Стране нужен новый курс

Всех сегодня возмущает безответственность «ответственных лиц» и неспособность высших чиновников извлекать уроки и кардинально менять систему. Ужасает то, что пройдёт ещё неделя и «всё будет хорошо!», жизнь власти опять войдёт в привычное русло — до следующей страшной беды.

Это значит, что в стране нет политики, т. е. использование чрезвычайных ситуаций для развития страны. Власть занимается переводом чрезвычайных ситуаций в банальные с целью сохранения инерции существования и насиженных мест. Укрепление власти подменяет собой укрепление государственности.

Буш-младший использовал 11 сентября 2001 года для того, чтобы начать поход за глобальное господство.

Сталин стал выдающимся политиком, потому что сумел перевести случайное убийство Кирова 1 декабря 1934 года в инструмент смены курса и мобилизации страны.

Вспомнить Сталина, помимо объективного смысла, вынуждает обращение Президента Российской Федерации В.В. Путина за 4 сентября, в котором он, между прочим, сказал: «В общем, нужно признать то, что мы не проявили понимания сложности и опасности процессов, происходящих в своей собственной стране и в мире. Во всяком случае, не смогли на них адекватно среагировать. Проявили слабость. А слабых — бьют».

Прямая ссылка на Иосифа Виссарионовича очевидна. 4 февраля 1931 года, выступая на первой Всесоюзной конференции работников социалистической промышленности руководитель СССР Сталин сказал: «Иногда спрашивают, нельзя ли несколько замедлить темпы, придержать движение. Нет, нельзя, товарищи! Нельзя снижать темпы! Наоборот, по мере сил и возможностей их надо увеличивать… Задержать темпы — это значит отстать. А отсталых бьют».

В подобных определениях себя «отсталыми» или «слабыми», вопреки поверхностному восприятию, кроется не слабость или отсталость, а, прямо наоборот, начало силы и лидерства, поскольку подобной «самокритикой» взрывается инерция и объявляется чрезвычайная ситуация.

Смысл этой ситуация состоит в том, что прежний курс власти ведёт страну в тупик и к гибели. Либеральный фундаментализм в социальной сфере и экономическое открытие страны под лозунгами интеграции в «западную передовую цивилизацию» — вот основа этого курса. И это полностью удовлетворяет истинных заказчиков «международного террора».

В соответствии с этим курсом, в рамках которого такая «вещь» как государственность не является первостепенной, руководство Российской Федерации должно было, в частности, прошедшим летом сдать Южную Осетию и, тем самым, приступить вместе со своими «партнёрами» к очистке Кавказа от русских. По каким-то причинам, имеющим поистине всемирно-историческое значение, Путин в данном вопросе отошёл от курса и не стал этого делать. «Ангел отставок» Игорь Иванов в Цхинвал не полетел. Такое не прощают.

Отсюда главная цель организаторов серии терактов с 24 августа по 3 сентября состояла и состоит в том, чтобы не допустить смены курса. Страна сидит «на игле» и послушно вымирает и умирает. И российской власти «сказали»: так и продолжайте — верным курсом идёте, товарищи. И рыпаться не надо.

Если в этих обстоятельствах власть оставляет в главном всё как есть, то она объявляет своё поражение и становится прямым пособником террористов.

Поэтому так и важны были резкие слова Путина, обнажившие экстремальную ситуацию. Однако это только первый шаг. Далее требуется переорганизовывать всю жизнь в стране под эту новую ситуацию — т. е. вводить чрезвычайное положение.

«Суверенен тот, кто принимает решение о чрезвычайном положении» — это суждение немецкого политолога Карла Шмитта давно стало классическим.

При этом чрезвычайное положение ни в коем случае нельзя понимать как введение ограничений на гражданские свободы и какое-то усиление полицейских сил разного вида (ФСБ, МВД, армия и пр.). Скомороший ввод танков и войск в Москву 19 августа 1991 года был знаком не введения чрезвычайного положения, а отчаяния и страха потерять посты и власть. Ни один из руководителей «путча» не оказался способен взять на себя персональную ответственность.

