 |
| Завтра | 07.10.2004 |
Александр ПРОХАНОВ, главный редактор газеты «Завтра»
На мой взгляд, сегодня в российском обществе существует четыре идеологии, которые можно назвать живыми — наряду со множеством идеологий полуживых и даже мертвых. Особенность этих идеологий заключается в том, что они реально формируют структуру и динамику нашего общества, определяют действия политических и государственных структур. Это, условно, «белая» идеология, имперско-православная, на которую мы натыкаемся, например, в виде двуглавого орла, висящего где нужно и не нужно. Это «красная» идеология, идеология левая, которая имеет у нас советские корни. Это идеология либерализма, победившая в начале 90-х годов, и, как новация, идеология «огненного ислама». Можно даже сказать, что ислам, который всегда был для России периферийной идеологией, активно выходит на передний план, демонстрирует впечатляющий потенциал развития и, не исключено, станет здесь доминирующим. Вот четыре идеологии, которые сегодня находятся в российском обществе в состоянии такого динамического равновесия, которое является неустойчивым и может быть нарушено в любой момент. В состоянии такой радужной идеологической амальгамы, по цвету схожей с трупными пятнами, общество не может существовать длительное время, оно не может развиваться, оно даже не может достойно умереть. Поэтому выбор невелик: либо мы бесславно почием в Бозе, либо в результате синтеза возникнет некая суперидеология, которая совместит в себе все эти четыре враждующих метафизических фрагмента. «Красная» и «белая» идеология метафизичны, не говоря уже об исламе и либерализме. Либерализм — это религия, а не идеология в чистом виде. Либеральная идеология, которая победила идеологию красную и с которой теперь связан определенный период нашей истории, не может быть отвергнута полностью, ее правда не может быть не учтена. У меня такое ощущение, что Россия в ее нынешнем катастрофическом состоянии как никогда готова к созданию мегаидеологии. Сегодня, когда проблема распада России стала настолько актуальной, настолько обеспеченной всем течением политических процессов, возникает острейшая необходимость создания такой мегаидеологии, и она создается в катастрофах, создается в войнах, создается через вымирание великого русского народа, создается в атмосфере террористических актов и геополитической экспансии США, Китая, исламского мира. Разумеется, это будет имперская идеология, которая должна быть значительнее, интереснее, оснащеннее, чем рудиментарная идеология двуглавого орла. Разумеется, она будет нести на себе отблески красной империи, советского периода нашей истории, который сегодня всё больше привлекает к себе художников, политиков, интеллигенцию и, самое главное, возвращается в народные массы. Но всё же это будет мегаидеология мегаимперии, единственно способной примирить и объединить в себе все четыре враждующих между собой идеологических проекта.
Станислав БЕЛКОВСКИЙ, президент Института национальной стратегии
Господствующая в современной России идеология не является либеральной идеологией, хотя она оперирует многими категориями либерализма и проводит либеральную политику во многих сферах жизни. Но с точки зрения сверхзадачи этой власти, с точки зрения проекта, который она реализует, нынешняя «властная вертикаль» аналогична организованной преступной группировке. Не с точки зрения Уголовного кодекса, конечно. Но ее подходы к подконтрольной территории принципиально не отличаются от подходов ОПГ. И в том, и в другом случае управляемое пространство выглядит дискретным, прерывным, там есть отдельные точки, очаги доходов, которые представляют интерес. Всё, что находится за пределами этих точек, этих очагов, никакого интереса не представляет, и идеальным — с точки зрения этой властной модели — было бы полное исключение этих неинтересных, серых, не приносящих дохода мест из спектра своих забот. Именно поэтому власть активно снимает с себя ответственность за любые экономические и социальные процессы в России, требующие расходов. Ничем иным ни пресловутая монетизация льгот, ни перенос основной тяжести социальных выплат с Центра на регионы не обусловлены. Эта власть, выкованная в боях 90-х годов, психологически изоморфна Роману Аркадьевичу Абрамовичу, который так и подходит ко всем процессам, считая, что русский народ можно гнуть до бесконечности, как это удавалось Иосифу Виссарионовичу Сталину. Здесь содержится системная ошибка, на которую я пытался неоднократно внимание власти обратить, но пока не преуспел. Дело в том, что русский народ действительно может выносить всё что угодно, всё, что Господь ни пошлет, но только в условиях власти сакральной, которая реализует некий проект, выходящий за рамки утилитарного понимания. В этом смысле сталинская власть была безусловно сакральной: «отец народов», «гений всех времен» и тому подобное. Сталин был реализатором исторической миссии, заложенной в коммунистический проект, и его власть народ был готов терпеть до бесконечности. Точно так же в 1989−91 годах терпели и даже обожествляли Ельцина, которому приписывали сакральную роль строителя либерального рая в России. Как только в начале 1992 года произошла десакрализация ельцинского проекта, рейтинг «первого демократически избоанного» президента РФ резко упал, а вчерашние достоинства неожиданно раскрылись как сегодняшние недостатки. У нынешних обитателей Кремля ничего подобного при всем желании обнаружить не удается. Поскольку Владимир Владимирович никогда не работал и не будет работать с людьми и концепциями, которые ему не близки и которых он не может понять, даже если это ему крайне необходимо по тем или иным объективным причинам, процесс десакрализации российской власти будет продолжаться, что неизбежно приведет к жесточайшему кризису взаимоотношений между властью и народом уже в ближайшее время. Эта негативная энергия отторжения власти народом не обязательно выльется в нечто созидательное — для этого необходим альтернативный властный центр, а такового сегодня нет. Потенциально же таким центром могли стать региональные власти, региональные элиты в целом. Суть антифедеративного переворота — именно в уничтожении таких потенциальных очагов альтернативной власти. Еще одна цель переворота — сформировать новую систему теневых поборов (в объеме, по разным подсчетам, от 3 до 5 млрд. долларов в год), — вновь назначенным и переназначенным региональным руководителям придется платить за свои должности в спецфонды. Но в результате реформ, которые, казалось бы, должны укрепить власть центра над всем пространством страны, ситуация попросту расползается и принимает совершенно непредсказуемый характер. Конечно, иллюзия того, что российское пространство полностью манипулируемо с помощью информационных каналов (прежде всего ОРТ и РТР), а также финансовых механизмов, у Кремля присутствует, но это не более чем иллюзия. Россия подходит к роковому порогу своей истории. Наша цивилизация достигла критического возраста — 1200 лет (этот рубеж считали критическими и Леонтьев, и Шпенглер). И никаких гарантий того, что ее существование России продлится еще сколько-нибудь значимое время, нет. Отсутствие лидера, апатия народа, деградация всех жизнеобеспечивающих систем, — всё это говорит о том, что пессимистический прогноз, как минимум, настолько же актуален для России, как оптимистический.
