Старые сказки о главном

В Москве в очередной раз провозгласили тезис о «приоритетности малого бизнеса»

Во вторник, 1 марта, состоялся форум Общероссийской общественной организации малого и среднего предпринимательства «ОПОРА РОССИИ». Его темой стал вопрос о конкурентоспособности предприятий малого бизнеса. На мероприятии выступил министр экономического развития и торговли Г. Греф, руководитель экспертного управления президента РФ А. Дворкович, Председатель РСПП А.Вольский. Ждали и самого премьер-министра М. Фрадкова, но тот не приехал, сославшись на занятость. Рассуждали, как и всегда в таких случаях, о важности развития частного бизнеса в России, о многочисленных тяготах жизни предпринимателей: налогах, произволе чиновников и контролирующих инстанций, недостатках в законодательстве и т. п. «Пионеры частного капитализма», как водится, жаловались; власти, тоже как водится, обещали исправить ситуацию.

Греф, например, сообщил, что возглавляемое им Минэкономразвития планирует в скором времени запустить проект по созданию в разных регионах России до 100 так называемых «бизнес-инкубаторов», в которых малым предприятиям будут предоставляться налоговые льготы и скидки на аренду помещений. Что это будут за льготы и какого рода помещения будут предложены — офисные, торговые или же специализированные производственные, участникам форума уточнить у министра не удалось. Конкретных документов и выкладок у Грефа с собой не оказалось, но первые «инкубаторы», по его словам, заработают уже в середине 2005 г.

Президент «ОПОРЫ» С. Борисов в своем докладе также рассуждал о повышении политического и общественного статуса предпринимателя в новой России, о поддержке Правительства и т. п. вещах. Кроме того, он уверен, что малому бизнесу должна быть отведена одна из основных ролей в борьбе с бедностью, улучшении качества жизни населения и пр. социальных задачах. По его мнению, малый бизнес может реализовать себя и в решении национальных приоритетных задач: реформе здравоохранения, образования и т. д. Отдавая должное заявленной теме форума, во вступительном слове С. Борисов упоминал также о необходимости повышения конкурентоспособности всей экономики России в целом.

Главная задача, которая стоит перед Россией сейчас — это, по его мнению, «изменить траекторию развития, перейти от экономики сырьевых ресурсов к инновационно ориентированной экономике». Теперь уже ясно, что сырьевой сектор катастрофически не справляется с необходимыми темпами прироста 7−8% ВВП в год, а обеспечивает лишь 3−4%. Следовательно, недостающую динамику должны принять на себя малые и средние предприятия, которые докладчик рассматривает в качестве «важнейшего фактора роста».

Президент «ОПОРЫ», однако, не разъяснил, каким образом связаны между собой малый бизнес и «инновационно ориентированная экономика»? Если только его мысль понимать так, что мелким ИЧП и ООО придется взять на себя обязанность разрабатывать и налаживать производство высокотехнологичных, инновационных изделий. Но программы подобного рода под силу разве что крупным научно-исследовательским коллективам и производственным предприятиям, располагающим соответствующей научной базой, наработками, методологией, оборудованием и имеющим целенаправленную государственную поддержку.

Конкурентоспособность, увы, остается для всех голым лозунгом, наподобие пресловутой «эффективности» брежневской поры или горбачевских «ускорения» и «перестройки». В крайнем случае, о ней готовы рассуждать в контексте личного преуспевания. Умение выдерживать конкуренцию и отвечать необходимому технологическому уровню произвольно смешивают с удачливостью, способностью выбить для себя лучшие условия. Если так, в таком случае мы — абсолютные чемпионы по конкурентоспособности в мире: скорость появления в России в 1990-е годы миллиардеров и мультимиллионеров не имела аналогов, а коммерческие структуры, во множестве создаваемые московскими и региональными чиновниками в целях удобства расхищения бюджетных денег, в своем роде являются уникальными супердоходными предприятиями, по определению стоящими вне конкуренции.

