Фонд «Русская Цивилизация» | Мария Зорина | 23.02.2005 |
Сегодня быть мамой троих детей (хотя, по большому счету, трое — это не так уж и много) становится своего рода подвигом. Многодетная мама часто ощущает себя как на юру. Постоянно приходится быть объектом пристального внимания окружающих, чувствовать на себе любопытные взгляды и слышать перешептывание за своей спиной. Дескать, нарожала! Подвиг подобного «юродства» не каждый способен понести. В глазах общества, женщина, занимающаяся домом и детьми, предстает, в лучшем случае, не совсем полноценным его членом. Про такую принято говорить: «Она дома сидит». (Хотя семейные хлопоты редко оставляют время для того, чтобы присесть). Этой привычной фразой жену, мать, хозяйку, не задумываясь, противопоставляют тем, кто работает. Следуя логике словосочетания, сидящая дома женщина — это лодырь по сравнению с теми, кто трудится вне дома на благо государства. Увы, в нашей стране женщине-матери не положено не только социального статуса, но даже и уважения со стороны общества, для которого, впрочем, она рожает и воспитывает детей.
По этому поводу мне не раз доводилось сталкиваться с осуждающим непониманием: «У тебя такое образование, знания, способности, и ты детям носы вытираешь?! Тебе не скучно? Да ты бы могла деньги зарабатывать? Неужели, тебе нравиться такая жизнь?»
В учреждениях типа женских консультаций традиционный диалог происходит сухо и однозначно:
— Образование?
— Высшее.
— Где работаете?
— Не работаю.
— Значит, домохозяйка. А еще с высшим образованием.
— Какая по счету беременность?
— Третья.
— Аборт будете делать?
Наверное, если сказать, что беременность наступила после N-ого числа абортов и выкидышей, подобного вопроса не задали бы.
Когда мне довелось побывать в отделении патологии беременных одного из московских роддомов, стало очевидным, что нравственные представления на сегодняшний день крайне далеки от христианских норм. И разрыв этот настолько глубок, что становится страшно.
Все, начиная от врачей и медсестер, заканчивая пациентками, узнав о том, что я оказалась в этом месте, ожидая третьего ребенка, смотрели на меня весьма удивленно. Немногие ограничивались восклицанием: «Ничего себе!» Большинство же не могло себе представить, что можно радоваться третьему ребенку, имея при этом, проблемы со здоровьем, вызванные беременностью. Они пытались найти хоть какое-то логическое объяснение моему «странному» поведению. И на меня сыпались вопросы:
— Наверное, у вас однополые дети и вы хотите ребенка другого пола?
— Нет. Есть сын и дочь.
— Может дети не совсем здоровы?
— Слава, Богу, здоровы. Болеют не чаще других московских детей.
— Наверное, муж много зарабатывает?
В ответ можно только пожать плечами — есть все, что нужно, а нужно то, что есть.
Через некоторое время я стала некоей достопримечательностью отделения. В коридоре и в столовой старожилы украдкой показывали меня новеньким (а за спиной, наверное, крутили пальцем у виска). Нередко ко мне обращались со своеобразными приветствиями-комментариями:
— Как дела? Да, тяжело здесь лежать. Компот жидкий и суп несоленый, на улицу не выйти. Тут одного не знаешь, как родить, а вы уже третьего!
Устав от заботливых упреков, я старалась отсиживаться в своей палате, ибо подвиг юродства мне пока не по силам.
Так и не найдя рационального обоснования моему поступку (в глазах больничной общественности, почти проступку), вопрошавшие отходили от меня с оставшимся без ответа ЗАЧЕМ? Были и те, кто озвучил этот вопрос:
— ЗАЧЕМ нужен еще ребенок, тем более, если беременность протекает нелегко?
Я не нашла и до сих пор не нахожу слов, чтобы ответить на это жуткое, леденящее ЗАЧЕМ. Впрочем, кроме меня, постановка вопроса больше никого не пугала.
22.02.2005