Александр НАГОРНЫЙ
А каков ваш, Станислав Александрович, прогноз развития событий?
Станислав БЕЛКОВСКИЙ
Поскольку власть сегодня озабочена прежде всего аккумулированием финансовых потоков на подконтрольных только ей счетах, не следует думать, что за этим стоит подготовка к какому-то масштабному проекту, наподобие сталинского. Скорее, аналогии приведут нас в Латинскую Америку или даже в Центральную Африку. Во всяком случае, Роман Аркадьевич Абрамович сегодня со вкусом живет в Лондоне на деньги, заработанные или украденные — кому как приятнее считать — в России. Почему бы другим губернаторам, министрам и президентам не пойти по его пути? Вот эта «латиноафриканская» модель просматривается очень четко. Реализуется ли она? Это зависит прежде всего от наличия в России альтернативного центра власти. Пока мы этого центра не видим. Это не значит, что его вообще не существует в природе. В 1989 году мы его тоже не видели, хотя фигура Ельцина уже встала в полный рост. Сегодня положение аналогичное. Эффективной может стать только структура «параллельной» партии. Никакого участия в борьбе за назначение губернаторов, никакого участия в региональных и федеральных выборах — всё это неэффективно, всё это — уже вчерашний день.
Что касается параметров новой идеологии, то я совершенно согласен с Александром Андреевичем Прохановым в том, что эта идеология может быть только имперской, потому что идеология маленького государства никогда не подходила России. Я также согласен с концепцией синтеза нескольких идеологий, однако этот синтез должен происходить с учетом культурно-исторических традиций российского общества, при этом, не вдаваясь в детали, скажу, что доминировать так или иначе будет «белая» идеология. Поскольку Россия является одновременно и христианской, и исламской страной, для нее очень опасна доктрина христиано-исламского противостояния, которая навязывается США, и здесь я вижу, наоборот, продуктивность альянса авраамических религий против того атеистического бунта, носителями которого выступают Соединенные Штаты, с одной стороны, и Китай — с другой.
Михаил ДЕЛЯГИН, экономист
Прежде всего, я хотел бы заметить, что идеологический пейзаж Александром Андреевичем нарисован мастерски, однако искомый им синтез идеологий уже произошел — быть может, за исключением исламской компоненты. Но в результате выкристаллизовалась не одна, а две мегаидеологии. Первая включает в себя такие понятия, как патриотизм, то есть признание того, что есть нечто выше отдельной личности; либеральные ценности — потому что права личности существуют и, за исключением некоторых критических ситуаций, они неоспоримы; и наконец, — это понятия социальной и межнациональной справедливости. Вот что нащупано повседневным опытом за последние 15 лет, но пока не выражено в какой-то законченной форме. Вторая мегаидеология — это идеология Кремля, сплав либерального фундаментализма и силовой олигархии. Либеральный фундаментализм — это идеология компрадорской буржуазии, идеология максимальной эксплуатации сырьевых ресурсов и использования доходов за пределами России. Это абсолютно агрессивная идеология подавления всего, что мешает зарабатывать деньги крупным корпорациям. Парадоксом здесь является то, что коммерческие олигархи вследствие «дела ЮКОСа» вытеснены с политического поля и их место заняли силовые олигархи. Точно такие же Романы Аркадьевичи Абрамовичи, с той же самой мотивацией, но только использующие в качестве зарабатывания денег не приватизированную собственность, а приватизированные ими институты государственной власти и функции государственного насилия. Главная проблема этой идеологии в том, что ее нельзя назвать настоящим именем, нельзя показать ее людям, потому что люди отвернутся от нее с омерзением. Поэтому поддерживать ее господство приходится с помощью лжи и насилия: как прямого государственного насилия, включая насилие информационное, так и насилия контр-государственного, тех актов террора, которые с завидной последовательностью происходят там, тогда и так, где, когда и как это нужно нашей «властной вертикали». Я хотел бы специально зафиксировать, что в путинском выступлении 13 сентября наше государство объявило войну одновременно на четыре фронта. Первый фронт — против региональных элит и среднего бизнеса. Региональным элитам было сказано, что их место — у параши, что они никогда ничего не смогут добиться, а среднему бизнесу обозначена перспектива роста до уровня региональных элит. Второй фронт создается в системе управления, которая полностью лишается обратных связей. Это программирует общество на резкий рост количества ошибок — а значит, система пойдет вразнос и будет заниматься саморазрушением, причем по самым ничтожным поводам, наподобие июльского банковского кризиса. Наконец, последняя линия фронта, которую открыл президент, — это дезинтеграция с Западом. Управляемая демократия, созданная Кремлем за последние четыре года, была приемлема для Запада, поскольку сохраняла демократическую процедуру и признавала зависимость России от западных ценностей. Но система этой самой управляемой демократии сложная и дорогая. Чтобы провести выборы, даже с административным ресурсом, нужно, чтобы кто-то занимался агитацией, кто-то давил на избирком, кто-то отстреливал конкурентов и так далее. И президент Путин, а вернее — силовая олигархия его устами, озвучили простое решение этой проблемы: региональных руководителей назначать, а все сэкономленные издержки взять себе. Всё идеально просто и прозрачно. Однако беда в том, что все условности отброшены, демократических декораций больше нет. А это создает уже системные трудности для Запада — нужно выстраивать отдельный интерфейс управления, как было с СССР или теперь с Китаем. Но это рентабельно только в отношениях с сильными странами. В отношениях со слабыми странами, а РФ — объективно слабая страна, проще привести ее обратно в интегрируемое и доступное прямому управлению состояние. Не потому, что на Западе боятся наших ядерных ракет, хотя боятся. Не потому, что там не любят русских, хотя не любят. Не потому, что им нужно наше сырье, хотя нужно. А просто потому, что мир должен подчиняться одной идеологеме. В результате получается, что Путин 13 сентября обозначил себя как могильщика России. И это единственное, что не дает мне как представителю политической оппозиции приветствовать его выступление. Да, до обрушения системы осталось два-три года, не больше. Да, это разрушение открывает массу новых возможностей. Но это может быть не просто обрушение симбиоза либерального фундаментализма с силовыми олигархами, но обрушение России как таковой.
