 |
| Русская линия | Игорь Омельянчук | 08.11.2004 |
Хотя монархисты единогласно относили внешнюю политику «непосредственно и исключительно к власти Его Императорского Величества Самодержца Всероссийского»2, международные отношения и геополитические проблемы все же попали в поле зрения правых теоретиков. Ведущий идеолог монархистов Л.А.Тихомиров в статье «Нечто о внешних задачах» писал: «…внутренние экономические задачи неизбежно создают для нас необходимость активной внешней политики»3.
Главной внешнеполитической задачей России правые считали расширение азиатских владений империи. Правда, в отличие от западной цивилизации, экспансию которой на Азиатский материк подогревали, по мнению черносотенцев, «низменные» материальные интересы, российское проникновение в Азию объяснялось христианскими просветительскими целями и мессианством русского народа-богоносца. Поэтому столкновение между материализмом Запада и духовностью православной России в борьбе за гегемонию на обширных пространствах Азии русские монархисты считали неизбежным. «Туда куда вековая задача призывала и все еще призывает нас, — писала черносотенная пресса, — уже идут незваными, грозя своим железным кулаком, другие народы — народы запада, носители поврежденной, искаженной евангельской истины»4.
Во внешнеполитической доктрине правых четко прослеживаются мессианские мотивы в духе Ф.М.Достоевского. Член «Русского Собрания» генерал М.М.Бородкин в одном из своих выступлений заявил: «У России есть своя высокая миссия: примирения запада с востоком и водворения правды Божией на земле»5. Харьковский монархический журнал «Мирный труд» так излагал исторические задачи России на Востоке: «Не только свои иноверные народы, уже вошедшие в состав ее, должна просветить она светом истины и святости жизни, но она должна привести к Христу, в ограду св. православной церкви… и соседние народы, не ведающие истинного Бога — Китай, Персию, Афганистан, Индию»6. Звучали даже призывы к православному крестовому походу. По мнению правых, Святая Русь «должна сокрушить рог ислама в порабощенных им древних, некогда славных церквах Малой Азии, должна снова поднять крест на св. Софии» и в борьбе с «красным драконом» магометанства «сокрушить ему главу в самом сердце ислама в Мекке и Медине Аравии»7.
С началом Русско-японской войны экспансионистские мотивы звучат в выступлениях правых все более отчетливо. Один из лидеров Харьковского отдела «Русского Собрания» профессор П.Н.Буцинский призывал к захвату Индии, с целью нейтрализации английского влияния в Азии. «Мы глубоко убеждены, что какие бы блестящие победы не одержала Россия в настоящей войне с Японией… это даст нам спокойствие на Дальнем Востоке не более как на несколько лет. При первых же недоразумениях России с Англией сейчас же снова поплывут в Японию английские средства и России снова придется воевать с японцами. Только решительный поход в Индию избавит нас от этих несчастий!» — писал он8.
Немногочисленные «ястребы» черносотенного движения были еще радикальнее. Так правая газета «Гроза» стремясь «подготовить и осуществить всемирную российско-славянскую гегемонию» призывала, прежде всего, «дать правым крылом зуботрещину первому авангарду жидовства — Германии с Австрией, а затем, образовав в Европе вместо Германии Славению, двинуться через Кавказ на Персию, Палестину и Египет, чтобы этим действием отрезать от Индии и осадить значение и силу масонской Англии. Далее: заняв мировой центр среди трех материков в Восточном полушарии, мы должны распорядиться Китаем и Индией и, включив их в сферу своего политического влияния, должны из этих стран сделать наших же мирных, безопасных вассалов, какими теперь у нас являются Хива и Бухара». Завершался этот опус призывом «дать удар на два фронта», то есть захватить на западе Европу, а на востоке Японию и США9.
