России нужна диктатура развития

Резкое повышение мировых цен на нефть сыграло злую шутку с российской элитой. Оказалось, что в политическом классе страны, потратившем 15 лет на рассуждения о том, что «жить надо по средствам», никто не знает, куда вкладывать вдруг хлынувшие фонтаном нефтедоллары.

Например, только за одну неделю с 29 октября по 5 ноября объем золотовалютных резервов ЦБ РФ вырос на $ 5,5 млрд. и достиг очередного рекорда в $ 112,8 млрд. А объём стабилизационного фонда совсем скоро станет намного больше той планки в 500 млрд. рублей, которую ещё недавно называли труднодостижимой. Если к этим деньгам добавить ещё и неиспользуемые остатки средств на счетах федерального бюджета, то в стране есть как минимум 50 млрд. долларов, которые можно было бы использовать целевым образом — на основании президентского указа или специального федерального закона. Напомним, что это примерно столько, сколько ещё шесть лет назад составлял весь федеральный бюджет России.

На сегодняшний день публично озвучено три точки зрения по вопросу о том, куда тратить появившиеся «избыточные» деньги. Но ни одна из них не может быть признана проработанной и серьёзной. Хотя в каждой из трёх позиций есть доля здравого смысла, свой резон, но абсолютно отсутствует перспективная линия развития страны.

Первая точка зрения состоит в том, что средства надо направлять на обеспечение текущих социальных расходов, в частности, на пенсии и на выплату денежных компенсаций населению. Ее отстаивают те, кто, подобно министру здравоохранения и социального развития Михаилу Зурабову, в настоящее время проводят сброс с плеч государства «бремени социалки» и кому жизненно необходимо «закрыть» многомиллиардные «дыры», возникающие вследствие монетизации льгот, пенсионных и налоговых реформ.

Вторая точка зрения, которую продвигают, например, министр финансов Алексей Кудрин и советник президента Андрей Илларионов, заключается в том, что наиболее эффективное направление расходования средств стабфонда — погашение внешнего долга. Направлять госсредства на инвестиционные проекты, в том числе инфраструктурные, нельзя, поскольку, как считает Илларионов, «любые проекты блестяще могут быть профинансированы частным сектором».

Третья точка зрения, которую неожиданно для всех месяц назад услышали даже от Германа Грефа, заключается в том, что накапливаемые средства надо направлять в крупные инвестиционные проекты. Наиболее внятно по этому поводу высказался 12 ноября министр образования и науки Андрей Фурсенко. Он считает, что «стабилизационный фонд не может быть использован для проедания. Он должен быть использован для создания новых направлений в экономике».

Эта позиция, на первый взгляд, выглядит основательной. Проблема, однако, состоит в том, что в руководстве страны никто не знает, какие одно-два, максимум три направления или проекта являются теми, в которые Россия не только может позволить себе вложить серьезные средства, но и обязана это сделать. Очень показательны здесь следующие слова из заявления Фурсенко: «Мы считаем, что такие направления есть, и их надо выявить», что является проблемой экспертизы, «не столько научной, сколько экономической».
К сожалению, эти слова означают лишь одно: ни у министра Фурсенко, ни у других высших российских чиновников внятного представления об этих направлениях (не говоря уже о конкретных проектах) на самом деле нет.

Пока руководство страны занято философскими размышлениями, «реальные» люди предлагают вложить деньги, например, в строительство новых трубопроводов (а что еще нужно для сырьевого придатка?) или в частные инфраструктурные проекты, типа постройки аэродромов или шоссе. При этом упускается простая истина: нынешний шанс с «лишними» деньгами является уникальным, второй такой возможности уже не будет, поэтому вкладывать деньги надо в проекты, которые обеспечат общий подъём экономики, то есть в проекты развития страны.

Что означает отсутствие 2−3-х ключевых проектов восстановления и развития страны?

Во-первых, то, что у руководства РФ нет идеи, сценариев и плана развития страны. Отметим при этом, что никаких идей и, тем более, планов развития страны нет и у так называемой оппозиции: ни у Зюганова, ни у Семигина, ни у Глазьева, ни у Рогозина с Делягиным.

Наиболее показателен в этом плане Сергей Глазьев, единственный из «оппозиционеров», кто имеет опыт работы в правительстве, внесший значительный вклад в теорию долгосрочного экономического развития через смену технологических укладов. Несмотря на его окончательный переход в непримиримые борцы с «антинародным режимом», в отношении «избыточных» денег он, по существу, полностью солидаризируется с первой позицией, с Зурабовым, требуя направлять средства «на выполнение социальных обязательств». Мотивация его прямо противоположна зурабовской, но итог рассуждений — тот же.