Антон СУРИКОВ, политолог
Я бы не отождествлял Владимира Владимировича Путина с чиновниками — в том числе в плане идеологических предпочтений. Да, если взять чиновников, то, наверное, их основными движущими мотивами является желание побольше украсть плюс карьеризм. Что же касается президента, все-таки идеологическая мотивация для него является основной. Я все время держу в голове его последнее послание Федеральному Собранию. Оно полностью раскрывает его идеологический подход. Там есть такая фраза: «избранный курс экономических реформ ревизии не подлежит». Речь идет о том, что в 1991 году Егор Тимурович Гайдар и Анатолий Борисович Чубайс сформулировали определенный курс, который проводится всё это время. Это, выражаясь словами Джорджа Сороса, — курс либерального рыночного фундаментализма. По сути, он означает следующее: целью государства является скорейшая интеграция в мировой рынок. При этом всё, что конкурентоспособно, — у нас это нефть, газ и еще две-три отрасли — должно сохраниться, а всё остальное — умереть. То есть должна произойти деиндустриализация страны. При этом государство не должно играть никакой регулирующей роли в экономике, а напротив — как можно быстрее устраниться из экономической жизни. Именно этой концепции Владимир Владимирович присягнул и вряд ли от нее откажется.
Вторая ключевая мысль послания сформулирована примерно так: избранный внешнеполитический курс также ревизии не подлежит. Надо сказать, что у истоков этого курса стоял Андрей Владимирович Козырев, а суть его заключается в том, что в мире есть полюс добра — Запад во главе с США, и наша задача — максимально четко выполнять всё то, что США и Запад нам скажут. Прошедшие пять лет доказали, что сказанное в послании — не пустые слова. Можно, конечно, возразить, приведя высказывания президента о патриотизме, о Советском Союзе, о защите национальных интересов. Можно даже приписать ему наличие инстинкта государственника. Однако давайте научимся отличать фразы Владимира Владимировича телевизионного, от дел Владимира Владимировича реального. На деле президент — убежденный либерал-западник, единомышленник и ученик Анатолия Александровича Собчака. На этот счет не должно быть ни малейших иллюзий. Что же касается авторитарно-бюрократической модели, то это уже вторично по отношению к идеологической составляющей. Для Бориса Николаевича Ельцина более удобной была система сдержек и противовесов, а для Владимира Владимировича — голая властная вертикаль. Но сути дела это не меняет.
С другой стороны, если президенту кажется, что в результате всех изменений политической системы он остается единственным игроком, то это заблуждение. В любом случае будет присутствовать еще один игрок, который по недоразумению называют «международным терроризмом», хотя никакой это не «международный терроризм».
Главная проблема современной России, на мой взгляд, заключается не в том, какая идеология будет выдвинута, а в том, когда группа граждан под коллективным псевдонимом «Шамиль Басаев» устроит очередной крупный террористический акт. Еще более важно, против кого будет направлен этот террористический акт: против гражданского населения или против представителей власти. Если теракты будут направлены против населения, это окончательно деморализует общество и в конечном итоге неизбежно приведет к краху государства. Если же они будут направлены против представителей власти, обществу это будет совершенно безразлично, и в итоге это может привести лишь к смене власти. Согласитесь, это принципиально разные перспективы. Но фактом является то, что участники уже вышли на финишную прямую. Причем финиш гораздо ближе 2008 года. И вообще, о 2008 годе забудьте, его не будет. Очень правильно сказал Сергей Борисович Иванов, что «нам объявлена война». Действительно, война объявлена. Но не населению России. Наш народ вот уже пятнадцатый год живет в условиях объявленной ему войны. Сегодня война объявлена вполне конкретной группе лиц. И как эта группа будет вести эту войну — непонятно. Владимир Ильич Ленин, который знал толк в государственном управлении и, между прочим, выиграл Гражданскую войну, говорил так, попытаюсь воспроизвести по смыслу: «Все наши программы, планы — это дерьмо. Наркоматы, административные схемы — тоже дерьмо. Главное — это подбор кадров». Иосиф Виссарионович Сталин, который тоже выиграл войну, был с этим полностью согласен. Помните его знаменитое: «кадры решают всё!»? Какими же кадрами располагает Владимир Владимирович? Мы их знаем. Там есть определенное количество питерских чекистов, питерских экономистов, питерских юристов, которые знакомы с президентом либо по КГБ, либо по мэрии Санкт-Петербурга. Этих кадров — человек 30−40. И что, с такими кадрами президент собирается выиграть войну? Есть другая категория кадров, более многочисленная, не питерская, которая, как правильно заметил Станислав Александрович Белковский, назначается на коммерческой основе и считает своей задачей как можно быстрее отбить вложенные бабки. С такими кадрами, как мы понимаем, победа в войне тоже далеко не гарантирована.
Завершая, хочу сказать, что мой взгляд на текущую ситуацию весьма пессимистичен. Я не хочу делать никаких временных прогнозов и рассматривать возможные сценарии развития событий. Но в чем я не сомневаюсь — в том, что нас ждут очень тяжелые времена.
Владимир ФИЛИН, политолог
Последние идеологические новации российских властей свидетельствуют, на мой взгляд, об их полной неадекватности. Действительно, власти, в конце концов, признали, что им объявлена война. И теперь обществу предлагается консолидироваться для этой войны с так называемым международным терроризмом. Но зададимся вопросом: как можно консолидировать людей, ограбленных в ходе реформ, с теми, кто их ограбил? И почему ограбленные должны относиться к тем, кто их ограбил, лучше, чем к Масхадову или Басаеву, которые, вообще-то, при всех их отрицательных качествах, «Челси» на украденные у народа деньги не покупали?