Но политическая ситуация в России и ее экономическое положение, а так же состояние вооруженных сил после неудачной войны на востоке и бурных событий 1905−1907 гг. удерживали большинство консерваторов от поддержки активной внешнеполитической линии на данном этапе. Памятуя о том, что русско-японская война привела к Первой русской революции, правые всячески стремились не допустить втягивания России в новую широкомасштабную войну, опасаясь новой революционной «смуты». В «Окружном послании» Главного совета обновленческого СРН от 7 мая 1912 г. говорилось: «Страшный призрак войны, забастовок и беспорядков снова, как и в 1905 г., встает над Россией»10. В изданном в Рязани обращении к выборщикам в IV Государственную думу правые предостерегали: «…не выбирайте левых, которые жаждут втянуть нас теперь в еще более жестокую войну. Они уже видят возможность вновь создать при ней вторую кровавую смуту, которую только что пережила Россия, и сделать новую попытку по захвату власти…»11.
Пожалуй, только начало Первой Балканской войны и связанные с ней надежды на благоприятное для России разрешение вопроса о черноморских проливах в какой-то степени побудили черносотенцев выступить за более активную внешнюю политику, что в тот момент не соответствовало осторожной позиции правительства, возглавляемого дистанцировавшимся от монархистов В.Н.Коковцовым. По мнению члена фракции правых в Государственной Думе, епископа Никона, успехи единоверных славян в борьбе с Турцией создали «…благоприятный момент для решения вопроса о проливах. Мы должны действовать более решительно…». Взвешенная думская речь председателя Совета министров, в которой затрагивался и Балканский вопрос, вызвала резко негативную оценку правой фракции. По словам одного из ее лидеров А.И.Савенко: «Если и аплодировали в тех местах, где говорилось о внешней политике, то аплодировали не председателю совета министров, а славянам»12.
Подобные настроения господствовали в монархическом лагере не только среди членов Государственной думы. Некто, подписавшийся «Истинно-русский» в письме, датированном 12 декабря 1912 г., и адресованном лучшему перу Всероссийского национального союза М.О.Меньшикову негодовал из-за «той жалкой роли, которую теперь разыгрывает Россия по поводу Балканских событий, и той боязливости и унижении, в котором она находится по отношению к Австрии». Автор письма требовал «бить в набат и будить сонное наше царство, приглашая явиться во всеоружии на границе Австрии, чтобы иметь вес и, в нужное время, подавши голос за сербов, сохранить хоть раз свой престиж». Респондент призывал М.О.Меньшикова: «…Будите вашими статьями общество и пугливое, презренное правительство, кликните боевой клич и откликнется вся настоящая Россия. Помните, что падение русского престижа на Балканах — это торжество нашей инородческой сволочи…»13.
Успехи антиосманской коалиции и потеря Турцией своих европейских владений умерили пыл правых и уже к апрелю 1913 г. позиция фракции изменилась и она признала «что ход событий на Балканском полуострове складывается, по-видимому, благоприятно для населяющих его славянских племен и тесно связанных с последними интересами русского народа, почему фракция не находит никаких оснований к каким бы то ни было воинственным выступлениям и к возбуждению общественного мнения к активному вмешательству России в Балканские дела»14.
После позорного поражения в русско-японской войне главную опасность для геополитических интересов и территориальной целостности империи правые усматривали в «пробуждающемся Востоке». Правда, известный историк, член Главного Совета СРН Д.И.Иловайский выступал против определения войны с Японией как столкновения «желтой» и «белой» рас. «Разве вы не видите, что сравнительно небольшую часть желтой расы натравила на Россию самая белая, самая культурная европейская, и прибавлю христианская нация?» — писал он, имея в виду Англию15. Но эта позиция в этот период не нашла широкой поддержки в партийных рядах правых, предпочитавших видеть Россию щитом, закрывающим христианский мир от «желтой опасности».
Но нарастание противоречий, территориальные и колониальные споры между Европейскими странами, сделали весьма вероятным возникновение нового очага войны и в Старом свете. При этом идеологи правых считали, что это не устраняет для России опасности с Востока. Более того, черносотенцы утверждали, что возникновение нового центра силы на Востоке и возможная экспансия со стороны старого европейского, ставят Россию в самое затруднительное геополитическое положение.