Ныне «действующий» Федеральный закон N 3-ФКЗ «О чрезвычайном положении» также не имеет никакого отношения к такому положению. В соответствии с ним чрезвычайное положение вводится «на территории Российской Федерации или в ее отдельных местностях».

Нефиктивное же ЧП вводится не там, а в головах руководителей страны, где, по известному высказыванию профессора Преображенского из «Собачьего сердца», и начинается разруха.

Чрезвычайное положение — это способность объявлять новый курс, ставить принципиально новые задачи перед страной, жёстко определяя сроки их решения.

Дни после трагедии Беслана бегут неумолимо. Пока новая энергетика страны, за которую заплачена такая дорогая цена, расходуется властью бездарно — на саморекламу, на подтасовки, на оправдания, на организацию митингов и предложение всяких глупостей типа оснащения каждой школы «средствами безопасности». Не удивлюсь, если завтра кто-то из высокопоставленных чудаков внесёт предложение о том, чтобы каждого школьника обязать сидеть на уроках в бронежилете и спецназовском шлеме.

Власть не трансформируется, а занимается извлечением из трагедии дивидендов. И это почти приговор.

А нужно вводить чрезвычайное положение. Нужен новый курс. Нужны новые кадры. Нужно создание второго — параллельного — контура управления страной.

Коррупция, преступность и др., включая сам терроризм — всё это устраняется, в первую очередь, не прямой борьбой с ними, а Делом, реальным вкалыванием на развитие страны.

Коррупционер является не «плохим дядей», а чиновником, который неспособен на своём высоком государственном месте ставить и выполнять государственные задачи — поэтому он и занимается «распиливанием» бюджетных средств. Террорист — это диверсант, который использует неспособность государственных людей правильно формулировать и выполнять свои задачи.

Коррупция, т. е. разложение, если перевести на русский, и террор, т. е. устрашение, являются прямым следствием отсутствия во власти способных к государственной работе и служащих российской государственности людей. Но таких людей сегодня там и не может быть. Государственникам-созидателям нужно и другое государство — не нынешнее бандитское, а новое, способное ставить цели развития страны и персонально, головой отвечать за их достижение.

Отсюда главный удар по террору и коррупции — это кардинально новый курс.

Этот курс должен быть не на вписывание в «мировую цивилизацию», не на с утра до вечера ликвидацию последствий антироссийского курса (террор, бедность и др.), а на позитивное восстановление и развитие страны как мировой державы, т. е. государственности, которая является умственно и нравственно самостоятельной, которая осуществляет своё развитие через уникальное, на собственных основаниях, решение мировых проблем (подробнее см. мою книгу «Стать мировой державой» — smd.kroupnov.ru/).

Ответом на теракты должно быть не усиление финансирования тех, кто эти теракты и войну в целом пропустил и допустил, а, в первую очередь, коренной подъём образования, здравоохранения, промышленности и всех регионов России за пределами забывшей о стране «столицы».

Нужно новое альтернативное государство, создаваемое параллельно с безнадёжно больным. Для этого и необходимо чрезвычайное положение.

До начала последних терактов властью сделано всё, чтобы доконать страну. Административная реформа, монетизация и «спрятавшееся» за ней обвальное изменение межбюджетных отношений, отсутствие плана по Кавказу и, прежде всего, по той же Южной Осетии и всё это в ситуации фиктивного экономического роста — такая гремучая смесь более чем достаточна для наступления следующего Беловежского сговора и развала РФ.

Сталин, сказав 4 февраля 1931 года про то, что «отсталых бьют», далее сформулировал задачу, которая и стала основой чрезвычайного положения 30-х годов: «Мы отстали от передовых стран на 50−100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут».

Сталин ошибся. До 22 июня 1941 года оставалось не десять лет, а десять лет и почти пять месяцев…