Не будем лукавить: Беслан, как и ранее «Норд-Ост», — не были происками мифических международных террористов. Они являлись попытками государственного переворота, которые, я убежден, будут продолже- ны, несмотря на эффективный антитеррористический менеджмент карикатурного Козака. Управляемая демократия исключает возможность смены власти в стране легитимным путем. Однако борьба за власть как таковая при этом никуда не исчезает, а просто переходит на нелегитимное поле. Поэтому мы сегодня и живем от одного теракта до другого, когда никому, от рядового гражданина до обитателей Кремля, не гарантирована личная безопасность. Исходя из этого я согласен, что принципиально важным будет характер неизбежных, с моей точки зрения, в близком будущем терактов. Будет ли это по-прежнему массовый террор или это будет индивидуальный террор? Или, проще говоря, кто кого опередит?
Поясню свою мысль. В так называемой элите существует скрытая, аморфная, неструктурированная, но очень широкая оппозиция Кремлю. Ее можно условно разделить на две опять-таки слабоструктуриро- ванные части: региональную и федеральную, включая в последнюю бизнес- и силовой, то есть армейский и милицейский компоненты. Объединяет эти части только одно — нелюбовь к ныне действующему президенту. Во всем остальном они диаметрально расходятся. Для региональных элит самым важным является изменение нынешнего баланса власти между Кремлем и субъектами Федерации. Вплоть до создания конфедерации. Вплоть до ввода на территорию ряда субъектов иностранных миротворческих сил. Это своего рода гарантия от повторения попыток вновь построить вертикаль. Но федеральным элитам конфедерализация не только не нужна, но и вредна. Для них важно изменить баланс внутри самой центральной власти, чтобы исключить авторитаризм и вернуться к легитимным формам разрешения политических противоречий. Михаил Ходорковский назвал это переходом от президентской формы к парламентской. Чтобы этого достичь, в нынешней ситуации достаточно добиться прекращения исполнения президентом его полномочий. Остальное произойдет почти автоматически. Совсем другое дело — ликвидировать Федерацию. Тут сменой персоналий в Кремле не обойдешься. Тут потребуется разрушить силовые институты. И не только ФСБ, но и, в значительной степени, армию и МВД. А это станет возможным, только если методично наносить сокрушительные удары, деморализующие систему государственной власти и все общество. Из этого и вытекают различия в тактике. Отсюда и опора на разновекторные внешние силы. Не секрет, что транснациональные элиты Нью-Йорка и Лондона и их младшие партнеры — арабские нефтяные шейхи — весьма заинтересованы в управляемом хаосе, в конфедерализации России. С другой стороны, часть республиканцев в США, правые в Израиле, а также, правда, по другим причинам, Германия и Франция, составляющие ядро Евросоюза, к активному вмешательству на территории России пока не готовы. Они вполне удовлетворились бы заменой нынешней кремлевской команды на более компетентную власть, способную гарантировать хотя бы минимальную стабильность в стране в ближайшие годы. А дальше будет видно. При этом Владимира Путина в качестве человека, способного не допустить хаос, за рубежом категорически не воспринимают. После Беслана в этом заключается консолидированная позиция всей западной элиты.
Мой прогноз: объявленную ей войну власть проиграет. Проиграет значительно раньше, чем это кому-то кажется. Развязка, по моим ощущениям, наступит в срок от нескольких месяцев до полутора-двух лет.
Николай ПАВЛОВ, депутат Государственной Думы
По-моему, вопрос стоит не в сфере политтехнологий, а гораздо глубже: почитайте Пэта Бьюкенена, что он пишет про Америку. Западная цивилизация выбрала свой путь, она идет к смерти. Западные ценности — это философия смерти. А что у нас? Мы зачем выбрали философию смерти, теряя теперь по миллиону человек в год? А если брать великороссов, то их потери составляют миллион двести тысяч ежегодно. О какой идеологии России можно говорить в условиях, когда государствообразующей нации скоро не станет совсем? Через двадцать лет полстраны просто вымрет, сюда придут какие-нибудь китайцы, поселятся здесь и будут спокойно жить без всякой войны, как это уже происходит на Дальнем Востоке. Что нам, Конфуция изучать? Или все-таки автомат Калашникова? Нам нужна не идеология, а философия жизни. Философия жизни требует фундаментализма во всем. В отношениях полов, в отношении человека к самому себе, это гораздо шире и глубже, чем какие-то политические частности: выбирать парламент по мажоритарной или по пропорциональной системе. Да, может быть, вообще не надо никого десять лет выбирать! Работать надо! Для того, чтобы у каждого мужчины был трехэтажный дом и пятеро детей. В 50-е годы, когда мы создавали атомную промышленность, стратегические ракеты, в космос прорвались — у нас вообще никаких выборов не было! Была сакральная власть, правильно Станислав Александрович говорил. России навязана абсолютно чужеродная система, философия смерти. А у нас должна быть идеология простая и прагматичная, с русской национальной окраской. Потому что стоит вопрос о выживании народа, в котором сто с лишним миллионов человек. И новое поколение, к моей радости, сегодня не испытывает ни малейших сомнений по тем поводам, которые у нас, людей более старшего поколения, вызывают бесконечные рефлексии и споры. Они знают: есть нация, она имеет право на жизнь и может делать всё, что посчитает нужным, для самозащиты. Сдвиг будет идти только в эту сторону, потому что никого, кроме русских, кто бы объединил Чукотку с Калининградской областью, нет. Идеология будущего — это национальная идеология, но мы — не фашисты. Мы не должны ни одну нацию унизить, но при этом должно быть четко и конкретно сказано: у русских есть свои интересы, и они обязаны думать о своей судьбе. Мы должны изменить ситуацию, и мы ее изменим.
