Первая «дипломатическая бомба» под отношения Москвы и Киева

В ближайшие годы мы можем потерять Севастополь, а Украина выступит тараном российского суверенитета и безопасности

Борис Тарасюк, едва назначенный главой украинского МИД, уже успел отличиться весьма красноречивым жестом, указующим направление будущей политики. 5 февраля в Верховной Раде он заявил, что выступает за ограничение пребывания Черноморского флота России в Крыму. «Россия, — откровенно сказал он, — не может быть настолько свободной, чтоб заменять вооружения на качественно новые образцы — и всем этим заниматься на территории Украины». Дальше последовали стандартные доводы: российский ЧФ часто загрязнял украинскую акваторию, Россия проводила войсковые учения в Крыму без предварительного согласования с руководством Вооруженных сил Украины и пр.

Но обращает на себя этот самый первый аргумент: необходимо ограничить свободу России в перевооружении новым поколением техники и размещения ее по периметру границ. Понятно, что забота о стратегическом раскладе сил и беспокойство относительно остающегося в распоряжении России значительного военно-инновационного потенциала является «головной болью» не Украины, а Запада, и именно западную позицию в данном случае озвучивал новоназначенный министр иностранных дел.

Как бы желая смягчить эту понятную всем «озабоченность», Тарасюк добавил, что сам не находит смысла в пребывании российского ЧФ на территории Украины. Единственное объяснение этому, по его словам, — это упрямство России, которая во что бы то ни стало желает сохранить свое военное присутствие на Украине. «С военной точки зрения, — сказал Тарасюк, — ЧФ не может выполнять никаких стратегических функций, хотя именно на этом настаивает российская сторона».

Господин Тарасюк знает, что говорит. Те же самые доводы часто звучат и в России, из уст тех, кто под предлогом армейских реформ и сокращения оборонных расходов настаивает на дальнейшем свертывании стратегических сил и позиций. Поддержание Черноморского флота абсурдно, заявляют «радетели о новой концепции безопасности», поскольку само Черное море является закрытой акваторией и потому не может считаться стратегически выигрышной позицией. В существующей военно-стратегической обстановке ситуация выглядит именно так: более 50 боевых кораблей ВМФ России теснятся на рейдах Новороссийска и Севастополя, изредка проводя стрельбы и еще реже проходя через Босфор в Средиземноморский бассейн.

Однако, загвоздка здесь в том, что в самое ближайшее время «стратегическими позициями» для России могут стать отнюдь не Гибралтар и Босфор, а «свои, родные» Крым, Северный Кавказ и Приазовье. При возникновении конфликта с вовлечением, например, Грузии большое значение приобретает контроль за черноморским водным пространством, который благодаря двойной, «диагональной» дислокации в Крыму и Новороссийске до сих пор остается за флотом России. Оставшимся участникам вероятного спора — Турции и Грузии — пока подконтрольны куда менее значительные и важные сектора, соответственно в южной части акватории и вблизи восточного побережья, в окрестностях Батуми и Поти.

Ситуация резко меняется с отходом Черноморского флота России на «одноместное» базирование в Новороссийске (строительство здесь основного порта базирования уже ведется). Российская боевая эскадра оказывается заперта в северо-восточный угол, военно-морские же базы во всех остальных направлений оказываются потенциально доступны для НАТО.

Обострение процессов в принципе способно идти еще дальше, к притязаниям на наши Кубань, Краснодарский край и Ростовскую область. Самым драматическим образом во всем этом скажутся нынешние украино-российские споры по поводу режима использования Керченских траверзов и на первый взгляд малозначительной косы Тузла. Присутствие российского ВМФ в Севастополе, как и оставшиеся небольшие российские базы на территории Грузии по этой причине не является «прихотью Москвы» или остатками старой, сохранившейся со времен СССР военной архитектуры. Это насущное требование, ключевые позиции посредством которых региональные противоречия удерживаются вдали от границ России.

По договору между Россией и Украиной от 1997 года, ЧФ продолжит базироваться в Крыму до 2017 г. Данное положение, как и особый статус г. Севастополя, имеющего украинское подчинение, но представляющего отдельное административное образование со своими особыми принципами управления, закреплено на уровне Конституции Украины. Попытки пересмотреть данную ситуацию, ускорив сроки вывода ЧФ из Крыма поэтому могут означать только одно: поступивший от Вашингтона и европейских столиц заказ на эскалацию региональных конфликтов и планируемые в ближайшее время провокации на Юге России.

Заявление нового главы украинского МИД г-на Тарасюка, который не намерен останавливаться в т. ч. и перед сломом конституционных положений, наглядно показывают остроту и спешность такого заказа. СМИ уже принялись промывать мозги, настраивая украинское общественное мнение против российской военной базы. В частности, обнародуются цифры «ущерба» для бюджета Севастополя от бесплатного использования ВМФ России земельных участков — 36,4 млн. гривен в год, и от предоставленных льгот — 24,813 млн. гривен в год.

Не упоминается ничего о том, что совместное пользование Севастополем составляло одно из условий раздела в 1991 г. СССР и обретения независимости Украиной. До 1997 г. город и база пребывали в обоюдной юрисдикции, и лишь после этого Россия отказалась от них, передав во избежание территориальной неразберихи и споров в подчинение Киеву. Условиями этой сделки, как и многих других позорных и пораженческих соглашений времен Ельцина, явилось обязательство Украины сохранить за ЧФ России права на полноценное использование базы вплоть до 2017 г., без арендной платы, на льготной основе, с перспективой продления. Теперь, как мы видим, официальный Киев готовится вести дела по-другому, без угрызений совести отказываясь от обязательств, пересматривая сами принципы отношений с Россией и занимая позицию прикрытия ускоренной экспансии США и НАТО в азово-черноморский регион.

Возобновление дискуссий по Севастополю в этой связи нельзя не расценивать как первую серьезную «дипломатическую бомбу», закладываемую под взаимоотношения двух стран и наглядно отображающую собой начало нового периода, в который Украина от лица западного сообщества выступит своего рода тараном российского суверенитета и безопасности. Почва для провокации подобрана далеко не случайно, ведь именно г-н Тарасюк, в середине 1990-х возглавлявший украинское представительство в НАТО, приложил максимум усилий к организации международного давления на Кремль по вопросу о принадлежности Севастополя. Теперь у него, как одного из ведущих организаторов «оранжевой революции» и официального главы внешнеполитического ведомства Украины, появляется новый и исключительный шанс довести до конца начатое, при массированной поддержке стран НАТО нанести России еще более чувствительный удар.

В российском МИДе с тревогой отнеслись к новостям о назначении в Киеве г-на Тарасюка в правительство и к перспективам взаимодействия с его командой. Но делать нечего: геостратегический расклад в последнее время меняется явно не в нашу пользу. Россия продолжает терять вес и позиции, международная же конъюнктура все более осложняется. Как для больного с ослабленным иммунитетом, любой чих со стороны может вызвать самые серьезные осложнения.

Вот каковы итоги нашей не в меру уступчивой и либеральной позиции! Отнюдь не вопросы глобального паритета, многополярного мира и справедливого мирового сотрудничества стоят ныне в центре заботы российских правителей. Микроскопический и сам по себе ничего не значащий г-н Тарасюк, как и собрание прибалтийских политиканов, стремительно набирающая влияние в Грузии ястребиная «партия войны» — вот те фигуры, которых вместо себя, словно бы в насмешку США и Европа предлагают ныне России в соперники.
Андрей Рогозянский, Санкт-Петербург, специально для Русской линии