится духовническое служение.
Варнава — в переводе дитя милости, сын утешения, — и смиренный лаврский инок воистину оправдывал это имя. Для многих верующих, терпящих страшные лишения в годы революционного террора, он стал источником жизненных сил, для терпеливого перенесения всего, выпавшего на их долю. При этом отец Варнава не был строгим нравоучителем, он просто жалел народ и никого не осуждал. Он не был «борцом за православие», он просто жил православно и вокруг него по слову его будущего монашеского покровителя — преп. Серафима Саровского «спасались тысячи». И потому, именно его, после того как по постановлению Поместного Собора 1917−1918 гг. было необходимо при каждом монастыре иметь избранного настоятелем и братией духовника — старца, выбрали на это служение. При постриге в великую схиму был наречен иеромонах Варнава Серафимом и он стал, так же как и его небесный покровитель «народным духовником» — старцем не только для братии монастыря, но и для всех, «требующих помощи и заступления». Келья старца Серафима в Александро-Невской Лавре сохранилась, и сейчас можно войти под ее тихие своды и взмолиться великому печальнику земли русской…
Сбылось бывшее Василию Николаевичу Муравьеву в 1907 году сонное видение, о котором он помнил всю жизнь: «Виделось мне, будто иду я на богомолье в Никольский монастырь, что близ моей родины в Гороховецком уезде. Во сне дорога показалась мне незнакомою, и я блуждал по лесу. Вдруг вижу: впереди меня идет старец с сумой за плечами и в руках топорик. Поравнявшись со старцем, я спросил у него, как пройти в Никольский монастырь Старец сказал: „Пойдем, проведу тебя, я туда же иду“. Вглядываясь в своего спутника, я признал в нем отца Серафима и сам спросил его: „Батюшка, вы будете отец Серафим?“ „Да, я Серафим“, — ответил мне старец и мы продолжали свой путь по лесу. Отец Серафим остановился подле попавшегося нам большого пня и сел на него, положив около ног суму и топорик. Сел рядом с ним и я. Вдруг с другой стороны от меня неожиданно явился батюшка Варнава и сел подле меня так, что я оказался среди обоих старцев, которые были очень радостны, облобызались между собою и стали что-то говорить. Но что они говорили между собой, я не мог понять и проснулся». То, чем был прп. Серафим Саровский для страждущего люда в начале ХIХ столетия, а старец Варнава Гефсиманский на исходе ХIХ и в самом начале ХХ столетия, тем станет старец Серафим — духовник Александро-Невской Лавры, а потом Вырицкий чудотворец на протяжении почти полувека в трагическом средоточии ХХ столетия.
Время это уже традиционно называют Русской Голгофой — тысячи новомучеников российских взошли к Престолу Божию в эти годы. Старца Серафима Господь отвел от прямого мученичества, но исповедником он был на протяжении 20 лет. В Лавре ему приходилось исповедовать народ часами, пол там каменный, а отопления не было, даже иней на стенах держался. Были случаи, когда без перерыва приходилось принимать людей на исповедь целый день. И ноги отказались служить отцу Серафиму. На 20 лет он оказался прикованным к постели.
Старец предвидел будущий мученический конец насельников Лавры и многих ее посетителей. «Ныне пришло время покаяния и исповедничества, — говорил он, — Самим Господом определено русскому народу наказание за грехи, и пока Сам Господь не помилует Россию, бессмысленно идти против Его святой воли. Мрачная ночь надолго покроет землю Русскую, много нас ждет впереди страданий и горестей. Поэтому Господь и научает нас: „Терпением вашим спасайте души ваша“ (Лк. 21,19). Нам же остается только уповать на Бога и умолять Его о прощении. Будем помнить, что Бог есть Любовь» (1Ин, 4,16) и надеяться на Его неизреченное милосердие". Многим в ту пору советовал батюшка обращаться молитве Иисусовой: «Непрестанная молитва покаяния есть лучшее средство единения духа человеческого с Духом Божиим. В то же время она есть меч духовный, истребляющий всякий грех». Старец предвидел усиление открытых гонений, когда вся Россия превратится в единый концентрационный лагерь, и умная молитва Иисусова, которой не забывали его чада, будет добрым средством спасения души, оказавшейся в условиях государства, объявившего войну Самому Господу Богу".
