Правильное отношение к воинскому служению живет в сердце истинного пастыря

Интервью с епископом Августином Львовским и Галицким

— Наш военный отдел аналогичен тому, который существует у вас, в Московской Патриархии. Правда, масштабы другие и условия отличаются от ваших. Но мы работаем по всем направлениям, и в том формате, в котором действует и Синодальный отдел Московского Патриархата. Даже опыт перенимаем, правда у нас есть своя специфика — мы пользуемся наработками поляков — наших ближайших соседей, и особый статус украинской армии — партнеры НАТО. Есть содействие со стороны европейских военных организаций, в частности, главные капелланы, которые ежегодно собираются на конференции в столицах стран Европы. Отец Дмитрий Смирнов, руководитель Московского военного отдела принимает участие и в этом году во встрече руководителей капелланских служб, который будет проходить в Любляне, Словения.

Вот так мы вместе постепенно, настойчиво долбим эту скалу — скалу комплексов, привычек, отговорок, сопротивления введению полноценного института военного духовенства на постсоветском пространстве. Ведь то, что нас объединяет — и русских, и украинцев в этом деле — это трудности. Был большой разрыв в христианском воспитании военного духовенства, в истории целого армейского института. При этом, я хочу обратить внимание на период времени — пятьдесят лет или семьдесят пять лет. Пятьдесят — это еще не такая трагедия, как семьдесят пять лет: еще сохраняется некоторая связь поколений. Семьдесят пять лет — это уже провал, нет уже ни одного свидетеля, живого носителя таких идей, такой информации и такой школы, и приходится в буквальном смысле все раскапывать, возрождать. А возрождать можно то, что есть, что рождено, но требует воскрешения.

— А если возрождать нечего?

— Ну, так тоже нельзя говорить! Посмотрите, сколько у вас литературы, сколько записей! А Церковь всегда была в своем существе тоже хранительницей и сокровищницей наработок и по военному духовенству. Современному священнику опыта духовно-пастырской работы, может быть, и не хватает — его надо вырабатывать, но само понимание и правильное отношение к этому делу всегда живет в сердце истинного пастыря. Потому что Православие отличается от католичества и в этом вопросе — смысл патриотического служения, связь православного пастыря с воином, у нас и у них это разные вещи. Думаю, и ваши военные священники, которые бывали в Европе, могут подтвердить это различие.

У нас есть успех. Мы, так же как и вы, ежегодно собираем конференции, занимаемся издательством, организуем встречи, участвуем в торжествах, создаем катехизаторские курсы, но мы при этом стремимся постоянно развивать и совершенствовать наше служение.

— Владыка, а как происходит взаимодействие военного духовенства канонической Церкви и раскольников?

— Да. Это наша больная тема. К сожалению, у нас есть такое негативное явление, которого у вас нет — это раскол, то есть, наличие раскольнических группировок. Они создают себе имидж больших патриотов, тем самым, указывая на нас, что мы, мол, связаны с другим государством, служим другому — северному соседу, как будто бы мы на кого-то другого работаем. Эта их политика мешает нашей деятельности, так как некоторые начальники используют подобные заявления в качестве аргумента против присутствия священников в армии.

Диакон Виктор Яценко, сотрудник Синодального отдела УПЦ по взаимодействию с Вооруженными Силами и другими воинскими формированиями Украины, редактор журнала «Вера и честь»

— Отец Виктор, владыка Августин вкратце обозначил основные моменты в отношениях между раскольниками и каноническим православным военным духовенством на Украине. Расскажите, пожалуйста, поподробнее об этом.

— Для Украинского государства, для армейских чиновников те расколы, которые существуют сейчас здесь, это всего лишь альтернативные православные Церкви, которые перед законом, по их словам, все равны. Соответственно, вопрос о каноничности не определяет отношение к этим структурам со стороны государства. Поэтому у нас заимствуется европейская схема поликонфессионального устройства, при которой все религии, традиционные для одной страны, пропорционально представлены в армии и других силовых структурах. Соответственно, у УПЦ КП есть такой отдел, который занимается миссией в силовых структурах.

— Расскажите, пожалуйста, о структуре военного отдела Украинской Православной Церкви Московского Патриархата?