Как ни крути, рынок и бизнес для нашего соотечественника остаются понятиями волшебными, как «тридевятое царство» или «светлое будущее». Каждый хочет зацепиться мыслью и чувством хотя за что-нибудь обнадеживающее. Наверно, поэтому рынком у нас объясняется все, самые абсурдные вещи, в т. ч. и прямо противоречащие рыночной конкурентной идее. Разве возможно разглядеть что-то рыночное в российской торговле нефтью, газом, металлами? Разве проявляет себя принцип свободной конкуренции в перераспределении собственности — банкротствах, слияниях, аукционах и пр.

В части мелкой торговли ситуация не менее удивительная — взять хотя бы рост цен. Правительство рапортует о снижении инфляции до 10−12%, курс доллара падает, а цены как росли, так и растут в год эдак процентов на 30−40. Потому что только в глянцевых учебниках экономики пишут про то, что большое число торговцев и производителей, каждый со своим предложением, удовлетворяют спрос и рождают баланс, справедливую цену. На деле торгующие пользуются прилавком, как стратегической высотой и долговременной огневой позицией. Окопавшись на ней, они диктуют свои условия безоружному покупателю. Чрезвычайно легко, без лишних дискуссий они понимают друг друга и рождают ценовой сговор. Элементарная арифметика: на лотках с овощами и фруктами действует, в среднем, 80−100% надбавка по отношению к оптовой цене (в Москве еще выше). То есть, апельсины по 20 руб. продаются за 40. Вы можете представить, что это такое?! Где-то за тридевять земель, в Марокко, апельсиновую плантацию сначала посадили, потом за ней много лет ухаживали, поливали, затем вырастили урожай, собрали-упаковали, погрузили на корабль, отвезли на другой конец света, выгрузили, доставили на оптовую базу… После чего прикатил джигит на ржавых «Жигулях», переправил несколько ящиков до ближайшей палатки и… не стесняясь, назначил двойную цену, т. е. на рознице взял ровно столько же, сколько и все остальные, имевшие отношение к данному апельсину. При этом еще умудрившись обвесить и обсчитать покупателя процентов на 10−15.

Это, конечно, чудовищно. Это террор, а не бизнес. Положение пытаются оправдать тем, что высока арендная плата, дороги складские услуги, большие поборы со стороны местных властей. Но все это добавляет реализма в печальную картину: наибольшие барыши, «деньги из воздуха», достаются тому, кто тем или иным образом причастен к торговле. Тот же, кто работает, оказывается в заведомо худшем положении. Начинается переток сил в сферы, не в такой жесткой степени обусловленные производительными механизмами: в автосервис, ремонт и отделку, транспорт, посредничество, информационные и другие услуги. Здесь «делать деньги» оказывается вернее и менее хлопотно. Почему? Да потому что эти деньги платятся теми, кто их семью потами не зарабатывал. Будучи вброшены откуда-то сверху, средства дальше кочуют из одной непроизводственной сферы в другую: от сырьевого сектора — в банк; от банка — к мебельной фирме и поставщику компьютерной техники; там — на зарплату и аренду помещений; из кармана арендодателя и высокооплачиваемых сотрудников — на покупку авто, платное образование детей и развлечения. Так создается видимость рыночной активности, хотя природа всего этого вне экономики, никак не касается реального производства. Просто часть средств, взятых от продажи ресурсов страны и раздела плохо лежащей собственности, перепадает различного рода торговцам и бизнес-обслуге. Таким образом, вокруг узкого круга господ, А и Б, «сидящих на трубе», наращивается еще слой иждивенцев, с общими для тех и других шкурными интересами.

Данную прослойку готовых грызть горло всем, кто посягнет на их личное благополучие, у нас и пытаются подавать как «средний класс», опору демократического развития. Увы, «средний класс» — это у нас не те трудолюбивые и честные хозяева или высококлассные специалисты, работа которых составляет движущую силу общества и которые, кроме себя, обеспечивают жизнь еще 10−15 сограждан. Наоборот, это потребители и иждивенцы «в квадрате»: чиновники разного уровня, управленцы из дорогих банков и офисов, бывшие рэкетиры-бандиты, которые легализуются и прикрывают свои теневые занятия каким-нибудь небольшим предприятием. Это торговцы, не занятые ничем конструктивным, производительным, а только переваливающие товар с места на место. И это есть самый уязвимый и шаткий, дезориентированный слой, холопски выслуживающийся перед сильным и отдающий всего себя на то, чтобы по крайней мере в отдельных атрибутах своей жизни — дорогих авто, загородных коттеджах, квартирах — дотянуться до заветного уровня «боссов».