Дмитрий АГРАНОВСКИЙ, адвокат
Скажу сразу, что я состою в рядах КПРФ и никакой другой идеологии, кроме коммунистической, для России не вижу. А под красными знаменами у нас ходили и меньшевики, и эсеры, и Горбачев, который коммунизм ненавидел, как выясняется, и Ельцин, который его в России уже хоронил. И Путин тоже присягал, как офицер, красному знамени. Только у коммунистической идеологии в России сегодня есть будущее, потому что период «бури и натиска» либерализма, сокрушившего Советский Союз, закончился при Ельцине. Теперь система застыла в еще более жестких, чем в застойные годы, формах. Лень Голубковых, которые надеются стать миллионерами, не осталось — вымерли как класс. Детский сад закончился, процессы социального расслоения — тоже. Поэтому реставрация капитализма в России, аналогичная реставрации Бурбонов во Франции, исчерпала все свои ресурсы. Будущее — за нами!
Владимир РУБАНОВ, вице-президент Лиги оборонных предприятий
Идеология появилась после того, как религии стали играть меньшую роль в жизни обществ, это такие эрзац-религии, которые на место Бога ставят отвлеченные понятия — например, государство или там народ, или расу, или богатство, или права человека и так далее. Роль идеологии достаточно высока, но современное общество в значительной мере ориентируется на конкретные действия и их эффективность. В этой связи я хотел бы сказать, что существуют некие общие закономерности, и когда поднимался вопрос развала Советского Союза, то здесь главную роль сыграли не столько политические, сколько материальные факторы, а именно проигрыш в ходе научно-технической революции. Хотя в 1917 году пролетариат был передовым классом, но времена индустриальных обществ прошли и Советский Союз, самая жесткая индустриальная система, не выдержал столкновения с постиндустриальной реальностью. В современной экономике главную роль играют не «синие», а «белые» воротнички, и преобладает доля идеального, мозгового продукта. Идеология единой фабрики, основанной на крупном машинном производстве, была хороша, но для своего времени. Жесткость системы привела к застою со всеми вытекающими отсюда последствиями. Управленческая элита сегодня узурпировала власть в России, лишив другие элиты права голоса.
Второй момент, на котором я бы хотел заострить ваше внимание, это «реванш кочевников». Владеть той или иной территорией сегодня можно, физически не присутствуя на ней, но используя методы дистанционного, финансового и информационного, управления. Мы включились в игру «деньги против богатства», где всегда выигрывают деньги, то есть банкир всегда получает миллион, а шахтер — двести долларов, а поэтому стали донором соответствующих финансовых и информационных структур. Сравните: книга о Гарри Поттере собирает за неделю миллиард долларов, а весь наш оборонный комплекс за год дает четыре миллиарда. Поэтому наша империя, о которой мы говорим, должна быть не только территориальной, но и виртуальной, захватывать пространство не только земли или космоса, но и пространство духа. До тех пор, пока наиболее эффективные производители идеального продукта: мыслители, изобретатели, конструкторы, художники, — не выйдут из-под гнета производителей управленческого продукта и финансистов, пока они, на деле олицетворяющие собой будущее страны, не почувствуют себя ее хозяевами, солью нашей земли, никаких кардинальных перемен в состоянии российского общества ждать не приходится. Мы объективно теряем время, теряем кадры, и это гораздо важнее того, насколько патриотичны или непатриотичны речи нашего руководства.
Алексей КОНДАУРОВ, депутат Государственной Думы
За окном XXI век, и власть, весь проект который заключается в том, чтобы одних надо мочить, а на других мочиться, не может иметь знак сакральности. Не имеет в XXI веке будущего народ, если он может позволить себе роскошь терпеть циничную, невежественную, не понимающую вызовов времени власть. Не может иметь в XXI веке сколько-нибудь серьезных перспектив страна, если власть, захлебывающаяся от нефтедолларов, урезает (аж на 8,5%) в бюджете на будущий год расходы на программу «Одаренные дети». Тешить себя надеждой, что такой власти нужны идеология и проект национального развития, — вредная иллюзия. Такой власти нужны «бабки» и комфортное существование.
А что нужно России, чтобы выдюжить конкурентную борьбу в XXI веке? Ей, на мой взгляд, нужен российский Дэн Сяопин, который бы мудро рассудил, а так ли важен цвет кошки, если речь идет о сущностном. Сущностное же — это Человек без каких-либо изъятий по национальности, полу, вероисповедению, образованию, имущественному цензу, роду занятий, месту проживания и пр. и пр. В такой постановке идеология развития сводится к формуле — всё для блага человека и окружающего мира. Только соотнося свои шаги в любой области — экономической, политической, социальной, правовой, культурной, военной и т. д. — с идеологией развития человека, власть будет в состоянии двигать страну по пути прогресса. Если эта идеология «белая» — пусть будет «белая», если «красная» пусть будет «красная», если «розовая" — пусть будет «розовая». Главное, чтобы лет через 20−30 каждый гражданин России мог бы сказать о себе: «возможно царствие Божье на Земле». Случится ли в обозримом будущем в России свой Дэн Сяопин? Должен случиться — хоть из Вилюйска, хоть из Ленинграда, хоть из газеты «Завтра», хоть из «Матросской тишины».
Анатолий БАРАНОВ, главный редактор сайта КПРФ.Ru
Я хотел бы сказать, что у нас не просто нет идеологии, стержня, цели и целеполагания. Совсем недавно казалось, что нам и не нужно идеологии — наелись идеологическим отделом ЦК КПСС, а поскольку конкуренции идеологий не было по определению, то выбор казался очень прост: или общество «идеологическое», либо неидеологизированное, «свободное». В результате при наличии колоссальных ресурсов, в том числе и людских, при нашем-то всеобщем образовании, при наличии развитой материальной культуры обнаружилась чудовищная — вплоть до беспомощности — слабость России.
Возможно, это процесс общий для европейской цивилизации, а не только сугубо российский. Сходная «раздражительная слабость» присутствует во всей Европе за исключением, может быть, Турции и Албании. А по соседству с нами — исламский мир, обладающий колоссальным идеологизированным потенциалом расширения. Ведь по сравнению с европейцами, у исламского Востока нет ничего. Причем именно там, где нет и нефти, там идеологический потенциал наиболее высок. В итоге они обматываются взрывчаткой, купленной, кстати, у европейцев же, и взрывают себя в супермаркете. И Европа ничего не может этому противопоставить, кроме массовой истерики.