— Структура Синодального отдела Украинской Православной Церкви по взаимодействию с Вооруженными Силами и другими воинскими формированиями Украины схожа со структурой Военного отдела Московского Патриархата, поскольку оба отдела находятся при Священных Синодах. Разница заключается только в масштабах деятельности и в количестве сотрудников. У нас есть священники, которые ответственны за взаимодействие с силовыми структурами в епархиях и подотчетны Военному отделу. У нас 35 православных епархий, соответственно на местах, в каждой епархии 35 священников координируют пастырскую деятельность других священников своей епархии. Сейчас в России прошли вторые сборы военного духовенства, первые сборы были в 2003 году в Рязани. На Украине же уже четвертые сборы прошли — мы собираемся ежегодно. На сборах присутствует около 80 священников, окормляющих силовые структуры. Конечно, нам в Украине собраться проще — не такие расстояния, да и количество священников, которые окормляют воинские подразделения в России, гораздо больше. Здесь в Москве на сборах военного духовенства прозвучала цифра 2000 священников, которые посещают воинские подразделения российских ВС.

— А на поле брани как «уживаются» православное и раскольническое духовенство?

— Сегодня для выполнения пастырской миссии в миротворческом контингенте в Ираке от нашего Синодального отдела командирован военный священник. Это уже второй священник, первый окончил семимесячный срок пребывания в миротворческом контингенте. Кроме него, в Ираке находится еще и священник из УПЦ КП. Таковы были изначальные условия Министерства обороны Украины, поставленные при командировании в Ирак военного духовенства. И наш, и филаретовский священник проходят свою службу в одинаковых условиях. Богослужения совместно проводить с раскольниками не положено, а в плане человеческих взаимоотношений, да еще и в боевых условиях, они вполне мирно уживались. Одно время, я знаю, они даже жили в одной комнате. На время службы они расходились в разные места и служили, каждый в отдельности. Вообще всяких конфликтов, какого-то соперничества, неуживчивости капелланы, то есть военные священники, не должны иметь. Это всегда отрицательно отражается на миссии самого священника в армии. Если солдаты, сержанты видят трения, несогласия, напряжения между духовенством, а сам священник будет призывать к примирению, согласию и взаимовыручке в армии, то его слова будут звучать впустую.

— А униаты что-либо делают в этом направлении?

— Униатских священников в миротворческом контингенте в Ираке нет. На сайте Министерства Обороны Украины есть информация, что в результате соцопроса православными себя объявили 95% военнослужащих Украины. Поэтому, какой смысл туда посылать униатского священника? Нет смысла.

— А охрана дается священнику?

— Первый наш священник в Ираке проходил там срочную службу в офицерском звании. Он был призван, как военнослужащий. Соответственно за ним было закреплено табельное оружие. Но по мировым правилам капелланы относятся к нонкомбатантам, то есть невоюющим. Во многих армиях к капеллану прикрепляется солдат-охранник. Для Украинской армии это был первый опыт, который изучили, и уже следующий священник, который сменил своего собрата, проходит свое пастырское служение не как военнослужащий, а как гражданский специалист. В конвоировании гуманитарных грузов, охране государственных объектов он участие не принимает.

Сейчас ситуация чуть поменялась — священники православный и филаретовский разведены в разные места: священник Киевского патриархата служит при штабе, наш священник — иеромонах Лука — служит в Эс-Сувэйре. Это удаленное место на юге Ирака, довольно опасное — место дислокации батальона часто подвергается ракетным обстрелам. Несколько раз разрывы ракет присыпали землей православный храм. Храмом там служит походная палатка, внутри есть иконостас, престол, жертвенник, перед иконами горят лампады. Те восемь человек, которые погибли 9 января 2005 года при транспортировке обнаруженных фугасов, были из этого батальона. Трагедия никого не оставила безразличным. Горе не было чужим, оно пришло в большую семью — армейский коллектив. По признанию многих, погибли одни из лучших. На заупокойное богослужение по погибшим собрались все свободные от несения дежурства, священник провожал миротворцев в последний путь, служил панихиду. Пока длилась панихида, окончились свечи, весь месячный запас свечей, который мы присылаем регулярно с посылками. Весь батальон сильно переживал эту потерю. Солдаты даже собрали деньги, которые передали родным вместе с офицером, который повез «груз 200» домой. Священник призвал молиться за погибших всех солдат и офицеров, находящихся в Ираке.

C епископом Августином и диаконом Виктором (Яценко)
беседовал студент беседовал студент 5 курса
Сретенской Духовной Семинарии Сергей Архипов