По оценкам самой «ОПОРЫ», прозвучавших на форуме, из почти миллиона малых предприятий России — 50% заняты чистой торговлей (для сравнения: в США к торговле относится лишь 19% малых предприятий). Из 4,7 миллионов предпринимателей — частных лиц торговцами являются 87%. Причем и эти цифры далеко не отражают полной картины, т.к. огромная доля зарегистрированных хозяйствующих субъектов вовсе не ведет какой-либо реальной деятельности, а по разным причинам приостановила ее или же специально создавалась для укрывания денег. Кроме того, формы деятельности, заявленные в уставах, не всегда отвечают действительности, и юр. лицо, на бумаге являющееся производственной компанией, на самом деле занято простой комплектацией или упаковкой с последующей перепродажей. Наконец, к непроизводственной, т. е. спекулятивной сфере вполне могут быть отнесены предприятия сферы услуг. В сумме всего, по словам того же Борисова, абсолютное большинство предприятий малого бизнеса «группируются вокруг коммерческих рынков и представляют способ простого выживания их владельцев», т. е. являют собой сферу в значительной степени иждивенческого, деградировавшего труда и отношений, прямой антипод упоминавшегося в докладе «инновационного уклада».

С другой стороны, мы имеем возможность наблюдать положительные примеры быстро растущих Китая и Индии. В их экономическом опыте огромную роль сыграл фактор активной частнопредпринимательской инициативы. Именно эти страны на ближайшие 15−25 лет рассматриваются, как наиболее перспективные. К 2020 г. промышленное производство в КНР должно превзойти аналогичные американские показатели; еще через 10 лет второй после Китая промышленной державой сможет стать Индия.

В свое время обе страны пошли резко против рекомендаций западных экономических институтов и сделали упор на защиту внутреннего рынка, твердый порядок и пробуждение народной энергии и способностей. Реформы начинались с деревни: крестьянам раздали в собственность землю и разрешили продавать урожай частным порядком. При этом ввозные пошлины на аналогичные товары из-за рубежа были установлены так, чтобы дать встать на ноги собственным производителям. Все это направило энергию в трудовое, созидательное русло «народного капитализма» — постепенного, кропотливого роста и накопления средств для все более масштабных и технологичных форм деятельности, тогда как у нас с началом «перестройки» распространились нетрудовые, по сути своей, махинаторские способы заработка.

Мы прозевали тот же момент у себя. В конце 1980-х потенциал советской промышленности и человеческий ресурс были чрезвычайно значительными; инвестиционные возможности — почти безграничными; политический и военный суверенитет, твердый общественный порядок — неоспоримыми. Умелое централизованное регулирование наряду с ростом общественной инициативы и своеобразием духовно-культурной ситуации вполне могли бы сформировать на территории СССР уникальную ситуацию — общество, быстро идущее в будущее, экономику, полностью независимую от транснационального лобби, соединяющую в себе сильные стороны советского строя с началами подлинного самоуправления и производительной энергией народного капитализма.

В настоящее время тезис о приоритетности малого бизнеса, увы, разыгрывается уже в чисто пропагандистском значении. Это очередная после приватизации легенда для масс, призванная скрыть паразитизм сложившейся системы. Такова воспитательная дидактика, посредством которой крупные игроки, держатели собственности и капитала заглаживают несоответствие между своими возможностями и возможностями обычного человека. Ибо, сознавая свою бесправность и тупик впереди, любое общество приходит к одному и тому же: стагнации, разочарованию и масштабной социально-экономической катастрофе.
Андрей Рогозянский, Санкт-Петербург, специально для Русской линии