У нас нет армии, потому что армия — это сообщество людей, готовых обречь себя на лишения и смерть. А без ответа на вопрос: «Зачем я должен пойти и сейчас умереть?» — солдат воевать не может. В Великую Отечественую солдаты ложились грудью на амбразуру дота, а сегодня в атаку уже никого не поднимешь, не ходят в нашей армии в атаку. А ходят по ночам продавать боеприпасы противнику. Потому что видят, как офицеры, которые и должны поднимать это войско за собой, тащат ящиками и мешками, старшие офицеры — грузовиками, генералы — вагонами. А над генералами — наши новоявленные буржуа. Это за них должны умирать в бою наши солдаты, а они почему-то не хотят. Не желают погибнуть ни за удвоение ВВП, ни за выплату внешнего долга, ни за монетизацию льгот.
Наглядный пример того, что такое идеология — это КПРФ, которая вот уже второй десяток лет демонстрирует преимущество идеологической структуры над деидеологизированной. Денег в компартии в сто раз меньше, чем в СПС или даже «Яблоке», ресурсы — самые скудные, но идеологический стержень держит всю эту структуру, не дает ей развалиться, несмотря на активные усилия со стороны Кремля.
Но, к сожалению, идеология КПРФ не может стать идеологической моделью для государства. Во-первых, государство уже да-алеко не социалистическое, а для революционных преобразований общества компартия в нынешнем ее состоянии не годится. Это уже не «орден меченосцев», а скорее «госпиталь ветеранов крестовых походов». Во вторых, партия весьма слабо обновляется, всё больше тяготеет к консерватизму — это «правильный», социалистический консерватизм, но нужна трансформация, а не консервация.
Скажу сразу, что «тихоновский» вариант обновления компартии вообще не следует воспринимать всерьез. Там даже с консервативно-социалистической идеологией большие проблемы, и говорить о «ВКПБ» как об идеологической матрице будущего левого тренда в идеологии просто несерьезно. Попытки же привить на коммунистическую почву неолиберальные идеологические концепции, хотя на это и надеется ряд уважаемых людей (таких, как Модест Колеров, например), мне кажутся тоже малореальными.
Проблема идеологии постсоветской России в том, что в имперском, по определению наднациональном государстве пытаются создать национальную идеологию.
Вся наша интеллигенция уже в трех поколениях взращена на планетарных концепциях, где сталинизм с борется с троцкизмом, но и тот, и другой оперируют терминами мировой революции, мирового пролетарского движения, планетарного преобразования жизни, изменения самой сути межчеловеческих отношений, изменения человека как биологического вида, в конце концов. А нынешние умники предлагают на такую закваску перепевы из Победоносцева, только самодержавие заменить на «демократию». Нимало при этом не смущаясь, что из победоносцевской триады «православие-самодержавие-народность» Россия выросла, как из детских штанишек, еще 100 лет назад.
Владимир ВИННИКОВ, культуролог
Должен заметить, что в отечественной истории уже был длительный период военно-политического распада, который, занял, как минимум, почти три столетия, с конца XII века по 1480 год, однако по большому счету был в целом преодолен к началу XVIII века, когда Московское царство окончательно стало Российской империей. Потеряв в качестве, приобрело в количестве.
Хотя исторический процесс весьма объемен, и это утверждение верно лишь в целом — как известно, половина катящегося колеса всегда движется в обратном направлении. Поэтому важен суммарный, системный вектор процесса, а не какие-то частности, суммируя которые при желании можно получить картину, прямо противоположную реальности.
Реальность же такова, что наше общество в целом не имеет сегодня идеала, цели своего существования. А раз нет идеала, то отсутствие производной от него идеологии подразумевается как бы само собой. Идеология — лишь средство достижения идеала как цели, не более того. Всё, на что в данном отношении сподобилось государство под названием Российская Федерация в лице президента Путина, — удвоить за 10 лет официальную цифру ВВП и тем самым догнать Португалию. Низкопробный плагиат у Никиты Сергеевича Хрущева: с его «коммунизьмом» к 1980 году, с его «догнать и перегнать Америку», — налицо. Но, боюсь, это даже не плагиат, с плагиатом всё было бы полбеды, а то же самое, что случилось с гимном СССР — насчет переделки текста, если вы помните, обратились к Сергею Михалкову, который его и написал 60 лет назад. Поэтому доля вероятности того, что «удвоение ВВП» придумали те же самые интеллектуалы, которые обосновывали идею «развитого социализма», достаточно велика.
К сожалению, ни одна из идеологий, названных здесь в качестве действующих, скажем так, в российском ноополе, не обладает прогностическим вектором. Они выдвигают в качестве идеала либо мифологизированное прошлое (от советского до языческого), либо иные пространственные модели: «Будем жить, как в Америке (Швеции, Аргентине, Эфиопии — нужное подчеркнуть)». Поэтому единственной адекватной идеологией остается идеология личного успеха, а в современных российских условиях даже простое выживание часто выглядит несомненным успехом.
Но этот успех сегодня определяется востребованностью российских ресурсов на внешнем рынке, наша страна утратила качества самообеспечивающейся системы, а потому полностью зависима от международных финансовых институтов, специализирующихся на выпуске и обращении главной лже-ценности современного мира, американского доллара и его эмуляций в виде так называемых свободно конвертируемых валют.
Поэтому приходится отталкиваться от того, какое будущее готовят миру так называемые «глобалисты». Это уже не тайна за семью печатями. Это мир античеловеческий, в котором скрытая «суперэлита» управляет миром лишенных реальной свободы воли, свободы передвижения и т. д., биороботов и киборгов. Сообщу присутствующим радостную весть — уже с 1 января 2005 года все домашние животные стран Евросоюза получат электронный паспорт-чип, вживляемый под кожу. В случае успеха данного мероприятия и ввиду обострившейся угрозы международного терроризма, что будет подтверждено парой масштабных мегатерактов, никуда и людям не деться от предсказанной еще Иоанном Богословом «печати Антихриста». «Антиглобализм» в его нынешних пародийных формах, увы, тоже работает на глобалистов. Поэтому, с моей точки зрения, единственной идеологией, адекватной реальности, является идеология Апокалипсиса — только со стороны троической Истины, а не ее бинарных оппонентов.
