О свободе

Николас Гвоздев — испольнительный редактор журнала
Пол Сандерс — исполнительный директор Центра Никсона

Собирается ли Америка начать узколобый крестовый поход по продвижению демократии по всей планете, тратя кровь и казну Соединённых Штатов ради распространения демократии любой ценой на Ближнем Востоке и во всём мире? Некоторый обозреватели, кажется, надеются на это и с нетерпением предвидят рокотание танковых моторов, готовых к броску на Дамаск и Тегеран. Другие же выразили (по этому поводу) озабоченность. Рознящиеся реакции на вторую инагурационную речь Президента Буша отражают реальное напряжение — как в самой речи так и в нашей внешней политике — между нашими интересами и нашими ценностями, которые не всегда совпадают, как во внешней политике, так и в повседневной жизни.

В своей выспренной речи, Буш не провёл различия между интересами Америки и ценностями Америки. В самом деле, он заявил, что «жизненные интересы Америки и наши глубочайшие убеждения слились воедино». Подобная идеалистическая риторика может иметь место для определения видения, которым он будет руководствоваться во время своего второго срока. Но то, как риторика станет реальностью при принятии каждодневных политических решений, нам ещё предстоит увидеть, а возможно с этим ещё придётся определиться, так как в самой администрации существуют по-настоящему отличающиеся мнения относительно того, в какую сторону двигаться.

Нужно отдать должное президенту и его команде за все усилия по обеспечению того, чтобы все упрощённые карикатуры его заявлений воспринимались так, как они и должны восприниматься. На пресс-конференции 26 января 2005 года, Буш сам разьяснил, что демократизация является «процессом» и «работой, находящейся в развитии» и напомнил аудитории, что «мгновенной демократии не будет». Он сделал ударение на том, что его инагурационное обращение указало на путь «в направлении идеального мира» и что для этого понадобится «работа целых поколений».

Когда его спросили напрямую о том, как приложить эту его приверженность к свободе к взаимоотношениям с такими странами, как Росиия, Китай и Саудовская Аравия, то президент, кажется, одобрил прагматичный и эволюционный подход. Это должно означать работу с существующими режимами для достижения «практических целей» при разрешении «актуальных проблем», при этом поощряя их на шаги в напрвлении большей свободы и открытости. Он не обозначил стратегии «перманентной революции».

Факт того, что Белый Дом счёл необходимым выступить с целой серией разьяснений этого выступления, демонстрирует недостаток утончённости при подходе многими обозревателями к вопросу демократии. Некоторые действуют так, как если бы появление демократии в стране зижделось единственно на протестах на центральной площади в столице или на единственных удачных выборах, и они умаляют очень реальные трудности при строительстве необходимых для функционирующей демократии институтов. Другие, те кому не терпится доказать, что количество «демократий» в мире растёт, кажется, испытывают большее желание раскрасить новые страны на карте как «демократические», чем установить жизнеспособные демократии, по-настоящему обеспечивающие свободу, справедливость и лучшее качество жизни для своих граждан.

И действительно, вопрос об отстаивании демократии должен быть как раз вопросом об улучшении жизни. И здесь, количество совсем не одно и то же, что и качество. В то время, как стандарты можно легко занизить, если есть желание раструбить об успехе «демократии», реальная картина становится совершенно другой, если применять более жёсткие критерии.

Но такая жёсткая оценка не идёт на пользу в политическом отношении. И действиетельно, администрация Клинтона хотела провозгласить победу демократии в Западном полушарии (за искоючением Кубы). Вашингтон принял в качестве легитимных президентские выборы в Мексике в 1988 и 1994 годах, которые были намного более коррумпироваными, чем те, которые пытались протолкнуть в прошлом году уходящий Президент Украины Леонид Кучма и бывший премьер-министр Виктор Янукович. Сейчас, в 2005 году, принимая во внимание брожение и беспокойствие в Боливии, Перу, Венесуэле и Колумбии, демократия в Западном полушарии не так стабильна, как мы бы того желали. Даже демократический прорыв Мексики находится под угрозой из-за коррупции и ощущения среди мексиканцев, что Винсенте Фокс, избранный с таким воодушевлением в 2000 году, оказался неспособным осуществить обещанные реформы.

Развитие ситуации в Мексике указывает на другую большую проблему с подходом к продвижению демократии в стиле «цветочной революции». Как только уезжают команды телевизионщиков, а неправительственные организации переключаются на другие дела, мало кому интересно консолидировать завоевания демократии и обеспечить возникновение устойчивых режимов. Примером этого может служить Сербия. Растущее народное разочарование медленными темпами перемен после свержения Слободана Милошевича в комбинации с отсутствием эффективной и своевременной помощи со стороны Запада дисредитировало бывшую демократическую оппозицию и привело почти что к победеле радикалов на президентских выборах 2004 года. Через год после «революции роз» в Грузии, Совет Европы выразил озабоченность по поводу отсутствия «парламентской оппозиции, ослабления гражданского общества, недостаточно независимой и плохо функционирующей судебной системы, недоразвитой или несуществующей демократии на местах и цензуры средств массовой информации».