В брошюре изданной Русским монархическим союзом, летом 1914 г., в частности говорилось: «Во внешних делах положение нашего Отечества — центральное, — между пробуждающимся полумиллиардным, с одной стороны, населением Востока, стесненным на своей территории, а с другой сильными государствами Запада, тоже переполненными населением, и нуждающимися в расширении своих границ, — в самом недалеком будущем заставит Россию избрать одно из двух: или стать молотом настолько сильным, чтобы сковать Восток и Запад, или же в качестве наковальни, став ареною постоянных кровавых событий — отдать себя на растерзание, т. е. утратить свою государственную цельность»16.
Традиционно в России либералы ориентировались на Англию и Францию, а консерваторы на полуабсолютистскую Германскую империю. Черносотенцы, в общем, не стали исключением. Поддержка Англией Японии во время Русско-японской войны еще более усилила эти настроения. Лишь аннексия 7 октября 1908 г. Австро-Венгрией Боснии и Герцеговины заставила наиболее дальновидных представителей консервативного лагеря пересмотреть свою позицию по этому вопросу. Так член «Русского Собрания» Ф.С.Хлеборад со страниц харьковского монархического журнала «Мирный труд» настаивал на создании Великой Федерации Славян под предводительством России, «которая призвана самой Судьбой создать в союзе с Англией „Всесветную Лигу Мира“ для прекращения разоряющих все народы вооружений и для обеспечения мира для прекращения разоряющих все народы вооружений и для обеспечения мира, необходимого, прежде всего, самой России, чтобы отдохнуть после несчастной войны и кровавой смуты, прийти в себя, заняться своим жизненно важным переустройством и укрепиться внутри, чтобы впоследствии иметь силы для той мировой роли, сыграть которую она призвана Провидением»17.
Но большинство монархистов вплоть до грозового 1914 г. будущее России видело в союзе с Германской империей. В январе 1912 г. на заседании Главной палаты Союза имени Михаила Архангела был заслушан доклад Ю.С.Карцова на тему «Россия, Англия и Германия». В газетном отчете об этом выступлении говорилось: «Государственные интересы России, по словам докладчика, требуют союза не с Англией, а с Германией, ибо война России с Германией привела бы к печальным результатам, ослабила бы не только Россию, — но даже и всю континентальную Европу, и мало того, — чрезмерно усилила бы господство Англии». После доклада председателем Главной палаты СМА В.М.Пуришкевичем была отправлена телеграмма министру иностранных дел, в которой подчеркивалось, что именно в отношениях с Германией «Союз видит могучий оплот монархических принципов среди кругов бушующего моря революции и необходимое условие мирного разрешения исторических задач России на Балканах и Черном море»18.
«Вестник Союза Русского Народа» так же задавался резонным вопросом: «Почему же мы должны… защищаться от врага, который нам не угрожал даже во время Японской войны, хотя наша западная граница была оголена…»19.
Последующие события полностью подтвердили правоту правых, именно война против монархической Германии в союзе с либеральными государствами Антанты и привела к гибели Российскую империю.
Вопросам классической геополитики и проблемам международных отношений уделяли внимание внепартийный идеолог правых Л.А.Тихомиров и член Главного Совета Союза Русского Народа М.Ф.Таубе.