Настораживает и его точно такое же «философское», как у правительства и других высших чиновников, видение работы с этими «избыточными» средствами. Он искренне считает, что надо «деньги направить на развитие реального сектора экономики через соответствующую схему кредитования коммерческих банков под обязательства реально существующих и эффективно работающих предприятий».
В ситуации коррумпированного государства (которое он же сам ежедневно разоблачает) Глазьев фактически предложил эффективную схему разворовывания десятков миллиардов долларов, но никак не схему «развития реального сектора экономики».

Отсутствие у власти проектных направлений означает, во-вторых, то, что политический класс России сегодня живёт одним сценарием — ожиданием «чёрного дня». И он наступит, поскольку независимо от объективных тенденций деградации, отказ от развития автоматически ведёт к краху.
Но если мы не хотим и вправду дождаться нового катастрофического кризиса, следует признать императив: дальнейшее существование страны напрямую связано с определением 2−3-х основных проектов развития.

С моей точки зрения, эти три проекта следующие: ядерно-энергетический, градостроительный и электронный.

Ключ к экономическому процветанию России — в создании экологически чистой, безопасной и дешёвой энергетики. Это возможно исключительно посредством сверхинтенсивного развития ядерной энергетики, особого акцента на малых атомных станциях и перехода атомной энергетики на замкнутый топливный цикл, когда ядерные «отходы» за счёт извлечения из них урана и плутония, оказываются новым ядерным топливом.

Замкнутый ядерный топливный цикл (ЯТЦ) позволяет не только навсегда избавиться от ядерных отходов, в том числе и производимых обычными АЭС, но и решить проблему ядерного топлива, заменяя, в качестве горючего, дефицитный уран-235 на уран-238 и другие изотопы, которых хватит, как минимум, на несколько столетий. Важное значение будет иметь и высокая безопасность нового поколения реакторов, и переход к новому уровню решения проблемы нераспространения ядерного оружия.

Россия может и должна стать мировым лидером в области производства дешевой и не ограниченной по объёму энергии на основе замкнутого ЯТЦ. Для этого требуется перейти от стадии «раннего НИОКРа» к началу сверхинтенсивной разработки и серийной промышленной реализации данного проекта в чрезвычайно сжатые для такого дела сроки — 7−10 лет. Разумеется, для этого необходимы массированные инвестиции — и именно из существующих «избыточных» денег их и надо производить.

Вторым направлением, требующим целевых вложений, является создание в стране новой градостроительной инфраструктуры, основанной на альтернативной нынешнему скученному многоэтажному домостроению усадебной урбанизации (см. «Великая война за жилье»).

Фактически, речь идёт о реальном преобразовании ЖКХ и резком повышении качества жизни путем решения жилищных проблем населения за примерно полтора-два десятилетия. Для этого не нужно выделять государственные деньги на дома. Средства необходимо вкладывать в создание абсолютно новой инфраструктуры строительства и полного хозяйственного обеспечения эксплуатации дешевых домов.

Третьим проектом является импортзамещение до значимого уровня (примерно 50−70%) всей используемой в стране электроники. Здесь нет необходимости бросаться вдогонку за США, Японией и странами Юго-Восточной Азии, но и не следует самим создавать всё заново. Достаточно купить несколько лучших заводов по производству ключевых изделий, и мы сможем через модернизацию электроники быстро модернизировать собственные автопром и авиапром. На это нужно около 3 млрд. долларов (подробнее об этом).
Именно эти три проекта могут, между прочим, составить российскую промышленную доктрину.

Возникает вопрос: кто в состоянии организовать инвестирование «избыточных» денег в эти два-три проекта и обеспечить их эффективную реализацию?
Только та политико-экономическая группа, которая сделает ставку на развитие и установит в стране диктатуру развития. Любая другая диктатура, что бы ни говорилось в её обоснование, будет диктатурой стагнации или деградации.

Такая диктатура нужна только для одного — чтобы экономику страны можно было организовывать длинными циклами развития — в 12−15 и более лет, а не почти ежемесячными реформами отдельных чудаков во власти.
Пришло время «длинных» денег и «длинных» людей. Пришло время «длинной» власти.