Итак, демократические прорывы — это только начало; если новые свободы не закреплены в сети правил и институтов, то демократия не может продвинуться вперёд. На самом деле, согласно знаменитому правилу Эрика Хоффера, «когда свобода разрушает порядок, то стремление к порядку разрушит свободу», мы явились свидетелями «сползания назад» в каждом случае, когда недостаточное внимание уделялось вопросам безопасности, порядка и процветания — наверное, это было наиболее заметно в России. Поэтому, Буш правильно сделал ударение на том, что продвижение демократии является задачей поколений, и пояснил на своей пресс-конференции, что демократизация — это процесс, а не событие.

Как и предполагалось, некоторые знатоки поспешили обвинить «реалистов» во всех воображаемых проявлениях слабости в инагурационном послании президента, заявляя, что озабоченности реалистов по поводу «стабильности» и «порядка» наложат ограничения на полномасштабное применение Соединёнными Штатами своей силы при продвижении демократии.

Но те реалисты, которые руководствуются высшими мотивами, не уступают никому в своих заявлениях о том, что Соединённые Штаты должны поддерживать демократические прорывы и подпитывать хрупкие новые демократии. Американские реалисты также согласны с президентом относительно реальных «преимуществ общества, почитающего свой народ и уважающего человеческие права и достоинство». Демократические системы придают сил своим гражданам, дают свободу проявлению талантов каждого человека ради конечного блага для всех. Во внешней политике, правительства, которые открыты и прозрачны, подвержены анализу и критике, являются гораздо более сдержанными и, некоторым образом, более предсказуемыми, чем диктаторские режимы.

Несмотря на всю привлекательность демократии, реалисты до боли осознают дилеммы на пути её продвижения. Существует четыре фундаментальные проблемы, с которыми сразу же сталкивается реальная стратегия по продвижению демократии. Две из них политические и связаны с национальными элитами недемократических государств. Во-первых, демократизация в своей сущности несёт угрозу существующим режимам и элитам недемократических стран, а открытая помощь Америки оппозиционным партиям может порождать враждебность и подрывать жизненно важную кооперацию. Во-вторых, руководство, которое рассматривается, как поддавшееся нажиму США, может подвергнуться риску устранения — демократическим или другим путём. Примеры Испании, Турции и Южной Кореи, в числе других, показывают существующую для Соединённых Штатов возможность успеха. Но это требует терпения, выдержки и информированной оценки относительно того, приведёт ли целенаправленная помощь США к улучшениям, благоприятным для интересов США. И в самом деле, американское влияние, как заявил президент, может быть «значительным». Но он признал, что оно «не небезгранично».

Две другие проблемы — структурные. Соединённые Штаты обладают уникальной способностью использовать давление на других, отказываться от торговых и других экономических преимуществ и даже разрывать отношения из-за различий в ценностях. Из-за того, что большинство других правительств таким положением не располагают, то многие (из них) не желают поддерживать активистское продвижение демократии и даже выражают сильную критику тогда, когда нет действительно экстремальных в глобальном контексте ситуаций. Таким образом, мы часто оказываемся в одиночестве. И, наконец, наши интересы и ценности не вполне совпадают и не являются чьими-то ещё. Общие ценности не объязательно ведут к общим интересам или даже общим подходам к общим интересам. Демократические Франция и Германия выступили против Соединённых Штатов по Ираку, а демократический Иран может сохранить интерес к ядерному оружию.

Реалисты это понимают и не преувеличивают возможности Америки, согласно знаменитой фразе Оуэна Хэрриеса, «волевым усилием заставлять историю двигаться в направлении демократии». Указание на то, что дело демократии будет продвигаться вперёд с большей значимостью постепенными шагами из поколения в поколение — это не предательсво американских идеалов. Действительно, выступая в феврале в Париже, Государственный секретарь Кондолисса Райс говорила о том, как она во времена администрации Джорджа Буша-старшего смогла собрать урожай того, что было посеяно за полстолетия до этого «хорошими решениями принятыми в 1946 и в 1947, и в 1948, и в 1949 годах». Поэтому, при конечном рассмотрении, для Белого Дома важно не позволить посторонним нетерпеливым агитаторам определять стратегию Америки.

Критики могут справедливо осуждать медленную поступь демократических перемен в Китае или авторитарные тенденции в России Владимира Путина. Но ответственность за перемены в этих двух странах — и других тоже — лежит на их лидерах и гражданах, а не на Вашингтоне. В более широком контексте, неопровержимо то, что сегодня Китай и Россия являются намного более плюралистическими и свободными, чем каждая из них была два десятилетия тому назад. Некоторые хотят, чтобы Соединённые Штаты вовлеклись в более решительные, а не умеренные действия, веря, что любое действие по продвижению демократии является благородным, вне зависимости от результата. Мы не согласны. Наш подход — тот, который нам хорошо служил во время Холодной войны: использовать рычаг Соединённых Штатов для продвижения перемен, осознавая, что другие суверенные государства не всегда разделяют наши приоритеты. Мы должны также признать, что наши действия могут иметь непредвиденные последствия. Действуя по-другому, мы рискуем вызвать негодование против Америки, которое может нести угрозу не только нашим усилиям по поддержке свободы за рубежом, но и нашей способности поддержать гражданские свободы у себя дома. Посмотрим, как Президент Буш достигнет этого баланса.
«On Liberty» by Nikolas K. Gvozdev & Paul J. Saunders
The National Interest, весна 2005 года, стр. 5−7.
Перевод Александра Вдовенко