Российская внешнеполитическая доктрина в интерпретации Л.А.Тихомирова базировалась на классической теории геополитики конца XIX в., рассматривавшей государство как географический организм, воплощенный в пространстве. Следовательно, важнейшими факторами, детерминирующими внешнюю политику любого государства, становятся территория, рельеф и пространственные отношения с другими субъектами международных отношений. По мнению Л.А.Тихомирова, «территория составляет необходимое условие существования государства… Поэтому территориальная политика должна быть одной из главных забот государства»20. Территория, принадлежащая нации, определяет не только ее политическое значение в международных отношениях, но и детерминирует ее историческую миссию. «Те нации, которым приходится так долго отыскивать естественные границы своего государства, и находить их, лишь охватив огромные территории, имеют перед собой или великую мировую роль, или осуждены на быстрое истощение своих сил», — писал Л.А.Тихомиров. «Но если у нации хватает сил для постановки своего государства на путь, достойный развития великого мирового деятеля, то… сама величина территории, создавая для государственного творчества много сложностей, доставляет для него и особые средства»21. Поэтому ХХ век должен определить, быть ли России, занимающей 1/6 часть суши, по-прежнему великой державой, выполняющей свою всемирно-историческую христианскую миссию по отношению к другим народам, или же ей предстоит, истощив свои силы в борьбе с внутренними врагами, сойти с исторической сцены и уступить свою роль иным государствам.
Особое внимание Л.А.Тихомиров уделял достижению государством своих «естественных» сухопутных границ, которые «необходимы для возможности той замкнутости, которая требуется для единства и силы государства». Не меньшее значение для всякого государства имеют выходы к морю, которые «дают легкость общения с миром и внутренне замкнутую нацию вводят в международную жизнь»22.
«Русская национальная политика в достижении естественности и законченности границ, — писал Л.А.Тихомиров, — началась с Рюриковых времен и до сих пор не закончена. Со времени укрепления России на Уссури и Сахалине наши границы на Тихом океане можно было считать очень близкими к завершенности… Но война, начатая против нас Японией, теперь страшно запутала дело определения границ, и, быть может, предрешила теперь для России на долгий период такую же упорную борьбу на Тихом океане, какую некогда пришлось вести на прибрежьях Балтийского моря»23.
Монархическая идеология Л.А.Тихомирова, основанная на православных ценностях, и так не отличалась чрезмерным христианским миролюбием и пацифизмом. Неудачи России в войне с Японией сделали его риторику еще более воинственной. Проблемы международных отношений Л.А.Тихомиров рассматривал исходя из концепции Н.Я.Данилевского, переносившего дарвиновские идеи естественного отбора на субъекты мировой политики, между которыми идет жестокая борьба за выживание, и право на дальнейшее существование получают только государства-победители. «Поэтому, — писал Л.А.Тихомиров, — когда две державы сталкиваются в своих кровных интересах, то единственное средство разрешить спор представляет сила, война. Право на войну составляет прямое последствие обязанности государства защищать интересы своей нации и общечеловеческие интересы. А потому государство обязано иметь способность развить военную силу, иначе же не должно существовать. Без этого оно есть фальсификация власти, не способно к обязанностям власти, а стало быть, не имеет и права на власть и на государственное существование»24.
Перу М. Таубе принадлежит основательный труд «Образование великодержавных единиц», в котором изложена парадигма геополитической составляющей идеологии русского монархизма. Точка зрения автора этой работы несколько противоречит выводам современной политической науки, утверждающей, что наиболее жизнестойким является государство-нация. М. Таубе утверждал, что «народная жизнь выдвигает более сложные исторические тела по составности племени и территории, а равно по политическому значению, шире, объемистее и могущественнее народо-государств»25 (государств-наций). «Подобная особь, — утверждал он, — по сути своей сверхнародна и сверхгосударственна. Она займет промежуточное место между государством и устроенным (организованным) всечеловечеством».26 Свойства подобных образований, по мнению М. Таубе, вполне удовлетворительно описаны Н.Я.Данилевским в книге «Россия и Европа», принявшим за искомую единицу так называемый культурно-исторический тип. В изложении М. Таубе данные сверхнародные и сверхгосударственные «исторические тела» можно классифицировать и как мировые империи, и как локальные цивилизации.