Старец не хотел покидать Лавру, желая разделить страдания с братией, но Господь берег его для утешения тысяч страждущих в годы террора и войны. Летом 1930 года отца Серафима по настоянию врачей и с благословения его духовного друга и будущего новомученика — митрополита Серафима (Чичагова) вывезли из города святого апостола Петра. Поселился он в дачном поселке Вырица, вместе с ним по благословению владыки Серафима отправились схимонахиня Серафима (в миру — Ольга Ивановна Муравьева, бывшая супруга старца) и их двенадцатилетняя внучка Маргарита. Уход и забота о здоровье батюшки стали главным их послушанием на долгие годы.
* * *
Без преувеличения можно констатировать, что Александро-Невское братство было уникальным явлением не только в истории Петербургской епархии, но и Русской Православной Церкви первых послереволюционных десятилетий в целом. Находясь под «дамокловым мечом» репрессий в течение всех лет своего существования, оно проявляло удивительную активность и разнообразие видов деятельности. История братства свидетельствует о том, что оно было одной из самых оптимальных форм объединения верующих в условиях безбожных гонений. Документы наглядно показывают, что Александро-Невское братство представляло собой живой, динамичный организм — конкретные виды и формы его работы и внутренней жизни неоднократно менялись с учетом изменения общественно-политических и социальных условий. В известном смысле оно представляло собой стержень жизни епархии, на протяжении четырнадцати лет играя заметную роль во всех важнейших событиях этой жизни, в частности, активно борясь с обновленческим расколом и противодействуя иосифлянскому разделению.
Братство было создано при Лавре из мирян (как мужчин так и женщин) под руководством монахов, и в первое время одной из его главных функций являлась защита обители от посягательств безбожников. Затем — в 1919—1921 гг. — ему принадлежала центральная роль в создании и деятельности союза православных братств Петроградской епархии. Именно на него ориентировались все другие подобные объединения верующих. В эти же и последующие годы Александро-Невское братство неустанно стремилось привлечь в церковную среду представителей различных слоев интеллигенции, сблизить их с ученым монашеством, в чем и добилось заметных успехов. Братчики и братчицы имели постоянную тесную связь с возникшими после революции новыми формами духовного образования — Богословским институтом, разнообразными курсами и т. д. Но особенно крепкой эта связь была с Богословско-пастырским училищем, где члены братства составляли значительную часть учащихся и преподавателей, в том числе являлись его заведующими (профессор Иван Щербов и архимандрит Гурий (Егоров)).
Следует отметить также, что Александро-Невское братство в определенном смысле представляло собой звено в сети полулегальных религиозно-философских кружков и обществ, существовавшей в 1920-е годы в северной столице. Оно имело в своем составе особый философский кружок во главе с архимандритом Варлаамом (Сацердотским). Кроме того, некоторые братчики входили в состав других обществ или поддерживали с ними непосредственный контакт, прежде всего, с крупнейшей подобной организацией «Воскресенье». А архимандрит Гурий (Егоров) даже был духовным руководителем особого религиозно-философского кружка «воскресников» Б.М.Назарова.
Важным направлением деятельности братства являлось создание полулегальных монашеских общин в миру, а также монашеские постриги молодых людей (в том числе тайные) с целью сохранения института монашества в условиях массового закрытия существовавших ранее обителей. Первые две общины сестер были созданы осенью 1922 г., затем в конце 1920-х — начале 1930-х гг. возникли еще несколько небольших общин. Особенно активно в эти времена проводились тайные постриги. Братские отцы всегда считали одной из основных своих задач подготовку молодых образованных священнослужителей, что в условиях ограничения, а затем и полной ликвидации духовного образования позволило бы сохранить кадры духовенства, способного в будущем осуществить возрождение Церкви. Деятельность братства очень помогала сплочению верующих всех возрастов и сословий перед лицом яростных антицерковных гонений. Это было удивительно дружное сообщество людей, трудившихся ради Христа и во имя любви к ближним, где само слово «брат» понималось в его истинно евангельском смысле.