Гейдар ДЖЕМАЛЬ, председатель Исламского комитета России
Я бы хотел отметить, что практически все выступавшие так или иначе противопоставляли нынешний период российской истории советскому времени. Я считаю, что такое внимание к истории СССР не случайно, хотя на самом деле следует все-таки понять, что современный период есть не какая-то новая Россия, возникшая после 1991 года, а финальный этап деградации и инволюции советского периода. С 1945 года западные элиты во главе с США взяли четкий и жесткий курс на разгром советской системы. Для них главным было достичь уничтожения СССР. А Советский Союз всерьез воспринял идеи мирного существования, разоружения, международного сотрудничества и так далее. Подобная установка рано или поздно должна была привести к перерождению руководства и к крушению советской военно-политической системы. Те годы, которые прошли после уничтожения СССР, стали периодом агонии того же номенклатурно-бюрократического государства, в которое превратился Советский Союз на последнем этапе своего существования. Агония может продлиться еще несколько месяцев или несколько лет — это уже неинтересно. Интересно будущее. Но когда мы говорим о будущем современного российского государства, о будущей российской идеологии, мы должны исходить из того, что Россия существует не на Луне, не в безвоздушном пространстве. Это часть мировой системы, сформированной приблизительно к 1865 году, которая сделала тему демократии темой вчерашнего дня. Теперь на наших глазах идет выстраивание совершенно новой мировой империи, где будет решительная поляризация между власть имущими, которые будут представлять собой сплоченный корпус кланов, домов, клубов, семейств, завязанных между собой на родственных и на более фундаментальных, религиозных и надрелигиозных основах.
При этом я бы хотел обратить внимание всех критиков режима на то, что Путин постоянно указывает на ключевые вызовы для России, опирается на них в своих выступлениях. Он говорит о необходимости модернизации, об инновационной политике, о развитии науки, о защите интеллектуальных прав русских ученых, создании условий в экономике, при которых инновации будут востребованы, и не только на экспорт. Он говорит о создании гражданского общества, даже намекает на россиецентризм, в котором каждый из нас может найти что-то интересное для себя.
Но всё это лишь слова. На деле российское руководство сегодня стремится доказать Западу, что именно оно — идеальный интерфейс для управления сумасшедшим домом под названием Россия. Есть главврач, он же президент РФ, который отвечает за главное: чтобы ни один псих не выбрался за стену и не причинил вам вреда. А как этого достичь — его и только его дело. Вот что доказывает Путин в общении со своими кураторами от мировой олигархии. А Басаев пытается доказать обратное: что никакого контроля нет, и угрозы реальны. Поэтому после того, как теракты на российских ядерных или химических объектах состоятся, внешнее управление, осуществляемое сегодня через путинский Кремль, будет прекращено. Потому что в США не могут допустить непредсказуемого развития событий на территории с ядерным оружием и ядерными станциями. И то, что российские офицеры будут показывать американским морпехам эти объекты, передавать им ключи и коды по приказу из Кремля, — совершенно очевидно. И то, что Путин не собирается реализовывать мобилизационный проект — тоже совершенно очевидно. Для этого надо заново создавать нацию как совокупность людей, отстаивающих собственные интересы, осознающих, кто они и кто им противостоит. Таковой нации на территории России сегодня не существует. Патриархальный русский мир, ждущий заботливого царя-батюшку, сегодня находится в явном тупике и получает только жонглирование словами со стороны Путина. Либеральный мир — тот, который генерирует правила СМИ, тоже в тупике, поскольку понимает свою полную невостребованность. Хорошо, 13 сентября Путин сказал о мобилизации. Может, ему необходимо время на раскачку для осуществления этих слов? Нет, зато сразу же проводится мероприятие, показывающее, что ни о каком мобилизационном проекте никто даже не думал. Немедленно запускается административная реформа, которую господин Сурков придумал еще в марте месяце и тогда же получил на нее «добро» от своего шефа: отмена выборов по мажоритарным округам и отмена выборов губернаторов. Значит, с марта месяца Путин думал, подо что подсунуть это решение, и подсунул под Беслан, поскольку детская кровь, разумеется, спишет всё. Значит, его слова расходятся с делами. Дела доказывают, что речи о мобилизационном проекте со стороны Кремля — ложь. По логике событий, мы уже обречены, но я, вопреки этой логике, скажу, что мы обречены с Путиным. А вот без него — это еще вопрос.
Михаил ХАЗИН, экономист
Всю вторую половину ХХ века человечество жило под эгидой борьбы двух глобальных идеологических проектов: западного и красного. Западный проект возник еще в XVI веке как следствие «революции цен» и поразительно отличался от остальных проектов на библейской основе тем, что отменил один из библейских догматов: запрет на ростовщичество. И именно на этом построил свою экономическую модель. Отметим, что в качестве компенсации за счет ссудного процента была построена так называемая технологическая цивилизация. В конце XVIII века возник «красный» проект, который возвращал запрет на ссудный процент путем обобществления средств производства при сохранении технологической цивилизации. И всю вторую половину ХХ века между этими двумя исторически новыми проектами шла ожесточенная борьба. Отметим, что оба они уже с 40-х годов начали борьбу за третий, латентный проект — проект исламской цивилизации. А глобальные проекты могут воевать между собой по трем основным направлениям, причем если в двух из них один получает преимущество, то преимущество в третьем, сколь бы ни было оно велико, никакой роли уже не играет. Эти направления: экономика, совмещенная с военной силой; идеология, совмещенная с силой информационной; и демография, понимаемая не только в количественном, но и в качественном составе населения. Так вот, схватка между западным и красным проектом была столь ожесточенной и длительной только потому, что преимущество в экономике было у западного проекта, в идеологии преимущество было у красного проекта, а в демографии наблюдалось примерное равенство. При этом следует учесть, что красный проект от других библейских проектов отличался одной крайне важной чертой: в нем напрочь отсутствует мистическая составляющая. Понятно, что красный проект начал разрушаться с 1956 года, когда советская элита приняла принцип мирного сосуществования. С точки зрения России, ситуация стала критической, поскольку Россия всегда была проектной страной. Она просто не может жить без своего собственного проекта, будь то проект православного царства, самодержавной империи или мирового коммунизма. Проблема стоит так: у народа своего проекта нет, а элита включена в западный проект. Бессмысленно апеллировать к этой элите, которая выступает как наемный менеджмент западного проекта, не более того.