Автор вводит термин «великодержава», по значению весьма близкий к современному понятию «сверхдержава». По мнению М. Таубе можно выделить три стадии «политико-географического развития великодержав, которые в их окончательном достижении обратятся в настоящие миродержавы в точном смысле этого слова», а именно: 1) береговое и полуостровное, 2) островное и полуматериковое, 3) океанское, материковое, всесветное.27
Не обошел своим вниманием М. Таубе и популярный в геополитике спор, о том, что сильнее теллурократия (сухопутная мощь, контроль над земельными пространствами) или талассократия (морская мощь, контроль над океанскими пространствами). По его мнению, все великие державы, не контролировавшие океанские просторы (именно океанские, а не морские или береговые), погибали. Это произошло и с Финикией, и Римом, и Испанией, и Голландией, эта же судьба ждет и Англию.28
Но с другой стороны «Передовой народ всегда зарождается у берегов рек, морей и океанов, и сила такого народа начинает возрастать, когда сплотит занимаемое им побережное и земельное пространство, окаймленное со всех сторон морями». Поэтому «страны богатоземельные получают все более и более преобладающее значение».29 Развитие судостроения, по мнению М. Таубе, привело к тому, что роль морских пространств, как защитников страны уменьшилась, а «стойкость и крепость значительных земельных пространств, с общею воинскою повинностью, увеличилась. Морская военная сила Англии, как исключительная, пала, сухопутные границы оберегаются труднее. Искусственные земельные сухопутные границы так же могут потерять значение в силе их защиты при быстром развитии технической стороны нападения, напр., при развитие воздухоплавательных снарядов. С развитием подводного судостроения произойдет на воде то же, что в средние века произошло с замками при изобретении пороха. Одни естественные приморские побережья делаются верными, прочно защищенными границами. Материки внутри себя объединяются, и окажется, в конце концов, столько держав, сколько материков, причем самый большой из них будет и самым сильным».30
Вывод по мнению М. Таубе очевиден: «…одни только материковые державы в состоянии будут водворить внутри себя мир… а внешние столкновения между материками будут невозможны, вследствие естественной нейтрализацией морей и неприступности океанских берегов»31. «На вопрос, где сила, на воде или материке, легко нам верится, что сила на суше, и суша, т. е. мощь земли — единственная непобедимая крепость».32
М.Таубе не без успеха пытается составить сценарии будущего для современных ему великих держав. Так он пророчески замечает, что первой всесветной миродержавой станет будущий всеамериканский государство-материк.33
В то же время М. Таубе не видит перспектив у еще могучей Британской империи, вследствие расчлененности ее владений и отсутствия контроля над центром материка (по американской геополитической терминологии — хартлендом). «Неоспоримо, что береговые, полуостровные и островные державы сошли и сходят с поприща исторического действия. Типичным представителем острова, как миродержавства, является Великобритания».34
Вышедшей на первые роли Германской империи так же не суждено стать всесветной миродержавой, в силу незначительности ее территориальных владений, «…участь ее, как земли, не обладающей материковой существенностью, — проблеснуть касками и погреметь пушками в продолжение весьма недолгого периода. Придет время, и ее столица Берлин переименуется в Берлов, как переименовался Дерпт в Юрьев, Динабург в Двинск».35
В конце концов, на планете, по мнению М. Таубе, образуются три материковые миродержавы или мировладычества: 1) тройная Евразия, состоящая из Европы, Азии и Африки, 2) двойная Америка, 3) единичная Австралия36. «Кому суждено объединить европо-азиатский материк, — сильному цивилизацией и культурой и богатому средствами западному романо-германскому миру, или богатому народонаселением и обширными, довольно округленными пространствами варварскому южному азиатскому миру, или же северному, христианскому по преимуществу, среднему греко-славянскому миру Восточного просвещения? Вопрос этот мы оставим открытым. Но то, что сильная борьба из-за преобладания существует уже и теперь, это несомненно».37
Следует отметить, что до последней трети ХХ века западная политическая наука вообще не признавала за азиатскими государствами политического будущего, а тем более не считала их претендентами на ведущие роли в мировом политическом процессе.