К 1932 г. жизнь Александро-Невского братства отнюдь не затухла, в его ряды продолжался приток образованных молодых людей — студентов, аспирантов, учащихся техникумов и т. д. Несмотря на фактически нелегальное существование, братство продолжало строжайше запрещенную советскими законами общественно-благотворительную деятельность (помощь больным, заключенным, монастырям епархии, обучение детей Закону Божию). Численность братчиков редко превышала 100 человек, но это была выдающаяся по своим духовным качествам группа верующих города на Неве.
Все руководители братства (архиепископ Иннокентий (Тихонов), архимандрит Лев (Егоров), архимандрит Варлаам (Сацердотский), иеромонах Вениамин (Эссен), иеромонах Сергий (Ляпунов), кроме будущего митрополита Гурия (Егорова), погибли в 1936—1938 гг.; почти полностью было уничтожено и первое поколение молодых монахов, принявших постриг до 1932 г., за исключением архимандрита Серафима (Суторихина). Но в основном уцелели те братчики, которые на момент разгрома еще являлись подростками. Именно из этого слоя вышли три будущих видных архиерея — митрополит Иоанн (Вендланд), митрополит Леонид (Поляков), архиепископ Никон (Фомичев), а также другие священнослужители. Семена, посеянные братскими отцами, дали свои благодатные всходы. Если бы не ужасные репрессии 1930-х гг., таких «всходов» было бы гораздо больше.
В настоящее время трое из участников Александро-Невского братства канонизированы. Это — архимандрит Лев (Егоров) и две «братчицы» — Екатерина Андреевна Арская и Кира Ивановна Оболенская.
Могилы этих новомучеников мы, наверное, никогда не найдем. Но на территории Лавры сохранилась могила, прославленного «иже во святых» — протоиерея новомученика Петра (Скипетрова). Находится она на Тихвинском кладбище.
Новомученик Петр был настоятелем храма в честь иконы Божией Матери «Всех скорбящих радосте», что на Стекольном заводе. А мученическую кончину в 1919 году он принял именно в Лавре. Его кровь надолго отодвинула намерения богоборческой власти закрыть Свято-Троицкий монастырь. Батюшка был убит оголтелыми красноармейцами при их первой попытке вооруженного захвата православной святыни. Он вышел на паперть Троицкого храма, стал их увещевать, и получил выстрел в голову. Но кровь эта подняла на защиту «православного сердца столицы» тысячи верующих, — и намеченный захват был приостановлен. Лавра была закрыта позднее, чем почти все остальные монастыри в России в 1932 году. К началу революции в обители действовало 15 церквей и часовня, 3 храма были в Киновии (на другом берегу Невы), один — в Серафимо-Антониевском скиту. Численность братии составляла 113 человек, в их числе 63 монашествующих и 50 послушников.
Как приходская церковь в 1956 году был открыт Троицкий собор, а монашеская жизнь начала возрождаться с апреля 1996 года. В 1989 году в монастырь вернулась его главная святыня — мощи св. бл. кн. Александра Невского.
В настоящее время Александро-Невская Лавра, ее наместник — архимандрит Назарий (Лавриненко) стремятся к возрождению традиций славной обители. Братию составляет в основном «ученое монашество» — учащиеся и преподаватели Духовных школ. Общее число братии 21 человек, из них 1 архимандрит, 2 игумена, 8 иеромонахов, 6 иеродьяконов, 2 монаха, 3 послушника. У Лавры есть свой просветительский центр, в котором постоянно проходят творческие встречи, вечера духовной музыки и авторской песни. Есть своя паломническая служба, которая на высоком профессиональном уровне проводит занятиями с экскурсоводами города. На территории Лавры постоянно проходят общегородские православные выставки. Работают «Педагогические курсы», Молодежный отдел Епархии, издательский отдел, большой книжный магазин.
У Лавры есть и своя гостиница, которая гостеприимно за очень небольшую плату принимает паломников, приехавших поклониться святыням города на Неве.
Адрес Свято-Троицкой Александро-Невской Лавры: 197 163 СПБ, наб. реки Монастырки, д. 1. Наместник монастыря архимандрит Назарий (Лавриненко) тел. (812) 277−58−54
Богослужения ежедневно в 7 и 10 утра и 17 часов вечера.
http://rusk.ru/st.php?idar=103189
|
|