Но вернемся к библейской традиции, которая трактует гордыню как смертный грех и сулит за нее быстрое наказание. Гордыня Запада (которая хорошо видна, например, в риторике вашингтонских «новых консерваторов» Вулфовица, Райс и т. д.) после победы над СССР привела к тому, что за десять лет его лидеры полностью разрушили мировую экономику. И сегодня мы находимся в ситуации, когда минимум через полтора месяца, максимум через год-два, западный проект в том виде, в котором он существовал почти пять веков, прекратит свое существование. Но созданное им общество сверхпотребления останется. И это вызовет распад западной элиты, причем линия раскола уже видна невооруженным глазом: это национальный американский проект Дж. Буша и наднациональный, но тоже не глобальный проект Евросоюза. И на самом деле международный терроризм является попыткой западной элиты сохранить свое единство путем запугивания «раскольников». От WTC до Беслана именно это — единственный смысл всех терактов, а вовсе не вторжение в Ирак или «зачистка» Путина (хотя у каждой акции неминуемо есть и вторичные цели). Но разбитого, как известно, не склеишь. Буш почти наверняка выигрывает и восстанавливает в США национальный проект с сильными элементами изоляционизма, пусть даже выходящими (на время) за границы собственно Соединенных Штатов. Это хорошо видно в идеологии. Десять лет назад представить себе, что президент США будет открыто выступать против однополых браков и абортов было невозможно. Мир возвращается к новому геополитическому содержанию на новой идеологической базе. Это видно даже по Китаю, который отказался занять вакантное место СССР во главе «красного» проекта и пошел по пути строительства национальной империи.
Может ли в этих условиях у России быть свой проект, притом проект глобальный? Особенно с учетом вероятного уничтожения глобальной роли ссудного капитала, возврата к золоту как единой меры стоимости и тому подобных катаклизмов? Отметим, что единственный опыт построения технологической цивилизации без использования ссудного процента — это опыт СССР, и он неминуемо окажется востребован человечеством. Наконец, общее падение жизненного уровня так же неминуемо выдвинет на первый план понятие «справедливости» в противовес «наживе» «западного» проекта, общее для «красного» и для «исламского» глобальных проектов — при всех их различиях в трактовке этого понятия. В результате мы видим возможности резкого расширения базы для ислама и резкого ренессанса красного проекта.
Отметим, что чисто «христианские» проекты («византийский» в форме православия, «католический» и их возможные варианты), быстрому ренессансу не подлежат в силу специфического христианского подхода с акцентом на смирение.
Каковы перспективы? В США возврат к национальному проекту будет сопровождаться известными трудностями, вплоть до той или иной формы гражданской войны. Европе придется выбирать между исламом и социализмом. Скорее всего, она выберет последнее, и нынешний Евросоюз станет новым СССР. Для России даже вопроса не возникает — ее проект в нынешних условиях (острой необходимости мобилизационных мер) может быть только «Красным», в противном случае она разорвется от давления противоречащих друг другу национальных проектов. Разумеется, «Красный» это не значит «коммунистический», за 250 лет существования проекта придумано множество его форм и разновидностей, существенно отличающихся от не всегда удачного опыта СССР.
Понятно также, что действовать в рамках попыток восстановления «Красного» проекта станет возможно только после первых явных предпосылок к распаду проекта «Западного», который, полностью управляя нынешней российской управленческой «элитой», разумеется, такого «безобразия» сейчас не допустит. Но ждать осталось, повторю, не так долго — если Буш побеждает 2 ноября и начинает свой проект — можно начинать и у нас.
Александр НАГОРНЫЙ
В рамках высказанных оценок и суждений возникло понимание, что государственная идеология современной России базируется на американском проекте «либерального фундаментализма» в обертке силового псевдопатриотизма. При этом данный вариант идеологии, навязанный России Америкой и частью западной мегаэлиты с помощью местных «капо», проявляется не только и даже не столько в деятельности исполнительной власти с президентом Путиным во главе (при опоре на законодательную и судебные ветви властной вертикали). Важнейшим, можно сказать — стержневым элементом существующей ныне в РФ идеологии является информационно-медийная машина. Именно через нее в сознание общества вдалбливается расширенная система морально-идеологических ценностей, которая базируется на американской философии вседозволенности индивидуума. Образы Голливуда, адаптированные через ТВ-системы и российскую эстраду, формируют «общество смерти». Это общество, где демографическое воспроизводство и национальная культурная традиция ежедневно уничтожаются гедонизмом и индивидуализмом, воспеванием наркомании и однополой любви, культом преступника с силовым разрешением проблем. В силу этих линий и в силу приверженности Кремля и Путина к радикальному варианту либерализма речь не может идти об органичном и равноправном слиянии всех четырех названных Александром Прохановым типов идеологий в мегаидеологию. «Мегаидеалогия сверхимперии», которой беременна Россия, вберет в себя прежде всего национальную традицию с предложением миру нового подхода к комплексному развитию новых технологий и инкорпорированию принципов самоограничения индивидуума ради общества и прогресса. При этом либеральный аспект должен в максимальной степени обеспечивать свободу экономического и научного творчества, которая впоследствии через мощную рецентрализацию будет дополнена свободой выбора политических платформ, которая сейчас заменяется манипулированием сознания общества через псевдовыборы. Все вышеприведенные наблюдения, мысли и соображения прозвучали в нашем сегодняшнем «мозговом штурме». Но это только начало поиска, который нужно срочно завершать, поскольку катастрофичность положения страны требует сверхсрочного решения намеченных фундаментальных проблем ради выживания русской цивилизации.