Но, отдав дань потенциальным перспективам азиатского мира, М. Таубе, единственной державой, которая может соперничать с Россией за гегемонию на Евразийском материке, считал все же Германскую империю. Но, по его мнению, в силу отсутствия необходимых геополитических условий, «Германии предоставлено судьбой выработать понятие, приемы и условия образования миродержавства», не более, а «осуществить и выполнить эту задачу предназначено всей северо-восточной Евразии, т. е. всеславянству во главе которого окрепнет собирательная и соборная Русь с Москвою в сердцевине. Медленно образуется вновь нарождающийся славяно-руссо-монгольский тип или цельная и полная историко-просветительная миродержава трехосновного свойства, медленно возвышается великомученица святая Всерусь со своим духовным могуществом широкого обхвата и высокого настроения».38
Геополитические аппетиты обрусевшего немца, барона М. Таубе были весьма велики. По его мнению, так как сухопутные и морские границы России не достаточно прочны, то необходимо «обеспечить их рубежами океанскими по всем трем направлениям: на западе до Атлантического теплого гольфштрема, на юге до горячих индийских вод, на востоке же границы наши уже и теперь близки к естественным границам Великого Русского Океана».39
После заключения графом С.Ю.Витте Портсмутского мира, пошатнувшего престиж империи, представители черносотенного лагеря стали больше внимания уделять вопросам военного строительства.
В предвыборной платформе «Русского Собрания» говорилось: «Боевая готовность сухопутных и морских военных сил, оборона границ государства и боевые средства сообщения должны быть доведены до совершенства, соответствующего величию России, причем все необходимое для государственной обороны должно создаваться внутри страны, ея средствами и трудом ея народа, а бремя содержания военных сил должно лечь равномерно на население всего государства.40
Программа Казанского Царско-народного русского общества меры, принимаемые правительством для обеспечения безопасности русских границ на Дальнем Востоке и в Средней Азии, считала явно недостаточными, так как их географическое положение и слабость коммуникаций блокировали возможность немедленной переброски в эти регионы необходимых для их защиты сил и средств, и делали их в военном аспекте изолированными от европейской части страны. Медленное сосредоточение стратегических резервов на Дальнем Востоке, предопределившее исход русско-японской войны 1904−1905 гг., это убедительно доказало. Выход казанские монархисты видели в переселении на азиатские окраины России «по крайней мере, по 5 миллионов семей, чтобы в одну неделю можно было и на Дальний Восток, и в Среднюю Азию мобилизовать по миллиону солдат, т.к. великое движение монгольской расы на запад уже началось русско-японской войною, а через 10 лет Китай вместе с Японией и другими азиатскими племенами двинут на наши азиатские владения миллионы по-японски вооруженных войск».41
Московский съезд Русских людей (27 сентября — 4 октября 1909 г.) принял постановление «По военным вопросам», в котором указывалось на серьезные недостатки в военном строительстве и обеспечении обороноспособности государства42. Всероссийский национальный союз также в своей программе от 1911 г. настаивал на «восстановлении военного могущества Российской империи» и усилении ее военной мощи43.
Но, несмотря на все усилия правых, существенных подвижек в усилении военной мощи империи не происходило. Лидер харьковских монархистов, депутат III Думы А.С.Вязигин в одном из личных писем сообщал о состоявшемся в январе 1912 г. заседании правой фракции «по поводу возмутительного состояния нашей армии, которая не имеет ни гранат, ни пуль, ни прицелов, ни повозок и обречена на безусловное поражение»44. А в решениях съезда Всероссийского национального союза (21 февраля 1912 г.) для работы в IV Думе вновь содержалось требование восстановления военной мощи империи до необходимого уровня.45. Тем не менее, в Первую мировую войну российская армия все же вступила недостаточно подготовленной.
Геополитические концепции российских монархистов начала ХХ в. представляли собой переплетение мессианских идей, имперских амбиций и реальных экономических и военных интересов Российской империи. Но, несмотря на такую гремучую смесь, внешнеполитическая доктрина правых отличалась четкой оценкой политических реалий и взвешенностью. В отличие от либералов, выражавших экспансионистские интересы буржуазии, борющейся за новые рынки сбыта, и левых радикалов, рассчитывавших «обратить войну империалистическую в войну гражданскую» и таким путем захватить власть, правые стремились не допустить втягивания России в новую войну, по крайне мере до тех пор, пока ее внутренне положение не стабилизируется и военная мощь не достигнет уровня адекватного стоящим перед Российской империей внешнеполитическим задачам.
Омельянчук Игорь Владимирович, к.и.н., доцент кафедры теории и истории государства и права Харьковского экономико-правового университета
2. Донесения Л.К.Куманина из министерского павильона Государственной Думы декабрь 1911 — февраль 1917. // Вопросы истории. 1999. N 3. С. 15.
3. Тихомиров Л.А. Христианство и политика. М., 1999. С. 303.
4. Епископ Стефан. Провиденциальные задачи и конечные цели России. // Мирный труд. 1904. N 1. С. 12.
5. Хорсов А. Праздник русского самосознания. // Мирный труд. 1904. N 1. С. 28 (отдел второй).
6. Там же. С. 9.
7. Там же.
8. Буцинский П.Н. Восточные вопросы. // Мирный труд. 1904. N 3. С. 200.
9. Цит. по: Раскин Д.И.Идеология правого русского радикализма в конце XIX — начале XX вв. // Национальная правая прежде и теперь. Историко-социологические очерки. Часть 1. Россия и русское зарубежье. СПб.: 1992. С. 19.
10. Кирьянов Ю.И. Правые партии в России 1911−1917 гг. М, 2001. С. 344.
11. Там же.
12. Донесения Л.К.Куманина из министерского павильона Государственной Думы декабрь 1911 — февраль 1917. // Вопросы истории. 1999. N 2. С. 14.
13. Переписка и другие документы правых (1911−1913 годы). // Вопросы истории. 1999. N 11−12. С. 122.
14. Донесения Л.К.Куманина из министерского павильона Государственной Думы декабрь 1911 — февраль 1917. // Вопросы истории. 1999. N 3. С. 15.
15. Кремль. 1905. 5 марта. NN 19 и 20.
16. Кирьянов Ю.И. Указ. соч. С. 342.
17. Хлеборад Ф.С. Объединение славян — залог всесветного мира. // Мирный труд. 1909. N 1. С. 169.
18. Кирьянов Ю.И. Указ. соч. С. 153.
19. Вестник СРН. 1912. N 85. 25 января.
20. Тихомиров Л.А. Монархическая государственность. М.1998. С. 596.
21. Там же. С. 600.
22. Там же. С. 596.
23. Там же. С.598−599.
24. Там же. С. 624.
25. Таубе М. Образование великодержавных единиц. // Мирный труд. 1906. N 2. С. 54.
26. Там же. С. 55.
27. Таубе М. Образование великодержавных единиц. // Мирный труд. 1906. N 3. С. 186.
28. Там же. С.186−187.
29. Там же. С. 190.
30. Там же. С. 191.
31. Там же.
32. Там же С. 192.
33. Там же С. 188.
34. Там же. С. 192.
35. Там же. С. 193.
36. Там же С. 196.
37. Там же. С. 192.
38. Там же. С. 195.
39. Там же. С.195−196.
40. Полный сборник платформ всех русских политических партий, с приложением манифеста 17 октября и доклада Витте. СПб., 1906. С. 131.
41. Правые партии и организации в Поволжье: идеологические концепции и организационное устройство (1905 — 1917). М., 2002. С. 64.
42. Кирьянов Ю.И. Указ. соч. С. 343.
43. ЦГИАУ Ф.1439. Оп. 1. Д. 1377. Л.1.
44. Переписка и другие документы правых (1911−1913 годы). // Вопросы истории. 1999. N 10. С. 105.
45. ГАТО. Ф.921. Оп.1. Д. 1. Л.2.
Статья впервые опубликована на сайте «Консерватизм в России и мире: прошлое и настоящее» (http://www.conservatism.narod.ru/oktober2/oktober2.html)
http://rusk.ru/st.php?idar=102666
|
|
